Последняя битва

18 января. 1979 года. Ближнее Подмосковье. Недалеко от МКАД (продолжение)

Спецназовцы взяли «ЗИЛ» в кольцо, обозначили свое присутствие, встав во весь рост, но близко не подошли, чтобы не загораживать сектор обстрела. Дула «калашниковых» угрожающе уставились на пассажиров. В глубине машины, сквозь прозрачное стекло, виднелось мертвенно бледное лицо Андропова. Юрий Владимирович ошеломленно озирался и нервно облизывал губы. Лоб председателя КГБ был покрыт прозрачными капельками пота, а пальцы, судорожно теребящие воротник пальто, подрагивали. Телохранитель, в отличие от шефа, присутствие духа не потерял. Он поднял «ТТ» дулом кверху, напрягся, готовый в любую минуту скинуть Юрия Владимировича под сиденья и прикрыть своим телом.

Сергей Иванович остановился метрах в семи от лимузина, со стороны обочины. Я встал чуть сзади него. Пассажиры «ЗИЛА» перевели взгляды на капитана. Он повелительно махнул рукой, предлагая выйти. Андропов что-то сказал охраннику и тот, уже протянувший пальцы к двери, замер.

Капитан, подхватил висевший на плече мегафон.

— Гражданин, Андропов, вы арестованы. Прикажите вашему охраннику бросить оружие, лечь брюхом на землю и сами выходите без оружия, немедленно. Если откажетесь, у меня есть полномочия вас ликвидировать. Даю вам пятнадцать секунд на раздумья, — прогремел усиленный рупором голос Сергея Ивановича.

Фигуры в машине окаменели.

Капитан демонстративно взглянул на часы, и жестом указал на бойца с РПГ, вышедшего из-за дерева. Спецназовец сразу понял, что от него требуется: упал на колено, вскинул на плечо гранатомет, демонстрируя готовность выстрелить. Бойцы отпрянули и попадали в снег, выставив автоматы. Сергей Иванович помахал, высунувшемуся из башни танкисту в шлемофоне, и показал на лимузин. Тот понятливо кивнул и навел ПТРК на «ЗИЛ». Гэрэушник подтолкнул меня к обочине, сам отступил и напрягся, делая вид, что вот-вот спрыгнет вниз, в укрытие.

Дверь лимузина, щелкнув, приоткрылась.

— Кто вы такие? На каких основаниях совершено нападение на члена Политбюро? По какому праву? — председатель КГБ старался держаться уверенно и грозно, но дрогнувший голос, мокрое от пота лицо, трясущиеся руки и вильнувший на мгновение взгляд выдали его с головой.

Капитан усмехнулся:

— По праву правосудия над предателями, данному советским народом и нашей Родиной. Не волнуйтесь, Юрий Владимирович, всё законно. С подробностями, вас познакомим позже, если решите сдаться, ну а, ежели нет…

Он ядовито усмехнулся, развел руками, и тут же озабоченно глянул на часы:

— Время истекло, что вы решаете?

— Мы сдаемся, — голос Андропова по-прежнему дрожал, а руки тряслись как у эпилептика. — Но вы за своё самоуправство ответите.

На снег возле двери упал «ТТ». Первым из машины вылез телохранитель.

— Пузом на землю, быстро. Руки и ноги в стороны, — прорычал капитан. Он уже оставил рупор и держал «калашников» наготове.

Охранник молча выполнил приказание, плюхнувшись брюхом на грязный асфальт.

Вторым вылез Андропов, его сразу же подхватили под руки, выскочившие на дорогу, как чертик из табакерки, Андрей со здоровенным старшиной.

— В мою машину его. Присмотрите, пока мы не подойдем. Головой за него отвечаете, — предупредил капитан.

Андрей кивнул.

Бойцы быстро скинули бревно за обочину и расступились, уступая дорогу, подъехавшему УАЗу и парочке УРАЛОВ с железными кузовами.

Машины прибыли из части для эвакуации пленных и бойцов. Перед операцией Ержан и Андрей проводили разведку прилегающей местности, и наткнулись на пустой ангар в нескольких километрах от засады.

