Последняя тайна Консорциума. Том 2

Глава 17

Виктор медленно огляделся. Впереди был коридор, заваленный коробками и поддонами для погрузчика. Освещение горело еле-еле — то ли электричества не хватало, то ли плафоны за сто лет набрали пыли. На стене красовалась облупившаяся, но обязательная в таком месте табличка «проходы не загромождать!». Всё как всегда, во все времена. Дальше коридор расширялся этаким кривым усеченным конусом — пол оставался ровным, а потолок уходил вверх еще метра на два. И всё упиралось в штору из грязного полиэтилена. Фонарь сквозь неё не пробивал. Но это подождёт.

Виктор присел, поставил на пол сумку с газоанализатором и запустил тест. Цифры выглядели хорошо. Давление в пределах нормы, температура плюс десять, состав воздуха… «сойдёт» — самое правильное слово. Потом запустился тест на всякую агрессивную биологию. Он долгий, так что Виктор поднялся на ноги — устал сидеть на корточках.

Тут включилось радио, и послышался обеспокоенный голос Юми:

— Виктор, ты там где?

— Прошел немного вперед, — ответил он. — Делаю анализ воздуха.

— Нравится на станции? — вдруг спросил Вольфрам.

Виктор живо представил, как Юми в рубке удивлённо поворачивает голову.

— Тамбур сейчас питается от «Кицунэ», — объяснил четырёхрукий. — И электропривод дверей вызывает скачок потребляемой мощности. Было три скачка, значит наш Виктор…

— Да не пошел я далеко! Тут коридор, весь коробками заваленный. И поддонами, будь они неладны. А дальше штора висит, не ходил пока туда.

Юми не стала отвечать, но громко и выразительно фыркнула. Разговор продолжил Вольфрам:

— Что с воздухом?

— Прохладно, плюс десять. Давление… короче высота полтора километра в стандартной атмосфере. Состав нормальный. Биологический тест… — Виктор наклонился над сумкой — Показывает, что всё стерильно.

— Пыль, аэрозоли?

— Ничего химически активного.

— Уверен?

— Датчик на полу лежит и тянет через себя всю местную пылищу, — чуть повысил голос Виктор. — У нас в армии были такие приборы, я знаю что делаю.

— Значит, можно без скафандров ходить? — засуетилась Юми. — Ура, ура!

— Ты же в космосе выросла, должно быть по барабану.

— Вот когда живешь в космосе, и за бортом вакуум, очень ценишь возможность ходить в трусах и майке. Уж поверь. Всё, идём к тебе.

Через пару минут сработал шлюз. Первой зашла Юми. Конечно, не в трусах и маечке, а в скафандре без шлема — он висел на поясе. За плечом неловко болтался автомат — девушка явно не знала, куда его деть, и даже ремень подогнать не смогла.

Следом появился Вольфрам. Он шел очень медленно, будто опасался наступать на палубу. Молча постоял на месте, провел рукой по стене… и направился к занавеске. Юми чуть ли не бегом рванула за ним. Виктор спешно подхватил с пола сумку с прибором и двинулся следом.

Наконец штора отлетела в сторону. Конечно же с неё посыпалась туча пыли, и прямо на голову. Но Виктор ждал чего-то такого и поэтому до сих пор не снял шлем. Помахал руками, разгоняя облако, и оказался в просторном высоком зале, слабо освещенном через загадочные световоды в стенах и панорамные люки вдоль потолка. Стены были все из того же белого материала, орнамент из тонких серебряных линий, тускло блестящих в свете фонарей, изображал не то деревья, не то колонны. Пол под ногами оказался выложен крупными шестиугольными плитками. Зал был пуст, только у противоположной стены виднелась лестница, ведущая на галерею по периметру. Судя по высоте, оттуда уже можно будет смотреть в иллюминаторы.

Юми явно подумала о том же самом, и пошла к лестнице, но Виктор поймал её за руку, и указал на Вольфрама.

Вольфрам медленно вышел на середину зала. Верхние руки убрал в карманы плаща, нижними натягивал воротник, как будто мёрз. И шатался как пьяный. Потом резко присел на одно колено, чтобы не упасть окончательно. Медленно провел одной рукой по плитам на полу и замер.

