Право на счастье

Глава 14 Большая звезда

Пич опустила трубку. Невозможно поверить. Мэгги улетела в Нью-Йорк по поручению душечки Белинды, этой куколки с железным нутром. Остается только надеяться, что Мэгги выживет в такой опасной компании.

И с Лаурой что-то не так. Мэгги попросила Пич позвонить Лауре, но Пич никак не могла найти повод для звонка. Как-то она все же решилась набрать номер Аустинов и после седьмого длинного гудка совсем было собралась повесить трубку, как на том конце провода отозвался слабый голос.

— Лаура… Привет, это ты?

— Пич? — Казалось, что абонентка находится за тридевять земель.

— Да, только слышно плохо.

— Вот так лучше? — Голос зазвучал чуть отчетливее.

— Да. Как ты поживаешь?

— Прекрасно. А ты? — ответила Лаура.

— Гораздо лучше, чем могла бы предположить. Я не могла поверить, что так быстро приспособлюсь к жизни одинокой женщины.

— В самом деле? Тебе так понравилось в Италии?

— Да, очень. Давай вместе позавтракаем, и я расскажу тебе обо всем. Мне так хочется, чтобы ты оценила великолепный дизайн, который выполнила для меня Мэгги. Ведь это ты помогла мне ее отыскать, и я тебе очень благодарна. Как насчет завтра? Я вышлю за тобой машину.

— Нет. Завтра не могу. Я занята.

— Тогда послезавтра?

— И послезавтра тоже не могу.

— Тогда скажи, какой день тебе подходит. У меня много свободного времени.

— Я… я тебе позвоню.

— Лаура, что с тобой? Это не похоже на тебя.

— Последнее время я не очень хорошо себя чувствую. Головные боли замучили.

— Как жаль. Ты обращалась к врачу?

— Нет.

— А что говорит Джим?

— Я ему не говорила об этом.

— Лаура, это же глупо. Ты должна ему сказать.

— Он все время занят. Дома почти не бывает.

— Если ты не хочешь выезжать из дома, может, мне подъехать к тебе на чашку чая?

— Спасибо, Пич. Я принимаю твое сочувствие, но уверена, что на следующей неделе мне будет лучше. Тогда я тебе позвоню.

Озадаченная и расстроенная, Пич набрала номер клиники Джима, но как раз в этот момент зазвонил другой аппарат, и она услышала в трубке голос давней подруги Алины Силенц, жены одного из самых именитых продюсеров Голливуда.

— Алина, как я рада тебя слышать!

— Дорогая, — приступила прямо к делу Алины, — у нас сегодня намечается небольшая вечеринка. Состоится первый просмотр фильма «Песочный человек», и мы собираемся отпраздновать это событие. Обсудим сценарий и просто повеселимся. Полагаю, ты уже можешь снять траур по Дрейку.

— Алина, я и не носила черную вуаль. Дрейк взял с меня слово начать полнокровную жизнь как можно скорее. Я с удовольствием приду.

— Чудесно. Ждем в семь.

— Форма одежды?

— Парадная, как я полагаю. Начинай собираться. — До встречи.

Пич была весьма благодарна за приглашение. Она уже давно не появлялась в обществе, а этот вечер обещал стать запоминающимся. «Песочный человек» мог оказаться гвоздем сезона. Прототипом главного героя был старинный комический персонаж. В основе фильма пародия на героев-суперменов Флеминга. Как и большинство богатых жителей Лос-Анджелеса, Пич держала руку на пульсе кинобизнеса, и хотя в этой среде у нее было много знакомых, звезды Голливуда все еще занимали ее воображение.

Пич позвонила Саре, и та появилась почти мгновенно.

— Сара, я не буду ужинать дома. Меня пригласила Алина Силенц.

— Как это приятно. Будет презентация нового фильма?

Сара тоже была в курсе голливудских новостей.

— Да, Алина обещала.

— Тогда вечер должен удаться на славу. Что вы собираетесь надеть?

— А что готовятся показать остальные?

— Почему бы не попробовать это разузнать?

— Отличная идея. И, пожалуйста, позвони Грэйс. Если она занята, пусть ко мне подъедет Ева.

Через несколько минут вернулась расстроенная Сара.

