Портальеро. Круг первый

Глава 16

Глава шестнадцатая.

— Потерпи! Сначала всегда бывает так плохо.

— А потом что, будет лучше?

— Нет. Потом ты просто привыкнешь…

В конце концов, мы все там будем.

И торопись, не торопись,

Один лишь раз даётся людям,

Одна коротенькая жизнь.

28 августа 1982 года.

Москва. Круглый дом на Нежинской улице.

— Маша! Ну, что ты творишь? Я проснулся оттого, что мне приснилась зима. Холодная такая зима. А оказалось, что это просто у меня под боком ледяная принцесса спит. Если я заболею, что ты будешь делать тогда?

— А я что, правда, похожа на принцессу? — наивно спросила меня рыжая чертовка.

— Ты только это и поняла из моих слов?

— Ага…

— Нет. Не похожа. Ты похожа на меленького рыжего чертёнка, который решил, что жизнь нужно начинать отравлять с самого раннего утра, чтобы день зазря не прошёл.

— У-уу… Ты опять на меня ругаешься… Я же ничего плохого не хотела делать. А рядом с тобой было так тепло… Уютно…

— Зато мне было холодно и…

Я тяжело вздохнул.

— Ладно. Раз уж никто не спит, то пора вставать.

— А что мы сегодня будем делать?

— С утра мы положим одну маленькую девочку поперёк кровати и выпорем, как сидорову козу.

— Я поперёк не помещусь целиком.

— Значит, пороть тебя уже поздно. Ну, ничего. Я потом придумаю, как тебя наказать.

— Не надо меня наказывать! Я- хорошая девочка!

— Когда спишь зубами к стенке… И не в моей постели.

— Противный…

— Ты опять?

— Нет. Это я так… А ты куда?

— Под душ. Включу воду погорячее, чтобы согреться…

— Я с тобой! — тут же проявила нездоровую инициативу мелкая.

— С дуба рухнула?

— Не-а… Я так подумала, что нам с тобой придётся находиться бок о бок довольно длительное время…

— Ага… Двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Если ты, конечно, переживёшь эту неделю…

— Ты опять? Если ты не веришь в это, то ничего и не получится.

— Я просто не хочу дарить тебе беспочвенную надежду.

— Максик! Ты можешь не занудствовать? Получится? Не получится? Надо жить здесь и сейчас. Я это поняла ещё тогда, когда умирала.

— И что теперь?

— А теперь я буду жить на полную катушку!

— Машенька! А тебе не кажется, что слово «жить» тут немножко неуместно?

— А мне всё равно, как это называть? Жить… Существовать… Плевать! Пошли в душ!

— Тебе-то это зачем?

— Ну… — задумчиво поглядела она в потолок. — Ты же вчера видел меня голой…

— Я, между прочим, этого совсем не хотел. Ты хотела помыться, а я только помогал тебе.

— Ну, вот… А я буду помогать тебе!

— Чем?

— Спинку потру.

— Ты мочалку в руках не сможешь даже удержать, и мыло уронишь.

— Ну и что. Пошли, пока я не передумала!

— Очень тебя прошу: «Передумай!»

— Это потому что я маленькая?

— Это потому, что ты маленькая мёртвая девочка.

— А вот так…

Одним движением она двумя руками, вверх, через голову, стянула с себя мою футболку.

Неожиданно… Но я не собираюсь поддаваться на её провокации. Стою, и равнодушно, в упор разглядываю слегка угловатое тело девушки-подростка.

Кажется, что её смелость и бравада тают на глазах. Маша как-то неуверенно потупилась, и неловко стала закрывать ладошками свои «прелести». Потом присела, и стала пытаться поднять с пола футболку, которую она лихо так сбросила, пару секунд назад…

— Что? не выходит? — спрашиваю у неё, помогая ей одеться снова.

— Прости!

