Позывной "Князь" 4

Глава 10

Степан находился в сознании все путешествие.

Он помнил, как ему приносили еду в мерзких деревянных мисках, которые ставили так быстро, что те едва не переворачивались.

Как к нему заглядывали ненавистные сопровождающие, проверяя его состояние.

Как болтали охранники, постоянно гогоча вовсе горло.

Хуже всего была невозможность прикоснуться к силе. Стоило ему только потянуться к магии, она тут же утекала из него, словно через дырявую чашку.

Каждую минуту он мучился от собственного бессилия. И злился.

Гребанный Эгерман!

Ненависть сжигала Степана, но все, что он мог — лишь лежать на узком, неудобном диване, подскакивая на колдобинах.

Он не хотел возвращаться в город магов. К отцу. Ко всей этой жизни среди закостенелых стариков, погрязших в собственном неведении. Слепых и глупых.

Степан не боялся отца и суда, о котором ежечасно спорили охранники. Нет. Он не хотел снова попасть в мир запретов. Это нельзя, то нельзя.

Достали! Он ведь мечтал стать кем-то значимым, развернуться во всю мощь своей способности, править!

А среди магов и их нелепых убеждений, застрявших где-то в прошлом веке, это сделать было невозможно.

Да еще эти булавки! Соколов слышал, как тупые охранники обсуждали это, потешаясь над Котовым. Дескать, он подходил к карете и очень быстро ушел, сильно побледнев. Дрянной артефакт забирал всю силу, едва та появлялась.

Единственное, что мог делать Степан — думать. Мыслей было много. И ни одной не было, где бы он не убивал весь особый отдел с широкой улыбкой на губах.

В первый раз он пришел в себя на остановке возле трактира. С улицы доносилась громкая ругань. Что именно там происходило, Соколов не понял, но четко ощутил, что охраны стало меньше. Да и настроение у всех поменялось. Стало более мрачным и тягучим. Такие вещи он легко ощущал, даже без магии.

Когда же конвой въехал в приграничную зону, разлитая вокруг сила стала меняться. Проводники жадно высасывали любую магию, прокладывая себе путь. Из-за этого действие булавок ослабло, и Степан понял, что это его шанс.

Отодвинув ненависть на задний план, он затаился и стал ждать подходящего момента.

И он подвернулся.

Степан окончательно пришел в себя и попытался выбраться из кареты. Ему уже было все равно, что он не сможет убежать далеко. Но ненависть к магам — ко всем сразу — была столь велика, что он готов был рискнуть.

Помешал Эгерман и жестко оборвал ниточку, ведущую к свободе.

Да, пусть Соколову не удалось совершить задуманное, но он хотя бы попытался!

Вот только Степан так и не понял, что Эгерман сделал. Последнее, что разумник отчетливо помнил, — как он заносит свою дурацкую палку для удара.

С одной стороны, можно было восхититься Эгерманом. Он использовал силу в приграничной зоне! Это было одновременно сверх самонадеянно, как и глупо.

Только надежда, что Эгерман выжег себя до дна своим заклинанием, грела душу разумника.

А дальше снова была полудрема и мерное покачивание в карете.

Едва конвой встретили у резиденции и вывели Соколова из его темницы, сознание прояснилось.

Злость, что держала всю дорогу, постепенно уходила на второй план, уступая место холодному расчету.

Да, отец ему ничего не сделает. Отчитает, может быть, запрет в комнате на неделю. Но не больше. Суд? Ерунда. Сын архимага на скамье подсудимых? Бред. Николай Степанович этого не допустит. Да и Серебрянский ничего с этим не сделает.

Ощущение вседозволенности и отсутствие возможного наказания подтолкнули Степана к новым мыслям. О мести.

Пусть в военном управлении Эгерман смог его победить, но сейчас-то Соколов в родных стенах. Силы больше, да и возможности шире.

План постепенно вырисовывался в голове, и оставалось лишь немного подождать.

Вот только отцовский лекарь никак не мог вытащить Степана из дремы. Возился, накладывал заклинания, вливал в глотку снадобья — все без толку. Соколов все понимал и осознавал, а вот пошевелить даже веком — нет.

Однако это не мешало слушать и делать выводы.

Только к концу дня в дверях комнаты появилось знакомая рожа. Как его там? Святослав? Тот самый тип, который и погрузил Степана в дрему.

Вот с него-то он и начнет.

Две пары глаз вопросительно уставились на меня. Я не торопился с ответом. В разговоре с архимагом следовало быть осторожным.

