Позаботься о дочери

2

2

Я кружу по комнате, запихивая в рюкзачок все что под руку попадается. Места не хватает. Беру пакет из продуктового.

— Мамочка! Подожди. Я уже почти все собрал!

Мое сердце бешено колотится, мысли путаются.

Мне нужно поспешить.

— Мама! — икаю, пытаясь сдержать рыдание.

Но в ответ лишь тишина.

Моя одежда разбросана на полу маленькой комнаты. Мне не собрать все! И игрушки некуда класть! Это все не так уж важно! Куда важнее успеть!

Бросаюсь к двери комнаты, таща за собой рюкзак и забитый до краев пакет, спотыкаясь о хлам на полу.

Я не знаю, куда мы уходим и почему, только слышал, как мама сказала, что с нее хватит этого дерьма.

Наверное, она имеет в виду папу. Они часто ссорятся. Только я не могу понять из-за чего.

Но, кажется, папа очень сильно разозлил ее в этот раз.

— Мама! А куда мы уходим?

— Я ухожу! А ты останешься с отцом.

— Я хочу с тобой!

— Нет, — отрезает она. — Подай мне ту клетчатую сумку!

Сломя голову, кидаюсь к шкафу, чтобы дать мамочке сумку.

Я всегда делаю то, что мама говорит. Возможно, тогда она похвалит меня. И обнимет. Или просто улыбнется мне. Но она никогда этого не делает.

Может быть, в этот раз?

— Можно мне с тобой? — мое сердце бьется так сильно, а в груди становится тесно.

— Я сказала, ты останешься жить с отцом. Ты мальчик. И тебе будет лучше с ним.

Но дети должны быть с мамой. Особенно такие маленькие, как я. Мне ведь всего восемь.

— Я буду послушным. Обещаю!

Пока я надеваю сандалики, входная дверь хлопает. Не застегнув их, бегу в подъезд. Но они свободно болтаются на ноге, замедляют меня, из-за этого я не могу догнать мамочку. И спотыкаюсь на ровном месте.

Мальчишки во дворе смеются надо мной и вырывают из моих рук рюкзак. Они пинают его друг другу как футбольный мяч. И толкают меня на асфальт.

— Твоя мать — шлюха. Я сам слышал, как папа говорил, — дразнится Петька.

— Ты все врешь.

С рычанием бросаюсь на него. Сцепившись, мы падаем на дорогу. Моя голова чуть не касается бордюра.

Петька старше меня всего на год, но он такой жирный.

— Ты жирдяй! Я убью тебя!

Он усаживается мне на грудь, сдавливая мои легкие. Мне становится трудно дышать.

Я не могу заплакать. Только не перед ними.

Внезапно Петька отлетает в сторону. Над нами возвышается Оскар. Ему десять, но его боятся даже двенадцатилетки. А эти придурки тем более. Сейчас в штаны от страха написают.

— Что случилось?

Смотрю на дорогу, ведущую из нашего тупика в три дома.

Пусто.

— Ничего, — поджав губы, встаю и отряхиваюсь.

Поднимаю глаза на окна своей квартиры. Отец будет очень зол, когда узнает. Я не хочу оставаться с ним наедине.

— Ос… можно я переночую сегодня у вас? — глубже дышу. Перед Оскаром я тем более не хочу показывать слез.

— Конечно, друг.

Закрываю глаза и провожу руками по лицу, прогоняя воспоминания.

Я знаю, каково это — быть брошенным. Разве могу я поступить так с собственной дочерью?

Моя интуиция говорит мне, что она правда моя. Но тест на отцовство, конечно, я все равно сделаю. И как можно скорее.

Почему Мадина не сказала мне раньше? Как она вообще все это провернула?

Академ!

Теперь понятно, куда и зачем она уезжала.

Возвращаюсь во внешний двор. Яна вынула младенца из люльки и держит его… то есть, ее на руках.

Я даже не знаю, как правильно держать такую кроху? Как я смогу ее растить? Один!

— Ну что надумал? — Данила кивает на нее.

— Если это моя дочь, хрена с два я ее кому-то отдам. И тем более системе.

— И как ты собираешься…

— Не знаю! — огрызаюсь на него. — Один я точно не вывезу.

— Тебе нужно найти для нее няню, — Даня предлагает таким беспечным тоном, как будто это очень легко сделать.

Смотрю на Яну со слабой надеждой.