Виктор отпустил Юми, она медленно подошла к четырёхрукому и спросила:

— Эй… С тобой всё в порядке?

Вольфрам молчал. Юми подождала с минуту, потом сделала шаг вперед и уже набрала воздуха, чтобы повторить вопрос, но тут лысая голова медленно повернулась.

— Всё… хорошо, — Вольфрам вздохнул и тяжело поднялся на ноги. — Просто воспоминания нахлынули. Здесь у меня их особенно много. Не думал, что вернусь один…

— А мы разве не в счет? — напомнил о себе Виктор.

— Есть такие люди, — мрачно ответил Вольфрам. — По сравнению с которыми все остальные… не в счет. Когда-нибудь и у тебя они появятся.

Виктор не ответил. Отвернулся и сделал вид, что разглядывает стены. Заодно шлем снял и повесил на пояс по примеру Юми. Воздух был… странным на запах и как будто даже не вкус, но после пары вдохов судороги не начались — значит, дышать можно.

Пока он возился, Вольфрам подхватил Юми под руку и куда-то повёл. Судя по всему, началась обещанная «экскурсия». Художница всё вертела головой, норовила остановиться и рассмотреть то вазу у стены, то лавочку, то в иллюминатор выглянуть. Но четырёхрукий биоробот всё тянул её по полутёмным коридорам в одному ему известном направлении. Виктор шел следом, на всякий случай запоминая дорогу — мало ли. А еще временами доставал выносной пульт от радиостанции и смотрел, что там творится — «Кицунэ» на всякий случай прослушивала эфир, и борткомпьютер докладывал обо всём подозрительном. Пока ничего серьезного не было, только одно новое сообщение с радиобуя.

Виктор запустил видео на маленьком экранчике пульта и стал смотреть на ходу.

— Что там? — спросил Вольфрам не оборачиваясь.

«Вот же ж глаза на жопе!» — зло подумал Виктор. И ответил:

— Фигня. Один из контрабандистов прилетел, привез жратву и топливо. Соответственно, пойдёт он прямым курсом в посёлок у терраформера.

— Через «Сиримэ» скачал?

— Нет, поймался ненаправленный сигнал, — отмахнулся Виктор и убрал пульт. — Объявление для всех сделал. Не стоит лишний раз светить «Сиримэ» — спалимся. Это просто вопрос времени, когда ему глаз на жопу натянут…

Шедшая впереди Юми согнулась от хохота. Но быстро взяла себя в руки — в пустых безмолвных коридорах любой звук бил по ушам. Вольфрам усмехнулся, пожал плечами и двинулся дальше.

— Что я такого сказал? — тихо спросил Виктор у Юми.

— Не начинай, опять засмеюсь, — хихикнула в ответ девушка.

— Ох уж эти образованные! Ладно, пойдём догонять нашего многорукого друга.

Коридорам не было числа. И везде пустота и чистота, если не считать слой пыли. Заблудиться — как нефиг делать. Но Вольфрам явно точно знал, куда шел. Прошли, наверное, с четверть окружности кольца, и наконец, за очередным поворотом, упёрлись в высокие двустворчатые двери, украшенные абстрактным узором. Виктор добросовестно вертел головой всю дорогу, но не смог вспомнить похожего дизайна.

— Какое тут всё… торжественное, — подумала вслух Юми.

— Это знаковое место, — ответил Вольфрам. — И для тех, кто здесь жил, и для археологов. Буквально сердце станции, ради которого она и была построена.

— Резиденция местных… как они назывались? Главнюков? — спросил Виктор.

— Я иногда завидую твоему умению скрывать неумение формулировать мысли за неряшливыми словами и потугами на сарказм, — покачал лысой головой Вольфрам. — Но в данном случае ты прав. Частично.

Он подошел к дверям и навалился четырьмя руками на створки. Двери открылись. Виктор замер… а потом полез за выносным пультом — в нём камера есть. Юми ахнула. А Вольфрам жестом пригласил всех следовать за ним.

