Принцесса ветра и мести

Глава 20. Все новое – хорошо забытое старое

– В смысле в сокровищнице нет драконов? – с самым серьезным видом возмутился Артур, когда мы все вместе завтракали в саду.

Бриэль с хрустом вонзила зубы в зеленое яблоко и поперхнулась откусанным куском. Лилиан рассмеялась и, потянувшись к ней, постучала по спине.

– С чего вам приспичило идти туда в одиночку? Там могло быть опасно! – осуждающе сверкнув глазами на королеву, прохрипела Бриэль.

– Милая моя, разве посмела бы я отправить своего названого брата на верную смерть? – Лилиан театрально надула губки и выпрямила спину, став похожей на натянутую струну.

Я сидела рядом с Артуром, устало подпирая подбородок ладонью. Ярко-оранжевое платье, которое я надела, чтобы порадовать королеву, вызывало у меня тошноту, а острый бисер на вороте колол шею. Хотя, возможно, дело было вовсе и не в платье, а в ядовитом чувстве печальной несправедливости, которое отравляло мое тело.

– Если бы это помогло воплотить в жизнь твои задумки, то с радостью, – парировала Бриэль и вытерла рот салфеткой.

Эллин выглядел безжизненно: к завтраку он даже не притронулся и, опустив плечи, словно на них давила вся тяжесть мира, задумчиво созерцал поросшую вьюнками стену.

– Значит, Лилиан сумела передать вам координаты ущелья в обход кровавой сделки? – с набитым ртом поинтересовался Артур и указал вилкой на меня.

Я немного оживилась и, сделав глоток свежевыжатого сока из серебряных ягод гитцу, ответила:

– Да, Лили удалось мастерски обойти клятву, и теперь нам известно все необходимое. – Я многозначительно покосилась на королеву.

Она невинно заморгала и повернулась к Эллину. Он передал ей сверток, а Лили взмахнула рукой, и выросший рядом с ней небольшой холмик земли его поглотил.

– Как вам моя сокровищница? Будоражит, правда? – едва заметно хихикнув, спросила она.

– Не то слово, – коротко отозвался Эллин и, оторвав виноградину, запустил ее в Лилиан, на что та состроила обиженную гримасу.

Бриэль и Артур удивленно переглянулись.

– Мы чего-то не знаем? – вмешалась принцесса и одарила нас таким сверлящим взглядом, что мне невольно захотелось спрятаться под стол.

В вазах на столе покачивались фиолетовые нарциссы, а ползущий по цветам маленький жучок пытался удержаться на лепестках.

– Конечно, – весело отозвалась Лилиан, и ее рожки заговорщически дернулись. – Эти двое, – она поочередно указала на меня и Эллина, – непроходимые тупицы и упрямые зануды.

Я мгновенно напряглась, ощутив, как загораются щеки, и даже проигравший ветру жучок уже не мог отвлечь мое внимание.

Артур прыснул от смеха, заливая соком стол. Принцесса подала ему салфетку. Он отвернулся и утер нос.

– Так вот, – ровным тоном продолжила королева, словно вовсе нас не оскорбляла. – Осмелюсь дать вам совет, исходя из собственного горького опыта. Пока вы боретесь сами с собой, жизнь проходит мимо.

На миг показалось, будто время остановилось, и я, оцепенев, забыла сделать вдох.

– Если думаете, что мы бессмертны и нам уготована вечность, вы ошибаетесь. Бессмертие в одночасье становится безжалостной карой, когда рядом с тобой нет тех, кого ты любишь. – Руки Лилиан задрожали, и она резко спрятала их за спину. – Я бы столетия отдала за минуты рядом с Генри, за возможность вновь обнять его и сказать, как я скучаю.

Рядом со мной сентиментально всхлипнула Бриэль, теперь уже Артур подал любимой салфетку.

Своими признаниями королева ранила меня в самое сердце. Не желая и дальше терпеть эту пытку, я слегка подалась вперед и произнесла:

– Если мы позволим чувствам возобладать над разумом, наша вечность может оборваться в любую секунду. Тебе известно о пророчестве?

На удивление, Лилиан вскочила и эмоционально всплеснула руками.

– Пророчество? – насмешливо пропела она и хохотнула совсем как мультяшный злодей. – Жизнь непредсказуема. Глупо тратить ее на такие пустяки, как чье-то там предсказание! – Лилиан зло раздула ноздри. – Судьба отняла у меня Генри без какого-либо изречения фавна. Знай я наперед, что стану причиной его гибели, проводила бы каждую минуту отведенного нам времени вместе, а не пряталась по углам, боясь принять неизбежное. – Последние слова она адресовала лично мне. А потом, резко развернувшись к Эллину, погрозила ему, словно нашкодившему мальчишке, указательным пальцем и добавила: – Я не ценила возможность просто быть с любимым, просыпаться рядом с ним или болтать по вечерам и жестко поплатилась! Так что, если расплата неминуема, дорожи каждым моментом, каждым ее чертовым вдохом рядом с тобой!

