Принцесса ветра и мести

Глава 14. Прощение

Уснула я под утро. К счастью, ментально меня никто не беспокоил, и я смогла хоть немного выспаться, а от восстановившейся магии рана на спине затянулась и больше не беспокоила.

Навестившая утром Ирма деликатно сделала вид, что не заметила мои покрасневшие и заплаканные глаза. Я сидела за стеклянным туалетным столиком и поглядывала на пикси через овальное зеркало, пока та укладывала мои спутанные после сна волосы в высокую прическу.

– Как прошла ваша с Виктором свадьба? – нарушила я затянувшееся молчание.

Вздрогнув от неожиданности, Ирма вытащила из кармана серого платья шпильку с синим алмазом и воткнула ее в мои волосы.

– Замечательно. Мы праздновали в узком кругу, поскольку многие бы осудили выбор лорда связать жизнь с низшей пикси, да еще и горничной. – Она натянуто улыбнулась, силясь выдать беспокоящие ее события за ерунду. – Конечно, сейчас я не служу при дворе, а веду хозяйство в семейном поместье мужа недалеко от Араклеона, но мой прошлый статус все равно ставит его в неловкое положение перед знакомыми.

Ирма украдкой положила ладонь на выпирающий живот, словно желая защитить еще не родившееся дитя от жестокой реальности мира фейри.

– Виктор поступил правильно, – отчеканила я, проводя пальцем по кружеву своего серебряного платья. – Любовь важнее предрассудков, и не окружающим приказывать твоему сердцу. – Я развернулась к пикси, чтобы взглянуть в ее бездонно-черные глаза. – Прародители не случайно даровали вам ребенка. Это награда за вашу смелость и нежелание следовать абсурдным убеждениям.

– Мне вас очень не хватало, Агнес, – призналась Ирма, склонив голову так, что синие пряди скрыли от меня ее заблестевшие глаза.

Я встала с бархатного пуфа и погладила пикси по плечу, от чего ее комариные крылышки затрепетали.

– Я тоже скучала по твоей бескорыстной доброте, – призналась я. – Знай, я сделаю все, чтобы твой малыш не страдал от общественных распрей.

Ирма благодарно поцеловала меня в щеку и, пока я не успела отстраниться, взяла мою руку и прижала к своему животу. Сначала я ощутила тепло, а потом под моими пальцами словно проплыла рыбка и легонько толкнулась.

– Дети – это великое счастье, они созданы самой сильной на свете магией – любовью, – мечтательно произнесла Ирма и переложила мою руку со своего круглого живота на мой совершенно плоский, добавив: – Я знаю о пророчестве фавна и о ваших хм… разногласиях с Неблагим Королем. – Она шумно сглотнула. – Но такие сильные чувства, как у вас, не проходят бесследно. Победа всегда на стороне могущества, а любовь, нет, не магия родственных душ, а именно чистая любовь – сила, которая способна перевернуть вселенную. Пророчество фавна гласит, что ваша история закончится смертью, я же верю, что она закончится новой жизнью.

На меня словно опрокинули бочку ледяной воды. Сразу догадавшись, куда клонит Ирма, я захотела ее разубедить, сказать, что Эллин разрушил мою жизнь еще до нашего знакомства, но не смогла вымолвить и слова. Перед глазами всплыл странный образ белокурой девочки, которая очень напоминала Миру.

Я оторвала руку от своего живота и порывисто двинулась к шкафу. Схватив первую попавшуюся белую шубку, я стремглав бросилась к двери. Мне срочно требовалось проветриться и отвлечься от странной, сжимающей легкие фантазии, а потому я покинула комнату, оставив пикси возле кровати недоумевать над моим резко изменившимся настроением.

Караульные возле главных ворот замка низко мне поклонились и разомкнули ряды, пропуская на морозный воздух. За ночь выпал свежий снег и намело высокие сугробы. Вспомнив, что Эллин управлял погодой при Неблагом Дворе, я с удовлетворением отметила, что Саманта не вернула ему благостное настроение.