Ранее в нём размещалась МТС[10]. После передачи на баланс колхоза и реорганизации в ремонтно-техническую станцию, все оборудование перенесли в другое место, поближе к полям. Ангар остался пустым. Периодически в него завозили испорченную технику, мешки с удобрениями, косилки и другие инструменты, но основная площадь оставалась свободной.

Андрей с Ержаном зафиксировали удобное место для скрытой стоянки, и навестили председателя колхоза — собственника ангара. Представились офицерами КГБ, предъявили поддельные удостоверения, получили разрешение поставить машины для проведения операции по поимке шпионов. Затем заставили подписать перепуганного, растерянного руководителя несколько расписок о неразглашении государственной тайны. А за пару часов до операции загнали машины в помещение.

Перед встречей кортежа и глушением радиообмена, связисты, по команде Ержана, передали водителям приказ не спеша выдвигаться.

Машины прибыли вовремя, через пару минут после окончания стрельбы…

Растерянного и шатающегося председателя КГБ под руки уволокли в «козел». Затем настала очередь телохранителя. Его, как и перевязанного, обколотого обезболивающим, Бобкова, поместили в «УРАЛ» вместе со связанными «альфовцами».

Пока капитан переговаривался с Андроповым, Ержан тоже не терял времени, контролируя сдачу сотрудников подразделения «А».

Сначала, под присмотром спецназовцев, из автобуса поочередно выбросили «калашниковы», «стечкины», «ТТ», пару ППС, штук пять НРС, разгрузки с магазинами, рациями. Затем из лежащего на боку автобуса с похоронными лицами начали выпрыгивать «альфовцы». Вылезло пять человек.

Один с сильно разбитой, окровавленной головой. Другой, бережно придерживал правую руку на весу и морщился при каждом шаге. Раненным оказали первую помощь, и разрешили остаться на ногах. Остальные, сняли бронежилеты, и легли животом на землю, раскинув в стороны руки и ноги. Каждого бойца обыскивали двое спецназовцев, пока остальные держали пленных под прицелом. При обыске фиксировали тело сапогами, чтобы не дергались. Каждый карман и складку одежды тщательно проверяли. Все обнаруженные предметы выбрасывались на землю. Руки после обыска заводились за спину, запястья крепко связывались тонким, но прочным шнуром. Ноги перевязывали так, чтобы пленные могли двигаться только маленькими шажками.

Пожалели только «альфовца» получившего перелом. Пострадавшую руку перевязали и подвесили к шее. Вторую хитрой петлей присоединили к лодыжке, ограничив подвижность.

Майор Зайцев хмуро наблюдал, как вяжут подчиненных. Только один раз бросил Ержану:

— Нельзя ли полегче с ребятами? Я же сказал, мы сдаемся. Они не будут сопротивляться.

— Нельзя, — отрезал казах. — У меня приказ. Нарушать не имею права.

Начальник «Альфы» скривился, но промолчал. Ему, как руководителю, руки не связывали. Просто завели за спину, надели имеющуюся в наличии единственную пару наручников и отвели в грузовик.

Пленных разместили посередине, на оббитой железом поверхности, в положении лежа. Недовольного командира «Альфы» усадили на скамейку. Ержан и Андрей разместились в кабинах грузовиков.

Андропов оказался в нашем «УАЗике». Слева его подпирал плечами здоровенный старшина, справа — я. Сергей Иванович сел спереди, рядом с водителем.

Машина уже двигалась с места, когда ожила рация.

— «Коршун», я — «Беркут». Как слышно? Прием.

— «Беркут», я — «Коршун». Слышу тебя хорошо. Прием.

— Технари сообщают: с ними связались с дальнего поста. В десятке километров от Одинцово замечена колонна из двух машин. Впереди «зеленый РАФ», сзади шестьдесят шестой ГАЗ с бойцами в кузове. Замечено оружие и бойцы в полной экипировке. Предположительно, «альфовцы». Идут по направлению к нам. Через минут двадцать-двадцать пять будут здесь.

— Понял, — кивнул капитан, — Срочно уходим. «Ястреб» слышишь нас? Прием.

— «Ястреб — Коршуну». Слышу хорошо. Есть, уходим.