В беседке повисла такая давящая тишина, что звук упавшего на стол лепестка показался оглушающим. Бриэль прижалась к Артуру, а он нежно поглаживал ее по оголенным плечам. О чем думал Эллин, разобрать было невозможно. Он выглядел так, словно ледяная магия сковала все его эмоции.

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Лилиан слегка успокоилась и вновь заговорила:

– Я провожу вас до западного склона. Там вы разобьете лагерь и отдохнете перед отправкой в логово монстров. Помочь в борьбе с арахни или в поиске монеты ни я, ни мои подчиненные вам не смогут. У нас договоренность с их королевой-матерью: мы не трогаем их, а они не покидают ущелье и сторожат Коридор Греха.

Эллин медленно кивнул. Его ледяная корона загорелась синим; казалось, еще чуть-чуть, и он даст волю своей необъятной силе.

Цитадель Цветов мы покинули к полудню. Я вскинула голову и подставила лицо под согревающие лучики. Бедная Бриэль походила на Снегурочку, которая вот-вот превратится в лужу от весенней духоты. Мой брат тащил кружевной зонт, укрывая возлюбленную от солнца.

Наша компания шла вдоль раскидистого леса, внимательно вслушиваясь в инструкции Лилиан и ее лакея.

Мы с Эллином молчали, удрученно витая в собственных раздумьях. Неблагому Королю погода тоже не импонировала, но в отличие от привередливой сестры, которая не только нагнетала, но и преувеличивала, он мужественно терпел жару. Я шагала позади них с Лилиан и любовалась его крепкой спиной, которую красиво обрисовывала рубашка. Корону Эллин снял, уложив волосы назад, словно шрам его совсем не заботил.

Впереди виднелся пологий холм. Я поморщилась, представив, что придется на него карабкаться. Магия Лимбо находилась здесь под запретом, арахни могли учуять всплеск силы из другого мира и насторожиться.

Лилиан повела рукой, и земля под нашими ногами содрогнулась. Я удивленно пискнула, когда по холму пробежала рябь и он, подчинившись воле королевы, разгладился, превратившись в еще одно зеленое поле.

Она же, заметив мой раскрытый рот, лишь пожала плечами.

– После вашей миссии я верну его назад, – робко улыбаясь, пообещала Лилиан, и мы побрели дальше.

Королева и молчаливый лакей подвели нас к поистине ужасающему месту, где свежая трава сменялась песком, а потом и вовсе превращалась в потрескавшуюся от засухи землю. На горизонте чернели высокие остроконечные горы, а между ними вилась узкая тропа, которая вдалеке скрывалась в плотном тумане.

Артур остановился у границы поляны и нервно потер затылок.

– Теоретически. А вы не пробовали позвать Фабиона, может, проклятый фавн сам откликнется? – предложил он.

– Точно! И как до того раньше никто не додумался? – съязвил Эллин и, добавив в голос детской радости, развернулся к нам. – Давайте вместе, на счет «три»!

Бриэль отвесила обоим по звучному подзатыльнику, я благодарно ей кивнула, а Артур и Эллин возмущенно зашипели. Сменив платье на синий костюм, состоящий из обтягивающих штанов и туники, Бри походила на грозную валькирию, когда злилась.

Я тоже отдала предпочтение бойцовской форме, но вместо удушающей кофты надела уже полюбившуюся рубашку Эллина, завязав ее узлом на талии. Блуждающий взгляд короля несколько раз задерживался на оголившейся полоске кожи у меня на животе, пока я зевала и потягивалась.

– Если бы не мое желание жениться на твоей сестре, я бы уже давно отправил Ириса нагадить тебе в тапки, – злобно буркнул Артур.

– О, взаимно…

– Закройте рты, оба! Иначе в ваши тапки нагадит Арчибальд! – вспылила Бриэль, осознав, как близко мы находимся к жилищу монстров.

Я прыснула в ладошку, точно так же, как и Лилиан. Королевский лакей морщил нос, всячески стараясь не рассмеяться перед влиятельными особами.

Мы разбили небольшой лагерь на границе зеленого поля, плавно перетекающего в высохшие земли арахни. Бриэль, щелкнув пальцами, возвела иглу и с предвкушающим стоном заползла в свое холодное обиталище. Артур остался снаружи, выслушивая указания от Неблагого Короля и Лилиан, которая величаво восседала на небольшом валуне, выросшем под воздействием ее магии.

От переживаний и сжимающей сердце тревоги пересохло во рту. Я побрела к шумной реке, которая огибала ущелье Арахни, словно боясь заходить на их территорию. Сложив ладони, я зачерпнула студеную воду и сделала освежающий глоток.