— Перестань! Я тебя даже в чём-то понимаю. Но это не то, что нам сейчас надо. Я слишком стар для всего этого. Если бы я был того возраста, как тот парень, в теле которого я сейчас нахожусь, то…

— Ага… А ещё, если бы я не была мёртвой…

— И это тоже.

— Я тебе совсем не нравлюсь?

— Машенька! Ты мне очень нравишься. Но ты для меня, как сестра… Близкий и родной человек.

— Ясно…

Было видно, что она очень расстроена.

— Ну, ты чего? — решил я хоть как-то её подбодрить.

— Я никогда… У меня никогда… Некоторые девчонки в классе с мальчиками… А я… Даже никогда за руку…

— То есть, я — это твой последний шанс?

— Ты –дурак!

— Всё… Я пошёл в душ.

На этот раз она не предприняла никаких попыток проследовать за мной.

Стою под душем, наслаждаясь тугими струями горячей воды. Никак не могу успокоиться. Продолжаю злиться на самого себя. Каким же надо быть глупцом, чтобы связаться с первым же попавшимся привидением. Я по натуре совсем не филантроп, чтобы безвозмездно помогать всем и каждому. А теперь, когда у меня на первом месте стоит проблема выжить в новом для себя мире, да ещё и в новом для себя качестве…

Хотя, нельзя не признать, что общение с Машей уже помогло мне освоить кое-какие особенности нового магического ремесла. Особенно те, что вплотную связаны с проблемами общения обычного человека со всякими потусторонними сущностями. Да и про пространственное хранилище в моём магическом компасе я узнал только благодаря ей. Вот только не знаю, насколько полезно мне знание того, как надо правильно одевать маленькое вредное привидение, когда она сама этого не может сделать.

Не то чтобы я испугался, но чуть не выронил лейку душа, из которой поливал себя горячей водой, когда меня сзади обняли две прохладные руки, а к спине прижалось ледяное, но явно голое тельце…

— Мария! Мать твою, перемать! Ты что творишь?

— Ну, чего ты орёшь? Я пришла, чтобы потереть тебе спинку.

— Но, как ты вошла? Я же запер дверь.

— А-а… Это. Я воспользовалась тем, что я привидение. Ну, и прошла сквозь запертую дверь.

— И почему я тебя не увидел?

— А я… Стала невидимой…

— Как?

— Я не хотела, чтобы ты меня увидел… Прости!

Не то чтобы мне были неприятны прохладные руки, бегающие по моему голому телу, скользкому от воды и мыла, но…

— Маша! Мы же всё с тобой обсудили и договорились…

— Ну, чего ты ругаешься? — её руки стали смелее гладить меня.

— Ну, всё! — сказал я. — Ты доигралась!

Я посмотрел на свою руку, где снова стал видимым мой магический перстень.

— Исчезни!

Лёгкий ветерок прошёлся по разгорячённому телу. Вот и всё… И больше никто не мешает мне мыться дальше.

Я не стал сразу вызволять Машку из плена. Пусть посидит там подольше. Пусть подумает о своём поведении.

Свою футболку, я нашёл на кровати. Прекрасно. Значит, сидит там наша Золушка голая и мокрая. Сама виновата. Не фиг было лезть ко мне под душ. Сказал нет, значит, нет!

Я приготовил себе завтрак. Сделал большую порцию омлета с зеленью и мелко нарезанной колбасой. День сегодня явно будет суетный, так что подкрепиться как следует не мешает.

Подробного плана на сегодняшний день я не составлял, но пара идей требует воплощения. Правда, в том, что всё получится, я не уверен. Но попробовать-то можно…

А ещё я обещал прикупить для своей призрачной подруги какой-нибудь симпатичной одежды. Раз обещал, значит сделаю. Я слово свою держу. В отличие от неё. Она уже пару раз говорила: «Я больше не буду!». А толку — ноль.

Да. Красивая одежда ей не помешает. Моя футболка на ней смотрится, конечно, эротично, но… Оно нам надо? Нам надо сразу с ней расставить все точки над всеми буквами и провести красные линии, переходить за которые не стоит.