— В момент, когда я зашел в книжный магазин, из него выбежал молодой человек. В следующее мгновение раздался взрыв. Что именно стало причиной этому, мне не известно.

Я намеренно использовал сухой канцелярский стиль, чтобы лишить свою речь эмоций. Так было проще.

— Это я знаю, — нетерпеливо сказал архимаг. — Что вы сделали дальше?

— Зная о запрете на использование сильных заклинаний, я спросил разрешения Римского. Ведь мне под силу было вернуть магазину прежний вид. Он дал согласие. А дальше в дело вступила магия.

— Хотите сказать, что вы восстановили магазин, оживили торговца и вдобавок убрали угрозу повторного взрыва?

Я молча кивнул. По лицу Соколова сейчас невозможно было угадать, о чем он думает.

Он переглянулся с Серебрянским, тот едва заметно дернул плечом, а потом архимаг повернулся ко мне.

— Так вы можете управлять материей? А как же торговец? Вы его из мертвых подняли. По крайней мере, так говорят свидетели.

— Моя способность работает не так. Я возвращаю все так, как было.

— Скажите уже толком! — разозлился Соколов. — Что за способность.

Мысленно скривившись, мне все же пришлось ответить.

— Я управляю временем.

Лицо архимага вытянулось и сразу же нахмурилось.

— Значит, не врут. Понятно, — он сел за свой рабочий стол и зачем-то передвинул чернильницу. — О такой силе я еще не слышал. Нет, мне говорили, что у вас огромный потенциал, и что вы быстро продвигаетесь по службе. Теперь я убедился, что это действительно правда.

Дальше я ожидал какие-то выводы из этой речи, но Соколов замолчал, гоняя бедную склянку с чернилами по столу.

— Может, и не моего сына хотели задержать, а вас? — вдруг спросил он и глянул на меня исподлобья.

— Вполне возможно, — согласился я. — Даже учитывая, что вы дали добро на это путешествие очень быстро, все равно было достаточно осведомленных людей, которые могли организовать и зелье, и исполнителя. Пока мы не найдем последнего, правды все равно не узнаем.

— Мы? — удивился архимаг. — Вы.

— На данный момент у меня есть конкретное задание от моего руководства. Проследить за судом над вашим сыном. И не более того.

Я посмотрел на Серебрянского, который от моих слов сжался на диване, пытаясь слиться с обивкой.

— Думаю, Владимир Иванович хотел сказать, — открыл рот Михаил Андреевич, — что его задача была доставить на суд Степана. После процесса ему выдадут все бумаги. И он может быть свободен. К примеру, к завтрашнему утру. Вас такое устроит, господин архимаг?

Соколов переводил взгляд с него на меня и обратно.

— Можно и не так торопиться, — снисходительно ответил он. — Раз наш гость помог восстановить магазин и оживить уважаемого мага, то он может и на денек задержаться.

Что-то в его словах мне не понравилось. Резануло по нервам, так сказать.

— Сколько времени нужно вашему человеку, чтобы снять заклинание с Соколова? — требовательно спросил архимаг, резко сменив тему.

— Не больше пяти минут, — отозвался я.

— Ковальдовский! — заорал Соколов. — Где тебя магистры носят⁈

— Да, господин архимаг? Звали?

Нет, я решительно не понимал, как Мишель умудряется так быстро появляться на зов руководителя. Способность, что ли, у него такая?

— Что там со Степаном?

— Приходит в себя. Ему принесли ужин, но он пока к нему не притронулся. Сейчас у него дежурит ваш лекарь, — без эмоций ответил Ковальдовский.

— Все свободны, поговорим завтра, — архимаг махнул нам рукой и поднялся. — Ковальдовский, жду от тебя полный доклад о взрыве к утру.

— Слушаюсь.

И тут же исчез.

Мы с Серебрянским поднялись, коротко кивнули Соколову и вышли из его кабинета. Едва мы отошли на несколько шагов, Николай Степанович стремительным шагом вылетел из дверей и побежал в сторону комнат своего сына. Каким бы он ни был главой города, он в первую очередь отец.

— Михаил Андреевич, как ваше самочувствие? — глядя архимагу вслед, спросил я.

— Спасибо, гораздо лучше, — скривился он. — И спасибо, что все же выполнили свою миссию.

— Вы же понимаете, что я не могу допустить, чтобы Степана просто пожурили? Мошенничество, нападение, порча имущества. Это непустые слова.

