Преступления за кремлевской стеной

ШТАБ ОБОРОНЫ БЕЛОГО ДОМА — ПОПЫТКА РЕВАНША

Вряд ли стоит относительно событий осени 1993 года применять такие определения, как «заговор» или «переворот». Это, скорее, была драка за власть. Драка, которая неизбежна в странах, где еще не развиты традиции разделенности власти.

С одной стороны, Верховный Совет стремился обеспечить свои приоритеты в иерархии государственной власти. Инициатором драки, которая могла обернуться гражданской войной, была верхушка ВС. Ельцин, в свою очередь, воспользовался этой ситуацией для укрепления собственной личной власти.

Они объявили об отставке Президента. Двинули вооруженные отряды на штурм мэрии. Фактически развязали боевые действия. Министр обороны Грачев выжидал до последнего момента. Ельцин был готов к вылету из Кремля на вертолете.

Только под утро были введены военные части. Белый дом оцепили и стали обстреливать из танков.

Реванш — отплата за поражение, за проигрыш, повторная борьба, предпринятая с целью взять верх над победившим противником.

В октябре 1993 года реваншист генерал Ачалов делал ставку на национальные воинские формирования. К такому выводу пришел корреспондент «Огонька» в результате беседы с военным руководителем одного из кавказских государств. Вот монолог этого военного, по понятным причинам пожелавшего остаться неизвестным:

«Начальник штаба обороны Белого дома генерал Ачалов позвонил в представительство нашей республики около десяти утра 21 сентября. Он заявил, что принято решение о разгоне парламента и штурм Дома Советов назначен на 24 часа 00 минут. Днем, а затем вечером, Ачалов попросил помощи от нас людьми и оружием.

Ачалов оказывал нам помощь в проталкивании некоторых наших вопросов в парламенте, и у нас перед ним были некоторые моральные обязательства. Было принято решение помочь Ачалову.

Я был, что называется, пущен вперед и, получив пропуск, прошел в Белый дом через 8-й подъезд и поднялся на 13-й этаж в комнату 1341, где находился своего рода штаб. В 22 часа 30 минут подъехали наши ребята. На этот момент вокруг здания стояла толпа в несколько тысяч человек. В штабе обороны Белого дома находились Ачалов, начальник штаба полковник Кулясов (подозреваю, что отставной), он постоянно крутился на вертящемся кресле, отвечал на телефонные звонки, пытался их систематизировать, у него, естественно, ни черта не получалось, он матерился, и все это выливалось в весьма суматошную деятельность. Макашов сидел в другом месте и периодически звонил. При мне он четыре раза звонил по поводу организации туалетов для обороняющихся.

С вечера 21 сентября до утра следующего дня наши люди были единственным боеспособным подразделением обороны Белого дома. Когда я поднялся наверх, Ачалов обрадовался мне как родному. Внизу были расставлены наши до зубов вооруженные охранники, стоявшие по периметру дома. В мои функции входило проверять посты каждые полчаса и отчитываться перед Ачаловым. Выполнить свои функции я не имел возможности ни разу, поскольку Ачалова в штабе практически не было. Он заглянул туда лишь однажды, спросил: «Как дела?» Я ответил: «Х…о», и он побежал куда-то дальше.

Весь тринадцатый этаж был занят так называемыми силовыми структурами. Один раз туда зашел Баранников, постоянно там находился генерал КГБ Стерлигов. Сначала он куда-то ушел, потом вернулся. Подошел ко мне и сказал: «Вот мы тут сидим, а надо бы телевидение взять». У меня рот был занят пепси-колой и поэтому я ничего ему не ответил и лишь покрутил пальцем у виска. Минут через десять пришел Лимонов, сел, тупо просидел до трех часов" утра и ушел. Около 12 часов появились фашисты Баркашов и Балашов. Поначалу их не восприняли всерьез, хотя в дальнейшем они сыграли весьма значительную роль в событиях. В приемной постоянно находился некий казак, заявивший, что с ним — 400 человек. Он связался с атаманом войска Донского Ратеевым, который, правда, впоследствии их не поддержал. Прибыл и человек, который утверждал, что он представляет некий Симферопольский авиационный полк Черноморского флота.

Рации были только у охраны Белого дома. Они работали на частоте 20. Мы пришли со своими рациями и работали на 15-й частоте. Через полчаса наши ребята стали переговариваться по рации и спрашивать друг друга: «Мы что, здесь одни?» Я подозреваю, что так оно и было. Оборонять Белый дом именно таким образом — это была совершенно бредовая идея. Где-то в полпервого ночи наш самый главный поднялся наверх и поинтересовался, где, собственно, штурм. Ачалов промычал что-то невнятное. В этот момент он с Баранниковым обсуждал весьма специфическую проблему: как бы им прийти в их министерства и занять министерские кресла. Периодически по коридору пробегал Терехов с криками: «Если нам сейчас не раздадут оружие, то мы немедленно уйдем!» Некий Саша, фамилии и должности которого я так и не узнал, но который руководил там всеми «боевыми действиями», сказал мне, что в Белом доме — 350 автоматов АКСУ, 20 пулеметов Калашникова и 4 пулемета КПВТ.

Наш главный сказал, что если и дальше так пойдет, то он разоружит своих людей. В 5 часов утра мы прекратили связь по рации, а в 6 утра мне по радиотелефону велели идти домой спать. Оцепление было снято, и в 6 часов утра 22 сентября в Белом доме вообще не было никакой охраны.