— Грэйс не сможет прийти?

— Ее не было. Ева говорит, что она уже два дня не появляется на работе.

— Да? О, я совсем забыла. У Грэйс же дочь гостит. А Ева придет?

— Только к четырем.

— Прекрасно! Так что собирается надеть Бесси?

— Что-то новенькое. Джордж должен ей подвезти новый наряд после полудня.

Ровно в четыре у порога Пич появилась Ева со всем необходимым, чтобы сделать Пич еще красивее.

— Сейчас выйду, я домываю голову, — отозвалась из ванной Пич.

Через минуту Сара уже несла кофе для Евы, чтобы та пока не скучала.

— Может, не будем терять времени? — спросила Ева. — Без Грэйс в салоне хаос.

— Тогда начнем прямо сейчас. Как у Грэйс дела с Кейси? Она мне не звонила.

— Полагаю, все в порядке. Я с ней тоже не разговаривала. Она мне позвонила наутро после встречи с дочерью и попросила заняться счетами. Ей нужен отдых.

— На нее не похоже.

— Это точно. Вечно она в салоне, смотрит на всех как коршун. Ничего не ускользнет от ее взгляда.

— Может быть, что-то с Кейси?

— Не думаю. Я забирала ее из аэропорта, и она выглядела замечательно и вполне счастливо.

— Позволь мне сказать тебе кое-что. Иногда дочерей делает счастливыми не то, что нам хотелось бы. Если у дочери роман, то иногда несчастными становятся ее родители. Анна просто с ума нас сводила с тринадцати лет. Дрейк готов был поднять весь космический флот, чтобы уследить за ней.

— Но Кейси уже далеко не ребенок.

— Верно. Да мне почему-то кажется, что Грэйс по-прежнему привыкла принимать решения за дочь.

— Я до сих пор не могу смириться с тем, что она позволила Кейси уехать в Иллинойс.

— Девочке не из чего было выбирать.

В семь часов вечера она села в свой «роллс», чтобы через десять минут выйти у подъезда дома Силенца в Траусдэйл-Эстейтс. На Пич было платье от Валентино, длинное, до пят, цвета слоновой кости, стянутое у талии золотым поясом с бриллиантами в восемнадцать каратов. На ней были бриллиантовые серьги с радиальной огранкой, оправленные золотом, и хотя обручальное кольцо после похорон Дрейка она сняла, его подарок в день помолвки — перстень с бриллиантом в десять карат — продолжал сверкать на ее пальце.

Шофер отъехал, и только сейчас Пич с удивлением почувствовала, что нервничает. Это появление в свете будет для нее первым… в качестве вдовы. Ей было известно, что, как ни смешно это звучит, одиноких женщин не очень-то жалуют вниманием, поскольку они представляют угрозу для замужних подруг. Но к ней это вряд ли могло иметь отношение, поскольку за всю жизнь она ни разу не флиртовала с мужчиной. Всегда Пич была под крылом любящего Дрейка, вполне уверенно чувствуя себя в браке, чтобы доказывать что-то еще себе и окружающим, испытывая свои чары на других мужчинах.

Массивную дубовую дверь открыл дворецкий, и тут же кто-то поймал ее сзади и сжал в лапах.

— Милочка, ты выглядишь еще прекраснее!

Пич попыталась обернуться, чтобы взглянуть в лицо высокого и крепкого хозяина дома, Берта Силенца.

— Берт, как это мило. Позволь мне тебя поцеловать.

— Ну вот, теперь можно. — Он чуть ослабил захват, и она поцеловала его в щеку.

— Видит Бог, ты остаешься одной из самых красивых женщин нашего города. Как я рад вновь с тобой встретиться!

— И я тоже. Мне было так приятно получить от вас приглашение. Не знала, что в городе уже известно о моем возвращении.

— Ну ты же знаешь Алину — первую сплетницу. Она все про всех знает, все видит, все слышит.

— Перестань. Ты на нее наговариваешь.

— Долгое время Алина была здесь моими ушами и глазами. Без нее я бы не достиг и половины того, что имею.

— Что за ужасные вещи вы обо мне рассказываете? — спросил знакомый голос.

