Потусторонний. Книга 4

Глава 16

После приютского безобразия и их тесных каморок два на два метра, здесь, право, условия проживания были значительно лучше. Конечно, не номер люкс, но и не нищенская хибарка. Кровать достойная, пара шкафчиков, очень прикольный стол прямо напротив окна, с полками уже повидавшими множество книг, но сейчас пустыми.

Белые стены, белый потолок. В целом, почти больничная обстановка. Дверь крепкая, и оконные рамы тоже вполне себе. Я с хмыканьем отметил, что и стёкла бронированные. Что же за студентики здесь до меня жили?

Надо кроватью остались пятна от прежде расклеенных здесь плакатов, вроде рок исполнительниц или прочих авто-календарей, где саму машину ты не увидишь, а вот на обнажённой красавице будет красоваться какой-нибудь ГРМ или же в руках сия дама будет недвусмысленно сжимать гаечный ключ, который, разумеется, никогда прежде даже не видела.

Впрочем, легко мог быть вариант, что здесь повсюду висели мудрёные таблицы с блок-схемами, практическими набросками, описаниями ритуалов или тупо строения человека в разрезе. Я, признаюсь, не представлял, чем в целом здесь будут обучать.

Плюхнувшись на кровать, я проверил его упругость. Неплохо. Не жесткая больничная койка, но и не перина. Вполне себе приятненько. И не скрипит, что важно. Хе-хе.

Впрочем, женщин, насколько я понимаю, в мужской корпус не пускали. Однако не всё то, что запрещено, не разрешено на самом деле, м?

Рядом проявилась Княгиня. С интересом проплыла по комнате. Ненадолго задержалась у окна, а затем повернулась ко мне и сложила на груди руки, в жесте немой мольбы. Взгляд её демонстративно коснулся одной из полок. Я хмыкнул, подошёл ближе и полез в карман. Достал первую драгоценность в мягкой обложке, затем вторую. Скоро полочка пестрела Любовью, Господинами, Изменами, Не твоими детьми и Разводами. Княгиня сразу заняла место за столом с книжкой и жадно погрузилась в чтение, то и дело мечтательно всматриваясь в раскинувшийся за окном студенческий городок.

Я некоторое время любовался на неё, думаю, может быть, она когда-то заканчивала эту самую Академию, а? Ведь когда мы сошлись в той войне, она многое повидала, многое знала. Никогда не спрашивал о жизни до, да и Княгиня не рассказывала.

Но вполне возможно, что она вернулась в Альма-Матер, и всё это окутано ореолом ностальгии для неё. Это ж я совсем дикий человек. Всё, что видел — это демоны, поэтому так мне всё здорово, так интересно. И будто не по-настоящему совсем. Будто всерьёз у людей самая большая забота это получение знаний от каких-нибудь умных людей, нашедших в себе призвание учить юную бестолочь…

Впрочем, продолжим изучение плацдарма. Туалет отдельный, но без ванны. Спартанская душевая в углу, напротив змеевика отопления. Раковина и унитаз. А большего мне и не надо. Что ещё? О! Чулан!

Ниша в стене была за кроватью, и закрывалась лёгкой дверцей. Вероятно, это гардероб. Был. Теперь это дом. Потому что рядом с ним была розетка! Ну, идеально же.

— Вылазь, чудовище.

Рррупи выбрался из моего кармана с протяжным зевком. С любопытством огляделся,потоптался в нише, удовлетворённо хрюкнул, положил планшет на пол, застолбив себе место, и двинулся к столику с Княгиней. Забрался на стул, неуклюже помогая себе ногами, затем на стол (при это пройдя читающую Княгиню насквозь) и прилип к окну.

— Крррасота! — заметил он, также деловито вернулся по своему маршруту, затем заполз на кровать и принялся на ней прыгать. Мохнатый демонёнок не улыбался, не пищал, он молча и сосредоточенно прыгал на мягком матрасе, иногда падая то на спину, то на живот.

Мне быстро надоело наблюдать за этим зловещим весельем, и я решил прогуляться по этажу. Для меня условия здесь, несомненно, шикарные. Но графья да князья как здесь обживаются-то, интересно? И, кстати, не проживают ли на моём же этаже свежеиспечённые знакомые, с которыми мы, внезапно, не сошлись характерами? Было бы неплохо, скажу прямо.

