Последняя битва

18 января. 1979 года. 11:15. Подмосковье

Трубка «Алтая» клацнула, укладываясь в ложе станции. Я повернулся к невозмутимому старику.

— Куда едем? — спросил Иван Дмитриевич, положив ладони на руль.

— Мы сейчас на трассе рядом с Вершками, — задумчиво протянул я. — Нужно двигать прямо, километров семьдесят до поворота на Грибово. Если не встретим наших по дороге, ждём их там. Машины уже должны выдвинуться.

— Какие? — деловито уточнил дед.

— Шишига с бойцами и УАЗ с офицерами. Если встретятся с нами на дороге, притормозят и подадут условный сигнал: два раза моргнут фарами.

— А потом куда?

— Километрах, примерно, в двадцати от Грибово, находится Федоровка, рядом кадрированная военная часть. Сейчас она передана ГРУ для тренировки спецназа. Там нас ждёт Сергей Иванович. Как я понимаю, наступает решающий момент, и все проверенные части сгоняют под Москву, на случай зарубы.

— Со своими? — скривился Иван Дмитриевич.

— Да, — кивнул я, — С, так называемыми, своими. Все, кто поддерживает Андропова и выполняет его приказы — враги. Сами понимаете, на кону судьба страны. По-другому убрать заговорщиков не получится.

— Если армию поднимут, всё должно быстро решиться, — заметил бывший смершевец. — Что они смогут противопоставить? Ничего.

— Не всё так просто, Иван Дмитриевич, — вздохнул я. — В распоряжении Андропова находится группа «А». Её создали в семьдесят четвертом, после теракта на Мюнхенской олимпиаде и последующей попытки угнать «ЯК» из Внуково. Она подчиняется лично председателю КГБ. Там отлично подготовленные и экипированные профессионалы, натасканные, цитирую «на пресечение террористических, диверсионных, и других особо опасных преступных действий», угрожающих руководству страны и советским гражданам, как в Союзе, так и за границей. Они выполнят любой приказ Юрия Владимировича, если его соответствующим образом обосновать. Например, преступным заговором среди руководства армии и ГРУ. А ещё есть «девятка», охраняющая партийных лидеров, и погранвойска, подчиняющиеся КГБ. Как обычные военные и грушники будут арестовывать охрану Политбюро, если наши правители окажутся в заложниках? У них просто нет опыта решения подобных задач. Разносить из артиллерии и танков дачи и правительственные здания не будут. И в самой армии, подозреваю, не так гладко, как показывается. Могут возникнуть проблемы. Но даже если с этой стороны всё будет идеально, с «девяткой» придётся повозиться. Круглосуточная охрана вождей — стратегическое преимущество Андропова. Большинство сотрудников «девятки» подобрано так, чтобы выполнить любой приказ председателя КГБ. А многие из них сами являются заговорщиками, поддерживающими государственный переворот.

Уверенным можно быть только в личном телохранителе Брежнева, генерале Медведеве, и то не на все сто процентов. Мало ли что ему скажут и какие аргументы найдут, чтобы убедить присоединиться к свержению генсека. Сейчас всё зависит от того, кто быстрее захватит инициативу, и сможет взять власть в свои руки. Шансы победить, есть и у нас, и у Андропова.

— Ладно, — Иван Дмитриевич повернул ключ, мотор «нивы» ожил, отозвавшись радостным гулом. — Едем?

— Конечно, — кивнул я. — Обсудить интересующие вас вопросы можем и по дороге.

Автомобиль, взревел двигателем, рванул с места, разбрасывая в стороны хлопья снега. Деревья в белоснежных шапках побежали навстречу, радостно растопырив сучковатые черные ветки. Они стремительно проносились мимо одной большой лентой, исчезая за горизонтом.

— Вася там, не задохнётся? — поинтересовался я. — Больно туго вы его веревками перемотали, горло захлестнули, и кляп в рот загнали так, что у него даже глаза выпучились.

— Не задохнётся, — ухмыльнулся дед. — Там всё продумано. Ещё в сорок третьем году научили. Старшина Толмачёв. Мы тогда на группу диверсантов у самой линии фронта набрели. «Бранденбург». Слыхал о таких?

— Слышал, — подтвердил я. — Части специального назначения верхмата. Подготовленные были гады.

