Последняя битва

15 апреля. 1979 года. Провинция Гавана. 7.10 утра (продолжение)

Я наблюдал за американскими «тюленями», через чуть отодвинутую портьеру. Тропическое утро было безветренным, и открытое окно с раздвинутыми шторами отлично маскировало меня от посторонних взглядов. Разумеется, снайпер с хорошей оптикой мог, при желании, скрупулезно исследовать соседский дом, заметить движение за портьерами, сообщить своим и попытаться ликвидировать наблюдателя. Но для этого требовалось время, которого в режиме скоротечного боя, у него не было…

Спецназовцы были уже совсем рядом. Первая двойка улеглась на дороге, не добежав до дома метров семь. Вторая на всех парах побежала вслед, но не остановилась и рванула к покореженным воротам. Я выдернул чеку «эфки», придержав пальцами рычаг предохранителя, и отвел руку назад, приготовившись к броску.

В соседней комнате затрещал автомат Сосновского. К нему сразу же присоединился «калашников» Ивана на чердаке, загремели выстрелы кубинцев на улице.

Первый американец выронил автоматическую винтовку и рухнул головой в пыль. Второй получил пулю в бедро, пошатнулся, но сразу же сориентировался. Мягко упал на спину, не обращая внимание на ранение, вскинул «узи» и выдал ответную очередь, сразу определив, откуда стреляли. Через долю секунды в бой вступила страхующая двойка и бойцы в камышах. Загремела пулеметная очередь.

Я заметил, как в окне мелькнул темный силуэт гранаты, полетевшей с крыши. И сразу же, на выдохе бросил свою «эфку», стараясь попасть поближе к залегшим у дома бойцам.

Два взрыва слились в один, заглушив на мгновение ожесточенную пальбу с обеих сторон. Дом тряхнуло, громко треснуло стекло. В окно облаком пыли ворвалась взрывная волна, засыпав подоконник и паркет комьями земли и мелкими камешками.

Я, скрутившись под стенкой, и прикрыв уши ладонями, переждал взрыв, и осторожно выглянул, стараясь не подставляться под пули. Трое трупов с разбросанными в разные стороны конечностями. Один ещё шевелится и дергается в судорогах. Но судя по растекающейся под ним бордовой луже, не жилец.

Американцы в тростниках открыли ураганный огонь. Здоровенный парняга со «стонером-63», воспользовавшись этим, пригнувшись, рванул через дорогу и укрылся за стволом королевской пальмы, окруженной кустарниками. Улегся, поставил пулемет на сошки, и приник плечом к прикладу. В беспорядочный треск автоматных очередей, вплелась сухая трель пулемета. Оконный проем брызнул деревянными щепками. От стены напротив веером полетели клочья обоев и бетонная пыль. Внезапно пулемет замолчал. Я осторожно выглянул. «Стонер» валялся на боку, а парень лежал на спине, раскинув руки в стороны.

«Готов», — отметил я.

Тростники колыхнулись. На их фоне на мгновение появилась присевшая на колено квадратная фигура в защитной зеленой форме и биноклем на груди. Выставила автоматическую винтовку «Коммандо». Глухо бухнул подствольник. Спецназовец сразу же резко отпрыгнул в заросли и длинные зеленые стебли сомкнулись над ним. Граната грохнула где-то справа от меня, по ощущениям недалеко от дома.

Внезапно затрещали новые автоматные очереди. Тростники заколыхались, послышались невнятные вскрики, перекрывшие гром выстрелов. Затем стрельба стихла, и я отчетливо услышал командный рык.

— Arriba las manos! Hands up![33]

А в ответ истеричный вопль:

— Fuck you!

Сухо протрещали автоматные очереди. Наступившая следом тишина обрушилась внезапно, подавляя и настораживая абсолютным отсутствием звуков. Казалось, время прекратило отчет и всё вокруг замерло в застывшем сером безмолвии. А сердце, наоборот, испуганной птицей, забарабанило о грудную клетку, предчувствуя недоброе.

Где-то в отдалении надрывно заверещал кубинский амазон. Истошные крики попугая привели меня в чувство. Я тихо выдохнул, и на всякий случай вытащил ПСМ из-за пояса. Щелкнул флажковым предохранителем, передернул затвор, посылая патрон в ствол.

Тростниковые заросли раздвинулись. Первым появилось автоматное дуло «калашникова». За ним физиономия одного из барбудос. По высокому росту и кудлатой черной бороде, я опознал Диего.

