…Система управления стратегическими ядерными силами «Казбек» предусматривает наличие в ней абонентских комплектов президента, министра обороны и начальника Генерального штаба, объединенных пунктом управления. При отключении абонентского комплекта президента от пункта управления разрушается вся система управления стратегическими ядерными силами, так как без комплекта президента управление невозможно…
«Ну что за погода, лето называется. — Главком ВВС придвинулся к окну и, хмуро глянув на низкие фиолетовые тучи, вздохнул: — Да и вообще…»
Вот именно — вообще… Вся Москва наводнена танками, на площади перед Белым домом, того и гляди, стрельба начнется, и никто толком ничего не знает, сам министр обороны плечами жмет: вроде бы с президентом чего случилось, а может, и не случилось, а может, и не с президентом вовсе. Как в детской песенке: «…а может быть, ворона, а может, не ворона…» Старый мудак!
Сам главком был сравнительно молод, его карьера напоминала стремительный полет самолета-перехватчика. В прошлом лихой летчик-истребитель, он стал генералом уже в тридцать семь, и не было ничего случайного в том, что сейчас он занимал это кресло. Сколько сил, здоровья и времени пришлось потратить ради этого, один Бог знает.
«Да, за все надо платить». Мысли его прервала телефонная трель, и, вздрогнув от неожиданности, он поднял трубку:
— На проводе.
Звонил заместитель, отвечавший за стратегическую авиацию дальнего действия, только вот голос его, обычно невозмутимо-спокойный, на этот раз дрожал от волнения и срывался на крик:
— Товарищ командующий, у нас пропал сигнал с «первого», его уже нет несколько минут.
«Ни хрена себе… — Главком мгновенно ощутил, как позвоночнику становится зябко, и, рванув накрахмаленный ворот рубашки, откинулся на спинку кресла. — Доигрались, политики гребаные, мать их…»
«Первым» на сленге высшего командования назывался ядерный чемодан президента. В нем находилась специальная аппаратура для активации атомного оружия, а также программа шифрованных команд в ракетные части стратегического назначения, включая подводные лодки.
Сигнал, переданный этим устройством, означал начало войны, а перехваченный противником, немедленно подставлял страну под ответный или упреждающий удар. Специальные круглосуточные посты следили за наличием связи между стратегическими силами и ядерным чемоданом, или, как его называли на западный манер, кейсом, и ее отсутствие означало, что президент свергнут, а атомная кнопка попала в руки политических авантюристов. Которые не остановятся ни перед чем, даже перед угрозой мировой войны.
— Слушай меня внимательно. — Главком вдруг сделался совершенно спокоен и, тяжело вздохнув, грубо нарушил пределы своей компетенции: — Приказываю всех, у кого на борту «дыни», отправить на посадку. Все КДП перевести на аварийный режим. Отключить все РЛС дальнего наведения. Все, действуй незамедлительно.
Он принялся звонить по прямой связи министру обороны, но линия была занята, а в это время проснулся другой телефон, и в трубке послышался голос главкома ракетными частями стратегического назначения:
— У меня пропал сигнал с «первого», у тебя, наверное, тоже. Пока такая хренотень, я убираю мобильные ракеты с позиций и разъединяю цепи на шахты — от греха, дает нам перестройка просраться-то…
Пока генералы общались, еще один обладатель широко-лампасных штанин находился в своем кабинете в «Аквариуме» — центральном здании Главного разведывательного управления на Ходынке — и анализировал обстановку. Творилось черт знает что: стратегические бомбардировщики с ядерным оружием на борту оставляли зоны боевого дежурства и один за другим следовали на посадку.
Мобильные стратегические установки уходили с позиций в парки, а ракетные подлодки покидали районы патрулирования и держали курс на базы. Союз нерушимый республик свободных можно было смело брать голыми руками…
«Не иначе как эти педерасты из КГБ проорали кейс президента. — (Начальник ГРУ комитетских терпеть не мог, считая их просто козлами рогатыми, и вот — пожалуйста: лишнее тому подтверждение.) — Предупреждали ведь, что им даже одного чемодана из трех доверить нельзя, а кто теперь все это дерьмо будет расхлебывать? Уж во всяком случае, не этот старый пердун». Имея в виду кагэбэшного шефа, он скривился и позвонил командующему ВВС:
— Никак случилось чего плохое? — Затем пообщался с главным ракетчиком, подумал немного и вызвал начальника своего Пятого управления, ведущего специалиста по дивер-сионно-убойному промыслу: — Слушай, надо бы хреновину одну отыскать. И так страна вся в дерьме по уши, а не найдем — вообще будет не отмыться. И главное, чтобы тихо все было, шум нам ни к чему.
