Последняя тайна Консорциума. Том 2

Глава 2

— Мы обнаружены! — повторил Вольфрам по громкой связи.

Юми сразу засуетилась. А ответить-то никак! Громкая связь работает только на оповещение экипажа, микрофонов в ней нет. Они есть в медиасистеме. Которая не включается. Девушка кинулась в свою каюту — там тоже есть экран, и всё работает. А Виктор опрометью бросился к лифту, и через несколько секунд уже был в рубке. Как раз застал появление обеспокоенной капитанши на главном экране.

— Вольфрам, что случилось? — спросила она.

Судя по заднему плану, девушка стояла возле стола в своей каюте.

— Нас ведет вторая станция. Работает на другой частоте, и интервал между импульсами излучения сократился до девяти секунд.

Виктор грохнулся в своё кресло и стал считать в уме. До маяка миллион двести тысяч километров или чуть больше. Радар висит где-то рядом с ним. Это четыре световых секунды плюс-минус. Умножаем на два, чтобы излучение успело вернуться — получаем восемь с какими-то десятыми, грубо — девять. Очень приличное расстояние, даже если там антенная решетка шириной в километр, какие ставят около богатых планет для защиты от астероидов. И скорее всего он просматривает небо дольками, разбив на маленькие сектора. Чем меньше зона обзора — тем выше дальность и точность, это даже Виктор знал. Значит и время между импульсами будет кратно больше — «Кицунэ» попадает только в одну «дольку» сектора обзора, остальные импульсы пролетают мимо.

По идее, на такой дистанции небольшой корабль заметить уже трудно — радар палится на гораздо большей дистанции, чем видит сам. Можно лететь спокойно… но тут, внезапно, сигнал на другой частоте, и импульсы чаще. То есть это уже другой радар с более узким сектором обзора.

— Вспомогательная станция, — сказал Виктор, пристёгивая ремни. — Работает «по заявкам».

— Удивительная эрудиция, — хмыкнул Вольфрам.

Юми на экране едва слышно фыркнула.

— Техника вероятного противника, зенитно-ракетные комплексы. Такой же принцип — обзорный радар и еще один — на пусковой установке.

— Врезалось в память?

— В армии фиг поспишь на лекциях, — усмехнулся Виктор.

— Ладно, что делать будем? — спросила Юми. — Может, спрячемся в радиотени чего-нибудь крупного? Я бы так сделала.

— Здесь есть несколько астероидов, — ответил Вольфрам. — Если меня не подводит память, то пять или шесть должны быть в пределах досягаемости в разумные сроки.

— Там-то они нас и поймают, — хмыкнул Виктор. — Слишком очевидно.

— А что ты предлагаешь? — с вызовом спросила Юми.

— Дай подумать, я же не эксперт, — парировал Виктор. — Начнем с простого. Они нас вообще видят?

— Думаю, «подозревают» — более удачное слово, — ответил Вольфрам. — Расстояние слишком велико. Могли принять нас за помехи или артефакт изображения. Предполагаю, что вспомогательную станцию включили просто на всякий случай. И увидели, что отметка действительно есть, и движется с ускорением. А значит, это корабль.

— А ты не успел в дрейф лечь и притвориться астероидом, — продолжил за него Виктор.

Он даже внутренне обрадовался — удалось поймать Вольфрама на ошибке. Хотя не время, конечно, ох не время.

— Возможности аппаратуры «Кицунэ» достаточно… базовые. Специализированной станции радиотехнической разведки, как на военных кораблях, нет.

— А если бы была? — спросила Юми.

— Всё равно времени на реакцию слишком мало, — воздохнул Вольфрам. — Чему быть, того не миновать.

— Так, давайте думать, — сказал Виктор.

Захотелось достать авторучку, еле сдержался.

— Предлагаю исходить из того, что нас видят, — начал он. — Насколько четко?

— На таком расстоянии контакт будет нестабилен. При известных мне возможностях аппаратуры… вероятного противника, — ответил Вольфрам. — Любого из трёх.

«Невзначай напомнил, что все три сверхдержавы нам здесь не рады» — мрачно подумал Виктор. — «Как это нафиг мило…»

И продолжил:

— Следующий этап — направить к нам патрульный корабль, так? Не поверю, что тут не болтается парочка.

— Думаю, он уже летит к нам. В режиме радиомолчания, чтобы не засекли раньше времени.

— Значит, нам нужно окончательно вырваться из зоны действия радара до того, как патруль окажется близко.