Кубинец осторожно выглянул из тростников, обозрел панораму боя, задержался взглядом на бездыханных тушках пулеметчика, бойцов штурмовой группы и нырнул обратно в заросли.

Сзади раздались шаги. Я развернулся. Лицо майора было в серых разводах пыли, на бинтах расплывалась алая клякса, но глаза сверкали азартом пережитого боя, морщинки разгладились, а движения приобрели грациозную плавность хищника.

— Похоже всё, бой закончился, — сообщил Сосновский. — Положили американцев.

— Там ещё снайпер и кубинцы на складах сидят, — напомнил я.

— Сидели — ухмыльнулся майор. — Думаю, снайперов, американца и кубинца Алла нашла и шлепнула в первую очередь. Это было не трудно, мы указали места дислокации и облегчили ей задачу. О других подручных Лопеса даже не говорю. Шлепнуть парочку дилетантов боевиков, для неё это раз плюнуть. Алла — отличный ликвидатор. Одна из лучших в ГРУ. Пятнадцать лет работы в различных точках земного шара. Ни одного проваленного задания. У неё куча орденов и медалей. В том числе государственные награды Анголы и Вьетнама. Только демонстрировать их посторонним не может.

— Ничего себе, — искренне изумился я. — Даже не знал. А почему такого классного спеца в мою охрану определили? Не по профилю же.

— Потому, что она — человек проверенный, которому шеф на сто процентов доверяет, — снисходительно пояснил Сергей Иванович. — На тот момент других вариантов не было. И оперативница отличная. Слежку способна вмиг определить, следы хорошо путает, обстановку умело отслеживает. Специфика работы у неё такая. Была до недавнего времени.

— Буду знать, какие люди в нашей команде, — улыбнулся я. — Что делаем сейчас?

— Я сейчас свяжусь с Альберто, Диего и Аллой. Если всё нормально, берешь Ивана и уходите в наш дом. Сидите тихо, смотрите, остался ли кто-нибудь живой. Хотя я в этом сомневаюсь, — вздохнул майор. — Если есть раненые, оказываете помощь. Находитесь там и ждете моих дальнейших указаний. Вопросы есть?

— Нет, товарищ майор.

Майор вытащил из кармана «Ангстрем-ОН», произнес несколько слов. Рация быстро затараторила голосом Альберто и через пару минут замолкла.

— Гектору руку прострелили, — сообщил Сосновский. — И половину сарая гранатой разнесли. А так, Альберто сообщает, что они живы и относительно здоровы. Говорит, что связывался с Диего. Кубинский компаньеро докладывает: американцы опытные и живучие попались. К ним удалось подкрасться сзади и расстрелять, но они успели пару раз огрызнуться. Хосе убили. Когда они шли в обход, в лесу обнаружили американского снайпера. Винтовка в ветвях торчала, ремнем за ветки зацепилась, а он прямо под деревом лежал. Пуля точно между глаз вошла. Я же говорил: Алла профи самого высокого уровня. И на складе пару трупов издалека увидели. Один прямо с окна свесился. Другой на асфальте валялся. Такое впечатление, что с крыши уже подстреленный упал. И оружие там недалеко валялось. Думаю, Алла всех положила, на кого я указал. Сейчас попробую с ней связаться.

Майор поднес рацию к губам:

— «Пиранья», это «Мустанг». Как слышно? Прием.

Сергей Иванович подождал минуту, но никто не откликнулся.

Сосновский нахмурился, в глазах мелькнула тревога.

— Странно, почему она не отвечает? — пробормотал он.

Я замер. Перед глазами сразу встала картинка: американец падает на колено, стреляет из подствольника. Взрыв прозвучавший где-то недалеко. Значит?

«Убили? Не может быть!» — внутри леденящей волной разлился холод, сердце судорожно сжалось от страшного предчувствия. — «Не верю!»

С декабря я успел привязаться к улыбчивой оперативнице. Алла всегда относилась ко мне как к младшему брату, закармливала вкусностями, рассказывала о своей семье, делилась проблемами и мечтами. Только о работе никогда не говорила. И я понимал, почему. Секретность…

«А может, я просто сильно нагнетаю? Она не убита, а ранена или оглушена взрывом?» — в душе вспыхнула робкая надежда.

— Один из американцев стрелял из подствольного гранатомёта. Я сперва подумал — в нас. А вышло куда-то справа, там, где деревья. Вы говорили, что Алла на одном из них устроила позицию. Может её задело, без сознания лежит? — торопливо затараторил я.

