Последний глоток сказки: жизнь. Часть I и Последний глоток сказки: смерть. Часть II

Глава 32 "Предательское серебро"

Серджиу тщетно пытался выполнить приказ графа Заполье — напоить бесчувственную девушку ромашковым чаем. Он проливал уже вторую чашку.

— Да разожми ей зубы! — прохрипел Александр, и, к своему счастью, горбун не увидел страшного оскала хозяина.

Серджиу смотрел лишь на его почти бездыханную жертву.

— Я пытаюсь, пытаюсь… — чуть ли не плакал этот массивный человек.

— Серджиу, у нас нет второй серебряной рубашки, — зло добавил граф. — Запихни мизинец в уголок рта, и она сама разожмет зубы.

— А нельзя дождаться, когда она сама сможет пить? — послышался от двери голос Дору.

Граф нервно сжимал и разжимал кулаки.

— Так она вообще никогда не оклемается! — осадил он сына. — Я не могу вечность сидеть на стуле! Ее надо привести в чувства и выставить из замка. Если ты хоть немного любишь отца, сделай это!

— Напоить ее ромашковым чаем я могу, — ответил Дору без издевки и, проходя мимо отцовского стула, сказал: — Не сердитесь на Эмиля. Он не со зла, он по любви хотел помочь.

Граф сильнее сгорбился

— Не проверяйте мою волю, она слаба И еще объясните Валентине, что я не со зла ее укусил, а с голодухи Смешно, Дору, смешно! Твой профессор ставит опыты Он беспринципный монстр Он может сколь угодно кичиться тем, что не убил ни одного человека за чертой смерти, но я знаю, что в нем не осталось никакой человечности Одно только любопытство

Взгляды отца и сына встретились

— Papa, я сделаю все, что будет в моих силах

— Я знаю, сын. Я знаю

Дору оттеснил горбуна от кровати и засунул в рот девушки дрожащий палец, со страхом косясь на серебро Долго и осторожно он наклонял к бледным потрескавшимся губам чашку и сумел влить в рот Валентины больше половины

— Довольно, оставь на время ее в покое, — проговорил, запинаясь, Александр и опустил глаза к своим сцепленным пальцам

Дору приказал Серджиу убрать мокрую от чая подушку и опустить девушку на сухую Валентина тихо застонала, но глаз не открыла По цвету лица она соперничала с белоснежными простынями Горбун вздохнул и укрыл ее одеялом

— Теперь приготовь бульон, — отдал граф приказ уже более ровным голосом — Надеюсь, через час она сможет поесть

— Сомневаюсь, papá! — отозвался Дору

— Я же сказал — надеюсь Иди, Серджиу А ты подойди сюда Помассируй мне шею Она ужасно болит Как после дня разбирания бумаг Забытое чувство, — Александр усмехнулся — То ощущение, которое я всегда мечтал забыть, вдруг напомнило мне о жизни

Дору осторожно тронул кожу отца На ощупь она была похожа на сброшенную змеей кожу — сухая и шершавая

— Боль — это то, что мечтаешь забыть, — продолжал граф — Валентина не простит меня за нее Женщины такое не прощают

— Можно заставить ее забыть

— Ты не знаешь женщин, Дору У тебя были одни подружки, а я был женат Они ничего не забывают

— Попробовать всегда можно, — Дору присел у стула на корточки и сжал руку отца Рука перестала дрожать — Я поставлю ее на ноги, даю слово А дальше дайте себе и ей второй шанс Хотите, я отыщу какие-нибудь драгоценности? Сапфиры Вместо одного в кулоне

— Оставь, Дору! — Александр вырвал руку. — Я не покупаю женщин. А любовь вообще не продается. Заруби это у себя на носу!

Сын встал и направился к двери.

— Позовете, если вам что-нибудь потребуется.

Александр опустил голову, давая понять, что разговор окончен. Дору вышел в коридор и без стука вошел к Эмилю.

— Я дал отцу слово, что Тина останется жить! — заявил он с порога.

Эмиль поднял от стола голову: его лицо ничего не выражало, но голос прозвучал мягко:

— Я дал ему шанс избавиться от проблемы. Жаль, что он им не воспользовался.

Дору подпер спиной закрытую дверь.

— Не ты ли не так давно требовал от меня сохранить ей жизнь?

Эмиль откинулся на подголовник кресла и потер костяшками пальцев закрытые веки.

— Я просил за Валентину. Но Валентины больше нет.

— Она — жива! — вскричал Дору. — Я сам поил ее ромашкой.

— Она больше не она. Я пока не в силах объяснить это. Но шестым чувством знаю, что ее надо убить и прямо сейчас Но также хорошо знаю, что вы не позволите мне этого сделать Что ж, одним монстром больше, одним меньше…

Дору тоже усмехнулся

— Иногда мне кажется, тебе стоит начинать писать юмористические готические романы, вместо своих скучных лекций!

