Позаботься о дочери

20

20

Митя

— Ты не скажешь Косте? — спрашиваю Оскара.

— Нет.

— Почему?

— Рита вполне сама может принимать решения.

О, как! Про свою младшую сестру он так никогда бы не сказал.

Приподнимаю удивленно бровь. Конечно, это не укрывается от внимания Оскара.

— Она серьезная и морально зрелая девушка. К тому же я увидел в ее взгляде, что это был ее выбор. Ее решение.

Уф.

Облегчением омывает.

— А вот ты, Митя… я по-прежнему недоволен твоим поведением. Я и так оттягиваю момент твоего наказания за то, что вся эта ситуация вообще возникла. Ты то с дочерью, то на работе. Так что это откладывается. А ты еще больше добавляешь мне причины надрать тебе зад.

— Может, я и не был готов стать отцом и в шоке от такого сюрприза жизни, но я не жалею, что все так случилось. Она моя дочь!

— Я знаю. Я не об этом. Ты уверен, что сможешь дать ей то, что она заслуживает? В чем будет нуждаться?

На это я промолчал.

Но этот разговор уже четыре дня крутится в моей голове.

«Не усложняй Рите жизнь», бросил он, перед тем как уйти.

Но я не могу перестать думать о ней. И слова Оскара не остановили бы меня. Нет. Но слова Риты. То, как она посмотрела, перед тем как сбежать к себе.

Я не могу прикоснуться к ней. Это сжирает меня изнутри каждый день и каждую ночь!

Я даже не трахнул ее, но с уверенностью могу сказать, это был самый жаркий секс, который у меня был за всю мою жизнь.

Как она реагировала на мои прикосновения! Охренеть.

Ее стоны, ее дыхание, трепет тела. Какой скользкой она стала. Когда я только прикоснулся к ее центру, она была уже такой влажной.

Обнимая ее, я возбудился так, что думал, мой член взорвется.

Каждый раз, когда я принимаю душ, стоя под теплыми струями, невольно возвращаюсь в тот момент.

Дождь омывает нас, я ползу рукой под ее мокрую майку, удерживаю за хрупкое горло.

И я возбуждаюсь моментально от этих мыслей.

Я дрочил последний раз, наверное, лет в восемнадцать. И не думал, что когда-нибудь вернусь к этому. Но уже четвертое утро мне приходится решать эту проблему с утренним стояком, которая только усиливается, стоит мне зайти в душевую кабинку и включить воду.

Это так просто.

Закрываю глаза и возвращаюсь в тот вечер.

Когда наши губы впервые встретились.

Когда я зажал между пальцами ее сосок.

И как она задрожала от этого в моих объятиях…

А как она сжала своими стеночками мои пальцы во время оргазма.

Ее стоны и вздохи и пульсация…

Улет!

Самое эротичное, что со мной случалось.

Не представляю, как я сдержался, чтобы не сорвать с нее трусики и не войти в нее. Прямо там. На улице. Где нас могли увидеть.

Но мне было пофиг в тот момент.

Почему? Почему она больше не хочет этого? Нам ведь было так хорошо. Уверен, Рита так же, как я, потрясена этой возникшей между нами бешеной химией.

Когда я выхожу к завтраку, Рита смотрит на меня так, будто прекрасно знает, чем я занимался в душе.

Правда, быстро отводит взгляд.

Посмотри на меня еще! Я жажду твоего внимания! Питаюсь этим, как путник в пустыне ловит каждую каплю!

На ней опять эта чертова мужская майка. Какого хрена она ее носит? Это ее парня? Нет! Не может быть. У нее нет парня! Значит, бывшего.

Она что, сохнет по нему? Скучает? Хочет вернуть?

Ааа!!! И не спросишь же, сука!

Спросить-то я, конечно, могу. Но черта с два она мне ответит. Бросит в меня еще один свой убийственный взгляд. И на этом все.

— Сегодня я приеду после обеда. Почти все доделал, что было в гараже. И если Оскар не нагрузит меня чем-то новым, я буду проводить дома больше времени.

С Анютой.

С тобой.

— Я записала ее на завтра к педиатру. Наутро.

— О! Тогда я вообще завтра не поеду в сервис.

— Мы договорились с Костей. Он нас отвезет.

— Чего это вдруг? Я сам могу, — ворчу недовольно.

— Извини. Я не знала, что ты можешь. А он сказал, что у него завтра свободно утро.

— Если бы ты не избегала меня, ты бы знала, — мое настроение портится с каждой минутой все больше. Ковыряюсь вилкой в омлете, потеряв аппетит.

— У меня не было бы причин избегать тебя, если бы… если бы ты держал дистанцию.

— Эй! Минутку! А я разве не держу? — развожу руки в стороны. Последние четыре дня я и полусловом не пытался намекнуть на ту невероятную страсть, что прожгла нас обоих, как электрическим разрядом. — Не хочу, чтобы Костя использовал мою дочь для съема медсестер, — бормочу раздраженно, отвлекая себя от запретных сладких мыслей.

— С чего ты взял, что мой брат будет так делать? Погоди, — прищуривается. — Если только ты сам так не делал.

— Тебе обязательно носить эту майку? — почти рычу.

— А что с ней не так? — оглядывает себя. — Она достаточно длинная. Мне почти по колено. Как платье.

— Ага. Может, потому что она мужская? — приподнимаю бровь.

— Ты такой наблюдательный! — язвит.

Я открываю рот, чтобы ответить ей в том же тоне. Предложить любую мою футболку, если ей так нравится ходить в мужских. Но потом захлопываюсь.

Это совсем не то, что я хотел говорить ей.

Все не то.

Остаток завтрака я мудро молчу, уткнувшись в тарелку.

Арр! Почему так сложно расположить к себе ту единственную, которая действительно имеет значение?