Так… Думаю, что рублей тридцать мне хватит на сегодня… А если не хватит, то я всегда смогу понравившуюся вещь приватизировать, используя свои магические способности. Вот только магазины нынче не такие, как в будущем. Тут порой просто так не получится получить доступ к белью или к одежде. Помню я, как тут было. Сперва выписать, потом пробить в кассу. И только потом тебе передадут покупку, завернув в грубую упаковочную бумагу.

Да… Вот ещё. Надо бы заранее узнать нужные размеры Машкиной одежды. Если я попрошу померить какое-нибудь платье, то меня не поймут.

Так что пора уже доставать пленницу. Я нашёл у бабушки сантиметр, чтобы снять размеры с девчонки и хотел было уже дать команду на освобождение, но решил не спешить. Сперва убрал в хранилище футболку, немного подождал, а уж потом «Сим-сим, откройся! Маша выходи!»

Футболка прилипала к мокрому телу. Да и сама Машка выглядела как взъерошенный воробей после дождя.

— Ты успокоилась?

— Да…

Несмотря на это вынужденное «Да!», я понял, что она затаила на меня обиду, и мстя её будет страшна. Если бы на моём месте была Мальвина из фильма про Буратино, то она обязательно запричитала бы: «Ой! Боюсь, боюсь, боюсь…»

— Хочешь поехать со мной в магазин? Купим тебе одежды…

— Хочу!

Как быстро меняются эмоции на лице этого ребёнка. А кто она, по сути своей, на самом деле? Ребёнок. Несчастный мёртвый ребёнок, который половину своей такой недолгой жизни, боролся со смертельной болезнью, не имея практически никакого шанса на успех. Школа? Знания? Не смешите меня! Процедуры, анализы и уколы. Книги были её подругами, а чёртики, сплетённые из трубочек от капельниц, были её игрушками.

Чего-то я расчувствовался… Расслабился, аж прямо распла́чусь сейчас горючими слезами. Но мне нельзя. Я — эгоист. И буду им до конца своих дней. А если дать слабину, особенно в общении с этим милым привидением, то она будет из меня верёвки вить. И ничего хорошего из этого не получится. Правильно кто-то сказал: «Не носи девушек на руках! Они потом легко залезут тебе на шею.»

— Тогда, иди сюда! Мне надо снять с тебя мерки.

— Я вся мокрая…

— А кто виноват?

— Я больше не буду…

— Эти слова надо высечь на камне. Ты их слишком часто повторяешь… Тебя тоже нужно бы высечь…

— На камне?

— Нет. Розгами…

— А что это такое?

— А это такие гибкие прутья. Ивовые или берёзовые. Их замачивают в солёной воде… А потом бьют по заднице непослушных детей.

— Но это же непедагогично.

— Умничаешь? Ну-ну… Не переживай! Тебе это уже не грозит.

— То есть, ты меня не будешь бить?

— Я… Не-ет. Буду… Только пороть тебя уже бесполезно. А вот наказывать за плохое поведение иногда стоит. Так что, если будешь плохо себя вести, то будешь сидеть в темноте и одиночестве.

— Там не так уж и темно. Всё видно…

— Тем более… Ты лучше расскажи мне, чего ты вчера была такая активная? В драку на меня бросалась. Ты же понимаешь, что это бесполезно. Я всё равно сильнее.

— Максим. Я сам не понимаю. Вот сейчас мне совсем не хочется с тобой драться. Даже спорить не хочу. А вот вчера…

— Попробуй вспомнить: Это в какой момент началось?

Она задумалась…

— Ну… Я была так рада, что ты пришёл… Потом ты мне волосы отращивал и резинки подарил. Я думала, что лопну от счастья… А потом… Потом тот здоровый на тебя напал. Я его… А он… И под грузовик… Мне стало страшно. Очень страшно… А после. Я не знаю, что на меня нашло… Вот.