– Мы отправляемся через час, подготовься, – раздался позади меня приятный баритон с властными нотками.

Эллин склонился над рекой и, тоже зачерпнув воды, умылся. Я восхищенно наблюдала, как капли, поблескивая на солнце, стекали по его лицу и шее.

– Артур и Бриэль пойдут с нами?

Я отчаянно верила, что у Эллина хватило ума не тащить в опасный поход моего смертного брата. Храбрость Артура порой граничила с глупостью. Одержимый идеей защитить всех, кто ему дорог, он нередко лез на рожон.

Перед глазами вновь всплыла ужасающая картина гибели брата, и я нервно прикусила большой палец.

– Нет, они останутся в лагере дожидаться нас.

Облегченно выдохнув, я встала в тень дерева.

– Как ты уговорил их остаться?

– Сказал, что, если мы вчетвером сгинем в Коридоре Греха, власть при Неблагом Дворе перейдет в руки следующему в иерархии высшему лорду. Бриэль согласилась, что допускать Итона к трону – плохая затея, и не стала перечить.

– Итона? – озадаченно переспросила я и даже шагнула к Эллину.

– Да, он следующий в очереди на престол после рода Нортгемптонов.

Мрачная догадка мелькнула на краю сознания, вызвав мурашки по коже. Не успев хорошенько ее обдумать, я тихо взвизгнула, когда Эллин неожиданно обрызгал меня водой.

– Ты чего так насупилась?

Я отряхнула с лица капли и отлепила от груди намокшую ткань. Зрачки короля неестественно расширились, и он упер взгляд в землю.

– Где находился Итон в ночь, когда вы с Бриэль отправились на коронацию в Благой Двор?

Эллин мгновенно оторвался от созерцания грязи под ногами и резко вскинул голову. Переливающиеся глаза подозрительно сузились.

– К чему ты клонишь, Агнес? – Лед буквально пронзал красивый мужской голос. Наверное, и его голову посетила похожая идея.

Набравшись смелости, я подошла к Эллину вплотную. Лилиан воодушевленно наблюдала за нами, делая вид, что суетится возле ледяного иглу. Притворившись, будто поправляю ворот его рубашки, я еле слышно прошептала:

– Есть все причины предполагать, что Итон – лазутчик Дикой Охоты. У твоего военного дипломата достаточно мотивов, чтобы желать свержения династии Нортгемптонов. – Я невольно отметила, как затрепетали его веки, когда я случайно задела шею. – Ты знал, что он неравнодушен к Саманте?

Эллин раздраженно скрипнул зубами и сухо ответил:

– Догадывался.

Погрязнув в размышлениях, я неожиданно для себя увлеклась и очертила пальцем его выпирающую ключицу. Эллин прерывисто задышал, вена на его шее набухла и быстро запульсировала.

К нам двинулась Лилиан, сиреневый шлейф ее платья красиво развевался на ветру. Я зарделась и поспешно убрала руку, блуждающую по бледной коже.

– Потом, – шепнул Эллин и нарочито широко улыбнулся, словно наша беседа сводилась к милой шутке.

– Вам лучше поспешить, – посоветовала королева и поежилась, покосившись на клубившийся у входа в ущелье туман. – Наше солнце всегда в зените, но все же монстры ощущают биологические циклы времени. Ночь для них период бодрствования, поэтому не затягивайте с путешествием.

Неблагой король согласно кивнул, и мы двинулись к лагерю.

Бриэль нервно мельтешила рядом с Артуром, а мой брат недовольно пыхтел и тер шею сзади.

– Умоляю, будьте осторожны! – взвизгнула Бри и бросилась меня обнимать.

Я покачивалась от ее рвения, пока принцесса стискивала меня руками.

– Если что-то пойдет не так, наплюйте на монету фавна и перемещайтесь сюда, – поддержал возлюбленную Артур. – Ваши жизни куда важнее интриг Фабиона. Не провоцируйте судьбу!

Высвободившись из объятий Бриэль, я повисла на шее у брата, и он нежно поцеловал меня в макушку.

– Артур, ты ведь знаешь, что я до смерти боюсь пауков, поэтому за это можешь не переживать.

– Прости мою ворчливость, но для меня ты все та же маленькая девочка, которая плакала над трагической кончиной хомячка.

Я тепло улыбнулась, вжавшись в грудь Артура. Лес позади нас всколыхнулся зеленой волной, точно штиль на море, сменившийся всплеском волн.

– Да, только теперь эта девочка способна подчинять себе леса и властвовать над ветром. – Хитро подмигнув брату, я кивнула на Эллина, который на прощание расцеловывал сестре щеки. – За нас не беспокойся, лучше береги себя! Среди нас ты единственный, кто может склеить ласты от укуса шмеля. – Я сдержанно хихикнула, припомнив, как в детстве Артур едва не отправился в мир иной от аллергии на пчелиный яд.