— Да-да, я прекрасно вас понимаю. Но что я могу сделать? — он беспомощно на меня посмотрел. — В этом городе главенствует архимаг. А вы привезли его сына. Но вы точно можете рассчитывать на то, что пострадавшим людям выплатят компенсации. Это уже решено. А что касается остального… Думаю, Николай Степанович всеми силами постарается не допустить сына в наш город.

— А если про это узнают остальные? Такая безнаказанность всегда может выйти боком.

— Поверьте мне, ни единая душа не узнает об этом, — заверил меня Серебрянский. — А теперь идите отдыхать. Да, кстати, у вас изумительный костюм. По последней моде. Удачное приобретение.

— Спасибо, хороший обмен на тот, в котором меня взорвали. Раз вы начали про приобретения, то я хотел узнать про обмен товарами между магами и людьми.

— А что тут сказать? — удивился он. — Они нам услуги, мы им необходимые ресурсы.

— Какие?

— Владимир Иванович, это не та тема, на которую я готов с вами разговаривать, — лучезарно улыбнулся он. — Поверьте, процесс отлажен и обсуждению не подлежит. Я настоятельно рекомендую вам более этой темой не интересоваться.

Затем он развернулся на каблуках и ушел, оставив меня с многочисленными вопросами.

«Хитрый лис», — подумал я.

Значит, процесс отлажен. Скорее всего, действительно, контрабанда. Но готов ли я в это сейчас влезать? Не уверен. Хотя некоторые события без моего желания берут меня в оборот. И это уже давно меня раздражает. Вроде бы разберусь с одним, на смену ему тут же приходит что-то другое.

А что будет после того, как меня утвердят в должности Гласса? Представляю, сколько всего приходится решать главе империи или тому же архимагу.

С этими мыслями я вернулся в свою комнату. Мои маги уже ждали меня. Только Левкова еще не было.

— А где Святослав? — спросил я, падая в кресло.

— Мы думали, что он с вами, — удивился Григорий. — Его срочно вызвали куда-то. После этого мы его не видели. Может, его встретил садовый работник?

— Не думаю, — качнул я головой. — Он должен был пойти снять заклинание с Соколова…

В груди похолодело. Сразу в голову полезли нехорошие мысли. Не став накручивать себя, я велел магам оставаться в комнатах, а сам пошел искать Ковальдовского.

Его я не нашел, зато встретил парня слугу, который шел по коридору с тряпками. Узнав у него, где комнаты Степана Соколова, я направился в указанную сторону.

Жилые комнаты архимага и его сына располагались под самой крышей. Мне пришлось немного поплутать на двух лестницах, но я все же нашел нужный вход на этаж.

И только я поднялся, навстречу ко мне вышел Святослав. Он выглядел слегка бледным, но был абсолютно спокоен.

— Левков! Слава сияющим сферам, мы тебя потеряли, — воскликнул я. — Какие-то трудности были с заклинанием?

— Нет, только с охраной. Никак не пропускали меня, даже в присутствии Ковальдовского.

— Как Соколов?

— Все в порядке, снял дрему, бросил обычный сон. Он даже не успел глаза открыть. Думаю, хорошо, что вы тогда не разрешили ему их выколоть, а то неудобно бы перед архимагом получилось.

— Знаешь, в других бы обстоятельствах я бы сам просил тебя это сделать. Но видишь как, обошлись простыми мерами. Пойдем, ребята уже заждались тебя.

Я мысленно перевел дух, убедившись, что Левков в порядке.

Мы шли по коридорам, болтая об оранжерее. Святославу не терпелось встретиться с садовником и узнать у него что-то новое. И пусть даже с растениями Левков научился работать в первую очередь, жажда знаний вела его вперед.

Маг жизни проводил меня до комнаты, и я попрощался с ним, попросив, чтобы меня хотя бы час не беспокоили. Слишком много вопросов накопилось за последние сутки: поджигатель таверны, контрабанда, суд. Голова кругом от всего этого.

Я знал, что все это кусочки разных головоломок, но части одного мира. Мне нужно скорее во всем разобраться, чтобы хотя бы примерно понимать, откуда ждать новой беды.

К тому же неприятно грызла фраза архимага, что не за Соколовым была охота, а за мной. А это значит, что я изначально думал неправильно.

Усевшись возле подоконника, я достал блокнот и набросал список. Он получился небольшим.

На первое место я поставил приход тьмы. Он никак не связан с событиями в городе магов, но здесь я могу получить об этом информацию.