Я пронеслась мимо ледяного забора с острыми пиками и быстро покинула парадный двор цитадели, на мгновение задержав взгляд на переливающейся арке розария.

Желая скорее убедиться, что город восстановили, а его жители после нападения Двора Дикой Охоты ни в чем не нуждаются, я быстро добралась до Араклеона. Пока не получила приглашение на Королевский Совет, миновала перекинутый через небольшой канал мост и поспешила к площади с фонтаном.

Кружащиеся в воздухе снежинки оседали на шубе и порошили ресницы. Сморгнув ажурные блестяшки, я вышла на центральную улицу Араклеона, где совсем недавно разворачивалось самое кровавое сражение. Широкий бульвар практически полностью восстановили. Мало что напоминало о былой разрухе и жертвах среди горожан, но местами фонарные столбы все еще стояли косо, с некоторых ларечков ярмарки была сорвана крыша, а стекла витрин, мимо которых я шагала, всматриваясь в собственное искаженное отражение, покрывали мелкие трещины.

Я перебежала на другую сторону улицы, заработав недовольный возглас кучера, который управлял упряжкой белых лошадей. Мне на глаза попался патруль гвардейцев Габриэля. Они не только охраняли площадь, но и помогали горожанам латать поврежденные огнем дома.

Пройдя чуть вперед, я понаблюдала, как зимние фейцы с помощью магии заново воссоздают ледяной амфитеатр. Гвардейцы накидывали прочные веревки на колонны и тянули, чтобы привести их в вертикальное положение. Трое белокурых фейцев поддерживали ледяное изваяние спереди, не давая ему вновь опрокинуться в снег. На лбах крепких мужчин проступила испарина, даже их легкая одежда и та покрылась пятнами пота.

Я немедля двинулась к ним. Благая магия отозвалась быстрее, чем я успела к ней потянуться. Управляемый мною порыв ветра обогнул прохожих и устремился к мужчинам, ударив в их непосильную ношу. Колонна выпрямилась. Фейцы бросили веревки и разом обернулись, удивленно приоткрыв рты. Я щелкнула пальцами, и массивный лед взмыл в воздух. Выставив руку, я заставила колонну парить над землей, пока рядом перешептывались прохожие.

Капюшон сполз вниз, демонстрируя фейри мои черные волосы и позволяя лучше рассмотреть лицо. Кто-то удивленно охнул, но бьюсь об заклад, что они узнали меня сразу, как только я прибегла к магии ветра.

– Нужна помощь? – попробовала я разрядить обстановку ненавязчивым вопросом.

Вперед вышел самый плечистый из мужчин с каштановыми волосами – водный феец – и низко мне поклонился.

– Ваше высочество! Вы уже и так много сделали для Араклеона, спасли столько жизней… – феец запнулся, словно сдерживая эмоции, и склонился еще ниже.

К нему присоединились остальные. Прохожие склоняли головы и восхваляли мои силу и храбрость, а вскоре возле меня собралась толпа ликующих горожан.

Я опустила колонну на отведенное место, и ее тут же приморозили к основанию амфитеатра. Меня обступила толпа. Дети пытались меня потрогать, взрослые благодарно обнять или вручить какой-нибудь подарок в знак признательности. Буквально через пару мгновений я стояла с набитыми конфетами карманами. На высокую прическу мне надели шапку, испугавшись, что я могу замерзнуть, а на руки натянули вязаные рукавицы и обернули меня шарфом. Мне дарили заколки, ожерелья, сумки и книги, картины и даже хлысты для лошадей. Под весом даров я начала оседать, но, вспомнив о существовании личной кладовой в Лимбо, повела рукой, и предметы растворились в воздухе, оставив лишь мягкие варежки.

Я мило улыбалась араклеонцам и радовалась вместе с ними. Неблагие фейри так тепло приняли мою помощь, что это не могло не пролиться бальзамом на мою израненную душу.