— Может, — майор помрачнел ещё больше. — Тогда действуем так. Я с Володей за Аллой. А ты, как договаривались, со старшиной идешь в наш дом. Первыми выходим мы. Через три-четыре минуты, если всё будет тихо, вы. Уходим через черный вход, так безопаснее.

— Как скажете, Сергей Иванович, — кивнул я…

Мы с Иваном честно подождали пять минут, пока Альберто перебинтовывал недовольного Гектора, бурчащего себе под нос ругательства. Из всего потока эмоциональных выражений я уловил только «demonios», «joder», «americanos de mierda»[34].

Только когда барбудос достал из серванта бутылку рома, принес из кухни огромный бокал и налил ворчащему Мартинесу темной жидкости, поток ругательств иссяк. Гектор одним глотком выпил содержимое, повалился на диван и сразу же заснул. Альберто хотел пойти с нами, но мы с Иваном с помощью жестов и ломанного испанского убедили его остаться в доме.

Задний двор нисколько не пострадал. Газон по-прежнему зеленел аккуратно постриженной травой, за забором высились толстые кроны сосен и экзотических махагони.

Аккуратно прикрыв за собой калитку, мы двинулись к нашему дому. Я — первым, бдительно поглядывающий по сторонам старшина с «калашниковым» наизготовку, шел следом.

Под ногами хрустели ветки и трава, стебли кустарников цеплялись за штанины, заставляя отвлекаться. Сзади что-то глухо хлопнуло два раза. Мозг отреагировал сразу, распознав звук заглушенных выстрелов. Я похолодел и начал разворачиваться, поднимая ПСМ.

Старшина сломанной куклой рухнул лицом в кустарник. На лохмотьях рубашки Ивана расползались кровавые пятна.

— Drop the gun! Now![35] — раздалась отрывистая команда.

На меня глядело утолщенное дуло QSPR — револьвера «Смит энд Вессон» 29 модели, переделанного по заказу ЦРУ под бесшумное оружие специального назначения. Даже патроны особые разработали, чтобы уменьшить звук выстрелов. Во Вьетнаме QSPR использовали те же «тюлени» или «туннельные крысы» для тихой ликвидации противника. Когда я воевал в Афгане, нашел подобную игрушку у убитого душмана, а наш капитан — знаток и любитель стрелкового оружия, растолковал, что это такое.

Если бы не ствол, крепкого сухопарого мужика в зеленой форме, спрятавшего за широкой кроной лиственного дерева я бы не увидел. Измазанное краской лицо и одежда идеально прятали спецназовца в переплетении ветвей, стеблей и сучьев окружающей растительности. Только сверкающие голубые глаза и сахарно-белые зубы, оскалившиеся в злобной ухмылке, чуть демаскировали «тюленя». Я оценил висящие на поясе ножны с мачете, парочку гранат в специальных кармашках, полупустой тактический рюкзак и автоматическую винтовку «коммандо», висящие за спиной и внутренне усмехнулся:

«Рембо засушенный».

— Drop the gun, — повторил «тюлень», — or I'll kill you.[36]

Я моментально прокачал обстановку. Шансов выстрелить первым и убить американца, не было. Можно попробовать дернуться и героически погибнуть. Но как говорил товарищ Сухов в «Белом солнце пустыни»: «Лучше, конечно, помучиться». А там посмотрим, кто кого.

Я отбросил пистолет в сторону. ПСМ, прощально сверкнув воронением в солнечном свете, скрылся в кустах.

— Come here![37] — поманил меня спецназовец.

Пришлось идти. Когда я приблизился к дереву, «тюлень» неожиданно выскочил навстречу. Резко ткнул дулом в солнечное сплетение. Удар получился болезненным и неожиданным. Я согнулся, хватая ртом воздух. Меня рывком развернули, каменное предплечье захватило горло, отгибая голову назад. В щеку больно уткнулся ствол револьвера.

— Are you Shelestov? — требовательно спросил американец.

— Yes, — чуть помедлив, признался я. Обманывать смысла не было. Только разозлю спецназовца. Он, наверняка, детально изучил мои приметы и внешность.

— Good, — облегченно выдохнул спецназовец. — Come with me. Don't try to resist, I'll kill you.[38]

— Okay, — согласился я, одновременно лихорадочно просчитывая варианты побега или ликвидации «тюленя». В исходной ситуации их не находил.

Что-то громко стукнуло впереди. Будто камень об дерево ударился.

— Shit,[39] — ругнулся спецназовец. Ствол перестал сверлить щеку, рука с пистолетом вытянулась вперед к источнику звука, ища мишень. Захват шеи немного ослаб.

