Повесть про чужие глаза

17. Числа

Красные оказываются галимой дешёвкой. Юра поставил на них полсотни, а получил всего сто пятьдесят. Хотя по логике, если жёлтые круче всех, то красные должны быть круче зелёных — или не должны?

Зависнуть на этой заморочке не даёт Маша. Она, как локомотив, впрягается в Юру и вытаскивает его под софиты. Заставляет ещё раз пройтись туда-сюда, ещё раз поразглядывать автоматы, ещё несколько раз сказать: «В «Чёртовой Дюжине» никто не проигрывает!».

Все автоматы одинаково беспонтовые. Сплошное крошево и никаких слитков — хрен тут выиграешь! Поэтому «никто не проигрывает» у Юры больше не получается — ну, то есть, он эти слова проговаривает, но настолько вяло и неубедительно, что даже у Гали, наверно, лучше бы получилось.

Маша замечает, что Юра скис, и наливает ему ещё пятьдесят. Юра косеет и начинает чудить. Прямо на камеру пересказывает Славджину телегу из серии «Про числа». Типа, тринадцать — это не просто тринадцать… это очень правильное число… единица — Великий Джа… тройка — Святая Троица… а если сложить их вместе… то получается квадрат… такое типа окошко… и вот, его раскрываешь… а оттуда течёт Благодать… и сразу всё ништяк… Славджа такие телеги может задвигать про любое число, хоть про номер троллейбусного билета. И всегда получается складно и позитивно, плохих чисел у Славджи не бывает!

Казино помаленьку расплывается в Африку. Веет конопляным духом, на автоматах расцветают пальмы и львы, между ними проступает Славджа — и Юра чувствует, что сейчас его утянет в туннель…

«По ходу, я в говно…" — соображает Юра. Надо сказать, что в обычной жизни он даже пива не пьёт, и коньяк для него реально тяжёлый наркотик. Он бы давно уже с копыт свалился — но тут и камера, и зрители, и две тыщи гонорара — значит, надо стоять до конца! Юра сглатывает коньячную отрыжку, делает глубокий вдох, расправляет плечи, улыбается — и замечает электронную рулетку.

Она стоит в углу зала — аппетитная, блестящая — и выигрышное число светится на ней так ярко и призывно, что Юра машинально тянется за деньгами. Достаёт сотню и решительно шагает к аппарату. Съёмочная группа следует за ним, тётки встают на цыпочки, главный вытягивает шею.

Юра ставит сто рублей на «шестнадцать».

— А почему не на «тринадцать»? — недоумевает Маша.

Но Юра уже не в состоянии вспомнить, при чём тут «тринадцать».

— Тринадцать, шестнадцать… какая разница? — отвечает он. — Главное, что в «Чёртовой Дюжине» никто не проигрывает!

При этих словах рулетка вдруг оживает сама по себе. Шарик с грохотом проносится по диску — и замирает напротив цифры 16!

Юра торжествующе оглядывает обалдевший зал. И снова замечает между автоматами Славджу — и врубается наконец, что этот оборванный и оторванный чел ни разу не Славджа.

Это Бодя. Блин, как не вовремя…

— Стоп, снято! — говорит Маша. — По-моему, достаточно. Сергей Александрович, хотите посмотреть материал?

Главный кивает. Оператор ставит телекамеру на барную стойку, все сгруживаются вокруг неё. Юра тоже бы хотел на себя посмотреть, но вот — приходится идти выяснять, чего там этому Боде надо.

— Понимаешь, Юра, у меня тут срочные дела нарисовались… — говорит Бодя. — То есть, до вокзала я тебя не смогу подвезти. Вот, рюкзак свой забери.

В глаза Юре он старается не смотреть, потому что нет у него никаких срочных дел. Просто не хочется ему с Юрой в одной машине сидеть, вот и всё. Но Юра делает вид, что ни о чём не догадался: ему, кстати, тоже сейчас в Бодину машину не хочется. Бодя же со своей темы не слезет — или будет всю дорогу дуться, или будет морали читать про порнографию и проституцию. Нет уж, лучше на такси!

Юра берёт свой рюкзак, прощается с Бодей и возвращается в зал. Все увлечены просмотром видео, к камере не протолпиться, а на барной стойке, всеми забытая, стоит початая бутылка коньяка. Юра зачем-то наливает себе сто грамм, выпивает залпом — и тут же забывает про Бодю и его растаманские загоны. Залезает на барный стульчик, кладёт голову на стойку и засыпает.

А через полчаса его будит Лида и сообщает, что деньги прибыли.