Невозмутимый водитель, увидев отмашку капитана, нажал на педаль газа. «УАЗ» взревел мотором, рванувшись вперед. Следом за ним тронулись грузовики. Замыкал шествие, гордо приподнявший пушку, БМД.

— «Беркут», дай команду наблюдателям на ближнем посту. Они же у тебя в гражданском? Пусть задержат альфовцев. Любым способом. ДТП устроят, машиной дорогу перегородят, — продолжал раздавать распоряжения капитан.

— Вас понял «Коршун». Будет сделано, — отозвалась рация.

— У вас ничего не получится, — к Андропову вернулось присутствие духа. — Все продумано до мельчайших деталей. Геннадий Николаевич привез группу «А» в полном составе. Только в последний момент решили разделиться, чтобы не гнать большое количество людей к даче Леонида Ильича. Основной состав группы находился в нашем райотделе. Заместитель постоянно поддерживал радиосвязь с Зайцевым. Он имеет чёткие инструкции, как действовать, если связь вдруг неожиданно пропадёт. У Виктора Владимировича на руках подписанный мною приказ о самых широких полномочиях. Он поддерживает связь с Георгием Карповичем, готовым в любой момент его поддержать.

— Цинев? Поддержит? — удивился капитан. — Он же человек Леонида Ильича.

— Георгий Карпович хочет стать председателем КГБ, — снисходительно пояснил Андропов. — После смерти Леонида Ильича — единственный, кто сможет ему в этом помочь, я. Мы с ним уже договорились. Перед выездом я ему звонил, и сказал, что Леонид Ильич скончался.

Я уже открыл рот, чтобы объяснить предателю, как он ошибается, но увидел в зеркале предостерегающий взгляд капитана и промолчал.

— В Москве сейчас сто пятый пограничный отряд специального назначения, — продолжал разливаться соловьем Юрий Владимирович — Из ГДР прибыл. Как раз к внеочередному заседанию Политбюро. Как только, Виктор Владимирович место побоища увидит, сразу Циневу доложит. А они вместе пограничников, сотрудников «девятки» подтянут, в оцепление поставят, все дороги перекроют. Вам не выбраться. Лучше сдавайтесь не пока не поздно, гарантирую: на суде зачтётся.

Капитан уже хотел ответить, но его опередил я.

— Не дождётесь, Юрий Владимирович, — язвительно ухмыльнулся прямо в лицо, повернувшемуся Андропову. — Судить будут именно вас и ваших сообщников, больше никого.

— Устами младенца, в данном случае юноши, глаголит истина, — подтвердил капитан. — Прорвемся. А за информацию спасибо, предупреждёны, значит вооружёны.

— Было бы за что, — криво ухмыльнулся председатель КГБ. — Она вас не спасёт, а вот принять правильное решение — сдаться, поможет.

— Советские не сдаются, гражданин Андропов, — добавил я, надавив на него плечом и чувствительно ткнув локтем в бок. Очень уж хотелось сбить самодовольную усмешку с лица предателя.

Председатель КГБ посерел и схватился за бок, с ненавистью глянув на меня.

— Хотя откуда вам это знать? Вы же всегда трусом были, и всю войну в Карелии просидели. Болезнями и семейным положением прикрылись, — продолжил я, с удовольствием наблюдая, как злоба в холодных голубых глазах Юрия Владимировича сменяется огоньком страха.

— Максимум в прифронтовой Сегеж заезжали и в шинели там фоткались, как руководитель партизанского движения. Всё ваше участие в войне свелось к героическому драпу в глубокий тыл, когда противник начал наступление. Зато медальку «Партизану Великой Отечественной войны» себе выхлопотали, не забыли.

Юрий Владимирович скривившись, продолжал держаться за поврежденное место. Но меня слушал внимательно. Даже лоб наморщил, и глаза прищурил, будто старательно пытался что-то вспомнить.

— Леша, перестань, — поморщился Сергей Иванович. Он схватился за рацию.

— Леша? — в глазах Андропова зажглась искра узнавания. — Так ты, тот самый Шелестов?

— Угадали, — злобно ухмыльнулся я. — Тот самый. Внук генерала-лейтенанта, которого ваши псы убили. И за это у меня к вам отдельный счёт, по которому придётся платить.