Брат показал мне средний палец, и я хрипло расхохоталась. После ночных рыданий горло все еще саднило. Бриэль неуклюже повторила жест своего возлюбленного и с широко раскрытыми глазами наивно поинтересовалась:

– Это жест прощания смертных?

Наш с Артуром хохот огласил округу. Мой правый бок болезненно закололо, когда, не получив ответа, Бри мило развернулась и продемонстрировала фак Неблагому Королю.

Туман клубился у наших ног, но стоило войти в ущелье, и серая пелена поглотила нас целиком. Тропа, идущая между скалами, была не шире метра, поэтому Эллин осторожно шагал впереди, а я послушно следовала за ним, прислушиваясь к каждому шороху.

Серая дымка ослепила нас. Мы не видели ничего дальше вытянутой руки, пока не достигли более широкой части ущелья. Здесь скалы расходились, образуя просвет между черными горами. Туман редел, я вспотевшими от напряжения руками до боли сжимала кинжал, а ледяной меч Эллина синим блеском освещал нам путь во мраке. Вершины гор заслоняли солнце, так что ущелье Арахни оставалось единственным местом при Низшем Дворе, куда не проникал дневной свет.

Внезапно Эллин принюхался, словно почуявший дичь хищник, и, покрутившись, осмотрел пространство. Мертвая тишина в столь мрачном месте вызывала приступы паники.

– Почему здесь так тихо? – прошептала я, словно боясь нарушить могильное безмолвие.

– Монстры выжидают, – спокойно пояснил Неблагой Король, не сводя глаз с видневшейся вдали тропинки. – Хотят, чтобы мы вкусили испытание Коридора Греха. – Он указал мечом на еле заметный просвет между скалами.

– Снова испытание?

Я недоверчиво попятилась от новых полос белого дыма. Словно пар из печи, они выступали из загадочного коридора.

– Встреча с твоими страхами и самыми жуткими воспоминаниями.

У меня отвисла челюсть, и я возмущенно подбоченилась:

– И ты говоришь мне об этом только сейчас?

– Не хотел нагонять жути заранее. Ты и так бледнеешь каждый раз, когда кто-то упоминает милых арахни. – Эллин не сдержался и закатил глаза.

Острое желание врезать ему промеж бровей едва не взяло надо мной вверх.

– И поэтому ты умолчал, что нам придется столкнуться с собственными кошмарами? – Я ощутила, как запульсировала жилка под глазом.

– Агнес, тебя здесь никто не держит. Ты в любой момент можешь вернуться в лагерь. Я и сам могу…

– Ну уж нет! Мы это уже проходили. Помнишь? – Ткнув пальцем в грудь Эллина, я недовольно скрипнула зубами. – Фабион нужен нам, так что и коридор придется проходить вместе. И чертову фавну очень повезет, если я не сдую его хижину-пещеру, как волк домик Наф-Нафа.

Меня неожиданно обуяла ярость, я взмахнула рукой, и стелившийся возле наших ног туман рассеял порыв ветра. Под натиском адреналина я осмелела и ринулась вперед, в неизвестность, нагло отпихнув Эллина с дороги.

Мои запястья сдавили ледяные пальцы и потянули назад, король не позволил мне ступить и шага.

– Не поддавайся эмоциям, Агнес. Когда-то в Коридоре Греха веками удерживали самых кровожадных преступников из мира фейри, заставляя их заново проживать самые тяжелые моменты из жизни, пока те не сходили с ума или их заживо не съедали арахни. Коридор пленит твой разум, превращая тебя в своего самого сильного противника.

Страх сковал тело толстыми цепями. Я медленно повернула голову, и мой взгляд встретился с отрешенным взором Неблагого Короля.

– Если я потеряю контроль, не допусти, чтобы я навредил тебе. – Он кивнул на мой смертоносный кинжал: – Воспользуйся им. Помни: нет ничего страшнее безумия.

С глухим стуком мое сердце упало в пятки. Выпустив мою руку, Эллин поплелся в ущелье. Каждый его шаг покрывал изморозью серый известняк, а по стенам ущелья паутинкой пополз иней. Вступив в заново налетевший туман, он поманил меня за собой.

Коридор Греха по мере продвижения становился шире, но густая мгла не отступала. Я пару раз пробовала рассеять ее магией ветра, но нас тут же обволакивали новые серые клубы.

– Неужели нельзя просто напасть на нас, и дело с концом? К чему весь этот фарс с испытанием? – пробормотала я себе под нос.

– Они мерзкие пауки…

– Спасибо, что напомнил! – съязвила я. Обстановка и без того действовала на нервы, и я остро реагировала на любой посыл.