«Это шанс» — мелькнуло в голове.

Я резко ударил головой назад, стараясь сломать переносицу, одновременно перехватывая левой запястье руки с пистолетом. Громкий хруст хряща прозвучал для меня райской музыкой. По затылку потекло что-то теплое и липкое.

— Fuck! — простонал американец.

Револьвер в его руке дернулся. Приглушенно хлопнул выстрел. Ствол пальмы в паре метров, брызнул кусками коры.

Я добавил локтем по ребрам, и, продолжая движение, подхватил локтевым сгибом предплечье спецназовца. Резко дернулся вперед, скручивая корпус и перебрасывая противника через себя. Американец полетел в кусты, стукнувшись о соседнее дерево и выронив пистолет. Он сумел сгруппироваться, и схватиться за мачете, но это ему не помогло. Сзади выпрыгнула огромная фигура, откидывая меня в сторону. Короткая очередь из «стечкина» и лицо «тюленя» брызнуло лоскутами кожи, кусочками костей и каплями крови, расплываясь бесформенной маской.

— Фухх, — выдохнул Володя. — Это я вовремя подоспел.

— Ты же вроде с Сергеем Ивановичем за Аллой пошел? — поинтересовался я.

— Майор меня послал за вами присмотреть, — буркнул Володя, присаживаясь около старшины. — На всякий случай.

Глянул на неподвижное тело и вздохнул.

— Наповал. Эх, Ваня, Ваня, как же ты так подставился?

— Уверен? — выдавил я, присаживаясь рядом. — Ты даже пульс не проверил.

— Уверен, — мрачно кивнул Володя. — Навидался мертвяков в своё время. Ваня уже в стране вечной охоты. Или пирует в Вальгалле с другими воинами.

В моем горле медленно распухал горький ком, мешающий говорить. Вот же ж…

— Думаю, как только они определили, что мы ведем стрельбу из соседнего дома, этот к нам в тыл пошел, — вздохнул охранник. — Поразительно, как он с нашими кубинцами не пересекся.

— Они большой крюк делали, чтобы наверняка. Вот и разминулись, — в голове не было ни одной мысли — звенящая пустота. Осознание придет позже, когда можно будет расслабиться и боль потери затопит душу горькой волной. А сейчас необходимо держать себя в руках…

— Понятно, — громадная Володина ладонь аккуратно закрыла глаза старшине. Водитель подхватил «калашников», закинул на плечо и встал. — Ну пошли тогда в дом.

— Нет, — мотнул головой я. — Планы меняются. Идем к майору. Вдруг ещё кто-то из недобитых янки там шляется, а он один. Надо подстраховать. Да и посмотреть, что с Аллой. Может, ей наша помощь нужна, перенести в дом, например. Одному ему не справиться. Кто-то помочь и подстраховать должен.

— Хорошо, — кивнул телохранитель. — К майору, так к майору.

— Подожди только, — попросил я. — ПСМ заберу и оружие у американца. Оно лишним не будет…

Сосновского мы нашли через десять минут. Он молча стоял возле дерева, опустив голову. Рядом среди срезанных осколками листьев и веток лежала Алла. Изумрудная футболка оперативницы, подаренная кубинскими барбудос, была изорванной осколками и темной от засыхающей крови. Но лицо женщины осталось нетронутым — восково-белым, будто вылепленным из мрамора. Широко раскрытые голубые глаза уже потускнели, лицо вытянулось и обмякло.

— Её из гранатомёта положили, — глухо сказал майор, не поворачивая головы. — Осколками всю изрешетили. Шансов выжить не было. Хорошо, что не мучилась, сразу отошла. Как я Андрею в глаза смотреть буду? У Аллы выслуга подходила. Хотела после Кубы в отставку уйти, замуж за него выйти, детишек нарожать, пока не совсем старая. Чёрт…

Сергей Иванович вздохнул и добавил:

— В Анголе, Вьетнаме, Кампучии в таких переделках бывала, всю Латинскую Америку исходила, в Африке под адский замес с «дикими гусями» попала, все вокруг полегли, а у неё ни одной царапины, а тут…

Ком в горле разросся до невероятных размеров. Я вспомнил как Алла, с улыбками и шутками, гримировала меня, как с утра, встав пораньше, готовила мне сырники, жарила котлеты или пекла в духовке пирожки с золотистой коричневой корочкой. Внезапно стало трудно дышать. Перед глазами всё поплыло. Я с шумом выдохнул и снова набрал воздуха в грудь. Невероятным усилием отогнал горькие мысли.