Как из-под земли рядом выросла хозяйка дома. Она тоже обняла Пич, но так, как это делают женщины. Они поцеловались как бы в воздухе, чтобы не оставить следов губной помады.

— Пич, ты выглядишь просто грандиозно. Я очень рада, что ты пришла.

— И я тоже. Ты же знаешь, что это мой первый выход в свет после смерти Дрейка.

Алина сжала ей руку:

— Я польщена. А теперь давай выпьем. Самое позднее мы можем начать в половине восьмого. Время просмотра фильма — час сорок одна минута, и мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь уснул из-за слишком затянувшегося ожидания.

— Пусть попробует кто-нибудь уснуть! — зарычал Берт.

— Берт, все знают, что в твоих фильмах сюжет скручен как пружина и скучными их никак не назовешь, — успокоила его Пич.

Берт понизил голос до шепота заговорщика:

— Это мой лучший фильм. Он такой… такой, что я и сам с трудом верю, что смог его сделать. Хочу, чтобы ты посмотрела на Джейсона Дэрроу. Сказать про него, что он красивый, значит ничего не сказать. Он самый сексапильный мужчина из всех…

В разговор вмешалась Алина:

— Не надо ее накручивать, Берт. Нам необходимо честное и объективное суждение.

— К дьяволу все это! Я хочу, чтобы ей понравился фильм.

И он подмигнул Пич. Алина наклонилась и тихонько сказала ей:

— Джейсон сегодня здесь. В жизни он еще лучше, чем на экране, если такое, конечно, возможно.

В сопровождении хозяев дома Пич вошла в просторную библиотеку, в которой уже находилось человек тридцать гостей. Одни оживленно спорили, другие попивали коктейли.

Алина подводила Пич то к одной, то к другой группе, представляя ее гостям и предлагая вино. От обилия имен у Пич в мыслях началась путаница. Она не успела допить и половины из своего бокала, как Алина объявила о том, что ужин накрыт на террасе. В ту же минуту Пич почувствовала на запястье прикосновение чьей-то руки. Необычайно красивый молодой человек, высокий и статный, был ей представлен, но имени его она вспомнить не могла.

— Вы здесь одна? — спросил он.

— Боюсь, что так.

— Вот и хорошо. Я тоже один. Мы можем сесть рядом?

— Конечно, если это не противоречит планам Алины…

— Нет, я уже успел проверить, с кем мне предстоит, сидеть. Я новичок в этом обществе и ничего не знаю обо всех этих людях, кроме того, что печатают в хрониках.

— Я знаю некоторых, но так давно отошла от всего этого…

— Вы уезжали?

— Мой муж долго болел, и два месяца назад он скончался. Это моя первая вечеринка.

— Прекрасно! — Молодой человек смущенно улыбнулся. — Я имею в виду, что рад вашему выходу в свет.

Пич улыбнулась, взглянув в темные глаза незнакомца, сверкающие веселым любопытством. Выглядел он очень впечатляюще. Густые волосы песочного цвета слегка вились. Крепкие мышцы под безупречно сидящим костюмом и загар говорили о том, что гораздо привычнее для него свитера и тенниски, чем строгий вечерний костюм.

Из библиотеки через сверкающие стеклом двери французского дизайна гости прошли на террасу, откуда открывался вид на залитый огнями вечерний город. Круглые столики на восьмерых были покрыты сиреневыми скатертями. На каждом столе в вазе из дымчатого хрусталя стояли лиловые ирисы. Стены террасы были стеклянные, как в оранжерее, сходство усиливали клумбы, утопающие в зелени. Все быстро перешли на свои места. Пич и ее спутник задержались в дверях полюбоваться на все это великолепие.

— Красиво, не правда ли? — пробормотала Пич.

— Видит Бог, вы правы. Но неужели люди могут воспринимать эту красоту… как должное? — спросил он.

— Боюсь, привычка убивает способность чувствовать красоту.

— Надеюсь, со мной этого никогда не случится. Я хочу сохранить способность наслаждаться каждым мгновением жизни.

— Наверняка у вас это получится, — заверила Пич и, растроганная его чувствительностью, подумала: «Интересно, кто это такой и почему он здесь в одиночестве?»

