Повесть про чужие глаза

13. Птички

ЧЕТВЕРГ

Завтра утром Юре звонит Света. Прямо в девять часов, когда все нормальные люди ещё спят.

— Доброе утро, Юрочка! — говорит она. — Скажи мне, пожалуйста: какого цвета у меня глаза?

— Ну, чёрные, — отвечает Юра.

— А вот и нет! — торжествует Света. — Запомни, Юрочка: глаза у меня ЧЁРНЫЕ!

— Так я же и сказал: «чёрные».

— А вот и нет! Ты сказал…

— Ну, и что я сказал?

Света слегка зависает. По её сценарию, Юра никак не должен был сказать «чёрные» — она даже не слушала, что он там лепечет, она была сто процентов уверена…

Юра пользуется паузой:

— Света, короче… Перезвони мне минут через сорок. Я тут не могу говорить сейчас.

И сбрасывает звонок. Как-то по-левому всё вышло: хотел послать, а сказал перезвонить. Ладно, потом пошлю. Минут через сорок.

Заснуть уже не получается — значит, надо просыпаться. Проснуться тоже не получается. Юра лежит ещё минут пятнадцать, тупит и злится. Мысли блуждают между сортиром и кухней, а глаза опять глядят как чужие, опять им всё не так и бесит. Юра их щурит, трёт кулаками и всяко пытается сбить резкость. Картинка расплывается, но приятнее не становится. Наверно, надо покурить. Или сначала позавтракать.

А ништяков, короче, нету. Хотя было два больших пакета. Юра роется в остатках, находит полкоробки плавленого сыра, огрызок батона и два банана. Включает чайник, ищет чай. Оборачивается к столу — а там уже Бодя второй банан доедает.

— Отличные бананы, Юрген! — говорит он, улыбаясь на всю морду. — Есть ещё?

— В холодильнике посмотри, — отвечает Юра. Пока архитектор отвлёкся на холодильник, он намазывает весь сыр на весь хлеб и откусывает большой кусок. Боде остаётся только печенье. Но ему сейчас по фигу, сыр или печенье.

Такой позитивный, аж блевать тянет! А тут ещё и Боб Марли со своим “don't worry! 'bout a thing! 'cause every little thing! gonna be all right!” Отличная, в общем, песня — но не сейчас и не для Юры. Она же не просто так играет, — а на рингтоне. Хотя ещё и полчаса не прошло.

— По ходу, тебе звонят! — говорит Бодя.

— Перезвонят, — огрызается Юра. Ясно ведь, кто звонит и о чём будет разговор.

— Юрген, чего мрачный такой? — спрашивает Бодя. — С девушкой поссорился?

— Не курил ещё, — уклончиво отвечает Юра.

— Не курил? — удивляется Бодя. — А что случилось?

— За деньгами ехать надо, — объясняет Юра. — И в Полтаву давно уже надо. Если сейчас покурю, опять никуда не поеду.

— А давай я тебя отвезу, — предлагает Бодя. — И за деньгами, и на вокзал. Сейчас вот покурим и поедем.

Юра задумывается.

— Не, — говорит он. — Давай сначала поедем, а потом покурим.

— Можно и так, — соглашается Бодя. — Собирайся, ман, сейчас поедем.

Собраться Юре недолго: рюкзак его с позавчера нераспакованный стоит. Минут через пять растаманы спускаются во двор, залезают в чёрную «Волгу» и выезжают в сторону Куренёвки. Едут кружным путём по приятным местам — через Рыбальский остров вдоль Днепра, потом по Московскому проспекту вдоль озёр. Чистая радость для любых глаз, даже для очень немецких.

Телефон ещё раз пытается включить Боба Марли, но Юра, не глядя, его отключает. Не до него сейчас. Вернее, не до неё. Ни до кого вообще.

Хорошо.