Притворись моей кицунэ

Глава 21

Акихико пил чай в саду, его взгляд случайно упал на камушек на дорожке, на котором сохранилась, никем не замеченная, маленькая капелька крови. С событий той ночи прошла уже неделя, в гареме воцарились тишина и покой, но на душе тэнно по-прежнему было тяжело, он вспомнил разговор с самураем.

Когда Чинхо узнал о казни сестры, он выхватил катану, чтобы совершить сэппуку, его с трудом удержали два воина, стоящие наготове. Акихико пришлось отдать приказ, запрещающий Чинхо лишать себя жизни. Хотя он понимал, что поступает неправильно, жить с таким позором для самурая оскорбительно и низко. Но… Если у императора вообще может быть друг, то Акихико считал таковым Чинхо. Они с юности вместе тренировались, охотились, играли в го. Раньше он считал, что может доверять Чинхо, раньше он был уверен в нем. Но теперь, глядя в полные боли глаза самурая, Акихико точно мог сказать, что друга у него больше нет. Остался ли у него преданный воин — он не знал, но надеялся на это. Его дед никогда бы не оставил в живых опозоренного самурая. Он говорил, что у такого воина в душе поселяется змея, постепенно отравляющая сердце, и когда яда станет слишком много, меч этого самурая развернется в сторону своего господина. Насколько был прав его дед? Возможно ли, что сейчас он собственноручно выращивает змею у себя под боком?

Разжалованный до обычного стражника, оглушенный смертью сестры, в чьей невиновности он был абсолютно уверен, Чинхо сидел на коленях, глядя на отброшенную в сторону катану. Больше всего ему хотелось заглушить боль в своем сердце этим мечом. Но господин запретил. Господин, который тайно среди ночи казнил неповинную перепуганную девушку. Чинхо не мог даже сам себе признаться в том, что сейчас чувствует к тэнно. Не хотел признаваться, не имел такого права. Но что-то внутри воина надломилось. Теперь он точно знал, что спасет последнюю оставшуюся дорогую ему девушку из рук императора, чего бы это ему не стоило.

А когда через несколько дней, к нему, отдыхающему после караула, подошла Иоши и попросила поговорить с Хитоми, самурай обрадовался возможности увидеть девушку, и пособничеству ее наставницы. Вот только, организовать их встречу на этот раз было куда сложнее, люди императора внимательно следили за наложницей.

За время службы в гареме, у Иоши-сан появилось пару преданных ей служанок, которым она в свое время оказала помощь. Теперь же, они с готовностью делали вид, что широкоплечая и высокая женщина в коричневом кимоно — одна из них. Не смотря на очень поздний час, они шли к купальне, чтобы позаботиться о госпоже Хитоми. Сначала, Чинхо не хотел переодеваться в женщину, посчитав это унизительным, но затем вспомнил, что он и без того обесчещен, и терять ему нечего.

Хитоми уже сидела в большом деревянном чане, наполненным теплой водой, ее взгляд был отрешенным и грустным, кажется, она даже не заметила вошедших служанок. Одна из женщин стала подготавливать лампу с благовониями, вторая взялась за сброшенную на пол одежду, а третья опустилась на колени на специальную скамеечку и коснулась волос наложницы.

— Иоши-сан жалуется на тебя, Хитоми. — раздался шепот над ухом девушки.

— Чинхо⁈ — изумленно воскликнула девушка, а в этот момент громко чихнула одна из служанок.

— Ой, простите меня, госпожа! В следующий раз я буду потише! — извинилась женщина.

Лина едва взглянула на нее, заливаясь стыдливой краской и пытаясь прикрыть себя руками.

— Как ты оказался здесь? — уже едва слышно прошептала девушка.

— Меня попросила твоя наставница. Она говорит, что ты перестала заниматься. Ты хочешь рассердить императора.

— Я принесла тебе столько несчастья, а ты вновь рискуешь из-за меня.

— В случившемся нет твоей вины.

— Почему, почему Наоки не сказала, что чайник не ее? Зачем приняла всю вину на себя? — в шепоте девушки звучали слезы.

— Если бы она сказала про Иоши, то казнили бы их обоих. Наоки видели закапывающей осколки запрещенного во дворце предмета, ее бы все равно казнили. Она просто не стала обрекать на смерть еще и эту глупую женщину. Если бы она попыталась все отрицать или оправдываться, то смертей было бы только больше, а ее могли подвергнуть пыткам. Императору нужен был виноватый и он бы все равно получил желаемое.

— Лучше бы я погибла тогда от стрелы тэнно, Наоки была бы теперь жива, а тебя бы не сделали стражником.

— Наоки умерла быстрой и легкой смертью. Теперь она может встретиться со своей семьей. Уверен, если бы у нее был выбор, она снова поступила бы также.

— Она была такой доброй и смелой.

— Как и ты. — мочалка скользнула по обнаженному плечу Лины.

— Нет. Я совсем не была готова к тому, что происходит со мной в гареме. Если бы я знала обо всем наперед, мне не хватило бы смелости покинуть родной дом.

— Возможно пройдет время, и ты скажешь иначе. Это не конец твоего пути, а только его отрезок.

— Думаешь, впереди меня может ждать что-то хорошее?

— Я думаю, что смерть Наоки не должна быть напрасной. Она не хотела бы, чтобы ты отчаялась и опустила руки. Ты должна продолжать бороться ради памяти о ней. Ты надеешься, что если разочаруешь тэнно, то он отправит тебя в Холодные комнаты, и все про тебя забудут. Но этому не бывать. Как только император решит, что ты ему больше не нужна — тебя убьют. Я не могу потерять еще и тебя.

— Чинхо? — девушка слегка повернула голову.

— Я обязательно спасу тебя. Только дай мне время. — мужчина коснулся невесомым поцелуем нежного плечика.

— Я боялась, что ты возненавидел меня. — робкая слезинка все-таки скатилась по щеке.

— В смерти Наоки нет твоей вины. Мне не за что тебя ненавидеть. Но я буду разочарован, если ты плохо выступишь на Празднике.

— Ты будешь там?

— Обязательно. И я буду смотреть только на тебя.