— Ещё как, — согласился Иван Дмитриевич. — Пришлось в свое время с ними повозиться. Много наших из СМЕРША, НКВД и просто армейских погибло. В сорок третьем они в нашей форме должны были проскочить в тыл. Как потом выяснилось, было задание подорвать большой склад боеприпасов, мост. А тут мы. И они прокололись. Во-первых, бои шли яростные. Круглые сутки танковые атаки, артиллерийские обстрелы, бомбежки. Наши в окопах дневали и ночевали. На земле часами лежали. Лица у всех черные, осунувшиеся, форма грязная. Держались из последних сил, ходили, шатались, не люди, а тени. Но и в таком состоянии дрались от души, и немцам давали прикурить. А тут здоровые, рослые, морды чересчур холеные, штаны и гимнастерки относительно чистые. Аккуратисты чертовы. Как будто прямо с курорта на фронт прибыли. Это сразу показалось подозрительным. Назвали батальон, который мы хорошо знали. И по их словам, расположен он, не там, где должен. Рядом, но не совсем. С политруком тоже облажались. Сказали, вчера лично их на задание отправлял, а его уже два дня как снарядом убило. Мы как поняли, что диверсанты, сразу стрелять начали.

— Что же вы так сразу без предупреждения мочить фрицев начали? Негуманно как-то. Не в духе общечеловеческих либеральных ценностей. Могли бы предложить проехаться в комендатуру для начала или саму часть для проверки? — подколол я.

— Каких-таких ценностей? — старик подозрительно глянул на меня из-под косматых седых бровей.

— Общечеловеческих, либеральных, — пояснил я. — В будущем, если мы проиграем, их начнёт активно продвигать Запад. Со злодеями и преступниками придется обходиться очень бережно. Не дай бог, придавить ножку, шейку или вывернуть ручку слишком больно. Сразу хор возмущенных правозащитников налетит. Будут популярны браки ЛБГТ.

— Это как?

— А вот так. Мужик женится на мужике, женщина на женщине. Даже пол будет не просто женский и мужской, а он, она и оно, — ухмыльнулся я. — А предков в Европе нельзя будет называть «мама» и «папа». Это не толерантно. Только «родитель номер один» и «родитель номер два».

— Ты серьезно? — лицо деда изумленно вытянулось.

— Вполне, — подтвердил я. — Лет через тридцать-сорок после переворота, это дерьмо будет цвести в Европе пышным цветом и подбираться к нам.

— Тьфу, млять, — сплюнул Иван Дмитриевич. — Срамота.

— Согласен. Так что вы про Бранденбург рассказывали? Почему так жестоко обошлись с бедными гансами?

— А как иначе? — пожал плечами старик. — Там такие волчары матерые. Чуть бы насторожились, могли бы и нас запросто положить. Даже умудрились начать отстреливаться, в почти безвыходной ситуации. Одного нашего наповал, другой тяжелый. Мы четырех положили, двух ранили, ещё парочку в плен взяли. Погрузили их в машину. А старшина Толмачёв, потомственный сибирский охотник, фрицев вязал. Подозреваю, что его предки из разбойников были. Уж больно грамотно и со сноровкой, действовал. Хитро связывал, чтобы при каждом резком движении петля на шее душила. Фрицы из «Бранденбурга» опасные зверюги были, знали, что их ждёт, а всю дорогу, после пары попыток, боялись дернуться. Жаловались, просили ослабить веревки. Но доехали целыми и невредимыми. Почти. Меня старшина тоже научил, как правильно особо ценных пленных связывать, чтобы не рыпались. Даже если дергаться сильно будет, только сознание потеряет на пару минут. Так что не переживай, ничего с твоим Васей не случится.

— Никакой он не мой, — недовольно буркнул я, кинул невольный взгляд назад, где в багажном отделении, накрытый брезентом, старой курткой и тряпками, лежал связанный предатель. — И никогда не был ни моим, ни нашим, как оказалось.

— Это, да, — согласился старик. — Сидишь с товарищем в одном окопе, обстрелы переживаешь, последним глотком воды из фляги делишься, а он неожиданно гнидой оказывается. Только и ждёт удобного момента, напарника подрезать и к немцам сбежать. А потом копать начинаешь, а эта сволочь, из раскулаченных и Советскую власть ненавидела. Документы поддельные сделал, на фронт попал, с нами рядом сидит, последним куском хлеба делится, а сам вражина. Бывает и такое. Не дуйся на старика, коли что не так сказал. Я — человек темный, простой, от сохи, могу и брякнуть что-то невпопад.

— Иван Дмитриевич, — ухмыльнулся я. — Мы же уже разговаривали на эту тему. Хватит прибедняться. На меня ваша маска неграмотного селянина не действует. А по поводу «моего Васи», проехали и забыли. Не стоит эта продажная сволочь того, чтобы о нём много разговаривать.