— Сумбурно, но всё понятно…

Похоже, что в тот момент, когда она убила сперва одного, а потом другого гопника, она получила бешенный заряд бешенной энергии.

— А сегодня с утра, ты чего ко мне липла? И в душ ко мне зачем залезла?

— Дурак! — с обидой в голосе произнесла маша. — Это другое…

— Ясно.

Я обтёр её полотенцем, а потом снял мерки. Теперь я смогу купить ей одежду даже без примерки.

— Ну, что? Поехали?

— Куда поедем?

— Я думаю, что лучше всего в «Детский мир». Там выбор побольше будет.

— А сегодня какое число? — вдруг спросила меня призрачная девочка.

— Двадцать восьмое августа…

— Ничего хорошего у нас не получится.

— Это почему ещё?

— Тебя там затопчут и затолкают большие тётки.

— Какие тётки?

— Большие… Мы с мамой никогда не ездили в эти дни по магазинам. Через три дня первое сентября. Все дети за лето выросли. А их родители бросили всё и устремились по магазинам.

— Точно. — я чуть не ударил себя ладонью по лбу. — Про это-то я и забыл.

Неделя перед началом учебного года — это вообще тоска. Особенно в магазинах. Люди с бешенными глазами пытаются что-то купить. И это в стране вечного дефицита…

Да… Об этом я как-то и не подумал даже. А Маша — молодец. Соображает. Продуманная и расчётливая. Настоящая женщина. Хоть и маленькая…

— И что тогда?

— Я не знаю… — ответила расстроенная подруга.

Похоже было, что идея поездки по магазинам её вдохновила. А то, что эта поездка сорвалась — ввело в уныние.

— Ладно… Не переживай! Что-нибудь придумаем. — попытался успокоить её я, хотя сам в этом не был уверен.

Звонок в дверь прозвучал внезапно и прервал нашу беседу. Я не знал, кто там пришёл. Наверное, отец. Больше вроде бы некому. Или…

— Машунь! Можешь глянуть, кто там? Ты же как-то проникала сквозь двери ко мне в душ…

— Ага… Сейчас.

Маленький рыжий ураган пронёсся по комнате, а потом тут же вернулся обратно.

— Там какой-то мальчишка…

— Один?

— Ага…

— Какой он из себя?

— Худой, конопатый, лопоухий…

— Ясно. Это мой одноклассник. Серёжа Костриков. И это он навёл на меня тех двоих, которых ты убила там, на кладбище. Они меня сперва избили и бросили, думая, что я сдох. А потом с моими ключами проникли в эту квартиру, украли всё ценное, а бабушку мою убили.

— Вот гады… Выходит, что он твой враг.

— Да. Скрытый и коварный враг. И от него можно ожидать любой подлянки. Так что ты меня подстрахуй, пожалуйста, ежели чего. Если бы ты могла сделать с ним то же самое, что сделала с тем здоровяком, я был бы не против.

— Хорошо! Я всё для тебя сделаю!

— А ещё я хочу проверить один момент. Ты когда выглянула через дверь, он же тебя не видел?

— Не-а…

— Но в такие моменты ты не можешь брать какие-то предметы и пользоваться водой, например?

— Ага…

— А когда я тебя держу за руку, то у тебя получается взаимодействовать с физическими телами реального мира.

— Чего?

— Я хочу проверить один момент. Если он тебя не видит, то сможет ли он тебя увидеть, когда я возьму тебя за руку. Поняла?

— Ага…

Снова раздался дверной звонок. Я растрепал волосы на голове, типа только что проснулся, и пошёл открывать входную дверь.

Даже не заглядывая в глазок, распахиваю дверь. Стараясь сделать сонный вид, позёвывая, равнодушным голосом говорю:

— А-а… Это ты… Ну, давай, заходи… Разуваться не надо! Я ещё полы не мыл…

Вид у Серого был какой-то пришибленный… Интересно, он уже знает, что произошло с его подельниками?