— Кстати, меня зовут Пич Малони, — сообщила она, когда оба сели за столик.

— Пич? Что за странное имя. Ваши родители так любили персики?

— Мой муж назвал меня так с первой же встречи и с тех пор отказался называть меня моим настоящим именем, а потом, в один из дней рождения, оформил мое новое имя официально, в качестве подарка.

— Он подарил вам имя на день рождения? — удивленно спросил молодой человек.

— Не на мой день рождения, а на свой. Он был так горд этим, что воспринимал мое новое имя как подарок самому себе.

— Необычный мужчина.

— Весьма.

Алина подсела к ним за стол и шепнула Пич на ухо:

— Вкус ты не потеряла! — И подмигнула.

Два стула за их столиком оказались незанятыми. Официанты в белых смокингах начали разносить суп. Алина снова наклонилась к Пич и сказала:

— Эти стулья предназначены Джиму Аустину и Джилли Джордан, но они, как всегда, опаздывают. Я думаю, им очень трудно выбраться из постели. Остается надеяться, что они подъедут не к середине фильма, а то Берт разозлится.

Пич и удивило, и расстроило сообщение Алины.

— Почему Джим должен быть здесь с Джилли? А как же Лаура?

Алина только пожала плечами.

— Аустины собрались разводиться? — продолжала настаивать Пич, понимая наконец причину странного поведения Лауры.

— Я действительно не знаю. Берт на прошлой неделе попробовал прощупать почву, но ничего от Джима не добился. Я сама спрашивала об этом Джилли, но она ответила, чтобы я не совала нос в чужие дела.

— Я думала, что он все еще живет дома, — ответила Пич, стараясь припомнить в точности, что сообщила ей Мэгги.

— Не знаю. В последнее время он всюду появляется в сопровождении нашей великой голливудской посредственности. — И Алина обернулась к Сиду Шейнбергу, владельцу студии, получившей право распространения картины.

Огорченная Пич потеряла аппетит. Положив ложку, она посмотрела вдаль, на огни города. Надо как-то поддержать Лауру. Как жаль, что Мэгги и Нью-Йорк слишком далеко.

Густой голос прошептал ей на ухо:

— В Европе дети голодают.

— Что? Что вы сказали?

— Так обычно говорила моя бабушка, когда я плохо ел, — ответил сидящий рядом молодой человек.

— Мне что-то совсем не хочется есть.

— Вы расстроены новостью о людях, которые должны были сидеть с нами за одним столом, правильно?

Пич замялась. Не стоило делать частную жизнь подруги предметом обсуждения на вечеринке.

— Да, Лаура моя близкая подруга. И Джим тоже. Он был личным врачом моего мужа на протяжении последних лет его жизни. Они оба очень милые, чудесные люди. И оба мне дороги.

Глаза ее заблестели от слез, и она смахнула слезинку.

— Оставьте переживания на завтра, так, как делала это Скарлет[1]. Сегодня вы ничем не можете им помочь. Не давайте бедам ваших друзей омрачить ваш сегодняшний вечер. А завтра что-нибудь придумаете.

Пич улыбнулась в ответ:

— Вы говорите так, как говорил когда-то Дрейк.

— Ваш муж?

— Да. Он был чудесным человеком. Умницей.

— Я польщен. А теперь кушайте.

Он так умело развлекал Пич за столом, что вдова не только поужинала, но и почти забыла о пустующих стульях. Их беседа затрагивала множество тем, в том числе и морскую, которая, как оказалась, была коньком молодого человека. Он рассказал о том, что мечтает приобрести яхту и отправиться на ней в кругосветку. Пич призналась, что тоже любит море: синяя гладь влечет ее, завораживает. К сожалению, муж всегда спешил, предпочитая самолет кораблю, поэтому в жизни ей почти не удалось насладиться морскими прогулками.

Алина объявила о том, что после десерта гости приглашаются в кинозал. Кофе и ликер будут сервированы прямо там, хотя всем было известно, что Берт не любит, когда во время просмотра подают еду и напитки.

— Мне не хотелось бы вас торопить, но фильм предстоит долгий, и с теми, кто покинет зал до его окончания, тут же будет разорван контракт.