— Ну типа да, — фыркнула Юми с экрана. — И что предлагаешь?

— Не знаю, что думают опытные люди, — Виктор оглядел собеседников. — Но я бы втопил на все деньги.

— Поддерживаю, — кивнул Вольфрам. Он уже подтягивал ремни и настраивал борткомпьютер. Одновременно, разными парами рук.

— Сейчас поднимусь в рубку, — сказала Юми.

— Капитан, нас ждёт длительная перегрузка около пяти единиц, — остановил её Вольфрам. — Я имею в виду длительная.

Он выделил голосом слово.

— А?

— Это не боевой манёвр на пару минут. Вам будет лучше переносить её лёжа.

— Ладно, — надула губки Юми. — Но смотри, если что-то случится с «Кицунэ»…

— Эти лисы очень хитрые и всегда найдут выход, — улыбнулся Вольфрам.

Юми не ответила, а потом пропала с экрана — ушла на кровать и пристегнулась ремнями. Вольфрам подождал, пока она устроится, и втопил.

Было не семь с мелочью, как в бою, а всего лишь около пяти. Но всё равно ощутимо. И теперь это надолго. И чем дальше, тем будет тяжелее.

«Уходим от радара, который не факт что нас видит» — думал Виктор. — «И от патрульного корабля, которого не видим сами и вообще не факт что он есть. Словно бегаем от призраков…»

Он кое-как повернул голову и взглянул на Вольфрама. Четырёхрукий пилот сидел за левым пультом, спокойно глядя в экран, и, казалось, даже не замечал перегрузки. Просто думал о чем-то своём, изредка нажимая пару кнопок.

Интересно, а от каких призраков бежит он?

Виктор не помнил, сколько они разгонялись — перед глазами постепенно мутнело, а чтобы дышать, требовалось осознанное усилие. Это было очень непривычно. Он не представлял, как живут боевые пилоты — а ведь для них это норма. Не бешеные манёвры с новыми рекордами по перегрузкам, которые показывают в кино. А вот такая долгая, изматывающая гонка под тягой, вроде бы и не предельной, но…

Скосил глаза на приборы — 2G ровно. И явно развернулись. Перед манёвром Виктор вывел на свой экран изображение с носовой камеры. И там было видно местное солнце — яркую желтую точку явно крупнее окружающих звезд. Даже без подготовки легко отличить. Хотя борткомпьютер, конечно, обвел его рамочкой и подписал. А теперь солнце пропало.

«Посмотрим…» — подумал Виктор. — «Изображение, внешние камеры, развернуть, найти солнце. Ага. Угломерные инструменты, показать шкалы, в системе координат корабля…».

Солнце оказалось слева по борту.

— Мы развернулись? — спросил Виктор, повернув голову к Вольфраму.

— Посмотри на экран, — ответил тот. — Вот наша траектория. Вот точка, где пропало излучение радара. Вот зона, в которой нужно находиться, чтобы наверняка обнаружить нас…

Вокруг траектории на главном экране образовалась этакая полупрозрачная труба.

— … пунктирная часть траектории — это вероятное продолжение нашего манёвра. А вот как мы на самом деле летим.

Линия на экране изогнулась вверх, в сторону от солнца. «Кицунэ» скоро окажется не там, где её ищут. И предугадать манёвр сложно — космос не плоский, повернуть можно куда угодно.

— А выхлоп двигателя не заметят? — спросил Виктор.

Вольфрам улыбнулся и не стал отвечать. Виктор глянул на экран еще раз. Зараза, ну точно! Опять сморозил глупость. Живя на планете, привыкаешь к самолётам, которые летают совершенно определенным образом. Космос видишь только в фильмах, но они в основном для среднего ума и такими же средними умами сняты. Поэтому всё там немного «самолётное». А настоящий космический корабль вовсе не обязан лететь туда, куда направлен нос. При торможении он движется кормой вперед — Юми это когда-то объясняла, но подзабыл уже — а в повороте, выходит, носом внутрь дуги. То есть при таком манёвре, как на схеме, «Кицунэ» сейчас летит бортом вперед. И даже немного задом, по диагонали. А патрульный корабль, где бы он ни был, и если вообще есть — догоняет, и, следовательно, мифологическая лисичка повернулась к нему передом, спрятав за спину хвосты.

— А тягу убавил зачем? — сменил тему Виктор.

— Вам двоим нужен отдых. Кроме того, засбоил один из двигателей.

— Спалил?