— Ваню тоже убили, — бесцветным голосом сообщил Владимир. — Оказывается, и они к нам в тыл бойца послали. Слава богу, одного. Он Ивана и завалил. И Лешу взял в плен. Почти. Я камень кинул, чтобы его отвлечь, а Лешка молодцом, не растерялся, перебросил его через себя. Ну а я добил. Что делать будем, товарищ майор? Алексея в дом отвести, как вы приказывали?

— Не нужно, — глухо ответил Сосновский. — Уходить надо. Мартинеса и Диего оставим здесь. Аллу я сейчас перенесу, а они остальными займутся. Вернемся, заберем наших, похороним на Родине достойно. Если не успеем, о них кубинские товарищи позаботятся. А пока Аллу отнесем и встретим Диего. Он уже должен пленных к дому Гектора вести. Быстро допрос проведем и валим отсюда.

— Как скажешь, командир, — кивнул телохранитель.

Со стороны мы наверно, смотрелись эпично, как герои современного вестерна. Усталый покрытый пылью майор с перевязанной головой, шел первым и нес окровавленную обмякшую женщину. За ним — здоровенный громила с двумя «стечкиными». Замыкал процессию русый парень с револьвером и ПСМ за поясом, держащий наготове автоматическую винтовку «Коммандо»…

У дома мы встретились с Диего и Альберто, конвоировавших двух нагруженных рюкзаками американцев. Кубинцы вели пленников грамотно. «Тюленей» пустили вперед, заставили нести несколько рюкзаков на вытянутых руках перед собой, а сами держались сзади с поднятыми «калашниковыми» на расстоянии пяти метров.

Диего увидел нас и скомандовал пленникам:

— Don't move.[40]

Пленники остановились. Невысокий брюнет стоял, угрюмо смотря себе под ноги. Блондин с мужественным волевым лицом кинул быстрый взгляд на Аллу, довольно усмехнулся. Увидел, что я заметил, перестал улыбаться и быстро опустил глаза, стремясь спрятать светившееся в них торжество.

Майор, от которого ничего не укрылось, помрачнел ещё больше.

«Это же та сволочь, с биноклем, который стрелял из гранатомёта. И Аллу гранатой посекло. Точно, это сука её убила. Сейчас проверим», — внутри у меня все кипело от злобы.

— Диего, скажи, пожалуйста, бинокль, висящий у тебя на шее, ты вот у этого отобрал? — я ткнул стволом винтовки в напрягшегося блондина. — Переведите, пожалуйста, Сергей Иванович.

Майор перевел.

Диего ответил сразу:

— Си.

«Сволочь, убил Аллу ещё и ухмыляется»!

Я шагнул к посмурневшему блондину.

— Did you kill her?[41]

— Don't know, — пожал плечами американец, и, увидев мое расстроенное лицо, самодовольно усмехнулся: — Who cares? One red bastard less. We are prisoners and you won’t do anything to us. We have killed you and will continue to kill you[42].

Глаза заволокло красной пеленой.

«Урод поганый».

— Backpacks down, quicky[43], — злобно процедил я, еле сдерживаясь.

— Why? — немного растеряно спросил блондин.

— Quickly![44] — я повысил голос и направил винтовку на американцев.

Оба пленника решили не обострять, и бросили рюкзаки на землю.

— What’s your name?[45] — поинтересовался я у темноволосого.

— Томми, — буркнул янки.

— Good. Take three steps back, please, Tommy[46],— попросил я.

Американец отошел.

— Что ты собираешься сделать? Алексей не нужно, — Володя шагнул вперед, но хмурый капитан, ухватил его за локоть и отодвинул в сторону. Он уже всё понял, и мешать мне не собирался.

— And what’s your name? — равнодушно спросил я.

— Сэм. Сэм Пэкстоун, — ответил блондин, напряженно наблюдая за мной.

— Понятно, — я направил на него винтовку. — Go to Hell, Sam Paxstone.[47]

— No, — блондин побледнел и отшатнулся назад.

— Yes! — злорадно улыбнулся я, нажимая на спусковой крючок. Короткая очередь отбросила американца назад. Он пару раз дернулся в предсмертной судороге и застыл.

Я опустил винтовку. Расстрел спецназовца удовольствия не доставил. Но на душе стало чуть легче. Эта довольно ухмылявшаяся тварь, взорвавшая Аллу гранатой, землю больше топтать не будет. И никого из наших больше никогда не убьет…