Я прошёл на кухню и спросил у незваного гостя:

— Чай будешь?

Тот отрицательно покачал головой.

— Чё пришёл-то? — поинтересовался я.

— Ты где вчера был-то? — как бы ненавязчиво, стал выспрашивать он у меня.

— Да… На кладбище ездил, к бабушке. — я сделал грустное лицо. — Я же теперь совсем один остался…

— А как же батя?

— У него своя семья. Я там буду лишний. Зачем им нервы трепать?

— А мать?

— Там тоже другая семья. И я туда тоже не хочу. Зачем мне себе нервы трепать?

— И что? Будешь один жить?

— Не знаю… Отец сказал, что придумает что-нибудь…

— Ну и как ты вчера на кладбище съездил?

— Нормально… Только чуть не попал в какую-то непонятку.

— В какую непонятку? — оживился одноклассник, развесив свои лопоухие локаторы.

Ну, сейчас я тебе лапши на уши понавешаю…

— Я-то думал, что на кладбище всегда тихо и спокойно. А вчера… Иду, никого не трогаю. А тут он как выскочит…

— Кто?

— Да хрен его знает, кто. Здоровый такой… А рожа тупая, как у психа.

— И чё?

— Да ни чё… Он ка-ак наскочит на другого. Тот худой был, как глиста в скафандре…

— И чё? — снова нетерпеливо переспросил Серый.

— Чё ты всё чёкаешь? Здоровяк стал хреначить этого худого руками и ногами. Я чуть не обоссался от страху. Спрятался за какой-то могилкой и не отсвечивал, пока всё не закончилось.

— А чё дальше было?

— Чё, чё? Копчё… Забил он его на глушняк. Это точно. От морды одно кровавое месиво осталось. А потом… — я сделал длинную паузу, видя, что Костриков чуть ли не подпрыгивает от любопытства. — Потом… Потом он убежал…

— Кто? Дед Пихто. Бугай этот здоровый убежал. А худой уже никуда не убежит. Он же уже дохлый был. У него, кажется, даже глаз вытек.

Всё это время, Маша маячила прямо перед гостем. То справа, то слева, а то и вовсе прямо перед ним. Но он явно её не видел. Потому что не заметить это чудо в моей футболке было сложно. Она и рожи строила, и язык показывала. И не только язык…

Но он на неё ноль внимания.

— Маша! — мысленно позвал её я. — Перестань кривляться! Иди сюда! Садись!

— Куда?

— Садись ко мне на колени! Больше тут сесть некуда.

— Угу! — тут же согласилась она и через секунду уже сидела у меня на коленях.

Я держал её за руку, а сам продолжал следить за реакцией гостя. Но, похоже, что и так он её тоже не видел.

— Отлично. Он тебя и так, и эдак всё равно не видит.

— Может, я ему врежу? — предложила моя боевая подруга.

— Я и сам могу ему врезать. И даже грохнуть его прямо здесь могу. Но что будем потом делать с его телом?

— А я залезу в мёртвое тело и уведу его куда подальше.

— Но если я его изобью или задушу, то на его теле останутся следы от этого. Менты быстро вычислят, что его убили и будут искать меня.

— И что делать?

— А ты сможешь сделать то же самое, что и с тем здоровяком?

— Не знаю.

— Но ты же как-то смогла влезть в его сознание и управлять его телом.

— Я тогда очень разозлилась. Он же тебя ударил… Ну и налетела на него… А попала в него.

— То есть тебе надо, чтобы этот огрызок тоже на меня напал. Он не нападёт. Он трус. Хитрый и расчётливый трус. Он если и ударит, то только со спины. Ладно. Что-нибудь придумаем…

— А потом чё было? — не унимался Серый.