— Предполагаю, что дело в автоматике, — ответил Вольфрам. — Она давно вела себя немного… странно.

Он поболтал пальцами в воздухе.

— Ясно, — хмыкнул Виктор. — Что дальше?

— Если через два часа не засечем чужой радар — значит погони больше нет.

— А твоя база, где она?

— По космическим меркам очень близко. Сутки полёта при такой тяге.

— Как бы не пришлось сбавлять, — хмыкнул Виктор. — Надо сходить проверить Юми.

— Так иди, — ответил Вольфрам. — Меня менять не надо.

— Что, прям так? — спросил Виктор.

Но потом отстегнул ремни и осторожно попробовал встать. Получилось. И даже дошел до лифта без существенных проблем. 2G ощущались гораздо легче, чем поначалу казалось. Не как тащить самого себя в рюкзаке за плечами. Даже легче, чем оружие, снаряга и рюкзак в полевом выходе в армии. В начале полевого выхода, естественно.

Дверь в капитанскую каюту была закрыта, но не заблокирована. Юми неподвижно лежала на койке, пристегнувшись ремнями и закрыв глаза. Виктор хотел потрясти её за плечо, но на полпути передумал, и тихо сказал:

— Эй…

— Можно я сдохну? — ответила девушка, не открывая глаз.

— Нельзя. Ты еще должна неизмеримо вырасти как художник и подарить миру лучшие произведения кхм… изобразительного искусства.

— То есть ты веришь, что мы выберемся живыми из этого дерьма?

Юми открыла глаза и медленно повернула голову к Виктору.

— Я верю, что мы еще побарахтаемся, — сказал он. — Это веселее, чем сидеть и ждать.

— А чем лежать?

— Пока лежи. Скоро убавим тягу.

Юми росла на космической станции, для неё 2G — это почти четверочка. Виктору тоже было не очень. Вольфрам… похоже перегрузку не ощущал вообще. Тем более стоит ему намекнуть, что надо убавить тягу. И еще пора бы поесть. Давно пора. А Виктор почему-то точно знал, что при такой перегрузке обедать ни за что не согласится.

«Кицунэ» ушла от погони. Вроде бы. Наверное. Если погоня вообще была. Хотя сохранялась возможность напороться на корабль Федерации, Союза или даже имперский практически в любой точке. После того, как хозяин системы, «Консорциум», неким образом закончился, его останки целых сто лет исследовали вплоть до последнего радиоактивного камешка. И тщательно следили друг за другом, чтобы никому лишнего не досталось. Карта Вольфрама создавала именно такое впечатление — трагедией воспользовались по полной. А если вспомнить рассказы Шульца о неведомых чудесах и технологическом превосходстве…

Полицейское чутьё подсказывало Виктору, что эта история дурно пахнет. Он даже пытался разговорить Вольфрама, но тот отмалчивался и почти не выходил из рубки. Зато убавил тягу еще вдвое, до единички. И обозначил срок — два дня.

Два дня до базы, которую не нашли три сверхдержавы за сто лет. Судя по фырканью Юми, можно было и быстрее — летели каким-то кружным путём. Прятались от патрулей? Или просто Вольфрам очень боялся рассекретить свой невероятно секретный объект? Прячет там что-то ценное?

А для Виктора самым ценным было время. Еще минус два дня. И никаких оправданий.

Тем не менее, жизнь на корабле налаживалась. Отмыли потолок, вставили плафон, починили экран в кают-компании — там провод открутился — собрали всю посуду по отсеку. Сломали санузел и душ. Починили. Виктор мыться не пошел — боялся намочить рану. Наскоро протёр лицо мокрым полотенцем, а потом загнал в душ Юми и строго-настрого наказал плескаться до упора, пока вода не кончится. Ей давно пора расслабиться. А вода потом отфильтруется. К завтрашнему дню. Может быть. Фильтры убитые настолько, что не всякая свалка их примет.

К концу вторых суток впереди по полёту — то есть со стороны кормы, потому что торможение — показался ничем не примечательный планетоид. Виктор как раз зашел в рубку, хотел позвать Вольфрама обедать. Он в последний раз ел еще до боя с пиратом, и даже таблетки свои пить прекратил.

— Подлетаем?

— Да. Скажи капитану, чтобы готовилась к посадке.

Юми с полчаса назад надела скафандр, взяла баллон с герметиком и полезла в грузовой отсек искать утечку воздуха. Что-то там где-то не до конца затянулось, и за два дня давление упало процентов на пять.

