Позаботься о дочери

7

7

Рита

Отхожу от спящей малышки и, поджав губы, смотрю на полуобнаженного мужчину передо мной.

Снова улыбается. Фирменной улыбкой, рассчитанной на определенный эффект.

Но не со мной!

А ведь только что был таким искренне-милым, когда с волнением спрашивал мое мнение о выборе имени для своей дочери.

Мальчик вырос. Определенно.

Светит тут голым торсом.

Челка дерзкая. Взгляд наглый.

Весь такой... уверенный. Я бы даже сказала самоуверенный.

Еще эти татуировки, плотно набитые на плече и руке.

Вообще я равнодушна к ним, но, черт меня возьми, если они не добавляют ему сексуальности и духа бунтарства.

Он стал мужчиной, но не научился вести себя как мужчина. Не позаботился о том, чтобы девушка, с которой он не собирается связывать жизнь, не забеременела.

И теперь судьба ударила его за это.

Перевожу взгляд на коляску.

Жалеет ли он об этом? Считает огромной ошибкой? Он не хочет быть отцом? Зачем я ему? Просто скинуть неугодного ребенка на кого-то другого?

Мне нужно проверить это.

— Ты мог бы отдать ее. Отказаться. Разве ты готов быть отцом? Еще и отцом-одиночкой, Дмитрий. Все бы поняли…

— Мне плевать, кто и что бы понял или нет. Она моя, — взгляд из кокетливого превращается в жесткий. — Я не брошу своего ребенка, — отрезает.

Он выглядит убежденным в этом. Голос твердый.

— Хорошо. Я хотела это услышать, — примирительно говорю. — Может, ты уже наденешь футболку? — не удерживаюсь от того, чтобы не закатить глаза.

— Боишься, что не сможешь устоять передо мной?

Ну вот опять! А я только было начала менять свое мнение о нем.

Расслабляться нельзя!

— Рит… — он делает шаг ко мне.

О нет! Я старательно игнорирую мурашки, бегущие по моим рукам от его бархатного голоса.

В животе тянет и скручивает, а дыхание становится более поверхностным. Но самое страшное, кажется, Митя все это замечает. Он читает меня, как открытую книгу.

Ухмыляется... гад!

Мужской голос никогда еще не казался мне таким сексуальным. И не вызывал такой бурной реакции тела.

Инстинктивно делаю шаг назад, увеличивая расстояние между нами. Стараюсь не смотреть ниже его подбородка.

Аа, к черту! Я уже успела заценить его идеальные кубики. Эти линии и выпуклости. Не накачанные свыше меры, но рельефные…

Мысленно даю себе пощечину.

Быстро перевожу взгляд на деревянное строение.

— Это что? Баня?

— Ага.

— Тебя с малышкой сослали сюда из главного дома? — неверяще смотрю на него.

Слава богу, он натягивает футболку. Мышцы на его руках играют при этом, перекатываются под слегка загорелой кожей.

— Я не жил на ферме. Я механик в автосервисе и там у меня под крышей…

Он что-то еще говорит, о своей квартире и прочее, но я ничего не слышу. В ушах стоит гул скачущего пульса, когда перед моими глазами мелькают фантазии о порочном грязном автомеханике, одетом в один лишь рабочий комбинезон на голое тело. Обязательно с одной спущенной на бедро лямкой. Его тело блестит от масла, и он проводит руками по его… О черт…

— Так что Оскар предложил этот вариант, — продолжает он свой рассказ, когда я быстро моргаю и включаюсь в реальность. — Здесь Анюте будет лучше.

Я пропустила добрую половину. Надеюсь, он не сказал ничего действительно важного, что мне нужно знать.

— Ну, так что скажешь? — заглядывает в мои глаза.

— А? — кажется, что-то важное я все-таки пропустила.

Из коляски раздается писк.

Я с облегчением выдыхаю.

Митя первым бросается к дочке. Берет ее на руки, придерживая головку.

— Ты умеешь правильно держать ее?

— Врачи и медсестра в детской клинике несколько раз повторили, как надо.

— И ты запомнил? — приподнимаю бровь в удивлении.

— Конечно. Я боюсь сделать что-то не так. Она… такая хрупкая.

Бережно укачивает ее.

Розовенькая кожа младенца контрастирует с его загорелой большой рукой, забитой черными тату. От этого малышка кажется еще более беззащитной, маленькой.

— Рит…

Я вздрагиваю, когда он снова зовет меня этим вкрадчивым бархатистым голосом, который как шелк окутывает меня.

— Да?

— Так ты поможешь мне? Останешься?

— Я… — оглядываюсь на главный дом. — Я не планировала оставаться жить тут.

Мое настроение портится. Тяжесть воспоминаний ложится на плечи.

Это первый раз, когда я вернулась в город. В город, из которого уехала девять лет назад испуганной двенадцатилетней девочкой.

И я не хочу возвращаться в это состояние.

Но брат заверил меня, что со всеми Дикими покончено, а на ферме теперь все по-другому.

— Я вообще-то хотел предложить тебе жить не в доме, а с нами. В бане, — Митя сводит брови домиком.

— Да иди ты…

В баню.

— Мансарда будет полностью в твоем распоряжении. А ты будешь главная. Я буду делать все, как ты скажешь.

Жить с ним в одном пространстве? Насколько это здравое решение? Учитывая то, как странно и ярко мое тело реагирует на его присутствие.

Я думала, буду просто приходить и сидеть с его дочкой, пока он ездит на работу или по делам.

Но на ферме я тоже оставаться не хочу.

Митя смотрит на дочь, когда она начинает причмокивать губами, явно ища сиську.

Переводит потерянный взгляд на меня.

В его глазах снова мелькает искренность и… такая уязвимость.

И тогда я понимаю. Пока я здесь, пока я в вынужденном отпуске между потерянной работой и поисками нового места, я должна остаться и помочь ему.

— Ладно. Показывай свою мансарду.

На этот раз его улыбка… другая. Настоящая.

— Но учти, я здесь только пока не найду новую работу. У меня есть своя жизнь и свои цели. Я не зря училась почти четыре года на фельдшера.

Митя идет с дочерью на руках к дому. На его лице явное облегчение. Как будто он не слышит, что я ему пытаюсь объяснить. Я не планировала посвятить свою жизнь воспитанию чужого ребенка.

Мне всего двадцать один! И мой дом не здесь. Моя жизнь, мои друзья, мои приемные родители… все это в другом городе.

Вхожу в домик и осматриваюсь. Мой взгляд падает на кроватку, стоящую в уголочке у окна, и я машинально потираю грудь в области сердца.

Оно кольнуло и слегка заныло.

Нет! Не слегка!

Сильно. Очень сильно!