Эллин лишь одарил меня раздраженным взглядом через плечо и раздул ноздри. Похоже, и он находился на взводе, не желая оказаться лицом к лицу со своими страхами.

– Я имел в виду, что они умело плетут паутину и любят наслаждаться агонией своих жертв перед смертью. Коридор Греха их своеобразные сети.

– Думаешь, они наблюдают? – Вскинув голову, я постаралась различить вершины скал, но туман блокировал острое зрение фейри.

– Не сомневаюсь, – подтвердил король как раз в тот момент, когда что-то сдавило мне голову.

– Чувствуешь? – пропищала я, растирая висок.

Эллин кивнул.

– Подготовься, Агнес. Нас ждет кромешный ад.

Слова короля отразились от скал и повисли в воздухе, словно активировав здешнюю магию. Внезапно туман стал еще гуще и наполнился пронзительным женским криком. Кровь застыла в моих жилах, а легкие наполнились свинцом. Я бы узнала этот голос где угодно.

– Мама! – завопила я и начала вертеться, силясь понять, с какой стороны идет звук. – Мамочка!

Истошный, душераздирающий крик повторился, и я не смогла устоять на месте. Наплевав на все предупреждения, я бросилась в завлекающую ловушку Коридора Греха.

Спина больно ударилась о скалистую стену. Кто-то всем телом прижимал меня к шершавой поверхности, стараясь ухватить за подбородок. К крикам Элеонор прибавились булькающие звуки подступающей смерти. Я дернулась в попытке высвободиться из железной хватки, но сильные руки держали крепко.

– Агнес! – взмолился незнакомец, выдыхая мороз прямо мне в губы. – Это галлюцинации, борись!

Взволнованный голос долетал до меня словно через толщу воды. Разум поглощала странная пелена, лишая возможности здраво мыслить и критически оценивать реальность.

– Мама! Там мама! – повторяла я. – Пусти меня сейчас же!

Я попробовала лягнуть обидчика в колено, как учил меня брат, но белокурый мужчина ловко уклонился от моего выпада. Меня встряхнули, да так сильно, что я чуть не ударилась затылком о скалу.

– Агнес, приди в себя! – не унимался мужчина, лицо которого мне было одновременно знакомо и не знакомо. – По всей видимости, на полукровку магия коридора действует сильнее, – вслух рассуждал блондин.

Сколько бы я на него ни смотрела, никак не получалось вспомнить, почему его прекрасное лицо, изувеченное алым шрамом, вызывает во мне столь противоречивую гамму чувств.

Внезапно терзающая боль начала заполнять мое тело, но то была вовсе не мука от упирающегося в лопатки выступа скалы, это болела душа. Меня словно ломало изнутри. Каждый орган, каждая клеточка горели под натиском неведомой силы, подчинившей мои эмоции. Замки разума отворились, и страдания, которые я удерживала в себе годами, полились наружу. Я начала задыхаться в рыданиях, сотрясаясь в руках незнакомца. От накативших слез мир превратился в расплывчатую картинку.

– Мне так больно!

Я начала оседать, но мужчина не позволил мне упасть, крепко прижав к холодному, но надежному телу. Мы оба опустились на колени, и он нежно гладил меня по волосам, ледяными губами целовал мои щеки, что-то отчаянно нашептывая. Но я не внимала его просьбам. Мой мир затянула тьма, в теле осталась только боль.

Из непроглядного мрака начали пробиваться образы: старый дом и залитые кровью половицы, тусклый свет в гостиной и искореженное тело матери. Тишину резко прорезал еще один истошный крик – мой. Незнакомец, баюкавший меня на руках, вздрогнул и сильнее прижал меня к груди.

Тело матери напоминало восковую куклу – безжизненную и опустошенную. Ее правая рука была выгнута под неестественным углом, зеленые глаза неподвижно созерцали потолок, а на когда-то румяных щеках засохли слезы и брызги крови.

Мое зрение резко прояснилось, сидевший рядом со мной мужчина приобрел очертания. Я не помнила его имени, но точно знала одно: он виновен в смерти мамы, он отнял у меня самое дорогое.

– Ты! – взревела я и с силой оттолкнула от себя убийцу. Он поднялся и отступил, осторожно демонстрируя мне свою безоружность. Благая магия вспрыснулась в вены и заполнила меня до предела. – Чудовище! – с горечью выплюнула я, и ядовитые шипы полетели в незнакомца.

Лед сковал выпущенный мной залп, и шипы исчезли в тумане.

Меня обуял гнев, я видела перед собой лишь бессердечное существо, лишившее мою семью счастья. Порыв ветра подхватил мои волосы, и я обрушила на него новый удар. Незнакомец сделал едва заметный жест, и на пути моего шквального взрыва выросла ледяная глыба.

– Я уничтожу тебя! – в сердцах выкрикнула я и, крепче обхватив кинжал, бросилась на мужчину. Ярость буквально вплелась в мою суть, став моей движущей силой.