— Тихо, — гаркнул капитан. — Помолчите пока.

Он поднес рацию к губам:

— «Беркут», я — «Коршун». Как слышно?

— «Коршун», я «Беркут» слышу хорошо, — сразу же откликнулась рация.

— Ребята из дальнего поста, сработали?

— Нет, ещё ждут гостей.

— Задание остается прежним. Концепция немного меняется. Пусть перекрывают дорогу и уносят оттуда ноги. Желательно до появления гостей. Остановят грузовик, перегородят трассу, заберут ключ у водителя, повредят руль. Пусть делают, что угодно, но чтобы движение на какое-то время было перекрыто. И как можно быстрее. Открывать огонь только в самом крайнем случае, если другого выхода нет. При любом раскладе не сдаваться. Пусть уходят через лес, речку, любыми способами. Как поняли? Прием.

— «Коршун», я «Беркут», вас понял. Передам, — прогудела рация и замолкла.

Отложив рацию, капитан схватился за трубку «Алтая» и быстро набрал номер:

— Вова? Это капитан Сосновский. Петр Иванович освободился? Позови его срочно. Скажи, капитан Сосновский звонит, вопрос жизни и смерти. Хорошо, я жду.

Капитан повесил трубку, схватился за рацию.

— «Беркут», «Ястреб», не расслабляться, полная боевая готовность. Может быть погоня и выставленные посты на дорогу. Всем прибавить ход. Летим к базе на всех парах. Как слышали?

— «Ястреб» на связи. Есть, полная боевая готовность.

— Я— «Беркут». Принял. Есть, боевая готовность.

Рация опять легла между сиденьями, а трубка оказалась в руке. Защелкали кнопки телефона.

— Кирьянов, это Сосновский. Кто сейчас на базе? «Дельфины»[11]? Отлично. Кто у них главный? Капитан-лейтенант Васильев? Замечательно. Значит так, передаешь Владимиру Алексеевичу приказ генерала армии Петра Ивановича Ивашутина. Собраться и в полной боевой экипировке срочно выдвинуться по направлению к Одинцово, встретить и сопроводить обратно до базы нашу колонну. Что? Да, откроешь оружейку и выдашь всё необходимое. Не обсуждается. Это приказ. И смотри у меня, бюрократию особую не разводи, делай всё быстро, каждая секунда дорога. Понял? Если что, пусть мне перезвонит, скорректирую по маршруту. Скажешь, это задание государственной важности. При попытках задержания и остановки разрешается открывать огонь на поражение. Будет сомневаться, пусть перезвонит лично Ивашутину, телефон в дежурке записан. Всё, работай Кирьянов, не теряй времени.

Капитан положил трубку и вытер пот:

— Фух, одно дело сделали.

— Опять Ивашутин, — как от зубной боли поморщился Андропов. — Как заноза в заднице, колет, болит, а достать тяжело. Я, так и понял, что это он, когда стрелять начали. Дмитрий Федорович вообще в курсе, что его подчиненные творят?

— В курсе, — злорадно подтвердил я. — Полностью одобряет и санкционировал сегодняшнюю операцию.

— Тебя не спрашивали, пацан, — проскрипел председатель КГБ. — Сегодня прямо день неожиданных встреч и открытий. Шелестова везде искали, а ты вдруг сам появился. Теперь тебе никуда не деться. Под суд пойдешь вместе с остальными. Вы перешли все границы. Теперь будете отвечать по всей строгости закона, если, конечно, доживете до этого.

— Да, нет, Юрий, мать твою, Владимирович. Это вы перешли все границы, — не удержался я. — Поколения советских людей сеяли, строили, воевали, прошли через голод и холод, не для того, чтобы такие суки как ты с Питоврановым и вам подобные, за несколько лет развалили то, что они создавали десятилетиями. Я бы тебя застрелил сразу, с преогромным удовольствием и безо всякого суда. И рука бы не дрогнула.

Андропов нахмурился, хотел что-то сказать, но что-то рассмотрев в моих глазах, побледнел и закрыл рот.

Затрезвонил телефон. Сергей Иванович предупреждающе приложил палец к губам и снял трубку.

