Последний день лета

Глава 25 Жизнь, которую ты заслужил

Кофейную чашку, упакованную в полиэтиленовый мешок, Ульяна отдала Богданову и Усачеву в два часа ночи. В половине третьего она легла спать, но уже в восемь ее разбудил звонок с ресепшена.

– До вас не может дозвониться следователь Богданов. Переключаю, – сказала Руднева, и что-то в ее голосе напрягло Ульяну.

– Черт знает что! – воскликнул в трубку Богданов. – Что там у вас с сотовой связью? Работает через раз.

– Скоро поставят ретранслятор, – пообещала Ульяна.

– Вы заняты?

– Вообще-то я спала. Вчера, если помните, мы расстались в два часа ночи, так что проспала я неполных шесть часов.

– Скажите спасибо мне, что хоть немного поспали, – сказал Богданов, но не объяснил, за что его благодарить. – Можете приехать в управление?

– Когда? – Она покосилась на часы.

– Чем скорее, тем лучше.

– Ну, хорошо, скоро буду.

Однако вопреки обещанию она не стала торопиться, выпила кофе, помылась, причесала волосы и только после этого начала собираться.

Подойдя к ресепшену за ключами от машины, Ульяна вдруг наткнулась на встревоженный взгляд Ольги Францевны и спросила:

– Что? Опять что-то случилось?

Та наклонилась над стойкой и прошептала:

– Под утро, около пяти, приехал Богданов и арестовал Германа.

– Почему не разбудили меня?

– Богданов не разрешил, сказал, что вам надо выспаться.

С одной стороны, Ульяне было приятно, с другой – появилось ощущение, что он переступил какую-то черту и вторгся на ее личную территорию, тем более в присутствии посторонних.

Она не стала упрекать администраторшу, забрала ключи, села в машину и поехала в Зареченск.

– Почему так долго? – хмуро спросил Богданов, когда она вошла в его кабинет.

– Как только смогла. – Ульяна нисколько не была смущена. Она заранее подготовилась к встрече. – Если хотели раньше, надо было разбудить меня, когда приезжали за Германом.

– Вот и жди от вас благодарности.

– Герман сейчас в СИЗО? На каком основании вы его задержали?

– Формально по триста двадцать седьмой, подделка и использование заведомо подложного документа. При обыске в его комнате обнаружили паспорт с переклеенной фотографией.

– Зачем же так рано приехали? Почему не дождались утра? – поинтересовалась Ульяна.

Богданов встал из-за стола, подвел ее к стулу и, взяв за плечи, усадил:

– Так будет лучше.

– Не тяните резину, – проронила Ульяна, и он заговорил:

– После того как мы с Усачевым вернулись в управление с вашей кружкой, он, не теряя времени, прогнал по базе снятые с нее отпечатки пальцев. – Богданов помолчал, потом взглянул на нее. – И что же вы думаете?

– Что?

– Они совпали с отпечатками Вани Божукова, жениха Тыртычной.

– То есть Герман – это он и есть? – Ульяна на мгновение потеряла дар речи.

– Вот посмотрите! – Богданов вытащил из принтера напечатанный лист и протянул ей.

Она взглянула на юное, мальчишеское лицо и протестующе отстранилась:

– Да нет! Это не он. Никакая трудная жизнь не может так невероятно изменить человека.

– Э-хе-хе, – устало крякнул Богданов. – Вот и не мудрено, что ни Елена Петровна, ни Гуров его не узнали.

– Вы не поверите. – Ульяна склонила голову. – Мне его жалко.

– А вот жалеть не надо. У каждого из нас такая жизнь, которую мы заслужили. Божуков после своей первой ходки за избиение Гурова имел еще несколько сроков и большую часть жизни провел в тюрьме. В последний раз освободился меньше года назад.

– Но Дюков-то каков! – возмутилась Ульяна.

– А что Дюков? – заинтересовался Богданов.

– Куда он смотрел? Почему не проверил, когда принимал на работу?

– Ну, знаете… Если каждого разнорабочего проверять, то можно остаться без персонала. В других местах без документов берут.

– Что-нибудь еще кроме поддельных документов нашли?

– Разумеется, – сказав лишь одно слово, Богданов замолчал.

– Как же я ненавижу эту вашу манеру! – взорвалась Ульяна.

– Не понял?

– Сказать только часть и потом глубокомысленно замолчать.

– Простите, я не нарочно. – Реабилитируясь, он продолжил: – В ящике для инструментов мы обнаружили стропу – стальной тросик с двумя карабинами.

– Ого!

– Если предположить, что им убили Гурову, то это именно то, о чем говорил судмедэксперт. Усачев уже отдал его на экспертизу.