Кино для большинства присутствующих было делом жизни, и в глазах большинства миллиардный проект Силенца заслуживал того же уважения, которого они ожидали к собственным фильмам.

Пич и ее спутник прошли в дом. Он поддерживал ее под руку, и по легкой дрожи его руки Пич понимала, что он нервничает. Краем глаза она увидела, как капельки пота выступили у него на лбу и над верхней губой.

— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила она.

— Все в порядке. Просто это мой первый просмотр.

— В самом деле? Уверяю, вы получите удовольствие. У Берта очень удобный и уютный кинозал.

Через просторную столовую они прошли к распахнутым настежь дубовым высоким дверям. Пич обернулась, чтобы уловить выражение лица спутника. Он поднял брови и тихо присвистнул:

— Вот это да!

В три ряда стояли кресла богатой бархатной обивки того же цвета, что и занавес. В центре он казался шоколадного цвета, но ближе к дверям цвет его переходил в бледно-серый. Между рядами оставалось широкое пространство, а между креслами стояли низкие столики с напитками. Стены были затянуты богатой бежевой драпировкой, матовые бра давали мягкий свет. Слева от экрана, скрытого занавесом, горело небольшое бра над буфетом. Рядом находился официант, готовый обслужить гостей.

— Пройдем внутрь. Мы, кажется, загородили проход.

— Конечно. Не хотите чего-нибудь выпить?

— Немножко коньяку. А вы?

— Я лучше не буду. У меня уже от всего этого кружится голова.

— Да? Где бы вы хотели сесть? Я займу места, пока вы сходите за напитком.

— Как насчет последнего ряда?

— Лучше не надо, — мягко ответила Пич, — по требованиям протокола последний ряд обычно оставляют для «больших мальчиков».

— Тогда все равно где. Но лучше поближе к двери.

Через несколько минут он вернулся с коньяком для нее и колой для себя и растерянно улыбнулся.

— Я решил выпить колы, а то во рту пересохло.

Ужин был только прелюдией. Все собрались посмотреть работу, которая должна стать фильмом года. Всем, кто был занят в фильме, интервью давать запрещалось. Когда Берта спрашивали, зачем окутывать проект такой тайной, он отвечал, что всего лишь старается уберечь свою идею от дискредитации в дешевой постановке на телевидении.

Пользуясь своими полномочиями, Берт всякий раз бдительно следил за тем, чтобы отснятые пленки не могли оказаться у тех, кто захочет их прокрутить для себя без его ведома. Такой контроль был обычной манерой Берта вести дела.

Занавес раздвинулся, перед экраном встал Берт и сказал:

— Друзья мои, это «Песочный человек». Наконец-то!

Аудиенция началась и закончилась одной фразой.

Поспешив к своему креслу в последнем ряду, он снял трубку на пульте и тихонько сказал:

— Начали.

Свет медленно гас, пока не настала полная темнота. Пич чувствовала, как дрожали руки сидящего рядом с ней молодого человека. Но вот экран ожил. Замелькали краски, заиграла музыка, побежали титры.

Легендарный «Песочный человек» начался. И только сейчас Пич поняла, что исполнитель главной роли — новая звезда Голливуда — сидит рядом с ней. Глаза Джейсона не отрывались от экрана, на лице застыла маска страха. Пич взяла его руку — она была в холодном липком поту — в свою и погладила, чтобы успокоить. Неудивительно, что бедный мальчик напуган. Он сжал руку Пич так, что перстень вонзился в кожу. Пич стало немного больно, но она была рада оттого, что в трудную минуту помогла пареньку.

События на экране привлекли ее внимание. С неослабевающим интересом она следила за разворачивающимся действием, захваченная мужеством и обаянием главного героя. Глядя на его красивое лицо и тело, она чувствовала восторг и поклонение — те чувства, которые испытывают к киногероям молоденькие девушки, влюбляющиеся в своих кумиров. С трудом она отдавала себе отчет в том, что тот, кто на экране — богоподобный красавец, — испуганно сжимает ее руку. Пич хотелось, чтобы фильм никогда не кончался… Но вскоре появились последние титры и загорелся свет.

Зал взорвался громом аплодисментов. Раскрасневшийся, улыбающийся Берт встал со своего места. Проходя к площадке перед экраном, он схватил восходящую звезду за руку и потащил с собой, дабы представить восхищенным зрителям.