— Я не против Собираю богатый материал В вашем замке Иди Не оставляй нашего героя-любовника без присмотра

Дору выпрямился и одернул джемпер

— Попрошу тебя с большим уважением отзываться о моем отце. Без него твой роман был бы короче одного предложения

Эмиль ничего не ответил, лишь еще сильнее скривил губы. Тогда Дору развернулся и вышел, но к себе не пошел. Сел под дверью в башню и стал ждать, когда слуга принесет бульон Серджиу принес его спустя три часа

— Почему так долго? — вскочил с пола Дору

Поднос в руках горбуна дрогнул

— Я приготовил бульон еще час назад, как и было приказано, — проговорил он с запинкой — Вы не звали меня целый час, поэтому я в первый раз в жизни явился без зова

— И правильно сделал, — усмехнулся Дору уже по-доброму — Вампиры часов не наблюдают, а вот девушка может и проголодаться

Он придержал дверь, и Серджиу прямиком направился к кровати

— Как прикажете ее кормить?

Горбун спрашивал молодого хозяина, но ответил старый:

— Так же, как ромашкой. Пусть Дору ее накормит

Горбун приподнял девушке голову, и Дору несколько раз попытался разомкнуть губы ложкой, но ложка обреченно билась о крепко сжатые зубы. Вдруг Валентина открыла глаза и четко произнесла по-русски:

— Я не буду есть.

Затем снова закрыла глаза и несколько секунд пролежала неподвижно, а потом попыталась сползти с руки горбуна, но тот удержал ее голову, и Дору снова направил к ее рту ложку с бульоном. Валентина не открыла глаз, но замотала головой, пытаясь увернуться от ложки.

— Тина, открой рот и ешь, — нарушил напряженную тишину граф, и Валентина тут же повиновалась приказу.

После последней ложки она с тихим стоном откинулась на подушку и снова закрыла глаза.

— Будут еще какие-нибудь приказания? — спросил горбун.

Дору отрицательно мотнул головой, и слуга удалился, забрав пустую тарелку и ложку. Дору тоже сбегал к себе и с таинственным видом подступил к отцу.

— Papa, у меня есть для вас кое-что интересненькое.

Когда Дору протянул ему небольшой мешочек, Александр удивился, нащупав через тонкую ткань содержимое

— Я предостерегал Тину не стричь ногти в субботу, но она не послушалась

— Дору, порой мне кажется, что ты зря ездил в Санкт-Петербург Похоже, что все твое образование свелось к общению с нянюшками Мне не нужны привороты, чтобы влюбить в себя Валентину Она уже моя против своего желания… Но я не хочу брать ее силой, — и граф швырнул мешочек в пылающий камин.

Следующий час прошел в гробовом молчании Вернее, молчали только отец и сын, а Валентина глухо стонала и мотала головой из стороны в сторону Иногда она приподнималась на локтях, по-прежнему с закрытыми глазами, и с тихим криком падала обратно на подушки В один из таких моментов в башню вошел Эмиль

— Что с ней? — недоуменно спросил он

— Ничего, — тихо отозвался Дору — Ее мучают кошмары

Эмиль кивнул в сторону графа, и тот зло ответил на незаданный не ему вопрос:

— Нет, я ей не снюсь! Ей снится темный лес Как за ней бегут волки Как деревья тянутся к ней своими скрюченными ветвями Как с черного неба ей на голову кидаются грифы Продолжать?

— Не надо, — оборвал его Эмиль.

Не спеша прошел мимо и, как бы невзначай, забрал распятие Оба, отец и сын, уставились на него

— Ты себя проверяешь*? — подскочил с места Дору

— Отца!

Граф повел плечами и снова замер Тогда Эмиль обернулся к Дору и попросил его выйти

— Зачем?

Но под тяжелым взглядом брата все же вышел, не дожидаясь ответа, или же ему не понравилось распятие, которое Эмиль не спешил опускать

— Закрой дверь! — крикнул он Дору в спину

Дверь хлопнула Эмиль положил распятие на прикроватный столик и обернулся к графу

— Вам нужна помощь, отец?

Граф кивнул, и Эмиль осторожно поднял его со стула

— Может, прогуляемся по коридору*?

Граф помотал головой

— Меня держит тут уже не распятие! — сказал он полушепотом — Я уже не кинусь на нее — я вижу серебряные оковы, но и уйти все равно не могу, потому что мне надо чахнуть над жертвой

— Вы сейчас шутите, да? — спросил Эмиль, отпуская руку графа

Тот покачнулся, но устоял А потом, сделав два шага, ухватился за столбик балдахина

— Ты хочешь услышать, что я вам не доверяю? Да, я не уйду из башни из-за вас Дору это тоже касается Жизнь этой девушки — самое ценное, что есть у меня сейчас Вы же этого добивались?