Сегодня люди — гады,
Надежда спит сегодня,
Уставшая надежда,
Накрашенная сводня.
Саша Черный
— Теперь что касается обстановки в Москве. — Проводивший инструктаж полковник закашлялся и потер красные от недосыпа глаза. — Сейчас в городе находится Таманская дивизия в составе разведбатальона, трех мотострелковых полков и одного танкового, а также группа войск Кантемировской танковой дивизии. Места их дислокации на девять ноль-ноль следующие. — Он повернулся к крупномасштабному плану и, используя вместо указки десантный нож, принялся чертить острием по картону. — На площади у здания Верховного Совета, на Краснопресненской набережной, здесь, потом здесь и вот здесь. Во второй половине дня ожидается прибытие двести семнадцатого полка девяносто восьмой дивизии ВДВ на аэродром «Кубинка», а двести девяносто девятой — на «Чкаловский». — Нож полковник держал вполне грамотно, и было ясно, что ему совсем нетрудно сделать «перевод» и в случае чего сунуть лезвие кому-нибудь в глотку. — Кроме этого, в столице расположена дивизия спецназначения ОМСДОН, учебный центр КГБ, так называемая группа "Б", плюс подразделение «Волна», укомплектованное настоящими профессионалами, и небезызвестная всем вам группа «Альфа». — Полковник презрительно сморщился и, кашлянув в кулак, оглядел собравшихся: — Вопросы будут?
«Какие еще на хрен вопросы! — Потянувшись, Шалаев-ский зевнул так, что зубы щелкнули, и, чтобы меньше клонило в сон, принялся массировать мочки ушей, причем левое, подраненное, сразу же заныло. — А впрочем, есть один — когда поспать дадут?»
Это еще хорошо, что он успел покемарить во время полета, а потом самолет приземлился в Быкове, и началось! Секретная база ГРУ неподалеку от Москвы, вводный инструктаж, разбивка на рейдовые группы и, наконец, перед командирами их — постановка боевой задачи. Фигня какая-то — принять все меры к обнаружению чемодана характерного вида, вплоть до чрезвычайных, и обеспечить его сбережение до прибытия спецкурьера ГРУ. То есть можно заходить куда угодно, открывать любые двери, ну а если не понравится что — сектор предохранителя вниз, затвор автомата резко на себя, и вперед, короткими очередями. Само собой, и ксивой обеспечили подходящей, это им раз плюнуть, в «Аквариуме», говорят, своя типография есть и не такое нашлепать может.
А вообще-то ясности ноль. Только и известно, что президент вроде как копытами накрылся, в Москве — уж не от радости ли! — массовые беспорядки и для ликвидации их в город введены войска. Сказочка для дефективных детишек! Вон сколько комитетских и ментов в столице нашей родины, они и сами управились бы в случае чего, так зачем, спрашивается, танки на улицах?
— Мочегон, на выход. — Течение майорских мыслей нарушил репродуктор громкой связи, и, выбравшись из зала для инструктажей, Лаврентий Павлович увидел дежурного. — Принимайте группу, выход через час.
У дверей склада их уже ждали:
— Рашпиль.
— Кот Базилио.
— Люцифер.
Все трое рослые, чуть ли не на голову выше Шалаевского, с одинаковым презрительно-насмешливым прищуром выцветших глаз — не скрывающие своего ремесла мокрушники-профессионалы.
— Мочегон. — Майор смерил подчиненных взглядом, отмечая характерные особенности каждого, и ухмыльнулся про себя: «Полезная вещь органолептика. Один, похоже, левша, у второго сломан нос, значит, подсознательно концентрируется на верхнем уровне, третий же слишком часто сглатывает слюну, это от внутреннего напряжения. А вообще ничего, парни крепкие».
Скинули с плеч диверсантский прикид, быстро переоделись в милицейскую форму и без суеты начали собираться: стволы немаркированные, рации японские, фонари галоге-новые, — ажур. Под конец майора осчастливили маршрутной картой — крупномасштабным планом зоны поиска, и дежурный повел лжементов на выход:
— К машине.