На удивление, блондин не стал со мной сражаться. Позволив приблизиться, он быстро увернулся от удара кинжалом в сердце. Я развернулась, готовясь нанести новый смертельный выпад, но он юрко крутнулся и перехватил мою руку в считаных сантиметрах от своего горла. Вывернув мое запястье, незнакомец заставил меня бросить кинжал.

Как только оружие, клацнув, упало в пыль, мужчина бесцеремонно отпихнул его ногой подальше от себя. Я взвизгнула от боли и досады, и лозы, пробив себе путь через сухую землю, нацелились в грудь мерзкого ублюдка.

Позади себя я расслышала сдавленный выдох и довольно хмыкнула, осознав, что умудрилась ранить его прежде, чем ненавистный мужчина успел заморозить острые корни.

Меня резко развернули и, грубо подтолкнув к стене, вдавили грудью в скалистый утес, чтобы обездвижить.

Я засмеялась так громко, что даже туман задрожал. Моя слепая ярость быстро переросла в безумие и неудержимую жажду мести.

– И это все, на что ты способен? Я ненавижу тебя! – орала я изо всех сил, стараясь вырваться из цепкой хватки. – Всем сердцем ненавижу!

Лед начал покрывать мои запястья, больно пощипывая кожу. Придавленную к горе щеку неприятно царапал гравий, пока я, извиваясь, искала путь к свободе.

Моя сила, подобно воде из переполненного колодца, хлынула потоком бесконтрольной магии, порождающей удушающий вихрь. Порыв воздуха окутал незнакомца плотным коконом, лишая возможности сделать вдох.

Он отпустил меня и попятился, схватившись за горло. Глаза мужчины засияли белоснежным светом, разгоняя царящую в ущелье тьму. Только вот неблагая магия неспособна была противостоять моей, лед не мог обездвижить воздух. Зато мог с легкостью заморозить меня. Но противник почему-то отказывался нападать, с каждой минутой все сильнее сотрясаясь в кашле.

– Сражайся, трус! – закричала я и усилила напор, продолжая душить его шквальным ветром. Мужчина тяжело привалился к противоположной скале, хрипя и кашляя.

Воспользовавшись моментом, я разбила сковывающий мои руки лед о скалистый выступ и порывисто рванула к незнакомцу, чтобы отомстить.

Я могла одним махом закончить пытку, призвать лозы и разорвать мерзавца на куски, но мне нравилось наблюдать, как он корчится и страдает. Точно так же, как страдала я, убиваясь над телом матери.

Быстрый ритм его сердца звонко отбивал такт. Я словно чувствовала, как судорожно сжимаются легкие незнакомца, слышала, как шумит кровь в его пульсирующих венах, гонимая предсмертным томлением.

– Агнес, – еле слышно прохрипел задыхающийся блондин, но мольба в странно знакомом голосе ни капли не остудила мою ненависть и решимость поквитаться.

Нагнувшись, я подняла с земли оброненный кинжал. Незнакомец опустился на колени, продолжая царапать горло, пока, обессилев от нехватки кислорода, не привалился к скале.

Присев рядом с ним на корточки, я внимательно всмотрелась в переливающиеся глаза-льдинки, в которых отражалось мое перекошенное гневом лицо. Магия ущелья полностью возобладала надо мной, казалось, в душе не осталось ни единой эмоции, кроме жажды возмездия. Ни один мускул не дрогнул, когда я занесла над незнакомцем кинжал и с размаху вонзила оружие ему в живот.

От неожиданности и резкой боли его зрачки расширились, поглотив переливающуюся радужку. Хлынула кровь, быстро окрашивая белоснежную рубашку в алый. Я с неописуемым удовлетворением наблюдала, как незнакомец, громко ахнув, скривился и дернулся в попытке извлечь из своего тела кинжал.

Мои пальцы алели, по ним тонкими струйками стекала кровь монстра, заставляя мое нутро ликовать. Я не была убийцей, но сейчас, в этом проклятом месте, гонимая своим главным грехом – местью, я победно улыбалась, презрительно глядя в искаженное болью лицо незнакомца.

– Что ж, я всегда знал, что паду от твоей руки, Агнес Эркенст, – без тени сожаления простонал он. – Но как же мучительно видеть столько радости в твоих глазах.

Дрожащая рука незнакомца нежно коснулась моей щеки. Я с шипением отпрянула и рывком выдернула кинжал из его тела, чтобы нанести решающий удар в сердце. Он вздрогнул, но не предпринял ни единой попытки помешать мне совершить правосудие.

Словно легкий сквозняк в душное помещение, в мое помутившееся от гнева сознание ворвался далекий образ. Мой взгляд скользнул по испачканному кинжалу, заставив занесенную руку остановиться в миллиметре от быстро вздымающейся груди незнакомца.