— Вот он! Он поднимется еще выше, чем Гейбл! — закричал Берт.

Пич поднялась с места вместе со всеми. Повсюду кричали «браво», «волшебно». Прозвучало слово «хит». Возникла давка, каждый стремился первым пожать Берту руку и выразить свое восхищение.

Пич стояла в отдалении, наблюдая триумф юного друга, и чувствовала себя счастливой. Сегодня вечер выдался на славу. Надо сказать Силенцам, как они порадовали ее, пригласив на просмотр. Обогнув толпу, она подошла к буфету, где Алина разливала в хрустальные бокалы шампанское.

— Алина, все было грандиозно. Ты даже не представляешь, как много будет значить для меня этот вечер.

— Пич, дорогая, я рада, что ты пришла. Возьми бокал. Мы должны выпить за успех.

Алина с помощью официанта быстро раздала гостям бокалы с пенящимся шампанским. Все подняли бокалы, и откуда-то сзади донесся голос:

— За Берта… толстого лысого Джорджа Лукаса!

Все засмеялись над шуткой. Берт был польщен: в центре всего кинобизнеса были деньги, и сравнение с самым тугим кошельком всех времен и народов было очень приятно.

Гости наслаждались изысканным французским шампанским, толпа возле Берта редела, и Пич решила сказать еще несколько слов благодарности и попрощаться с Джейсоном. Однако вокруг него все еще было много людей, и Пич решила уйти по-английски. Она уже готова была сесть в машину, как кто-то схватил ее за руку:

— Эй, куда вы так спешите?

Пич обернулась и увидела сияющего Джейсона.

— Это вы? Примите мои поздравления с великолепной премьерой. Я хотела вам это сказать раньше, но…

— Вам действительно понравилось? Это правда?

— Понравилось? Не то слово, я в. восторге! Вы чудесно сыграли. Не помню, чтобы я наслаждалась чьей-нибудь игрой так, как вашей в «Песочном человеке».

Он ловил каждое ее слово и выглядел так по-мальчишески счастливо… Его улыбка обезоруживала… Мгновение оба молчали. Тишину прервала Пич:

— Ну, мне пора. Еще раз мои поздравления и наилучшие пожелания. И спасибо вам за то, что вы сделали мой первый выход в свет таким ярким. Я этого никогда не забуду.

Пич протянула ему руку, и он прижал ее к груди.

— Прошу вас, отошлите свою машину домой. Я довезу вас в своей. Останьтесь со мной ненадолго. Я, кажется, загорюсь сейчас от возбуждения. Мне так не хочется, чтобы вечер кончился прямо сейчас. Прошу вас!

Пич было приятно, но тем не менее она спросила:

— Неужели вам не с кем разделить этот вечер? С другом… или подругой?

— Честное слово, у меня никого нет! И еще мне нужно поговорить с кем-нибудь, кто видел фильм и мог бы поделиться со мной впечатлениями о картине. Пожалуйста, не отсылайте меня в бар одного.

Самое разумное, что могла бы сделать в данной ситуации Пич, это отказать: вежливо и решительно. Но она прислушалась к зову сердца. Почему бы не поехать? Ни перед кем в мире она не должна держать ответа. Ни перед кем! Она свободна делать то, что ей хочется, а хотелось ей быть с ним. Пич обратилась к Майлзу, стоящему возле машины:

— Майлз, поезжайте домой. Не надо меня ждать и отключите систему охраны.

— Спокойной ночи, мадам.

И хотя Майлз сохранял невозмутимость вышколенного английского слуги, ему не удалось скрыть свое неодобрение. Пич поймала его взгляд и почувствовала раздражение.

— Майлз, я могу приехать очень поздно, — сказала она почти зло, — не надо обо мне беспокоиться.

На место ее машины немедленно прибыл красный «порш», совсем новенький. Джейсон придержал дверцу для Пич, пока она грациозно и легко села на пассажирское сиденье. Мысленно она поблагодарила судьбу за то, что та дала ей возможность попрактиковаться в езде на машине такой же марки в Италии, когда Пич гостила у дочери. Джейсон сел за руль и помог пристегнуть ей ремень.