Внезапно в толпе промелькнуло что-то знакомое. Седые волосы и небесно-голубые глаза Эрни тут же завладели моим вниманием. Он пробирался сквозь толпу зевак, не очень любезно распихивая горожан локтями.

– Ваше высочество! – окликнул меня торговец пряниками. – Прошу простить навязчивость моих соседей. – Эрни отодвинул в сторону двух прыгающих возле меня детишек. – Они вовсе не преследуют цель уморить вас своим энтузиазмом и дарами.

Я сдержанно улыбнулась, чувствуя, как раскраснелись щеки от такого пристального внимания.

– Но думаю, всем уже пора расходиться, – настойчиво оглядев горожан, объявил Эрни. – Вы ведь не желаете докучать нашей спасительнице?

Неблагие фейри отрицательно замотали головами и заворчали.

– Да и работа не дремлет. Вон, – Эрни указал рукой на погнутые фонари и разбитые стекла, – у вас дел невпроворот.

Горожане неохотно начали разбредаться кто куда, оставив меня наедине с седовласым торговцем.

Эрни развернулся ко мне и поправил лацкан синего сюртука.

– Прогуляемся, мисс Эркенст, – предложил он, искоса поглядывая на тех, кто задержался на противоположной стороне улице и продолжал наблюдать за нами.

Позади хрустнул снег – еще одна колонна встала на место, но теперь уже без моей помощи. Я кивнула и приняла галантно протянутую руку. Эрни был очень умен и проницателен. Это я успела усвоить еще в прошлую встречу. Неблагой Король упоминал, что торговец жил при дворе за долгие годы до его рождения, но внешне он выглядел не старше Артура, только мудрость в глазах выдавала его многовековой опыт.

Эрни повел меня подальше от амфитеатра вдоль узкого канала к милому домику с ледяной крышей. Здание оказалось лишено россыпи бриллиантов, украшающих фасад, а также дорогих серебряных ручек на дверях. Как и его ларечек, дом Эрни не нуждался в показном лоске и вычурности, но благодаря аккуратным формам и белоснежному кирпичу идеально вписывался в колорит Араклеона.

– Как ваш ларечек? – поинтересовалась я, когда он распахнул передо мной дверь и жестом пригласил войти.

Внутри дом Эрни напомнил наше с братом жилище на Аляске: светлые комнаты, вымытый до блеска деревянный пол, простая мебель, ковер и небольшой камин. В гостиной торговца не находилось ничего лишнего.

Я села на потрепанную временем софу возле окна и сложила руки на коленях, задержав заинтересованный взгляд на полочках над обеденным столом. Рядом с милыми баночками пряностей отражал лучики зимнего солнца единственный выбивающийся из аскетичного интерьера предмет: уменьшенная копия ледяной карусели, которую разрушили воины Дикой Охоты, пестрила блеском бриллиантов и сапфиров.

Эрни обошел стол. Проследив за моим взглядом, снял с полки игрушку и протянул мне. Я растерянно похлопала ресницами, но приняла предложенную мне карусель. Блестящий лед покалывал кожу, а крупные сапфиры отражали мое бледное лицо. Я покрутила игрушку в руках, задумчиво рассматривая идеально выточенных лошадок.

– Пой, – тихо прошептал Эрни и сел рядом со мной, от чего софа под нами недовольно скрипнула и прогнулась.

Карусель завертелась, лошадки понеслись по кругу, отбивая копытами невероятно нежную мелодию. Я пораженно ахнула и подняла глаза на торговца.

Взлохмаченные пряди немного смягчали его строгий вид. Правильно растолковав рвущийся с моих губ вопрос, Эрни вытянул ноги и заговорил:

– У каждой вещи своя ценность, и пусть не всегда материальная, поэтому я не гонюсь за богатством и роскошью. – Моим вниманием вновь завладела ледяная карусель. – Лишь эта игрушка исключение. – Он качнул подбородком на вращающихся лошадок: – Она помогает мне помнить.

