Последний завет

ГЛАВА 7

Бейтин, Западный Берег реки Иордан, вторник, 09:32

Он не планировал рассиживаться в офисе. Ему нужно было лишь забрать кое-какие бумаги. Впрочем, слово «офис» к этому помещению подходило весьма условно. Достаточно было сказать, что офис запирался снаружи на два амбарных замка. Он походил скорее на мастерскую или на склад. Внутри пахло пылью. Синие трубки галогенных ламп освещали стеллажи, уставленные вовсе не книгами или компьютерными дисками, а дощатыми ящиками и картонными коробками. А в них в строгом порядке были разложены мириады фрагментов древней керамической посуды. Все это было добыто лично Ахмадом Нури на раскопках в этом поселке.

Он всегда так работал. Размещал базу как можно ближе к месту раскопок, тащил сюда абсолютно все находки и тщательно описывал и вносил в каталог каждую из них. Он старался не удаляться от места раскопок и не оставлять свои находки без присмотра, ибо знал, что стоит чуть зазеваться — и реликвию украдут прямо из-под носа. Мародеры — вселенский бич археологов.

Его письменный стол — складной, металлический — скорее напоминал чертежный стан архитектора. Впрочем, Нури даже нравилось такое сравнение — в конце концов, они занимаются чем-то похожим — строитель возводит новые дома, археолог откапывает древние…

Бумаги, которые он подготовил для встречи с главой ведомства, отвечавшим в палестинской администрации за «древности и культурное наследие», лежали в верхнем ящике. За это надо было благодарить Худу. Его юная помощница не терпела беспорядка — все документы были сложены именно так, как просил Нури: бланк прошения на возобновление раскопок, в котором Ахмад обосновывал необходимость продлить свою работу в Бейтине, ходатайство о предоставлении необходимых для дальнейших исследований субсидий и тщательно выверенный каталог обнаруженных находок. Худа в последнее время отвечала за всю связь с внешним миром, освободив своего патрона от телефонных звонков, электронных сообщений, даже от радио и телевизора. А тот и рад был, что его ничто не отвлекало и что он имеет возможность полностью сосредоточиться на работе.

Черт бы побрал этого чиновника! Если бы он еще хоть немного разбирался в археологии… Но нет же! Его не интересовало ничего, кроме политики.

— Я хочу, доктор Нури, — объяснял он археологу при самой первой их встрече, — чтобы вы прославляли наследие ислама.

Что ж, ничего удивительного. Новое правительство наполовину состояло из представителей движения ХАМАС. В этом свете перевести торжественное пожелание чиновника на нормальный человеческий язык было немудрено: «Я хочу, чтобы вы копали до седьмого века нашей эры. Если вы раскопаете что-нибудь более древнее, платить за такие раскопки будете сами».

Когда-то все было иначе. Когда-то его держали чуть не за героя палестинского народа. Это ведь он вместе с небольшой группой других ученых предложил радикально новый подход к практической ближневосточной археологии. До того момента все исследования здесь — начиная еще с экспедиции Эдварда Робинсона в девятнадцатом веке — велись исключительно с одной целью: найти подтверждения того, о чем говорила Библия. Собственно Палестиной и палестинцами никто не интересовался. Все искали только Землю обетованную.

Разумеется, это все были иностранцы. В первую очередь американцы и европейцы. Они толпами прибывали в Яффу и Иерусалим в стремлении увидеть Тропу Авраама и Пещеру Христа. До дрожи в коленях их интересовало все, что было связано с древними иудеями и первыми христианами. Палестинцев же в расчет не брали, будто их на этой земле никогда и не было.

Новое поколение арабских ученых — включая Нури — также было воспитано на традициях библейской археологии. Собственно, другой-то и не было. Но они были первыми, кто начал раскапывать принципиально иное. В шестидесятых некоторые из них нанялись в помощники ученым из Иллинойса, которым повезло отрыть Тель Та'анах — холм неподалеку от Йенина, на Западном Берегу реки Иордан. Американцев охватило поистине неистовое возбуждение — за несколько лет они перерыли в округе буквально все. Еще бы! Ведь Та'анах упоминался в Библии как один из ханаанских городов, покоренных иудейским военачальником Иешуа.[4]

Но Ахмада и его друзей заинтересовали совсем другие вещи. После того как американцы свернули свою лавочку и вернулись на родину, Ахмад вернулся на место раскопа и развернул исследовательскую работу у подножия холма, где ему удалось раскопать древнее палестинское поселение Ти'инник. Ахмад и его коллеги задались целью узнать как можно больше подробностей о быте древних поселенцев — ведь деревня существовала на одном месте в течение почти пяти тысячелетий. И каждый день работы на этом раскопе приносил новые открытия, а каждый новый черепок словно делал историческое политическое заявление: впервые археологи взялись за восстановление прошлого не Земли обетованной, а именно Палестины.