Через сорок минут впереди на серой ленте шоссе появились две точки. За несколько секунд они превратились в зеленые силуэты военных машин. Едущий первым «УАЗ» заметил нас и два раза приветливо моргнул фарами.

— Кажись, наши, — буркнул дед, притормаживая.

— Они, — кивнул я, всматриваясь в автомобили.

«Нива» приткнулась к обочине. «УАЗ» и идущая за ним «шишига» остановились, не доезжая до нас десяток метров. Дверцы машины распахнулись и две знакомые плечистые фигуры в ушанках и серых армейских тулупах вылезли на дорогу.

Я расплылся в улыбке.

— Знаешь их? — уточнил Иван Дмитриевич, заметив мою реакцию.

— Конечно, — подтвердил я. — Тот, который побольше и повыше, — Ержан. Мы с ним в Караганде работали. Пониже — Андрей. Он нас на «Бдительном» после вояжа в Европу, встречал. Оба — майоры.

— Да я уже вижу, что майоры, — проворчал старик, разглядывая приближающихся военных.

Я щелкнул замком, распахнул дверь, и выпрыгнул навстречу офицерам.

— Привет, Леша, — улыбнулся казах, протягивая руку. — Всё нормально?

— Так точно, — бодро отрапортовал я, пожимая крепкую большую ладонь, и не удержавшись, расплылся в ответной улыбке. — Предатель нейтрализован, связан и упакован в багажник.

— Здравствуй, — Андрей был подчеркнуто сух и деловит, а рука холодна как лед. Лишь прищуренные глаза разведчика и крепко сжатые губы немного выдавали эмоции.

— Что там с Аллой? Пришла уже в себя?

— Никак нет. Спит пока.

— Идём, покажешь, — приказал Андрей.

— Отставить, — скомандовал Ержан. — Подожди пару минут, заберешь свою Аллу.

— Алексей, — повернулся ко мне казах. — Этот… лейтенант в багажнике лежит?

— Да, — кивнул я. — Иван Дмитриевич связал его, загнал кляп в рот, и мы сразу туда тело погрузили. Он уже пришел в себя, но от нокаута ещё не отошёл. Соображал плохо.

— Развязаться не может? — уточнил Ержан. — Мне сюрпризы не нужны.

— Нет, — ухмыльнулся я. — Иван Дмитриевич в «СМЕРШЕ» воевал. Он умеет связывать. Даже петлю на горле соорудил, резкое движение и сам себя душит.

— Это и плохо, — поморщился майор. — Если задушится сам? Нам ещё допрос с ним проводить.

— Не задушится, — Березину надоело сидеть в машине, он вылез и не торопясь подошел к нам. — Всё по уму сделано и много раз опробовано. Больно будет, давление на глотку тоже, а вот самоликвидироваться не сможет. В крайнем случае, вырубится ненадолго, если дергаться начнёт как сумасшедший. Но для этого очень сильно постараться надо.

— Березин Иван Дмитриевич? — уточнил казах.

— Он самый, — дед ухмыльнулся краешками губ. — Батька — Дмитрий, а Иваном меня при рождении наш поп, отец Амвросий, царствие ему небесное, в церковной книге записал.

— Рад познакомиться, — широко улыбнулся Ержан.

Офицеры обменялись рукопожатиями с дедом.

— Алехин, — крикнул казах, повернувшись к шишиге, — Емелин и Сидоренко ко мне. Бегом!

Тент грузовика колыхнулся, и на снег поочередно выпрыгнули три бойца в зимних шинелях с «калашниковыми» в руках.

Через несколько секунд они уже были рядом с майором.

— Иван Дмитриевич, откроете багажник? Мы лейтенанта в машину заберем. Так мне спокойнее и вам безопаснее будет, — попросил майор деда.

— А чего ж не открыть, — ухмыльнулся дед. — Открою, конечно. Мне эта паскуда и даром не нужна.