Коридор здесь был прямо широкий. Думаю, два броневика могли бы разминуться друг с другом, и не зацепились бы. Повсюду стояли кадки с различными деревьями, на стенах висели картины известных художников, вперемешку с историческими справками о выпускниках Академии. Ну и двери слева да справа, с лаконичными золочёными номерами. Система здесь проглядывалась. Поначалу расстояния между соседними комнатами были довольно скромными, жилище того же размера, что у меня. Вероятно все они это большие студии для ребят попроще. А вот дальше интервал между комнатами значительно возрастал. Да и качество дверей ощутимо улучшалось. Я остановился рядом с одной из них, украшенной по наличникам елово-сосновым шлейфом. Внутри громыхала музыка, но хвала звукоизоляции, это слышно было, только если стоять совсем рядом с дверью. Да, тут уже класс выше. Для ребят с хорошей родословной, не иначе. Вон, до следующей двери метров двадцать топать. Это даже не квартира, а участок земельный в среднем пушгорском садоводстве.

Я двинулся дальше, разглядывая картины на стенах, и когда прошёл этаж наполовину — впереди раздался хохот. Самая дальняя дверь на этаже распахнулась, и в коридор, какая неожиданность, вышли уже знакомые мне студентики, с которыми мы сцепились на воротах. Пять юношей моего возраста, стайкой обожателей окружающих человека чуть постарше.

Ёжкина кошка! Его я тоже уже видел! Правду говорят, что подобное притягивается к подобному. Среди высокомерных мажорчиков ледоколом двигался граф Лихомиров. Тот лощённый франт, который сопровождал рекрутёров академии, явившихся в приют Пушкиногорского интерната. С ним у меня тоже общение не заладилось. У меня вообще с ушлёпками различными как-то не складывается.

— О, — гадко улыбнулся Лихомиров, увидев меня. Так, меня он тоже помнит. Чудесно. — Безродыш… Пушкиногорский бомж. Я помню тебя и очень ждал этой встречи.

Остальные помалкивали, но по-волчьи окружили меня. Я чуть подобрался, готовый к драке. Дайте повод, ребят. Пожалуйста! Мне очень хочется.

— Ну что же ты так изготовился? Зачем так агрессивно, безродыш? Это ведь Императорская Академия, — неприятно хихикнул граф, от которого не укрылись мои приготовления. Глаза и Лихомирова у него были совсем неприятные. — Не твоя помойная яма. Здесь кулаками не машут.

— Зато, вижу, языками мелят хорошо, — собранно хмыкнул я.

— Мелешь языком ты, а благородные люди, к которым такая грязь не может относиться, ведут учтивые беседы. Но куда тебе об этом знать, деревенщина?

Окружающие захихикали.

— У вас с блондинчиком сменная работа что ли? Стая та же, а вожаки уже разные.

Он нахмурился.

— Стая? Вожаки⁈ Блондинчик⁈ Что ты такое несёшь⁈

— Этот червяк имеет в виду его сиятельство Петра Рошенко? — ахнул один из свиты. Для краткости буду звать его носатым. Потому что шнобель у него реально был приличных размеров.

— Петю⁈ — выпучил глаза Лихомиров. — Но за что⁈

— Червяк сегодня нанёс страшное оскорбление его сиятельству! — отрапортовал Носатый.

— Сегодня⁈ Уже успел⁈ Великий Иисус… Ты зря припёрся сюда, безродыш, — цокнул языком граф Лихомиров. — Очень зря. Такие места предназначены для того, чтобы прославлять Российскую Империю. Здесь собираются лучшие. Ты же не считаешь себя таким? Хотя о чём я… Ты не успел войти в стены колыбели знаний, а уже оскорбил цвет нашей нации⁈

Он прищурился, почти прошипел:

— Ты ведь тля, безродыш. Собери свои вещи и беги прочь. Ты лишь потеряешь время здесь, поверь. Это не для тупых и бесталанных.

— Ты поэтому до сих пор здесь? Никак закончить не можешь? Сколько тебе? Двадцать пять? Долго доходит программа? Очень сложная?

Лихомиров вздрогнул, побагровел:

— Не смей так говорить, безродыш. То, что неизвестный благородный обрюхатил портовую шлюху, и та не стала делать аборт, а сдала своего выкормыша в детский приют, ещё не даёт тебе каких-то прав говорить со мною так дерзко. Таких как ты тысячи, восемьдесят процентов отсеиваются на первых курсах. А если кому-то и получится закончить Академию, то будущего у них всё равно не бывает. Будешь в охране стоять у настоящих благородных. Я же помогаю отцу, курируя перспективную молодёжь.