— Да я подождал, пока всё утихнет, и слинял. Но когда подходил к воротам, чтобы с кладбища выйти, услышал какой-то шум на улице. Что там было не видел. У кладбища знаешь какой забор? Кирпичный, высокий. Не перелезть и не перепрыгнуть. Это не то, что у нашей школы. Палочки железные. А через них всё видно…

— Так что там было?

— Где? — сделал вид я, что не понял его вопроса.

— Ну… Ты подошёл к воротам…

— А-а… Когда я наружу вышел, то там авария… В смысле, авария уже произошла. Я не видел, как там было. Но когда вышел… Грузовик стоит, а из-под заднего колеса ноги торчат и дрыгаются… Кровищи там было. Меня чуть не стошнило. Я сразу домой поехал…

— И это был тот, здоровяк?

— Где? — снова врубил я дурака.

— Под колёсами?

— А хрен его знает. Я как-то не разглядывал… Но того парня я больше нигде не видел…

— Ясно… — сказал мой собеседник расстроено.

— Но мне кажется, что я его видел где-то раньше. До того, как меня по голове ударили…

А вот теперь одноклассник заметно напрягся. Глазки его забегали, но он очень тщательно старался скрыть своё волнение. Только у него это не получилось, потому что я всё время следил за его реакцией.

— И того худого тоже, кажется… У меня память стала помаленьку возвращаться, только всё какими-то не связанными друг с другом отрывками. Доктор сказал, что так бывает. Ничего не помнишь. А потом вдруг р-раз… И всё вспомнил.

Это ещё больше напрягло моего визави.

— Ну, что? Налить тебе чаю?

— Ага… Налей! — медленно ответил Сергей.

Зато глаза его бегали быстро-быстро, обшаривая кухню.

Я встал со своего места, и повернувшись к нему спиной, взял чайник и хотел поставить его на плиту. Больше ничего я сделать не успел…

С этой секунды события стали развиваться очень быстро.

Меня в спину что-то сильно ударило. Даже не в спину, а куда-то в бок, в районе печени. Но я заранее постарался «включить» максимальную защиту. Этот момент у меня уже был давно отработан.

Позади меня что-то происходило, но я даже не сразу и обернулся. Сначала всё-таки поставил чайник. Не бросать же его на пол? Зато позади меня на пол что-то со звоном упало…

Я обернулся и увидел то, что и хотел. На полу валялся кухонный ножик. Тот самый, с которым я экспериментировал, протыкая себе руку. Лезвие ножа было погнуто. Сильно бил, негодяй…

А «негодяй» стоял безо всякого движения, и пялился на меня стеклянными глазами…

— Маша! Ты где?

— Максим! Я не успела… Он тебя всё-таки ударил ножом…

— Не волнуйся! Всё нормально. Он не попал…

— Но, как же? Я же видела…

— Показалось. Слушай меня внимательно! Мы сейчас выйдем из квартиры…

28 августа 1982 года.

Возле подъезда у «Круглого дома» на Нежинской улице.

— Здрасьте!

У подъезда на лавочке, как всегда «дежурила» та самая старушка.

— Здравствуй, Максим! А ты что, опять на кладбище?

— Нет. В магазин. — ответил я ей, показывая авоську в руке.

— А Серёжка тебя вчера нашёл?

— Нет. А что такое?

— Ты только убежал, как он тута нарисовался. Куды, спрашивает, баба Маня, Максим убежал. Ну, дык, я ему и сказала, что ты поехал на кладбище, к бабушке. Он тут же и за тобой следом. Я подумала, что тебя догнать захотел…

— Нет. Наверное, не догнал… Там автобус сразу подошёл, и я на нём уехал.

Внезапно, в нескольких метрах от нас, с глухим шлепком, на асфальт шмякнулось тело. Даже крови поначалу не было. Но постепенно вокруг головы стала растекаться кроваво-красная лужа.

— Ой, ты, хосподи! — запричитала старушка…

— Это же Серёжка! — с ужасом в голосе проговорил я.