— Отлично, — кивнул Ержан и повернулся к крепкому хмурому брюнету, стоявшему впереди остальных бойцов. — Сержант, в багажнике находится лейтенант ГРУ, предатель, работавший на врага. Сейчас Иван Дмитриевич откроет багажник, вы удостоверитесь, что он надежно связан, жив, и готов к транспортировке. Емелин и Сидоренко переносят тело в шишигу. Ты, Алехин, на подхвате. Контролируй, чтобы чего не произошло. Расслабляться не советую. Могут быть сюрпризы. Лейтенант — диверсант и отличный рукопашник, терять ему нечего. Он связан, но способен на сюрпризы в виде лезвия в складках одежды. Будьте осторожны и, на всякий случай, готовы к неожиданностям. Если что, не миндальничай, стреляй сразу. Убивать в самом крайнем случае, лучше прострелить ему ноги или руки. Перетащите в машину и укладывайте сразу на пол. Ещё раз тщательно обшмонайте и глаз с него не спускаете. Всё понятно?

— Так точно, товарищ майор, — отдал честь Алехин.

Действуйте, — сухо приказал Ержан.

— Слушаюсь, — сержант развернулся. Березин уже шел к машине. Алехин собрал автоматы с товарищей, повесил их на плечи, а свой, наоборот взял наизготовку. Затем троица бодро зашагала вслед за стариком.

Спустя десяток секунд багажник «нивы» откинулся вверх.

— Лежит голубчик, как миленький, — раздался голос Березина. — Я ж говорил. Развязаться самостоятельно невозможно.

Вася уже пришёл в себя. Бешено засверкал глазами, задергался и сразу захрипел, почувствовав удавку на шее. По команде сержанта, Сидоренко и Емелин подхватили мычащего предателя под мышки и за ноги и, пыхтя, поволокли к машине. Алехин с автоматом в руках бдительно контролировал процесс. У машины предателя принял сразу десяток крепких рук и быстро втащил вовнутрь. За ним в кузов залезли конвоиры, не забыв задернуть за собой тент.

— Показывай, где Алла, — скомандовал Андрей.

Я молча подошел к «ниве», открыл дверцу и взглядом указал спящую оперативницу. Майор одним движением плавно перетек в машину, аккуратно взял женщину на руки и понёс к «УАЗу».

— Вы тоже поедете с нами, — сказал Ержан. — Пересаживайтесь. Ваша машина уже засветилась везде, где только возможно.

— А «ниву» здесь бросить? — кивнул старик на наш автомобиль.

— Ни в коем случае, — отрезал казах и крикнул. — Семен вылезай.

Из пассажирского места «шишиги» спрыгнул невысокий мужчина в серой куртке. Смотрелся он, как обычный работяга или сельский житель. И обладал абсолютно незапоминающейся внешностью. Глянешь на такого, отведешь взгляд и через десяток секунд уже не вспомнишь, как выглядел.

— Документы по-прежнему в бардачке? — уточнил майор.

— А где им ещё быть? — буркнул старик. — Там.

— Отлично. Иван Дмитриевич, передайте ключи Семену.

— Держи, — старик вручил связку ключей неприметному.

— Он отгонит машину в другой город и поставит пока на временную стоянку, — пояснил Ержан. — А нам пора ехать.

— А где же самый главный начальник? — ухмыльнулся дед. — Сергей Иванович?

— Капитан? — казах дождался ответного кивка старика и ответил:

— На базе сидит, у телефона, ждёт распоряжений. Там вас и встретит. Товарищ генерал армии его своим ординарцем назначил и поставил контролировать операцию. И теперь мы с Андреем, — Ержан еле заметно усмехнулся, — временно поступили в его распоряжение. Сергей нас сюда срочно вызвал с лучшими бойцами, пользуясь полномочиями Петра Ивановича.

До военного городка мы доехали в полном молчании. Андрей заботливо поддерживал спящую Аллу, Ержан сконцентрировался на дороге, управляя машиной. У меня и Ивана Дмитриевича тоже не было особого желания разговаривать. Бегство с квартиры, драка с предателем и все последующие события немного утомили. Старик, севший рядом с Ержаном, задремал, откинувшись на сиденье, а я просто разглядывал проносившиеся мимо пейзажи, думая о своём.

Рядом с указателем на «Грибово», свернули на грунтовку, сделали пару поворотов, трясясь по колдобинам, и выехали к большому зеленому забору.

— Как на зоне, — ухмыльнулся я, кивнув на ряды и кольца колючей проволоки, возвышающейся над ограждением, и вышку с пулеметом, видневшуюся сбоку.

— Режимный объект, — коротко пояснил Ержан, останавливая машину перед металлическими воротами с красными звездами. Боец на посту-проходной засуетился, увидев «УАЗ» и остановившуюся за ним «шишигу». Поправил автомат, висевший на шее, что-то крикнул и сбежал по металлическим ступенькам вниз, придерживая ладонью, болтающийся в ножнах штык-нож.