Вторым пунктом шел поджигатель. Рядом с ним я поставил знак вопроса, потому что до сих пор не уверен, зачем именно нужно было спаивать конвой.

Контрабанду между магами и людьми я вписал, но оставил без комментариев. Рано.

Суд над Соколовым младшим, да и вообще его возвращение в город. Здесь тоже мало понятного. С одной стороны, на чаше весов Николай Степанович, а с другой — мое руководство. Раз Серебрянский сказал, что всем пострадавшим выплатят деньги, а остальные участники драки в конференц-зале толком ничего не помнят… Могу ли я себе позволить закрыть глаза на суд? Нет. Он должен осуществиться. И Степан должен понести адекватное наказание.

На последней строчке я списал Гласса и Рокотову. Один пропал в неизвестном направлении, вторая, наоборот, неожиданно проявила себя.

При воспоминании о ней в груди разгорелось глухое раздражение. И при этом я все же понимал, что она может стать той самой связующей ниточкой, потянув за которую я могу разобраться с первым пунктом: тьмой.

Если, конечно, это не сказки.

В любом случае пребывание в городе магов нужно использовать вовсю. И для новых знаний моим сотрудникам, и для поиска ответов на интересующие меня вопросы.

Только нужно понять, откуда начинать.

Мои размышления прервал стук в дверь. В комнату заглянул Левков и торопливо проговорил:

— Владимир Иванович, пришел садовник, можно я с ним пойду?

— Да, конечно. Надеюсь, узнаешь что-то новое, — с улыбкой ответил я. — Заодно и нам расскажешь потом.

— Обязательно, — крикнул он убегая.

Надо и для остальных найти занятие. И тут я вспомнил про Голубева, который так долго бродил по оранжерее. Надо узнать у него, что его так заинтересовало.

Но зайдя в соседнюю, я застал их за разбором очень знакомых свертков.

«Ковальдовский, вот спасибо тебе!» — подумал я, наблюдая за счастливыми лицами магов.

Каждому из них достался свой костюм. Как я понял, они были подобраны по способностям ребят. Для огневиков с алыми вставками, для воздушника — с бледно-голубыми, для водника — насыщенного синего цвета, у Голубева, как мага земли, отделка была красивого темно-коричневого цвета.

Интереснее выглядел наряд Григория. Я думал, что он будет черной, но на деле оказался серебристо-серым. Все же в нем признали не смерть, а именно страх. Это меня очень порадовало.

По словам ребят у Левкова была светлая ткань с зеленым рисунком.

При детальном рассмотрении я увидел, что все костюмы отличались покроем и деталями. И при этом выглядели в одном стиле.

— Смотрите, тут буква «Э», — удивленно сказал Коровин, отодвинув ткань возле плеча.

— «Э» значит Эгерман! — гордо сказал Григорий.

Меня смутила его реакция, и я улыбнулся. Хитро придумали портные.

— Теперь мы настоящая команда, — ударив кулаком себя в грудь, рявкнул Сергей.

Остальные повторили его жест. Я обескураженно смотрел на них.

— Мы готовы! — сказал Дмитрий, — какие будут распоряжения?

— Захватить мир? — подсказал Артем. — Это мы в два счета!

Я широко улыбнулся. Во мне плескалось безумное чувство гордости за каждого из них.

— Отряд! Слушать мою команду! — громко и четко сказал я, но не успел продолжить, как в дверь постучали.

«Да кого опять принесло-то?»

— Прошу прощения за беспокойство, — в проеме застыл молодой лакей. — Вас приглашают проследовать в столовую на ужин.

Я кивнул и прикрыл дверь.

— Итак, первая команда! — снова сказал я, но уже гораздо тише. — На ужин, шагом марш!

Правда, выдержать серьезную мину я не смог и рассмеялся. Ко мне тут же присоединились остальные.

— Но на самом деле, — отсмеявшись, продолжил я, — прошу быть серьезнее и держать ухо востро. Постарайтесь не влипать в неприятности.

— Намечается что-то важное? — уточнил Артем.

— Как тебе сказать… — начал я. — Взрыв, например, был совершенно неожиданным. Боюсь даже планировать! Каждую минуту что-то происходит. Да и вам мои советы не нужны. Возле магазина вы отлично себя показали.

Маги гордо выпрямились.

Я снова улыбнулся и открыл дверь. И тут же застыл как вкопанный.

На пороге стоял Левков, с ног до головы измазанный кровью.