За дверью оказался большой зал со сводчатым, почти идеально полусферическим потолком. Было светло как днём, после полутёмных коридоров аж слепило глаза. По ровным, идеально белым стенам змеился серебристый орнамент. Сперва он превращался в деревья, которые держали свод будто колонны. Но выше, если присмотреться, линии упрощались, распрямлялись и устремлялись к куполу уже не растительными мотивами, но узором из абстракций, наводящих на мысли скорее о технике, математике… Это было трудно объяснить, да и Виктор себя в искусствоведах никогда не числил. Просто щелкал камерой всё подряд. А вот Юми уже побежала к Вольфраму за пояснениями.

— Природа порождает науку? — защебетала она. — А наука — это как бы рукотворная природа? И вверх по стене к куполу — это мы как бы поднимаемся по пути прогресса?

— Не совсем точно, но близко, — улыбнулся четырёхрукий. — У них была… довольно сложная философия, трудно объяснить человеческими словами.

— Я почему-то считал, что законы природы для всех одни, — подумал вслух Виктор. — А значит у развитых цивилизаций в конечном итоге будет одно и то же мировоззрение, плюс-минус культурные особенности…

Он продолжал водить камерой из стороны в сторону. В военной аппаратуре нашлась функция съёмки панорамы, но запечатлеть купол целиком всё никак не получалось.

— Одно мировоззрение? — задумалась Юми. — Например?

— Ну, к чему люди шли всю свою историю? — ответил Виктор. — Гуманизм, созидание, права человека… «шпили и тоги». И чем дальше, тем больше. А строители этой станции были явно поразвитее нас. Ушли далеко вперед.

— Забавные издержки общего образования в Федерации, — хмыкнул Вольфрам и сложил все четыре руки на груди, в два яруса. — Есть общечеловеческие ценности и единый, правильный и логичный путь к прогрессу. И, вот же удачное совпадение, мы как раз по нему идём. И вас научим!

Он явно хотел добавить что-то еще, но промолчал.

— А это ошибка? — осторожно спросила Юми.

— Ошибка, — кивнул Вольфрам. — Первая.

— А вторая?

— Классическая. Навязывание инопланетным видам человеческой психологии, — он освободил одну руку и поболтал пальцами в воздухе. — «Одно мировоззрение плюс-минус культурные особенности»… Вы ведь даже старые фильмы смотрите, по сути, с позиции иностранцев, потому что не понимаете культурного контекста, существовавшего сто, двести, триста лет назад. А здесь разница еще больше. Настолько, что количество диалектически переходит в качество. Хотя кому я объясняю?..

Он взмахнул руками, отвернулся и пошел к дверям в противоположном конце зала.

— Чего это он? — тихо спросила Юми.

— Он фанат, — ответил Виктор. — Они часто ищут глубокий смысл даже там, где его отроду не было. И очень не любят, когда им не верят. Особенно всякие недостойные люди.

— А эта станция — его главное сокровище, — продолжила мысль девушка. — Но нам придётся её отдать… уже совсем недостойным людям.

— Вот именно. Так что беги за ним и заваливай вопросами. Эта экскурсия не для тебя, она для него самого.

Юми кивнула и убежала. Виктор пофотографировал зал еще немного. Когда все разошлись, можно было свободно крутиться, не ожидая, что кто-то попадёт в кадр. Товарищей по вынужденному приключению засвечивать явно не стоило — могут быть последствия. Да и самому тоже стоит быть аккуратнее. И потом самому дозировать информацию, а не отвечать на глупые вопросы типа «ой, а что это у вас тут в зеркале на краю кадра отразилось? Четырёхрукое чудовище с автоматом в руках? Вы вступили в контакт и пришельцами?..» Развязка всё ближе, и может быть обойдётся без нравоучений, пирса в старом порту и тазика с бетоном. Пора начинать думать, как жить дальше, если всё получится. Виктор убрал камеру и заторопился следом за товарищами.

В зале было еще несколько дверей поменьше, и одна из них вела на лестницу и дальше вверх, на последний этаж кольца, в ту самую галерею, которую Виктор приметил еще на подлете. Широкий коридор с иллюминаторами на оба борта. Когда-то отсюда, должно быть, любовались звездами, встречали подлетающие корабли… ну или что там представители уникальной культуры должны были делать в таких местах? Но археологи консорциума превратили галерею в музей. Витрины с экспонатами стояли прямо по центру, чтобы не закрывать доступ к окнам. Было теплее, чем внизу, и освещение просто шикарное. Но всё портила пыль. Она осела на полу и на стеклах витрин, разглядеть что-либо не получалось.