Через несколько секунд ворота, лязгнув, начали расходиться. Два солдата быстро раздвинули створки, и отошли в сторону, пропуская машины на территорию.

Я с интересом разглядывал военный городок, спрятавшийся под высоким забором. Ухоженные здания, идеально чистый плац, народу почти нет.

Мысленно отметил большую спортивную площадку с сиденьями, штангами, гантелями, прикрепленным цепями к стойкам и специальным платформам, кольца, брусья, турники, большую беговую дорожку. Даже огромная груша одиноко покачивалась на крюке, приваренном к «Г-образной стойке».

Немного дальше от спортивной площадки, была полоса препятствий с кирпичными стенами, лабиринтами, канатами, ямами, наполненными водой, горизонтальными бревнами, изгородями и частоколами, рвами, полуразрушенными лестницами. Даже на первый взгляд, она была намного сложнее нашей площадки на «Звезде», которую с трудом преодолевали мои одноклубники.

У трехэтажного здания, которое я наметанным взглядом определил, как штаб, нас ждал Сергей Иванович с незнакомым старлеем. Капитан выглядел довольным и посвежевшим.

— Добрались, — усмехнулся он, выдыхая облачко белого морозного пара. — Отлично.

— Так точно, — я ухмыльнулся, удержавшись от соблазна залихватски отдать ему честь.

— А где этот, лейтенант? — при упоминании предателя капитан недовольно скривился.

— В шишигу с «нивы» перегрузили, лежит там, — доложил я.

— Понятно, — Сергей Иванович повернулся, к подошедшим офицерам. — Ержан, распорядись, чтобы его на губу посадили. И людей в конвой определи ответственных. Чтобы, не дай бог, чего не отчебучил.

— Сделаю, — кивнул казах, отошёл к шишиге и начал давать распоряжения.

— Пойдем ко мне, — предложил капитан. — И Ивана Дмитриевича с собой захвати. Расскажете, подробнее, что там у вас произошло. У меня много вопросов возникло.

Через десяток минут мы с Березиным сидели в кабинете у Сергея Ивановича, пили горячий, ароматный чай с пряниками и вводили его в курс дела.

— Вот как оно бывает, — капитан задумчиво почесал затылок. — А я ведь в Васе полностью уверен был. Молодой, перспективный, многократно проверенный. Не уследил, прозевал, когда гниль вылезла.

— Этого никто предугадать не мог, — я постарался поддержать помрачневшего офицера. — Чужая душа потемки. И какое дерьмо внутри может оказаться никому не известно. Все могут ошибаться.

— Могут, — согласился капитан и резко стукнул по столу кулаком. Чашки и блюдца протестующе подпрыгнули, стекло жалобно звякнуло.

— Но я, черт подери, должен был предусмотреть.

— Сергей Иванович, чего уже об этом говорить, — попытался перевести тему я. — Лучше расскажите, как у нас дела обстоят? Я помню, что сегодня решающий день. Встреча на даче Гришина и покушение на Брежнева намечаются.

— Правильно помнишь, — посерьезнел капитан. — К Гришину уже выехал Петр Иванович с собранными доказательствами. Выступит перед членами и кандидатами в Политбюро. Там будут Романов и Машеров. Дмитрий Федорович вместе с Огарковым и Ахромеевым тоже ознакомились с материалами. Все трое нас поддержат. Министр уже дал предварительные указания, Огарков и Ахромеев в Генштабе. Собрали офицеров в Главном управлении. Дали предварительные инструкции и запечатанные конверты с приказами и полномочиями, подписанными Устиновым. Сейчас офицеры разъехались по своим частям. Сидят там, дежурят. Как только наступит час «Ч», вскроют конверты.

— А когда он наступит? — полюбопытствовал я.

— Когда им перезвонят из Генштаба и назовут условную фразу.

— А с Леонидом Ильичом что?

— К нему на дачу поехал Щелоков со своими и нашими людьми. Должен предъявить ему доказательства и предотвратить покушения. Брежнева и членов Политбюро прикрывают наши лучшие спецназовцы, офицеры и сверхсрочники: рязанцы из шестнадцатой, сибиряки из шестьдесят седьмой отдельной бригады, парни из Выборга и Борисова, соответственно из четыреста шестьдесят второй и двадцать второй роты специального назначения. При малейшей необходимости из ближайших военных частей выедет подкрепление с техникой.

Заверещал, надрываясь, один из телефонов на столе. Сергей Иванович схватил трубку.