Та стояла с уже работающим двигателем, не первой свежести серая «Волга». Рашпиль, столичный специалист, устроился за рулем и, не стесняясь, притопил педаль газа:
— Поехали.
В районе поселка Заречье выбрались на кольцевую, влились в общий транспортный поток и, ничем не выделяясь из автомобильного скопища, вскоре уже катились по мостовым первопрестольной.
Поначалу ничего особенного Шалаевский не заметил — «дорогая моя столица, золотая моя Москва», — однако чем ближе к центру, тем чаще на улицах стала попадаться бронетехника. Садовое кольцо было забито боевыми машинами пехоты, и чувствовалось, что бардак затевается вселенский.
— Вот здесь стопори. — Глянув в маршрутную карту, Мочегон тронул Рашпиля за плечо, и тот, резко дав по тормозам, перевел радиостанцию «Волги» в режим ретрансляции:
— Готово, командир.
Ну и погода — против косого ливня милицейские плащи оказались бесполезны, уставные полуботинки черпали воду, и, проверив связь, промокшие мокрушники двинулись сквозь дождевую пелену к зданию вокзала.
Вопрос на засыпку: как отыскать чемодан в большом городе? Хоть и поется нам в песне веселой, что тот, кто ищет, всегда находит, но это скорее в плане приключений на свою жопу. А вот в плане чемодана все не так просто.
Первым делом нельзя его выпускать из города, а значит, надо выставить посты на вокзалах, в аэропортах, метро и на крупных автомобильных трассах. Затем следует проверить камеры хранения, багажные терминалы, пройтись по комиссионным, на барыгу заглянуть, у ментов поинтересоваться: чемоданчик не видали? Тяжеленький такой, характерного, блин, вида. Из-за которого цвет спецназа бросили, не жалея керосина, аж за пару тысяч верст и держат за легавого кабыздоха.
— Рашпиль и Люцифер, в камеру хранения, Базилио, со мной.
Ловко пробираясь сквозь толпу, майор пересек перрон, миновал зал ожидания и, вломившись без стука в комнату дежурной, развернул ксиву:
— Читайте! Что непонятно? — и без лишних разговоров потянул железнодорожницу к автоматическим камерам хранения: — Открывайте.
Щелк — дверка открывается, фонарем внутрь — ничего интересного, щелк — дверка закрывается, щелк — открывается, щелк — закрывается, менту подскочившему ксиву в нос, ага, честь отдал, значит, грамотный, щелк — дверка открывается…
Им повезло — если, конечно, можно назвать это удачей — только под вечер, когда майор начал нехорошо посматривать в сторону буфета на вокзале. «Дать, блин, длинную очередь в прилавок, и только все залягут — схватить вон тот поднос с жареными курами…»
— Командир, есть контакт, — голос Люцифера в эфире был полон профессиональной гордости и надежды на скорый ужин, — в ячейке полста восемь.
— Понял. — Шалаевский сглотнул голодную слюну и, стараясь не привлекать к себе внимания, порысил мимо жующей, дремлющей, томящейся публики. — Ничего не трогать, сейчас буду.
У автоматических камер было малолюдно, и, без труда заметив группу россиян в составе Люцифера, Кота Базилио и розовощекой дежурной девицы, он покосился на сожителя Лисы Алисы:
— Показывай.
Щелкнула дверца, метнулся галогеновый луч, и, едва глянув внутрь, майор вздрогнул, как от удара током, — ну что он за идиот такой, давно уже надо бы догадаться! Президенту дали по шапке, в стране военный переворот, это понятно. И спрашивается, что за чемодан мог потеряться в этой кутерьме, если ищет его теперь спецназ ГРУ? «Ну конечно, атомный кейс президентствующего мудака». Майор вдруг ощутил в душе звенящую пустоту и, не понимая еще, откуда она взялась, придвинулся поближе: корпус, говорят, изготовлен фирмой «Самсонайт», ну а уж кто начинку делал, лучше не спрашивать.
Ядерный чемодан был взломан, крышка наполовину откинута, и, глядя на ту самую кнопку, от которой зависела судьба человечества, Шалаевский все понял.
Рашпиль между тем, не вынимая кейса из камеры, успел накинуть на него специальный чехол, вжикнув молнией, защелкнул замок и вопросительно посмотрел на Мочегона:
— Командир, сигнал? — Посчитав молчание майора знаком согласия, он пригнул подбородок к микрофону на своей груди, и в эфир понеслось долгожданное: — Груз на месте.