— Сейчас еще на орбиту выходить будем, — вспомнил Виктор. — Время есть.

— Около часа, — ответил Вольфрам. — Садимся с ходу.

— А что, так можно было?

— Звучит как сарказм. Свяжись с Юми, пусть заканчивает побыстрее. Нам нужно проверить исправность посадочных опор, их могли повредить в бою. Лучше это делать при выключенной тяге.

Юми, как оказалось, уже собирала инструменты. Узнав о посадке, примчалась в рубку прямо в скафандре, даже шлем не сняла. Потом вырубили тягу, и они с Вольфрамом долго тестировали шасси. Рассинхронизировали все четыре ноги, аккуратно выдвинули их по одной, и решили обратно уже не убирать — в вакууме без разницы.

Виктор, тем временем, разглядывал планетоид в телескоп. Подлетали с солнечной стороны, и можно было разглядеть сложный изрезанный ландшафт, кратеры и трещины, настолько глубокие, что, казалось, маленькая планета чудом не лопнула.

— Кто ж тебя так?.. — хмыкнул он себе под нос.

— Луна, — неожиданно ответил Вольфрам.

— В смысле?

— На эту планету упала её собственная луна. По геологическим меркам достаточно недавно.

— Офигеть, — выдохнула Юми. — Сколько летаю — о таком даже не слышала.

— Космос необъятен и полон чудес, — улыбнулся Вольфрам.

— А ты, наверное, много чего видел? — не унималась Юми.

— По пальцам не пересчитать. Даже мне.

— А можно я встряну с вопросом? — напомнил о себе Виктор. — Куда мы тут садиться собираемся? Компьютер пытается меня убедить, что вон та гора — семьдесят пять километров высотой.

Он отцентрировал телескоп на нужной точке, чтобы оценили.

— Вычисления приблизительные, мы без радара летим, — ответил Вольфрам. — Она чуть выше. Литосферные плиты взломало от удара, и потом они застыли в новом положении. Мне рассказывали, что там просто рай для геологов…

— И куда ты собираешься садиться?

— Вы всё увидите. Даю тягу.

Тормозили где-то на четырех G. «Кицунэ» летела вдоль горного хребта, едва не касаясь вершин. На скорости несколько километров в секунду. Кормой вперед. Камера по направлению полёта выхватывала кратеры, горы и ущелья с резкими тенями — атмосферы у планетоида не было совсем. А еще в кадр торчала одна из посадочных опор. Виктор смотрел на экран как завороженный — было опасно, но в то же время удивительно красиво. И необычно. Большинство людей такого не увидит никогда в жизни.

Из транса его вывел борткомпьютер, когда вывесил сообщение: «внимание, скорость ниже орбитальной!».

«Ниже орбитальной — значит мы должны лететь вниз», — подумал Виктор. — «Тогда… почему мы не летим вниз?»

«Кицунэ» как раз пролетала между двумя горами, но лишь потому, что они были особенно высокие. Весь остальной ландшафт упорно оставался внизу. Но горизонт в поле зрения камеры ощутимо приподнялся. Виктор запомнил, где он был раньше относительно торчащей в кадр ноги корабля. Горизонт в горах — плохой ориентир, но всё равно выходило, что корма корабля постепенно идёт вниз. Вольфрам гасит горизонтальную скорость, а вертикальную удерживает в районе нуля. Хочет зависнуть на огромной высоте? Зачем?

Виктор заметил, как Юми напряглась и вцепилась руками в подлокотники кресла. Потом ощутил, что тяга двигателей снижается. Глянул на приборы: скорость относительно земли — ноль. Корабль завис на высоте километров в пятьдесят, со всех сторон огромные горы, скорости нет… значит сейчас начнём падать.

— Гравитация, бессердечная ты сука, — пробурчал Виктор и стал затягивать ремни.

Теперь «Кицунэ» вертела хвостом вдоль земли, время от времени включая главные двигатели на несколько секунд. Вольфрам, похоже, вылавливал одному ему известную точку на поверхности. То, что корабль в это время всё быстрее падает бортом вперед, его не волновало. Телескоп вертелся по сторонам как бешеный, стреляя лазерным дальномером по окрестным скалам.

— Лазер стал ругаться, — сказал Виктор, глядя на экран. — Греется. Включи уже радар, не издевайся над техникой.

— Уже немного осталось, — отмахнулся Вольфрам.

Ударили маневровые двигатели, корабль перевернулся в вертикальное положение… И Виктор наконец увидел, куда они летят.