Виктор смахнул пыль рукой в перчатке, потом отряхнул перчатку об сумку с газоанализатром, затем сообразил, что теперь и сумку надо бы отряхнуть… Вольфрам увидел это, покачал головой и жестом подозвал к себе Юми:

— Возле лестницы, откуда мы пришли, сбоку стоит тумбочка. В ней всегда были принадлежности для уборки.

— Будем как цивилизованные люди? — Юми не удержалась от подколки в сторону Виктора.

— Разумеется, капитан. Давайте бегом, найдите какую-нибудь щетку. А потом — я знаю самые интересные витрины.

Девушка убежала. Виктор с Вольфрамом, не сговариваясь, шагнули навстречу друг другу.

— Что скажешь? — спросил Виктор.

— Никакой активности не вижу, — Вольфрам развел нижними руками, а правой верхней подпер подбородок и задумался. — Станцию покинули очень давно.

— Примерно с войны?

Виктор намерено не стал говорить «гражданской».

— Приблизительно.

— И это объясняет бой у станции. Серьезный бой, на уничтожение.

— Поясни.

— Исправная станция приличных размеров, — Виктор стал загибать пальцы. — Пригодная для жизни. И никому не известная. Более того, расположенная в таком месте, куда противнику в принципе хода нет. После… ядерного апокалипсиса на родной планете это очень, очень ценный приз. Можно отсиживаться сколько угодно долго.

— И?

— Немногочисленные посвященные в тайну могли переругаться, — пожал плечами Виктор. — Отсюда и взорванные корабли, огонь торпедами на уничтожение.

— Ты вообще в людей не веришь? — мрачно спросил Вольфрам.

— Иногда верю. Но в тихом омуте… сам знаешь. В экстремальной ситуации из людей лезет всё дерьмо. Божий одуванчик может начать творить ужасные вещи…

Вольфрам сморщился, потёр переносицу и подчеркнуто спокойно ответил:

— Почти всех, как ты выразился, «посвященных», я имел честь знать лично. Это были умнейшие люди, но не кабинетный планктон, а настоящие подвижники, энтузиасты. Они знали, что такое экстремальные ситуации, когда смерть гладит тебя по голове. А у некоторых был реальный боевой опыт. Как пишут в ваших учебниках, «против технически сопоставимого противника». Так что думай о них что хочешь, но, прошу, не вслух.

«Говорил, что был простым пилотом,» — подумал Виктор — «а на деле за ручку здоровался со всеми, включая начальство…»

— Ладно, сменим тему, — сказал он вслух. — Где твой… интерес?

— Уже недалеко.

— Есть следы «конкурентов»?

— Пока никаких, — пожал верхними плечами Вольфрам. — Но на всякий случай пойдём туда вдвоём.

— Что там хоть?

— Ничего. Всё, что здесь стояло, разобрали и перевезли на секретную базу, в хранилище, которое ты проверял в прошлый раз.

— А потом и оттуда упёрли, — хмыкнул Виктор.

Обернулся в сторону лестницы, увидел, что Юми возвращается, добавил громкости и резко сменил тему:

— «Кицунэ» больше ничего не ловит, — и помахал выносным пультом, для убедительности. — Пришло еще одно сообщение, частично. Все те же лица, делят площадку.

— Частично? — спросила подошедшая Юми. В руках у неё была разноцветная пластмассовая метелка на длинной ручке.

— Корабль сидит в колодце, — подсказал Вольфрам. — Из-за этого приём нестабилен. Раз на раз не приходится.

— А, ну да, — рассеянно ответила девушка.

Она стреляла глазами по сторонам и нетерпеливо крутила в руках метелку.

— Думаю, стоит начать экскурсию, — подмигнул Виктор.

Наклонился к Вольфраму и намеренно громким шепотом добавил:

— Юми как-то призналась, что у неё сережек нормальных нету.

Девушка изобразила смущение, но отрицать не стала.