— Много слов. Я задремал на выкормыше, — притворно зевнул я. — И не надо оправдываться, прямо неприятно слушать.

— Закрой свой рот! — рявкнул брюнет из свиты с жидкими усиками и намёками на бакенбарды. — Мразь! Заткнись. Как ты смеешь⁈

— Как видишь — легко смею, — сила вокруг заволновалась. Молодняк хотел моей крови, о, давайте. Размажу по стенкам. Коллектив сразу надо на место ставить. Я вам не юный волшебник живущий под лестницей, я вашими мордами пол вытру.

Лихомиров покосился на стену, на зрачок камеры, елейно улыбнулся.

— Оставим его, господа.

Мажорчики попятились, будто голодные псы при виде вожака. Они чуть ли не щерились. Где всё ваше благородство, м? Не привыкли к такому обращению, да? Привыкайте.

Свита Лихомирова покинула этаж, уже в угрюмой тишине, а я прошёлся до конца. Посмотрел в широкое окно, на роскошный сад камней внизу. В нём, на циновке, сидел в позе лотоса юноша лет двадцати. Вокруг никого. Вот, правильным делом занят.

И мне стоит заняться. Потому что дел-то хватает. Я же не собираюсь здесь взаправду учиться. У меня и без того куча дел. Вокруг столько сопряжений. Пусть меня и просили держаться от них подальше, но иных способов, кроме как закрывать порталы, для повышения ранга не имеется. Нужно много демонов. А для этого надо много работать. Тем более, от покойной демоницы мне достался интереснейший клинок, и не стоит забывать классную вещицу от Анфисы. У меня была идея, как её использовать, но не в текущих реалиях. Сейчас, увы, нет возможности воплотить мои коварные замыслы в полной мере.

Так что, нужно приступать к приготовлениям.

И я приступил. До сентября жизнь моя была тихой, размеренной и наполненной самосовершенствованием. Упорные тренировки в саду, напротив молчаливого старшекурсника, также как и я раскачивающего каналы медитации. Он ко мне не лез, и я тоже не стремился к общению. Один раз приехал транспорт от Андрея, с заказом на тварей. Я потратил два дня для создания четырёх монстров. Собирал из сущностей, пользуясь нездоровой фантазией.

Оборудованные изоляторы экранировали мощь созданий, обращая их в обычных животных в пределах ячеек. Это было даже любопытно, создавать смертельно опасных монстров в таких условиях. Каналы ныли, а значит росли. Вообще, боль при развитии многих останавливает.

Потому что расширение канала в такие короткие сроки, которые я использовал, никогда не проходило бесследно. И это отличается от того, как ноют мышцы или кости. Хотя, наверное, похоже на последнее. Просто внутри тебя тянут невидимые струны, которые невозможно расслабить.

Есть такая фраза: «у меня душа болит». Вот очень на то похоже. Однако, я не страдал. Есть техники, позволяющие пережить такие мучения, и мне они были известны. В отличии от большинства одарённых.

Так что дни до начала обучения проходили насыщенно. Я смог добраться до одной из свежих бронзовых зон, в одиночку, и пронёс её даже без помощи бронемяков и клювобушей. Прибывшие на место церковники были слегка удивлены тому, что портал уничтожили так быстро. Но особенно была удивлена группа демоноборцев старших курсов, пришедших сюда потренироваться на практике и забронировавших слот почти сразу за мною.

Я, извиняясь, прошёл мимо ошеломлённых и экипированных дворян, будучи в простом камуфляже и с обычным клинком на поясе.

Ну и с мешком сгустков за спиной.

Точек приёма подобного барахла в районе близ кампуса было несколько, но ни одна мне толком не понравилась. В одной мне откровенно нахамил владелец (тоже одарённый, но застрявший на ранге подмастерья в возрасте почти пятидесяти лет). Во второй сгустки принимали за копейки, а мусор продавали за огромные бабки и на попытку торга среагировали почти агрессивно, мол, раз не нравится, то идите в другое место.