То, как Эрни произнес последние слова, заставило меня оторваться от завораживающего зрелища. В мягком голосе торговца звучала давняя печаль и тоска по чему-то очень важному.

– Вы потеряли ребенка? – не успев прикусить язык, выпалила я.

Эрни тяжело выдохнул, а его сильные плечи понуро опустились. Очевидно, я задала неуместный вопрос. Мы едва знали друг друга, и я не имела права лезть в его сокровенные тайны. Карусель в моих руках стала еще холоднее, я передала ее торговцу и неловко улыбнулась.

– Да, дочку, – неожиданно ответил он и принял игрушку. Встав и осторожно вернув ее на полку, он замер возле кухонного стола. – Вы ведь осведомлены о случившемся в пограничной деревне?

У меня болезненно сжалось сердце. Не в силах посмотреть на Эрни, чьи глаза сейчас походили на бездонные озера горя и печали, я уставилась на свои колени.

– Да. – Я с усилием сглотнула тошнотворное чувство вины, будто знание о невинных жизнях, украденных Эллином, делали меня ничуть не лучше его.

– Вы похожи на мою дочь. Ванесса была такой же любопытной, упрямой и бесстрашной, – неожиданно признался Эрни, но не стал вдаваться в подробности того, как его дочь оказалась в злополучной деревне.

Я боялась лишний раз пошевелиться, чтобы ничем не выдать свое потрясение. Эрни махнул рукой на карусель:

– Это Несс создала игрушку. Она годами копила монеты, чтобы достойно украсить будущий презент. – То, с каким теплом Эрни говорил о дочери, порождало во мне желание встать и крепко обнять его. – Ванесса собиралась подарить игрушку Эллину, когда тот взойдет на престол.

Вопросы закрутились в голове, неумолимо просясь на язык, но я сжала кулаки и промолчала, а торговец продолжил:

– Эллин и моя дочь познакомились совсем юными. Они впервые встретились возле ледяной карусели. Мать Эллина, королева Мия, привела придворных детей на ежегодную ярмарку. Бриэль была младенцем, поэтому внимание королевской четы было целиком сосредоточенно на ней, а Габриэль и Саманта, как обычно, дрались и проказничали, поэтому юный принц быстро остался один.

Я шумно выдохнула, поскольку совсем не ожидала столкнуться с прошлым Эллина, тем более сейчас, когда наше будущее было под большим вопросом.

– Я помню его, – с теплой улыбкой проговорил Эрни. – Робкого мальчонку с огромными переливающимися глазами. Он хотел покататься с остальными ребятами на карусели, но трусил, что быстрая ледяная лошадка опрокинет его.

Неожиданно для себя я презрительно фыркнула:

– Сложно представить, что Эллин способен бояться.

Сразу вспомнилось, как Неблагой Король без колебаний замораживает своих врагов.

– Все мы чего-то боимся, мисс Эркенст. И все мы когда-то были детьми со своими монстрами под кроватью.

Эрни скрестил руки на груди и привалился спиной к кухонной стойке.

Я замолчала, пытаясь представить Эллина одиноким и напуганным ребенком.

– Несс тогда здорово над ним посмеялась, – вновь переключил мое внимание на рассказ торговец. – Помню, как она подошла к принцу и с серьезным видом спросила, неужели он боится карусельку. Эллин тогда так опешил от прямолинейности Ванессы, что даже рот приоткрыл. Вряд ли кто-то в замке мог позволить себе озвучить вслух его недостатки.

Я поерзала на софе, испытывая дискомфорт от ковыряния в прошлом Неблагого Короля. Казалось, это очень личное, совсем не письма на столе.