Это-то и выдвинуло Ахмада Нури в первые ряды заслуженных деятелей палестинского национального движения. Кто-то даже передал ему, что Организация освобождения Палестины — которая в те годы еще находилась под официальным запретом и действовала из-за границы — всячески одобряла его работу и провозгласила его одним из соавторов национальной идеи. В те времена, когда большинство израильтян отрицали сам факт существования палестинского народа, Нури доказывал своими изысканиями его древность.

Его популярность лишь возросла после того, как он вместе со своими студентами раскопал покинутый лагерь беженцев, собирая в качестве реликвий ржавые банки из-под сардин и пластиковые молочные пакеты — предметы быта тех людей, которых жизнь заставила покинуть родину в 1948 году. Это была фактически пропагандистская акция. А реальная археологическая работа здесь, в Бейтине, с каждой новой находкой все укрепляла его в негласном статусе «народного героя».

Его предшественники восторгались этим местом, известным в Библии под именем Вирсавия. Именно здесь Авраам, двигаясь на юг, дал своим людям отдых и построил алтарь. Именно здесь Иаков возлежал на камнях и ему снилось, что к нему по небесной лестнице спускаются ангелы.[5] Но Ахмад копал не только древние развалины, окружавшие поселок, но и сам Бейтин. В разные времена здесь правили разные народы — эллины, римляне, византийцы, османы… В одно время здесь царствовало христианство, в другое — ислам. В конце девятнадцатого столетия на руинах древней православной базилики была возведена мечеть. Стоя на одном месте, здесь можно было полюбоваться одновременно развалинами греческого храма, византийского монастыря и замка крестоносцев. В глазах Ахмада Бейтин был олицетворением всей Палестины — земли, хранившей свидетельства жизни и быта всех великих цивилизаций, когда-либо существовавших на планете.

Он заглянул в один из еще не заполненных до конца ящиков. Здесь хранились находки, принесенные с раскопа в последние несколько дней. Внутри лежало несколько человеческих черепов. Эти люди жили здесь в начале бронзового века, около пяти тысяч лет назад. В этом же ящике хранилось несколько керамических черепков и почти целый кувшин, относившиеся к тому же времени. Нури улыбнулся и двинулся к соседнему ящику, в котором лежало несколько примитивных скребков и обработанных костей животных — свидетелей событий, происходивших на этой земле за пять миллионов лет до сегодняшнего дня. Вернувшись к черепам, он принялся внимательно рассматривать их. Он скажет этому ослу из ведомства по охране древностей и культурного наследия, что отыскал свидетельства того, что эти люди были принесены в жертву богам. А значит, здесь было ханаанское капище. Да, он согрешит против истины, ибо никаких свидетельств ритуальных жертвоприношений на руках не имел. Зато это позволит ему получить разрешение на продолжение работы в Бейтине.

А впрочем, может быть, чиновника и это не проймет. Ахмад знал, что тому будет интересно послушать про мечеть, воздвигнутую столетие назад, все же остальные находки будут навевать на него лишь скуку. Трудно рассчитывать на то, что он проникнется доводами Нури. Но надо постараться, чтобы это произошло. Иначе вся работа встанет.

Закрыв ящик со скребками, он поднялся на цыпочки и аккуратно поставил его на место — на самую верхнюю полку стеллажа. Внезапно позади него хлопнула дверь.

— Кто это? Худа?

Ответа не последовало. Видимо, просто ветер. Надо бы закрыть яму тентом и прибить колышки, а то до утра все засыплет песком. Едва Ахмад успел подумать об этом, как до него вновь донесся звук — звук шагов, его ни с чем нельзя было перепутать. Он резко повернулся и увидел приближавшихся к нему двух мужчин. Лица их закрывали зловещего вида черные капюшоны. Тот, что был повыше, почти театрально прижал указательный палец к губам, давая тем самым знак Ахмаду хранить молчание.

— Кто вы?.. — растерянно обратился к непрошеным гостям ученый.

— Пойдем с нами, — отозвался высокий. У него было странное произношение. — Быстро.

И тут Ахмад увидел, как прямо в лицо ему направили вороненый ствол пистолета.