Притворись моей кицунэ

Глава 31

'Не путь выбирает себе самурая,

А сердце — не зная иного пути'.[1]

Мягкая осень наступила тихо, опадая к ногам Чинхо шуршащими листьями. Тоска и сожаления вновь сжимали его сердце. Он снова не смог позаботиться о Хитоми, защитить ее. Как бы он ни старался, девушке приходится самой справляться с трудностями, встающими у нее на пути. А он верил, что сможет, что справится. Может он и вправду стал ронином по заслугам. Сначала предал своего господина, потом подвел ту, которую сам себе обещал беречь. Захочет ли она еще быть с ним, или решит остаться среди лисиц? Ему здесь не место. Он не может всю жизнь есть краденый рис, носить чужую одежду и полагаться на милость лисиц. Пускай он утратил свою честь, но он всегда будет оставаться мужчиной. Если Хитоми откажется от него, он все равно уйдет в горы, предстать перед семьей ронином он не посмеет, отец не поймет, почему он не сделал сэппуку. Но мысль о смерти казалась такой чуждой, как можно лишить себя жизни, когда в сердце столько чувств и эмоций: надежда, волнение, трепет, нежность, любовь и даже ревность.

Чинхо остановился, поднял глаза к голубому небу и глубоко вдохнул освежающего воздуха. Вдруг, он различил нарастающий шорох, а затем мимо него, поднимая ворох желтых листьев, пронеслись две лисицы. Они носились среди темных стволов деревьев, догоняя друг друга, катаясь и резвясь в опавшей листве. Чинхо залюбовался грациозными движениями и переливами блестящей шерсти на, по-осеннему мягком, солнце. На пару мгновений ему тоже захотелось стать лисой, чтобы наслаждаться жизнью и беззаботно резвиться. Но вот одна лиса убежала, а другая осталась, наблюдая зеленым внимательны взглядом за мужчиной. Чинхо подступил ближе.

— Хитоми? — боясь спугнуть кицунэ, почти шепотом произнес он.

Лисица сделала резкий взмах хвостом, поднимая в воздух листья, а затем Чинхо увидел стоящую к нему спиной обнаженную девушку. Ее рыжие волосы стали еще длиннее, закрывая бедра, она дернула бархатным плечиком и кокетливо повернула голову, зеленые глаза светились, не знакомым до этой поры, лукавством.

— Тебе снова пришлось ждать меня? — произнесла Хитоми.

— В случившемся с тобой, моя вина. Разве я мог уйти? — воин снял с себя верхнее кимоно и накинул на плечи девушки.

— Меня прокляла шаманка, а не ты.

— Но я не сумел казнить ее так, чтобы на тебя ни попала даже капля ее крови.

— Думаю, такова была моя судьба. Тень лисы гналась за мной с того дня, как мы впервые встретились.

— Мне жаль, что я не смог защитить тебя.

— Не стоит сожалеть об этом. — Хитоми, наконец, завязала кимоно и повернулась. — Теперь я стала сильнее и ловчее, я могу позаботиться о себе.

— Значит, я тебе больше не нужен. — кажется, сердце Чинхо пропустило удар.

— Это значит, что я не буду твоей обузой, а смогу во всем помогать. — Хитоми коснулась руки мужчины. — Я буду с тобой не потому, что я беспомощна как котенок, а потому что хочу этого.

— Я не умею говорить о своих чувствах… — от волнения у Чинхо сдавило в груди.

— Я тоже, но ты ждал меня. — Хитоми улыбалась, завораживая мягким сиянием зеленых глазах.

— А ты вернулась… — выдохнул воин и коснулся манящих губ поцелуем, стараясь передать через это прикосновение все свои эмоции.

Анэ Кихимэ уже поджидала их в деревне, стоя не далеко от того места, где была казнена шаманка.

— Я рада новой сестре и эта деревня всегда может стать тебе домом. — приветствовала она Хитоми.

— Спасибо, госпожа, но мы с Чинхо хотим уйти.

— В горах скоро выпадет снег, было бы лучше, если бы вы переждали зиму здесь.

— Мы сможем позаботиться друг о друге.

— Уверены? Теплая шубка есть только у тебя. — улыбнулась Кихимэ.

— Но я сумею согреть нас обоих. — ответила на улыбку Хитоми.

— Такой ты мне нравишься больше. Теперь я могу не беспокоиться, что этот ронин пропадет.

— Вы совсем не верите в меня, госпожа? — Чинхо сделал вид, что обиделся.

— Мужчины, они как дети, за ними всегда надо приглядывать. Хотя по моим меркам вы оба еще как два неразумных лисенка. Я попрошу Мицуко иногда навещать вас.

— Мы всегда будем ей рады.

— Тогда пусть луна освещает ваш путь, и на нем не будет преград.

Анэ Кихимэ обернулась великолепной белой лисицей с девятью хвостами и проводила пару до красных ворот. Она знала, что и сама будет частенько приглядывать за ними. Зима в горах суровое время, а они влюблены и наивны. Но лисицы никогда не бросают своих сестер, и Кихимэ постарается сделать все, чтобы этот чужеземный лисенок был счастлив.

[1] Цитата из песни Марко Поло — Самурай.