– Когда будут результаты?

– Ближе к вечеру. – Богданов подошел к Ульяне и подал ей руку, предлагая встать. – Теперь мы идем в допросную. Задержанный ждет нас там.

Они вошли в камеру, но сидевший за столом человек даже не обернулся.

– Ну что, Божуков? – Богданов заговорил с порога и закончил фразу, когда уселся на стул напротив задержанного: – Осознал всю тяжесть содеянного?

Ульяна присела в стороне и сосредоточенно замерла.

– Прошу не называть меня Божуковым. Для меня привычнее Герман.

– Герман так Герман. Мне все едино, – легко согласился следователь. – Ответь на один вопрос: зачем притворялся глухонемым?

Герман стащил с головы кепку и, не поднимая глаз, ответил:

– А чтобы не приставали и меньше расспрашивали, кто да откуда.

Ульяна присмотрелась и заметила на его голове под короткими волосами множество шрамов. В ней снова шевельнулась жалость к этому несчастному и порочному человеку. Преодолев себя, она заглушила это чувство и задала вопрос:

– Зачем вы убили Елену Петровну Гурову?

– Сначала докажите, – спокойно ответил он.

– Докажем, докажем, – пообещал Богданов. – На тросике из твоего рабочего ящика нашли микрочастицы человеческой кожи. Соображаешь, к чему я клоню? Через несколько часов придет результат анализа, и, если он совпадет с ДНК Гуровой, тебе крышка.

– Думаешь, напугал, начальник? – Герман поднял глаза и вытер лицо смятой кепкой. – Сказать, что эти нелюди сделали с Сонькой? Она же чистой девочкой была, почти что ребенком!

– Ну, ну… спокойнее, – попридержал его следователь, но Герман разошелся еще сильнее:

– Ленка, подруга, заявление написала, будто бы Сонька напала на нее с ножом! А дружок ее, Гуров, упек девчонку в психушку! Я знаю, что они убили ее, только доказать не могу!

– Тыртычная рассказывала вам про похищенную девочку, которую держали в Старой Куще? – спросила Ульяна.

– Говорила… – вяло ответил Герман и, расслабившись, сгорбил спину. – Только я не принял это всерьез.

– Зря-я-я, – протянул Богданов. – Ее из-за этого убили.

– Гады!

– Значит, отомстить решил за Соню Тыртычную?

Герман отвернулся и заговорил в сторону, как будто не хотел, чтобы следователь видел его лицо:

– Сначала об этом не думал, просто потянуло в родные места.

– А потом?

– Работы не было, устроился в пансионат.

– Гуровых когда повстречал?

– За несколько дней до пикника.

– Что-нибудь решил?

– Как только узнал их, решил напомнить про Соньку. Забрался вечером в их апартаменты и подбросил фартук. Сонька не успела сдать его в костюмерную, и я хранил у себя.

– Вы перепутали апартаменты, – сказала Ульяна. – Фартук попал ко мне.

– Сглупил – в темноте не разглядел, что номер пустой. Да мне теперь хоть трава не расти! – Набычившись, Герман скрипнул зубами. – Когда я увидел эти сытые морды, посмотрел, как они жируют на пикнике, еле сдержал себя, чтобы не переколоть их всех шампурами.

– Как решился на убийство? – спросил Богданов. – Говорите, авось скостят вам годик-другой.

– Случайно заметил, как директор Ленку тащит в фургон. Ну а когда он вышел, я сам заглянул туда. Сначала хотел поговорить, припомнить, что она сделала. А потом как будто затмение на меня нашло: вытащил из ящика стропу, зашел со спины и перетянул этой суке горло.

– Гурова вас узнала? – спросила Ульяна.

– Даже не обернулась. Будем говорить, не успела.

– Зачем тесьму подложил? – снова вступил Богданов.

– А вот этого я и сам не знаю. До сих пор понять не могу. – Пустым взглядом Герман уставился в стену. – Увидел в углу Сонькин фартук, поднял его, оторвал тесьму и положил в руку Ленке, чтобы знала.

– Сидеть тебе за это немалый срок, – невесело констатировал следователь.

– А мне в тюрьме, может, лучше! – с отчаянной веселостью ответил Герман. – Там люди понятные. Не то что у вас на свободе. Я здесь всякого наслушался да понагляделся! При глухих такое говорят, что при обычном человеке не скажут.

– Ну что же. – Богданов достал из кармана ручку и вытащил из ящика стола бланк протокола допроса. – Будем писать. – Он посмотрел на Ульяну: – Будете присутствовать?

Она поднялась на ноги, мотнула головой и направилась к двери.

– Пишите, а я пойду.