Эмиль опустил глаза

— Я даже в страшном сне не мог себе такое представить

— Плохой же из тебя профессор по нечисти получился Неудовлетворительно и то на тебя жалко

— Я могу как-то помочь?

Он смотрел графу в спину, не решаясь встать рядом, потому что тот не сводил глаз с бледного лица Валентины

— Лучшая ваша с Дорой помощь сейчас — не лезть

Граф сам к нему обернулся, и они долгую минуту смотрели друг другу в глаза, но не находили в них ни капли сострадания или раскаяния за содеянное

— Отец!

Граф вздрогнул от окрика Дору, и обернулся к двери, а не назад — поэтому серебряные браслеты легли ему на плечи С жутким криком он бросился вперед — скорее от боли, чем понимая, что происходит Эмиль поймал Валентину, но удержал в руках лишь на несколько секунд — его ударило от нее, точно током И той секунды, на которую вампир ослабил хватку, девушке хватило, чтобы соскользнуть с кровати и оказаться в двух шагах от графа

— Тина, милая, не подходи!

Граф уже вжался в стену Дальше отступать было некуда Глаза Валентины были закрыты, но она четко шла к своей цели, ощупывая воздух

— Я поймаю! — крикнул Эмиль, но Дору бросился ему наперерез

— Прочь!

Он сорвал портьеру и бросил нижний конец Эмилю Вдвоем они

ловко перекинули ткань через голову девушки и рванули назад как раз в тот момент, когда пальцы Валентины готовились коснуться груди графа

— Не тяните сильно, а то она на вас упадет! — закричал Александр

Но Валентина не думала падать назад, ее цель была впереди Она продолжала бороться с портьерой и простирала к графу руки Глаза ее по-прежнему были плотно закрыты

— Откуда у нее столько силы? — шептал Эмиль

— Да не сила это, а желания умереть! — огрызнулся Дору

— Чего?

— Ты блокнотик достань и конспектируй! Можно потом ты меня расспросишь, а? Серджиу!

Горбун схватился за край портьеры со стороны юного графа.

— Тащим к кровати! — скомандовал Эмиль. — Ну что стоишь, хватай ее за талию.

И горбун потянулся к Валентине, но тут же получил по рукам и отступил, испугавшись неожиданного отпора.

— Тина, милая, ты совсем не хочешь, чтобы я тебя кусал! — увещевал несчастную граф, прижатый к стене. — Это не принесет тебе никакого наслаждения. Это больно! Очень больно! Ты не хочешь, чтобы тебе было больно. Милая, отправляйся обратно в кровать. Тебе надо поспать. Я буду рядом с тобой. Я никуда не уйду. Я всегда буду рядом с тобой. Валентина, не подходи! Да заберите ее от меня наконец!

Только с пятой попытки горбуну удалось оттащить Валентину к кровати. Дору сунул ему в руки шнур от портьеры, и Серджиу принялся стягивать им кокон, закрученный вокруг тела девушки.

— Ноги, ноги ей вяжи!

Дору швырнул слуге второй шнур. Валентина извивалась ужом, но горбун завалил ее на пол и продолжил пеленать, потом поднял бушующий кокон на руки и водрузил на кровать.

— А этой веревкой, — Эмиль швырнул горбуну длинную бельевую веревку, — привяжи ее к кровати!

— Мой горб не пролезет…

Эмиль вздрогнул и сам полез под кровать. Веревка всего два раза обхватила тело девушки, но этого оказалось довольно, чтобы Валентина прекратила метаться.

— Будут еще какие-то приказания? — обреченно спросил Серджиу.

— Да! — рявкнул граф — Вон! Все трое вон!

Он шагнул к кровати и присел на самый край, вцепившись в столб балдахина. Все трое тихо удалились и вернулись лишь к следующему вечеру

Все оставались на своих местах. Граф приказал развязать девушку, которая неподвижно лежала, уставившись остекленевшим взглядом в черный балдахин. Он спрыгнул на пол и отвернулся Только когда горбун взял со столика чашку с бульоном и звякнул по ее краю ложкой, граф вновь взглянул на кровать.

Валентина тихо сидела в подушках и покорно открывала рот, увидев перед носом ложку. Александр сомневался, что сейчас она видит дальше собственного носа. И вдруг Валентина цепко ухватилась за руку горбуна.

— Серджиу, миленький, снимите с меня этот ошейник. Пожалуйста… У меня ужасно болит шея, и мне тяжело держать голову

Горбун с надеждой посмотрел на графа, и как только тот тихо произнес "Сними!", Дору рванулся вперед и закрыл собой девушку.

— Не смейте, papá!

Граф отвернулся, и тогда Дору взглянул на Валентину и прошипел:

— Спи!

Валентина тут же камнем упала в подушки