Третья была ничего, однако… Я решил, что мне не горит, и потому продавать добычу не стал. Благо они не портились. Передам с водителями Андрея в его следующую поездку. Кстати, княжич остался в восторге от моей посылки, рассказывая, что мой железный шарообразный монстр едва не прикончил Староверова. Попросил прислать ещё одного такого, и здесь, как я полагал, придётся поднапрячься.

Потому что я делал его по наитию, вспоминая рыцаря из команды Мордарда. Ладно, что-нибудь придумаю.

Группа Обухова подросла. Раненых быстро залатали, в «Медведи» вступили Медведевы (хе-хе, жаль, что я не видел лиц брата и сестры в тот момент, когда они узнали название). Андрей смог убедить Толстоногова в том, что его отряд вытянет дежурства.

Правда, как я понял из общения, Иванову не слишком понравилась эта затея. Гордеев же, отодвинутый от кормушки дворянского собрания, вроде бы воспринял это философски. Мол, всегда хотел заняться чем-то ещё.

Верить ему, конечно же, не следовало.

Вторжения Мордарда прекратились. Жизнь в Пушкинских Горах пыталась вернуться в прежний ритм. Об угнанных в серый мир людях старались не вспоминать. А вот я не мог забыть. Что из бедняг сделает демон —не знаю, но ничем хорошим это не кончится.

Первая Церковь замолкла и на контакт не выходила. Однако каждый раз, когда мы с Лизой покидали территорию кампуса, кто-то из моих телохранителей немедленно к нам присоединялся. Мы же встречались с Василисой, и гуляли втроём по узким улочкам, делая вид, что не видим сопровождения.

У Лизы, надо сказать, дела в Академии пошли очень хорошо. Она успела познакомиться с прорвой людей, и у неё это вышло значительно позитивнее, чем у меня. Ни одного врага не завела! Зато обзавелась пачкой поклонников. Юные балбесы, как заворожённые, провожали эффектную студентку взглядом. Да, двадцать пять лет это тот возраст, когда девушка уже понимает, чего хочет, в ней больше нет излишнего «я не такая», а шарм многократно отработан и отточен. Мальчики такое чувствуют. Да и любят дам постарше, в разумных пределах.

Не то чтобы я ревновал, но понимал, что наша с Лизой близость мне в глазах студентов дополнительных баллов не набрасывает. Она просто увеличивает число тех дворян, которые хотели бы моей смерти.

Девушек, кстати, Лиза тоже очаровывала. Короче, бывшая учительница оказалась настоящей душой компании, рядом с которой я вдруг оказался каким-то лютым сычом. Может, мне и правда следовало поучиться самоконтролю и не срываться на юных остолопах? Но как тут удержаться? Вокруг действительно будущее Российской Империи! Надежда её. Опора.

Вот только опора эта оказалась одержима гормонами да страстями, и от того полагаться на неё было несколько опрометчиво. Пока. Сложно представить, что вот этот озабоченный юноша через сорок лет станет начальником охраны Его Императорского Величества. А земли вот этого пьяного парня с дредами, ищущего травку, через полвека станут простираться далеко на западе, и от имени его станут содрогаться остатки Германской Империи. Ну или вон, девчонка-хохотушка, кидающая влажные взгляды на соседа, станет матерью нового Верховного Мага. Причём с его отцом она познакомится не в Академии! И сама, кстати, окажется среди членов имперского совета на старости лет. Как-то всё это очень сильно во мне диссонировало. Знание судеб и картина юности будущих свершителей. Почему?

Потому что будущего этого может и не случиться, с теми переменами, что начались по ту сторону, и помочь с ними эта молодёжь точно не сможет. У неё молодость, не беспокойте!

Эх, ёжкина ты кошка. Мордард, как же так вышло, что ты выпал из моей корзинки с эссенциями, а? Без тебя сейчас было бы так легко и весело…

Ладно, возможно во мне говорил внутренний старик. Надо радоваться. Не надо напрягаться. И я старался! В свете Лизы, в целом, даже шутил и старательно веселился с её новыми знакомыми. Да и мажорчики Лихомирова и Рошенова ко мне не лезли. Возможно, их отпугнула моя грубость и быдловатость.

Ну, я так думал.

Пока судьба меня не занесла в туалет, между двумя парами «основ концентрации и накопления», на которых я откровенно скучал, изучая ближайшие бронзовые разломы.

Говорят, это место для юного одарённого гораздо опаснее какого-либо сопряжения. Что я могу сказать…

Не врут.