Как выяснилось, основная идея Ачалова состояла в привлечении к военному противостоянию национальных воинских формирований. Но после этого наши люди в военных действиях участия не принимали.

Возможно, Ачалов нас и искал, но мы в то время были далеко от Москвы.

Они привлекали тех, кто был им чем-то обязан. Я не могу утверждать, что там были абхазы. Лично я видел около двух десятков ингушей у 20-го подъезда. Потом были привлечены батальон «Днестр» из Тирасполя, батальон «Бендеры», рижский ОМОН, казачьи подразделения — до 200 человек, баркашовцы — до 4000 человек (хотя оружие было не у всех, у них было до 1000 стволов). На Останкино пошли батальон «Днестр» и Баркашов. Инициаторами событий, развернувшихся в воскресенье 3 октября, были Макашов, командир рижского ОМОНа, командир «Днестра» и генерал Тарасов.

Единственным умным решением было принятое защитниками Белого дома сегодня (запись произведена во второй половине дня 4 октября): снайперы расставлялись по площадям ближе к центру города. Снайперы были рассредоточены на пересечении Садового кольца и Нового Арбата, на высотке на площади Восстания и в доме напротив американского посольства».

Бурная политическая карьера бывшего председателя Верховного Совета Российской Федерации Руслана Хасбулатова прервалась после известных событий в октябре 1993 года. Отсидев некоторое время в тюрьме, экс-спикер российского парламента вернулся к своей прежней, «дополитической» работе. Сегодня Хасбулатов продолжает жить в легендарной, «обросшей» всевозможными слухами, огромной московской квартире. Ее строили в правительственном доме специально для Леонида Брежнева, для чего даже увеличили один из этажей в полтора раза. Но информацию в прессе о том, что площадь квартиры якобы составляет 441 кв. метр, Руслан Хасбулатов со смехом отвергает. На самом деле — «всего» 230. Брежнев никогда фактически здесь не жил, а вот реальными квартиросъемщиками в разное время тут являлись Константин Черненко и чилиец Луис Корвалан. По словам Хасбулатова, это на сегодняшний день единственная неприватизированная в доме квартира. Жена занимается этим вопросом, но власти не торопятся оформлять бумаги.

Супруга Руслана Хасбулатова — Раиса Хасановна — работает экономистом в магазине. Вместе живут уже 25 лет. Есть сын и дочь. «Я помню, что у нас никакой свадьбы и не было, — рассказывает Хасбулатов. — Мы зарегистрировали брак, а потом мой приятель отвез нас на стареньком «москвиче» домой. Жили мы тогда у метро «Щербаковская», недалеко от парка Сокольники».

Детство Хасбулатова прошло, по его словам, незаметно. Он только хорошо помнит, что был очень подвижным ребенком и в 1–2 классе средней школы сильно не хотел учиться. Даже учебники прятал. Мать работала колхозной дояркой, отца не помнит — тот пропал без вести во время депортации чеченцев в 1944 году в Казахстан. Как заявляет Хасбулатов, все в этой жизни ему пришлось зарабатывать «собственным горбом». Учился в МГУ на юридическом факультете, потом — аспирантура. Защитил кандидатскую и докторскую диссертации по политической экономии. Заявил о себе и на комсомольском поприще — стал секретарем комсомола МГУ…

Сейчас Руслан Хасбулатов не настроен принимать гостей. Да и принимать особо некого: бывшие друзья и сослуживцы практически все отвернулись от опального экс-председателя Верховного Совета. «В моем положении, если я кому-то позвоню, то все воспринимают это так, словно мне что-то от них нужно, — объясняет Хасбулатов. — Меня даже с семьей умудрились исключить из разных соответствующих лечебных учреждений. Меня политически не реабилитировали. Мне ничего конкретного, соответствующего моим знаниям, опыту не предлагается… Я в людях разочарован, и в обществе, и в народе».

По словам Хасбулатова, в материальном плане он сегодня «в долгах как в шелках». «Зарплата у меня 750 000 рублей. У Раи больше — 800 000. Откуда деньги? Я же взяток не брал… Пишу книгу, трехтомник, хочу продать за границу — у нас дохода с нее не будет». За похищенного в Чечне родного брата Руслану в свое время пришлось заплатить 100 000 долларов, которые тогда «собрали с миру по нитке».

Планирует Хасбулатов наконец-то закончить строительство собственной подмосковной дачи. Дело затормозилось из-за нерадивости и воровства нанятых строителей. Тогда он обязательно заведет несколько собак, пока же в квартире экс-спикера обитают только две кошки.

«Я по утрам пью кофе, а вечером — чай. Спиртные напитки вообще не употребляю. Водку, например, никогда не любил. В студенческие годы, правда, употреблял сухое вино. А так отношусь к спиртному равнодушно».

Руслан Хасбулатов не любит говорить о своих болячках, но и счастливых дней в своей жизни припомнить не может. Говорит, что такова «структура его характера». На будущее страны смотрит пессимистично: «Лучшие времена в России не наступят…»

В России власть — пирамида, на верхушке которой один. Когда пирамида начинает рушиться, то всякая ветвь власти хочет подняться. Так начинается борьба за статус, за место в иерархии.