— Машина новая? — спросила она.

— Как вы догадались? Берт дал ее мне неделю назад, сказал, что, если кто-нибудь увидит меня в стареньком пикапе, мой образ сразу тут же потеряет романтичность.

— Очень благородно с его стороны.

— Может быть, но сдается, он купил меня по дешевке. Когда я подписывал контракт на эту картину, агентов у меня не было, и я все делал сам. Что я смыслил в процентах и ставках?

— Это плохо. А сейчас у вас есть агент?

— Зачем они были мне нужны, если никто, особенно из великих, не пытался раньше меня пригласить?

— Но сейчас вы должны обзавестись посредником. Дрейк всегда говорил мне, что бизнес — очень жестокая игра, в нем нет места ни великодушию, ни жалости, а агенты или посредники снимают многие проблемы. Без них дела не ведутся.

— Похоже, что вы много об этом знаете. Ваш муж имел дело и с кинобизнесом?

— Он вел множество дел, Джейсон. Именно он ссудил Берта деньгами на его первый фильм.

— Наверное, это было выгодное вложение денег.

— Наоборот, очень невыгодное. Картина даже не окупила затрат на свое производство, но фильм получился классный. Критикам он понравился, и «Парамаунт» финансировала шедевр Берта — «Кризис».

— Так, значит, ваш муж дал Берту разгон?

— Можно и так сказать. Сейчас об этом многие забыли, но Берт и Алина помнят. Вот почему я была здесь в окружении таких звезд и магнатов.

— Я рад был вас там видеть.

— И я тоже.

Некоторое время они ехали молча, пока Пич не спросила, куда они направляются. Джейсон пожал плечами:

— Не знаю. У вас есть предложение?

Было уже за полночь. В этот час среди недели практически все было закрыто. Лос-Анджелес в отличие от Нью-Йорка ложится спать рано.

— Может быть, поедем ко мне? Сара изумительно готовит, я сделаю чай. Это не слишком старомодно? Если вы настаиваете, можем поехать в бар. «Харрис» в старом городе, наверное, открыт.

— Я не люблю бары. Я бы лучше выпил чаю… и отведал домашней стряпни. Мы можем успеть на последние несколько минут представления Джонни Гарсона или Дэйва Латтермана. Вы где живете?

Через несколько минут они были уже в лифте. Пич постаралась не обращать внимания на недвусмысленно вытянувшееся лицо швейцара и обругала себя за то, что нервничает так, будто идет на тайное свидание. Прислуга, несомненно, теперь будет считать ее похотливой вдовой, ведущей к себе молодого жиголо.

Когда они вошли в апартаменты Пич, Джейсон был поражен. Сара и Майлз все еще былина кухне. Пич попросила их накрыть чайный стол в кабинете. Джейсон с удовольствием уплетал пирожные и печенье. Когда оба сели на кушетке перед телевизором, Сара убрала посуду.

— Спасибо, Сара. Вы и Майлз можете быть свободны.

— А как насчет посуды, мадам?

— Можно помыть ее и утром. Кстати, Сара, это Джейсон Дэрроу, главный герой «Песочного человека».

У Сары открылся рот и округлились глаза.

— Это правда, мадам? Вы смотрели фильм?

— Да. Картина великолепна. Джейсон станет звездой.

— Могу я попросить у вас автограф? Для моей племянницы. Ей только тринадцать лет, и она обожает американские фильмы.

Джейсон встал и поцеловал смущенную женщину в щеку.

— Спасибо, Сара. Вы первый человек, который просит у меня автограф. Я навсегда вас запомню. Утром я оставлю вам открытку с подписью на память.

Сара надела на лицо прежнюю маску невозмутимости и строго ответила:

— Большое спасибо. Спокойной ночи.

Телевизор продолжал работать, но Пич и Джейсон были заняты беседой. Он был возбужден, счастлив и не мог молчать.

— Джейсон, вы разве никогда не видели себя раньше на экране?

— Никогда! Я, конечно, видел свое изображение на видео во время занятий в актерской школе, но на большом экране — ни разу.

— Как могло так случиться, что вы не видели отснятых кадров во время работы над фильмом?