Начали с той витрины, которую Виктор не слишком удачно протер перчаткой. Там действительно лежала бижутерия. А когда Юми азартно очистила метелкой соседние — оказалось, что и в них тоже. Дальше начинались какие-то мелкие инструменты — возможно, швейные, Виктор не был специалистом — и столовые приборы. Ложка — она у любой цивилизации ложка, ни с чем не спутаешь.

Юми сразу прилипла к витрине с украшениями. Наклонилась к самому стеклу, брякнула автоматом об витрину, зашипела и перекинула оружие за спину. И снова прилипла к стеклу

— Какое всё… необычное.

— У них был немного другой подход к украшениям, — пояснил Вольфрам. — Ценился не столько материал, сколько работа мастера. Композиция, отделка, мелкие детали…

— Кольца еще узнаю, — вставил слово Виктор. — Вон то — явно на шею. А всё остальное…

— Они не прокалывали уши, — объяснил Вольфрам. — Серьги — вот эти. Находились как бы за ухом и охватывали его по периметру. Увы, форма ушной раковины немного другая…

Юми нахмурилась.

— … но у Юми маленькие аккуратные ушки, так что может быть что-нибудь подберем.

— И можно будет оставить? — встрепенулась девушка.

— Если не на продажу, то никакого вреда не будет, — сказал Виктор. — Юридически ты просто их где-нибудь нашла, научной ценности не представляют. Так что если хозяин не объявится… Максимум — отправят на экспертизу и вернут.

Вольфрам молча кивнул. Аргументы были сильно притянуты за уши, но требовалось подогнать задачу под ответ. Виктор вдруг подумал, что Юми как будущая хозяйка артефактов четырёхрукому куда приятнее, чем все остальные — пираты, контрабандисты и даже сверхдержавы с нормальными учеными.

Замок на витрине был — одно название, и мгновенно сдался после знакомства со штык-ножом. И Юми наконец-то протянула руку к артефактам… Но тут же отдёрнула и продолжила рассматривать. Как кошка. Хотя вряд ли она когда-нибудь живых кошек видела.

Виктор забрал метелку и не спеша очистил стекла еще нескольким витринам. Сперва не находил ничего интересного, но у последней вдруг заулыбался. Даже Вольфрам это заметил.

— Что-то нашел? — спросил он. — Тут нет ничего по-настоящему уникального. Не думаю, что сгодится для твоего плана.

— Просто встретил… старую знакомую, — Виктор указал метелкой на высокую узкую вазу. — Точно с такой же штуки началось моё знакомство с артефактами этой цивилизации.

— Ввезли контрабандой? — хмыкнул Вольфрам.

— Потом оказалось что да. Но мне она досталась как объект имущественного спора и орудие преступления.

— Убили кого-то? — встрепенулась Юми.

— Только вред здоровью, — хмыкнул Виктор. — Хотя и тяжкий. Но тяжелая, зараза. И прочная.

— Люди бывают очень… мелочными, — вздохнул Вольфрам. — Та ваза почти ничего не стоит. А сломала как минимум одну голову и одну биографию.

— И одну карьеру, — Виктор рассеянно взмахнул метелкой. — Я ведь именно после того случая артефактами заинтересовался. Начал копать. Оказалось, что вокруг них целая криминальная индустрия. И целая гора сомнительных личностей кормится, только успевай паковать. Раздолье для копа. Эх…

Он посмотрел на Вольфрама и добавил:

— Я понял, почему ты так легко согласился отдать станцию.

— И?

— Меньшее зло. Сюда придет государство, или одно, или все три. Всё опишут, рассортируют, упакуют, а если и выставят на продажу, то официально, через аукцион какого-нибудь «Дитриха и Розенберга». Никакого криминала, контрабанды, стрельбы, абордажных боёв и тяжкого вреда здоровью. Я прав?

— Ты видишь лишь вершину айсберга, — ответил Вольфрам и устало потёр переносицу. — Но по крайней мере ты её видишь.

— Типа похвалил?

— Как мало людям надо, чтобы принять на свой счет и возгордиться… — Вольфрам махнул рукой и развернулся на каблуках. — Пойдём сделаем что-то по-настоящему достойное похвалы.

— Например?

— Закончим с моей проблемой. И потом же сосредоточимся на твоей. Пока лишние проблемы нас не догнали.