Чемодан забрали через полчаса трое стриженых людей в одинаковых серых плащах, на выходе из вокзала к ним присоединился четвертый, и едва они отчалили на сером «БМВ», как по эфиру прошло:
— Мочегон, возвращайтесь набазу.
— Пошли.
Шалаевский вдруг почувствовал себя скотом, которого гонят на бойню, этак буднично, по-деловому. И не убежать, не скрыться — бесполезно, система непобедима. Если что, свои же и пристрелят. Знают, что, если откажутся, погибнут сами. Совершенно некстати ему вспомнился дурковатый мавр, который, по наивности сделав свое дело, должен был умереть, и внезапно майору бешено захотелось жить — наперекор всему. А дождь все хлестал как из ведра, над перроном сверкали молнии.
— Перессать-то это дело забыли. — Уже на подходе к стоянке Мочегон вдруг вспомнил о своем мочевом пузыре, пристроился было у столба и, передумав вслух: — Неудобно в ментовской форме-то, — махнул рукой Рашпилю: — Заводись, подберете меня у въезда на аппарель, — повернулся и, придерживая рукой фуражку, быстрым шагом двинулся обратно — не расплескать бы.
Навстречу ему двигалось людское скопище — хныкали дети на родительских руках, женщины смотрели за вещами, а мужчины — на их ноги, и Шалаевский отчетливо понял, что, сдохни он сейчас, ничего в этом мире не изменится, даже не заметит никто. «Ну уж хрен». Он ощутил хорошо знакомую холодную ярость, как в смертельном бою, где цена одна — жизнь, и, миновав сонный зал ожидания, тронул дверь комнаты дежурной.
Ему было достаточно лишь одного взгляда — розовощекая девица, сидевшая вальяжно в кресле, была мертва. Он почему-то задержал свой взгляд на ее загорелой мордашке. Ишь ты, симпатичная, глаза зеленые, потрахаться, видать, не дура. И почему, милая, не в отпуске ты — август месяц, солнышко светит? Почему вчера не сломала ты ногу, не съела гадость какую-нибудь, не напилась в стельку? Почему тебя судьба загнала на работу именно сегодня? И вы, сильные и смышленые парни, почему вы оказались здесь? Мир велик, а вы стоите сейчас рядом с этим проклятым чемоданом и не понимаете, что для вас все уже закончилось. Ваша великая родина грандиозно обгадилась, и свидетели позора ей не нужны, а жизнь человеческую она ценит не дороже пыли лагерной.
В это время база поинтересовалась:
— Мочегон, где находитесь?
И, не колеблясь, майор соврал в эфир:
— Движемся по направлению…
Он не успел договорить — совсем рядом раздался сильный громовой раскат, посыпались битые стекла, и кто-то закричал — протяжно, с надрывом. Потянуло бензиновой гарью, снова бабахнуло, но уже слабее, и, проглотив подваливший к горлу ком, майор вместе с орущей толпой выбрался наружу.
Неподалеку от вокзала полыхали два огромных костра — это родина заживо кремировала своих славных парней Рашпиля, Кота Базилио и Люцифера, а к церемонии сумел примазаться на халяву водитель оказавшегося рядом «ситроена». Столб дыма над останками «Волги» имел характерный белесый оттенок, и майор понял, что жгли его подчиненных специальным фосфорным составом — температура как на солнце, следов практически не остается никаких.
«Ну, суки, гады, падлы!» Неясно, кого конкретно он имел в виду, только, заскрипев зубами, с хрустом сжал кулаки и в бешенстве захрипел, но продолжалось это лишь мгновение.
«Ну все, хорош. — Им снова овладела холодная ярость хищника, рассудительно-безудержная, дающая воину силу тигра и бесконечное презрение к смерти. — Пора когти рвать». О случившемся наверняка уже знают на базе, там прокачают обстановку и сразу же поймут, что он остался жив, а сделав выводы, медлить не станут. Как пить дать убьют. Это им раз плюнуть — чемодан могут найти в огромном городе, а человека в ментовской форме и подавно.
«Ладно, это мы еще посмотрим». Мочегон переложил ствол из кобуры в карман и, легко напросившись в попутчики к патлато-мохнорылому очкарику в микроавтобус «додж», скоро уже мчался по направлению к центру. Настроеньице было у него, как у проголодавшегося бенгальского тигра, по следу которого идут охотники.