– Эллин ответил, что принцам нельзя бояться. – В голосе Эрни промелькнула мягкость. – Моя дочь расхохоталась до слез. Она не понимала, как можно запретить испытывать страх или другие эмоции. – Я невольно улыбнулась проницательности девочки. – Нес схватила принца за руку и, пока он не начал сопротивляться, потащила его к карусели. Помню, как Эллин испуганно озирался в поисках матери или кого-то, кто запретит ему идти вместе с обычной девочкой на аттракцион. Но никто не обратил на детей внимания. Несс помогла неуклюжему мальчишке взобраться на ледяного скакуна и пообещала, что, когда он вырастет и станет нашим королем, она обязательно подарит ему собственную карусель.

Торговец угрюмо посмотрел на ботинки, словно воспоминания о дочери опустошили его.

– Вы знаете, что… – Я не смогла произнести это вслух. Не смогла добавить Эрни боли, но мне необходимо было понять, почему он так радушно отзывается о Неблагом Короле.

– Что Эллин убил мою дочь? – Вопрос прозвучал жестко. Тяжелое молчание повисло в воздухе, и я задержала дыхание в ожидании ответа. – Знаю. После тех событий на ярмарке дети стали часто видеться, с годами их дружба крепла. В тот роковой день наступления Дикой Охоты Эллин потерял гораздо больше, чем вы думаете. Он был вынужден взять на себя грех, который навсегда расколол его душу, ведь в каждой семье есть своя Ванесса.

Что-то капнуло на юбку моего серебряного платья. Я посмотрела вниз на маленькую темную отметину на бархате и сморгнула с ресниц оставшиеся слезы.

Эрни двинулся ко мне и, опустившись передо мной на корточки, сжал плечо.

– Вы видите в Неблагом Короле только холодного, вероломного правителя, ожесточенного властью. Я же вижу в Эллине все того же трясущегося возле карусели мальчишку, которому так необходимы понимание и поддержка.

Я оторвала взгляд от своих трясущихся на коленях рук.

– Вы, Агнес Эркенст, его новая Ванесса.

Я вздрогнула, но не смогла сгласиться с выводом торговца. Он не знал о пророчестве и сокрушительном ударе, который нанес Эллин по моей семье. Я хотела подняться, но торговец удержал меня на месте, сильнее сжав плечо.

– Вы сейчас, наверное, думаете, что я идиот, раз смог простить ему смерть своего единственного ребенка. Но я не грежу об отмщении, поскольку знаю, через что пришлось пройти Эллину и как повлияли на него те ужасные события. Он неделями обивал мой порог после смерти Несс, просто чтобы поговорить. Эллин лишился родителей, показать сестре слабину он не мог, так же как и полностью открыться приближенным. Принцы не могут бояться, а короли идут до конца и принимают последствия.

Я со свистом выдохнула.

– Много ночей он сбегал из замка, но я не мог заменить ему Несс. Моя дочь всегда умела выслушать и поддержать. Они были хорошими друзьями, но об их дружбе знал только я. Однажды я сказал Эллину, что Ванесса простила его, как и другие фейри, по воле злого рока вовлеченные в смертельную бойню. Объяснил, что прощение облегчает ношу, и иногда достаточно научиться отпускать свои грехи, чтобы тебя простили другие.

«Не покидай меня, прошу», – взмолился Эллин, когда я, узнав мрачную правду об его пути к короне, испугалась и переместилась к отцу.

– Я не Ванесса! – зарыдала я и вскочила с места. Эрни отшатнулся и тоже встал. – Я слепо верила и так же слепо обжигалась…

Не закончив, я снова всхлипнула. Если Эрни смирился с потерей дочери, расценив ее уход как благородную жертву во имя спасения других, то во имя чего убили Элеонор? Я знала ответ. Смерть мамы была напрасной. В пророчестве говорилось не о женщине, а о ребенке. И вот я, целая и невредимая, рыдаю в гостиной торговца пряниками.

– Вы вините себя в событиях, на которые не могли повлиять, ваше высочество. Но вы все еще способны изменить ход игры и выйти из нее победителем, – с тяжелым придыханием добавил Эрни. В его голубых глазах светилась безграничная мудрость.

– Но как? – Меня покачивало от нахлынувших эмоций. – Как можно изменить предначертанное?

– Простить себя.