— Капитан Сосновский слушает. Товарищ генерал, задание выполнено. Операция прошла успешно. Объект взят. Но есть нюансы. Он тоже подготовился к подобному развитию ситуации. «Волка» и часть волчат мы взяли. Сейчас остальные бегут по нашему следу. А заместитель «Волка» вместе с Карпом имеют все полномочия, чтобы поднять погранцов, комитетчиков, перекрыть дороги и попытаться изъять объект. Да, Карп тоже сотрудничает с объектом, думает: Ильич представился, хочет стать главным цербером. Я связался с базой, попросил выдвинуться навстречу, сказал, это ваш приказ. Понял. Да, но этого недостаточно. Наши же люди, не хочется лишних трупов. Нужен приказ товарища Брежнева об аресте объекта. И кто-то достаточно авторитетный, чтобы его продемонстрировать. Да, Семен Кузьмич — идеальный вариант. Да, я понял, что там все на ушах стоят, но свяжитесь с Николаем Анисимовичем. Хорошо, буду ждать.

Капитан положил трубку, повернулся ко мне:

— Леонид Ильич злой как собака. Готов этого, — кивок в сторону Андропова, — живьем сожрать. Когда взяли Чазова с «заправленными» таблетками, пригласили майора Липатова. Леонид Ильич вежливо попросил у него сигарету. Тот дал. Пачку у него отобрали. А потом в присутствии Цвигуна и Медведева, вежливо попросили выложить все вещи из карманов. Так этот майор попытался в Ильича выстрелить, представляешь? Конечно, не удалось. Медведев ему руку сломал. Но Брежнев после этого, такими матюгами сыпал. Все адские казни этому обещал.

— Подождите, — пробормотал побелевший Андропов, — Так Леонид Ильич жив? Но как же? Не может этого быть! Мне же Евгений Иванович звонил, сказал, умер.

— Наш дорогой Леонид Ильич жив, здоров, цветет и пахнет, — весело подтвердил капитан. — И очень хочет тебе, Иуде, в глаза посмотреть.

Андропов откинулся на сиденье, трясущейся рукой схватился за сердце и медленно сполз вниз.

Капитан, оценив обстановку, вытащил из бардачка аптечку и сунул мне жестяную трубочку валидола.

— Дай ему таблетку. Сдохнет ещё, потом начальству отписывайся.

Я снял белую крышку, выбил на ладонь белый кругляш, надавил пальцами на челюсть и затолкал таблетку в рот. Брезгливо вытер обслюнявленную руку об воротник серого пальто и демонстративно отвернулся.

Через пять минут к Андропову начал возвращаться нормальный цвет лица.

— С-спасибо, — тихо выдохнул он.

Мы с Сергеем Ивановичем промолчали.

Двадцать минут ехали в тишине, затем опять заверещал «Алтай».

Капитан взял трубку и внимательно слушал, изредка кратко отвечая:

— Так точно. Мы около Владимировки. Понял. Двигаемся к Иваново. Будет сделано, товарищ генерал армии. Слушаюсь.

Положил трубку на место и повернулся ко мне:

— Звонил Ивашутин. Сказал, что Цвигун уже выезжает с приказом. С ним Медведев, пара сотрудников «девятки», наши сибиряки и рязанцы. Ориентировочная встреча: у Иваново. Если какие-то проблемы, немедленно звонить, докладывать месторасположение.

— Товарищ капитан, — вмешался водитель, бросающий беспокойные взгляды на дорогу. — Не уверен, но, возможно, впереди нас ждут. Встречных машин уже минуты три нет. Трасса будто вымерла. А в это время должно быть оживленное движение.

Внезапно заговорила рация:

— «Коршун», «Ястреб» на связи. Как слышно?

— «Ястреб», я — «Коршун», слышу тебя хорошо.

— Сзади появился зеленый «РАФ», за ним ГАЗ-66. Какие будут распоряжения?

Не дожидаясь ответа капитана, я выхватил «ТТ» из-за пояса, схватил за плечи явно оживившегося Андропова, воткнул дуло в живот и злобно прорычал:

— Не радуйся тварь, и сиди тихо. Если начнётся стрельба, ты в любом случае отсюда живым не уйдёшь….