Смутное воспоминание пробилось сквозь толщу магических чар Коридора Греха: белокурый феец истекает кровью, стоя на коленях в глубоком снегу, мои руки тянутся к торчащей из его плеча стреле, а тревога, словно мелкие шарики, перекатывается внизу живота.

Собственный страх за незнакомца в видении пробил брешь в магическом испытании. Невидимой кувалдой нанес урон, от которого, точно трещинки по стеклу, поползли борозды в заклинании, что пленило мой рассудок.

Образы и воспоминания сменяли друг друга чередой ярких вспышек, мелькавших у меня перед глазами до тех пор, пока странное наваждение ярости и жажда мести не отступили.

Серебряная сталь со звоном выпала из моих рук, звучно ударившись о сухую землю.

– Эллин… – Имя бывшего возлюбленного, которого я едва не приговорила к смерти, слетело камнем с моих подрагивающих губ.

Рассудок прояснился. А стоило поднять голову, я чуть не закричала. Правая сторона рубашки Эллина насквозь пропиталась кровью. Морщась от боли, он прижимал широкую ладонь к ране.

Белые искры, как блики звезд, замерцали в его глазах, когда наши взгляды встретились. Я ожидала увидеть в них разочарование или досаду, но обнаружила лишь печаль, которая быстро сменилась тихой радостью.

– С возвращением, Агнес, – едва различимо прошептал он и закашлялся в кулак. Багровые брызги, словно россыпь рубинов, окропили его вторую руку.

От потрясения слова не ложились на язык, а мысли разлетелись, точно испуганные птицы.

– Поче…му? – отрывисто и невпопад пробормотала я, судорожно расстегивая рубашку Эллина, чтобы оценить масштаб увечья. Липкие от крови пальцы никак не могли совладать с замысловатыми пуговицами, и я, тихо выругавшись, с треском разорвала ее – Ты… ты должен был меня остановить! Сам же говорил, что нет ничего страшнее безумия.

Эллин дышал поверхностно. Грудь под моими руками быстро вздымалась и опадала, иногда задерживаясь на самой высокой точке, словно следующий выдох давался ему с трудом.

– Твой самый жуткий кошмар – смерть любимых, – простонал король, когда я, затаив дыхание, отодвинула льняную ткань и с ужасом уставилась на содеянное. – Я надеялся, что ты не сможешь перейти черту собственных страхов и развеешь застившие разум чары.

– А если бы ты прогадал? – содрогаясь от ужаса, запричитала я. Кинжал друидов не только не позволял бессмертному телу исцелиться, но и вдобавок усугублял любую рану сильным кровотечением. – Вдруг пророчество исполнилось бы сегодня?

Однажды Дориан, спасая меня от борьбы с собственным «я», чуть не сжег себя заживо. Почему-то все вокруг верили в меня, даже когда я ставила на себе крест. Мой сдавленный шоком голос превратился в писк, горячие слезы заструились по пыльным щекам.

Эллин сидел неподвижно, его белые пряди растрепались и вновь прикрывали шрам.

– Если бы ты не избавилась от галлюцинаций, пророчество сбылось бы в любом случае. – У меня на лбу образовалась глубокая складка непонимания. Король подтянулся и удобнее привалился к скале. Изнеможенно скривив бледное лицо, он устало прикрыл глаза. – Магия Коридора Греха лишила бы тебя рассудка, а я предпочту умереть, нежели наблюдать за твоими страданиями.

Не ожидая новой встречи с его чувствами, я безмолвно ахнула и вскинула голову. Наши лица оказались так близко, что, облизнув пересохшие от напряжения губы, я уловила привкус морозного дыхания Эллина.

– Ты все же путаешь любовь с навязанными рамками магических уз, – тихо произнесла я, сама не веря в то, что говорю.

Освободив рельефный торс, я оторвала лоскут от собственной рубашки и прижала его к кровоточащему боку Эллина, на что он недовольно зашипел сквозь зубы.

– Не лги себе, Агнес. Притворство не поможет тебе избавиться от внутренних распрей, а интрижка с Дорианом не исцелит то, что искалечил я.

От столь точного удара в сердце у меня похолодели пальцы. Сделав успокоительный вдох, я собралась с мыслями.

– Ты что же, вправду собрался проститься с жизнью? – ответила на лирическое признание, придав срывающемуся голосу спокойствия. – Спешу тебя огорчить, но я умею исцелять.

– На то и был расчет.

Эллин приоткрыл один глаз и хитро ухмыльнулся. А я ощутила новую волну легкого раздражения, которую во мне вызывал только задиристый характер Неблагого Короля.

– Я бы больно пнула тебя, но боюсь, ты так развопишься, что королева арахни откажется внимать просьбам избалованного аристократа.