— Что? Не смотри на меня так. Я знаю о детях столько же, сколько и ты, — слегка покачивая малютку, говорит она.

— Мне нужно работать. Как же я буду успевать все?

— У меня тоже работа. И вообще, если бы я хотела нянчиться с ребенком, я бы завела своего!

Не представляю, что делать?

И как теперь вообще сексом заниматься? Презервативы ни черта ненадежны!

Оральный секс? До конца жизни? Нет! Это не вариант!

И о чем я думаю? Может, в ближайшие восемнадцать лет у меня вообще не будет возможности заниматься сексом!

Провожу руками по длинным светлым прядям, убирая их на левую сторону.

— Да не стони ты, как раненый медведь! — Данила привлекает мое внимание.

Что? Я разве вслух стонал?

— Мне кажется, нужно поехать на ферму. Оскар сейчас там. Может, у него будут идеи, — предлагает Яна.

— Нет! Только не к Оскару! Он меня сразу кастрирует!

— А какие у тебя есть еще варианты? Давай поставим автолюльку к тебе в машину. Я поеду с тобой. Так и быть. Дань, посмотришь мою машину?

— Да. Конечно.

В животе урчит. Я даже не успел позавтракать сегодня.

Мы рассаживаемся. Яна на заднее рядом с люлькой.

— Янусик! Яночкааа, — смотрю на нее в зеркало заднего вида. — Мне очень нужна твоя помощь! Ну скажи, что ты поможешь мне!

— Конечно! — лучезарно улыбается она.

Уф. Меня отпускает. Ровно до того момента как…

— Пару раз в месяц я с удовольствием буду нянчиться с такой милашкой. Кстати, тебе нужно выбрать имя.

— Имя?

— Да. Как ты назовешь свою дочь?

— Пока я не сделаю тест, лучше никаких имен… — бормочу. — Подожди! Как это пару раз в месяц?

— Я уже говорила, у меня работа. Тебе нужно найти няню на постоянную основу.

— Я не хочу отдавать ее в чужие руки. Мало ли что...

— Ну вот! А ты говоришь «тест»! Ты уже волнуешься о ней, как о родной. Кого из наших ты можешь попросить быть ее няней?

— Без понятия.

Мы въезжаем во двор фермы. Яна отстегивает ремень, удерживающий люльку.

Если бы не она, я бы вообще не разобрался, как это крепится к сиденью.

— Тебе лучше взять малышку на руки. На всякий случай, — Яна вешает детскую сумку на плечо.

— Почему мне?

— Вдруг у Оскара возникнет желание оторвать тебе кое-что, — со смешком говорит она. — А так он тебя не тронет.

— Ха-ха, очень смешно, — но сам делаю, как она говорит. Так безопаснее.

Как только мы заходим в дом, вокруг нас вырастает толпа.

— Что это?

— Дочь Мити, — заявляет Яна на всю гостиную.

Оскар протискивается вперед.

— Какого?...

— Это еще не точно, — ворчу негромко.

Яна рассказывает все, что случилось утром, пока я съеживаюсь под пристальным взглядом друга.

— Хорошо что, она не выбросила ребенка на помойку, — из общего гула врезается в меня голос Артема. Мой желудок скручивает. На этот раз не от голода.

Крепче прижимаю младенца к груди в защитном жесте.

Чувствую, что одеяльце, в которое малышка завернута, становится влажным.

— Кажется, ее надо переодеть.

Все делают шаг назад от меня. И Яна тоже.

— Я не умею! — беспомощно смотрю на нее.

— Давайте отнесем ее в твою спальню, — вздыхает она и идет к лестнице на второй этаж. — Разберемся как-нибудь.

Пока Яна возится с пеленками и малюсенькими подгузниками, я стою у кровати и смотрю на крошечный комочек.

Такая маленькая. Беззащитная. И уже брошенная. А сколько же ей недель? Или дней?

— Вы приехали из сервиса сразу сюда? — Оскар отводит меня в сторону. Его тон убийственно серьезен.

— Да. Мы не знали, что еще делать.

— Нужно было отвезти ребенка к педиатру.

— Она выглядит здоровенькой.

— Мы ни хрена в этом не понимаем. Ее нужно показать врачу. Сейчас! Заодно узнаешь про тест. А потом… потом тебя ждет серьезный разговор, Дмитрий.

От его пристального сердитого взгляда у меня сжимается не только желудок. Но и все, что ниже.

Он никогда не называет меня полным именем. Дело дрянь…