— Слушаю, — рявкнул он.

Минуту помолчал, слушая невидимого собеседника, затем ответил.

— Да, хорошо, я ему перезвоню, секунду подождите.

Сергей Иванович прикрыл трубку ладонью и повернулся к нам.

— Идите, пообедайте. Попросите лейтенанта в приемной, он вызовет Ержана, майор вас проводит в столовую, покажет комнату, где сможете отдохнуть. Потом продолжим. Никуда не уходить, по части самим не бродить. Только в сопровождении Ержана или Андрея. Леша, это особенно тебя касается. Ты в любую минуту можешь понадобиться. Как пообедаешь, попробуй опять подключить свои способности. Любая информация по делу может оказаться полезной.

— Хорошо, Сергей Иванович, постараюсь, — пообещал я…

Ержан встретил нас у основания лестницы на первом этаже.

— Проголодались? — вежливо улыбнулся он.

— Есть такое, — признал Иван Дмитриевич. — С утра не снедали. Пришлось без завтрака обойтись.

— Почему? — удивился майор.

— Знали, что нас попробуют угостить снотворным, — пояснил я. — поэтому не ели.

— Лейтенант, который связанный лежал?

— Он самый, — подтвердил старик. — Задание было такое у паскуды, нас усыпить. Но не сразу, а когда в машину сядем. Ему американцы специальный препарат подготовили. Пару капель в питье или еду, и через полчаса клиенты отрубаются.

— Ничего, сейчас наверстаете, — ободрил Ержан. — У нас хорошая столовая, кормят вкусно. Вам понравится.

В зале столовой уже толпились военные. Мы взяли коричневые подносы из аккуратно сложенной стопки и заняли очередь. Две полные тетки в белых халатах и поварских колпаках, работали как заведенные, не прерываясь ни на секунду. Одна разливала половниками борщ в тарелки, другая накладывала вторые блюда. При этом обе умудрялись раздавать соки, блюдца с порезанными золотистыми половинками хлеба и квадратными кусочками сливочного масла, ни на секунду не сбиваясь с ритма. Тетки действовали со скоростью давно отлаженной автоматической линии, быстро наполняя раздаточные полки, и очередь бодро двигалась вперед.

Нам с Иваном Дмитриевичем досталось по тарелке ярко-алого борща, картошка пюре в коричневом мясном соусе и кусочками говядины, блюдце с четырьмя кусочками хлеба и квадратиком масла. Я взял стакан густого томатного сока, а Иван Дмитриевич — компот из сухофруктов.

Мы устроились за столом у окна, где нас уже поджидал майор, и отдали должное блюдам. Они, действительно, были выше всех похвал. За десяток минут я расправился с едой, обвел осоловевшим взглядом пустые тарелки и облегченно откинулся на спинку стула.

— Уфф, а у вас тут отлично готовят. И выбор, хоть не большой, но есть, в отличие от других подразделений. Там тарелки алюминиевые, ложки, суп гороховый, каши. А тут почти, как в ресторане. Вилки, тарелки, как баре живете. Может ещё и пирожные подают?

— Подают, — невозмутимо подтвердил майор. — Редко, правда, и в основном на ужин.

— А чего ж, такое царское довольствие? — хитро прищурился Иван Дмитриевич. — Обычным солдатикам шиш, а тут просто рай.

— Часть кадрированная, — пояснил Ержан. — Для развертывания в военное время. Тут в основном офицеры служили. Солдат почти не было. А потом нашему ведомству передали под центр переподготовки офицеров спецназа. Приказали, обеспечить довольствие по высшей категории. Продукты отличные, перебоев с доставкой нет, повара хорошие зарплаты получают, вот и балуют нас иногда плюшками да ватрушками.

Майор резко замолк, глянул поверх нас и пробормотал.

— Похоже, по наши души.

— Вы о чем? — не понял я.

Проследил за его взглядом, и увидел зашедшего в столовую и озабоченно разглядывающего столики с военными уже знакомого старлея, ранее дежурившего в приемной.

— Мы здесь, — крикнул Ержан, поднимая руку.

Офицер увидел, облегченно выдохнул, улыбнулся уголками губ, и быстро направился к нашему столику.

— Товарищ майор, вам с гостями необходимо подняться в кабинет. Капитан Сосновский ждёт, — выпалил он, остановившись рядом.

— У нас хоть пара минут есть? — поинтересовался Иван Дмитриевич. В отличие от меня, он не успел доесть второе.

— Нет, — отрезал старший лейтенант. — Это срочно.