— Берт мне не показывал. Он и директор картины Доминик боялись, что я зазнаюсь и сменю манеру игры. Кроме того, их устраивало, как я работаю. Иногда мне удавалось пробираться в редакторскую комнату и смотреть на смонтированные кадры, но по ним не много поймешь.

— И как, вы себе понравились?

Он посмотрел на руку Пич, спокойно лежащую на кушетке. Он взял ее в свою, осторожно поглаживая длинные пальцы. Затем перевернул ладонь и поднес ее к своим губам. Пич была как во сне и едва могла поверить, что все это происходит с ней. Теплая волна прокатилась по ее телу. Она попыталась собраться, борясь с нахлынувшим желанием.

— Вы не ответили на мой вопрос, Джейсон.

Он лукаво улыбнулся:

— Я знаю, но правду говорить не хочу, чтобы не показаться самовлюбленным болваном.

Он нежно провел ее рукой по своей щеке, и Пич захлестнуло такое сильное чувство, которое, как ей казалось, умерло вместе с Дрейком.

— Вы понравились себе на экране, не так ли? — Настойчиво продолжая разговор, она стремилась таким образом избавиться от неловкости.

— Что вы обо мне думаете?

Она с улыбкой посмотрела в глаза, которым природой суждено было околдовывать миллион женщин.

— Вы великолепны. Я готова смотреть ваш фильм снова и снова, и кажется, он мне никогда не наскучит. Никогда не забуду этот вечер. Однажды я буду рассказывать внукам, что Джейсон Дэрроу когда-то держал меня за руку и сидел рядом со мной.

— И поцеловал вас, — прошептал он, пододвинулся поближе и, не отпуская ее руки, обнял за плечи.

Ум ее требовал сопротивления, но плоть отказывалась бороться с собой. Джейсон целовал ее глаза, щеки, затем нежно, но настойчиво прижался губами к ее рту. И хотя он был очень нежен, в его движениях чувствовалось желание, столь же сильное, как и у нее. Пич вдруг поняла, что он готов овладеть ею прямо здесь. И, собрав всю свою волю, она оттолкнула его от себя:

— Джейсон, я не могу.

Он улыбнулся:

— Если хочешь, значит, можешь. Разве нет?

— О да… конечно, я хочу.

— Тогда что же нас останавливает? Мы одни. Ты одинока, и я. Наверное, сегодня лучшая ночь в моей жизни. Ночь, которую я никогда не забуду. И, разделив ее со мной, ты станешь частью моих воспоминаний.

И вновь он заглушил слова отказа поцелуем. Впервые за долгие годы Пич ощутила желание, непреодолимое желание молодости. Она хотела, чтобы он продолжал, хотя все еще сопротивлялась.

— Джейсон, я всего два месяца как вдова.

— А сколько времени прошло с того дня, как ты в последний раз занималась любовью?

Пич чувствовала, как он выдыхает эти слова ей на ухо, нежно лаская грудь.

— Это было давно, очень давно…

В ней росло и росло желание. Она теряла самообладание. Ей хотелось обнимать его, чувствовать его обнаженное тело своим обнаженным телом, открыться ему навстречу и вобрать его в себя.

Внезапно Джейсон встал с кушетки во весь свой величественный рост. При его могучем сложении он возвышался над ней словно башня. Взяв Пич за руки, Джейсон прижал ее к себе. Горячо целуя, он спросил:

— Мы пойдем в кровать, или я возьму тебя прямо здесь, на ковре?

— Конечно, в постель.

Пич не была настолько смела, чтобы не опасаться случайного вторжения слуг. Он поднял ее на руки, прижимая к себе. Попав в просторную спальню, он прикрыл дверь.

— Запри, — прошептала Пич.

Он раздевал ее сам, медленно, вещь за вещью, целуя и лаская ее, наслаждаясь гладкостью кожи, красотой высокой груди. До того, как он забылся глубоким сном, они трижды любили друг друга. Пич было очень хорошо, но все равно она не могла уснуть. Любовная игра не столько расслабила ее, сколько возбудила. Она никак не могла отвести взгляда от спавшего рядом юного красавца.

И только много часов спустя она наконец осознала, что любовник по возрасту годится ей в сыновья.