Он вновь скривил уголки рта в подобии улыбки.

– Думаешь, к просьбам хамоватой девчонки с полным отсутствием такта она с радостью прислушается?

Я смерила Эллина высокомерным взглядом и приподняла бровь.

Наше мини-противостояние характеров помогало обоим держаться в тонусе и отвлечься от тяжелых реалий, где король быстро терял кровь, пропитывая живительной влагой потрескавшуюся землю ущелья.

Я потянулась к внутреннему источнику силы, превращая теплое покалывание в груди в магию жизни. Мои пальцы заискрились золотыми всполохами, и я осторожно провела ими возле глубокого пореза.

Неожиданно Эллин напрягся, с громким стоном откинул голову и уперся затылком в скалу. Испугавшись, что причинила боль, я отдернула руку и подняла взгляд на заострившееся от муки лицо. Внезапно он широко распахнул глаза, мерцающие разноцветные огоньки в которых померкли, затянувшись молочной пеной.

– О черт! – выругалась я и, привстав на колени, обхватила холодные щеки ладонями. – Эллин, сопротивляйся!

Магия Неблагого Короля на протяжении веков срасталась с ним воедино, могущество прародителей наполняло его жилы, и даже Коридору Греха оказалась не по силам сломить такой разум. Но, быстро теряя кровь, он слабел, а вместе с телом чах и внутренний магический барьер.

Эллин дернулся и одной рукой до боли сдавил мою кисть, но я и не думала сдаваться.

– Вернись ко мне, – задыхаясь, прошептала ему в губы.

Сильная рука, сжимающая мою, напряглась. Легко порхая поцелуями по влажным от крови щекам, я пыталась выдернуть короля из навеянных тяжелых воспоминаний.

– Я не могу, – отчаявшись, простонал Эллин, и его затрясло, как при лихорадке. Он нырнул в утопию разума, и следующие его слова, казалось, не имели смысла: – Ты не посмеешь приказать мне! Я не стану убийцей! – Срывающийся баритон сочился скорбью. Неблагой Король снова вздрогнул, и его голова начала метаться из стороны в сторону. Если мое видение порождало во мне боль и ярость, то увиденное Эллином словно вырывало его внутренности. – Не заставляй меня, отец!

От услышанного мне стало дурно, а мелкая дрожь Эллина словно передалась мне. Он выгнулся, и наши тела соприкоснулись, пачкая мою одежду кровью.

Он скрежетнул зубами, из последних сил сопротивляясь чарам. Серебристый иней вновь пополз по моим рукам, покалывая пальцы. Эллин проигрывал воспоминаниям, поддавался гложущему его прошлому.

Недолго думая, я потянулась и страстно впилась в утонченные губы. Король протяжно выдохнул морозный воздух, словно наш поцелуй преумножил его многочисленные страдания.

– Умоляю, не позволяй чарам взять над тобой вверх, – шептала я, нежно проводя языком по его нижней губе. Мое нутро полукровки позволяло лгать, но сопротивляться зову собственного сердца я больше не могла. – Ты нужен мне, вернись! – со всхлипом призналась я и углубила поцелуй.

На мгновение Эллин замер, словно мои слова проложили путь сквозь ширму дурманящих чар, и пылко ответил на поцелуй. Выпустив мои запястья, он запустил пальцы в мои волосы и слегка потянул.

Между нами разрушились последние преграды. Я вновь стала смертной девчонкой на пароме, танцующей в надежных объятиях, вновь утопала в его тяжелом запахе и пылающем возбуждении, которое зарождалось от каждого чувственного прикосновения.

Благая магия заволокла мое тело, жизненная сила обжигающим горло ручьем потянулась вверх к губам Эллина.

Ледяной язык властно проник в мой рот. Короля все еще одолевали кошмары, но он цеплялся за наш поцелуй как за спасательную соломинку, пока моя исцеляющая сила не коснулась его. Эллин шумно задышал, ощутив непосильный жар жизни на своих устах, а я опустила руки на широкие плечи, царапая ногтями бледную кожу.

Нажим усилился, нас обуяла животная страсть. Эллин низко рычал и постанывал, кусал мой подбородок и снова возвращался к пиру на моих губах. С каждым моим рваным вдохом и сбивчивым выдохом его рана затягивалась сильнее, а чары коридора отступали, освобождая разум короля.

Эллин сжал мои волосы в кулаке, и струи холода окутали наши изнывающие тела. От легкой боли томившееся в груди желание устремилось по венам, словно раскаленная лава, плавя мои клетки. Слова сами вырвались наружу, подгоняемые разгоряченным сердцем:

– Я пыталась возненавидеть тебя! – Давление за ребрами стало невыносимым, словно моя душа рвалась навстречу своей потерянной части. Эллин издал звук, больше похожий на предсмертный хрип, будто я задела его за живое. – Но не смогла…