41

В отражении бассейна водной демонессы было видно, как огнями Высшего благословения вспыхивает небосвод Дарлогрии. Итак, второй традиционный обряд Королевской Крови исполнен по всем канонам. И этот факт ужасно расстроил Олимпию. Она, не скрывая обидной досады, металась из угла в угол, проклиная тот день, когда Темный Повелитель обратился к предсказателю.

— Кто мне объяснит, как у нее получилось? — она оглянулась на трех заговорщиков, которые с немым удивлением взирали на вспышки в небесной выси Дарлогрии. — Как же у нее получилось встретить с ним рассвет? Я не понимаю, не понимаю!

Первым в себя пришел Вестерион. Посол 98 мира все еще был слаб, но изъявил желание участвовать в обсуждении темы «Как убрать Галю»:

— Олимпия, не расстраивайтесь.

— Не расстраивайтесь зря. — Продложил амур.

— Зря расстраиваюсь? Зря?! — выдохнула чуть ли не плачущая демонесса. — Сами взгляните на все произошедшее. Что бы мы ни делали, как бы ни рассчитывали и ни выстраивали свои планы, у нее все равно все получается!

Господин Соорский откинул со лба зеленый локон и покосился на сидящих рядом амура и демона. Донато молчал, пожевывая пухлые губы, его крылышки поникли, а кудри поблекли, что свидетельствовало о глубокой задумчивости и трезвости. Себастьян тоже был не в духе, он погрузился во тьму и временно слился с тенью своего кресла.

— Расскажите мне, как Вы это видите. — Предложил Вестерион.

— Мы подсказывали охотникам Короля, где искать жертвенниц, участвовали в создании ложного кулона для Гали и пояске-удавке, подтасовали результаты выбора первого обряда и Вы, Вестерион, с друзьями были на завтраке в первом традиционном обряде, а не миролюбивая раса Веевр…

— И Галя нашла выход. — Поддержал Себастьян из темноты.

— Вот именно. Немыслимый выход!

— Кто мог знать, что скаковые жеребцы Темного Повелителя и есть те самые миропоедатели, от которых Его Величество спас мой мир. — Насупился господин Соорский, потирая шею. — Да и кто бы вспомнил? Столько лет прошло.

— Никто. — Согласился амур Донато.

Десмонесса вновь пересекла комнату и остановилась напротив круглого окна:

— После этого я перебросила Галю в Королевский дворец, показала истинную Вайолетт.

— И возвращение двух других жертвенниц менее, чем через сутки, сделали невозможным. — Улыбнулся Вестерион, который, лежа на больничной койке, следил за развитием событий.

— И подсказали Нардо надеть на Галю свой защитный плащ. — Напомнил амурчик.

— А жаль, — вздохнул Соорский, — принцесса Вайолетт извела бы ее, а я бы за этим с удовольствием наблюдал.

Демонесса обернулась к своим заговорщикам:

— Не сожалейте. Плащ был замагичен так, чтобы никто, в том числе и я сама, не могли узнать или определить, где она. И что в итоге?

— Она оказывается в полуразрушенном дворце Люциуса и встречает вместе с Повелителем рассвет. — Серым голосом завершил Себастьян из своего темного угла.

— И ведь она за час до этого была в сотне километров от дворца!

— И теперь Вы уверены, что она пройдет и третий традиционный обряд. — Подвел итог Вестерион. Олимпия согласно кивнула.

— Это невозможно. — Вспыхнул амур. — Но… то же самое мы говорили и о предыдущих двух.

В тягостное молчание раздумий погрузились все.

— У меня есть предложение. — Донато осмотрел присутствующих внимательным взглядом маслянистых глазок и потянулся за бутылкой вина. Пробка ударила в потолок, а затем хмельной напиток с шипением наполнил кубок пухлого амура.

Всколыхнув напиток, он продолжил:

— Галя, какой бы она ни была, является избранной Темным Повелителем. И как гласит предсказание, именно ей суждено распутать клубок интриг и хитросплетений и женить избравшего ее.

— Но это не Вайолетт! — всплеснула руками демонесса и закусила губу.

— Я знаю. Я сам виновен в произошедшем. — Булькнул амур, почти не отрываясь от кубка. На что Вестерион злорадно усмехнулся:

— Вот именно, Донато!

— Признаю, — послышалось из кубка, — мой подарок для невесты Темного Повелителя был преждевременным. И теперь из-за браслета принцесса крутит Люциусом как вздумается.

— А мы не имеем права об этом сказать. — Ткнул в него пальцем посол 98 мира.

Амур закашлялся напитком. В отличие от остальных Вестерион был единственным первопроходцем, желающим открыть глаза Его Величеству. И как все посланники плохих вестей получил по шипам. Прочие, узрев гнев Люциуса, с объяснениями идти не рискнули. А Вестериона, несмотря на семь прошедших лет, все еще гложет обида.

— Дайте договорить! — взмолился амур, дождавшись тишины, он вновь потянулся к бутылке. — Возможно, нам не дано завалить традиционный обряд, как бы нам того не хотелось. Так давайте завалим жертвенницу!

— Убить ее нельзя. Смерть здесь будет настоящей. — Грустно улыбнулась Олимпия. — Галя домой не вернется, мне Нардо с опозданием раскрыл этот секрет.

Амур изумленно оторвался от питья:

— А кто говорит об убийстве! Я не убить ее собираюсь. Вот скажите, чем жертвенница отличается от других девушек своего мира?

— Жертвенностью. — Откликнулась Десонесса и трое ее гостей потупили глаза.

— Можно и так назвать, — откликнулся амур, — но думаю, мы все понимаем, о чем идет речь.

— И что ты сделаешь? — поинтересовался Вестерион.

— Выстрелить в нее стрелой и в какого-нибудь красивого дарлогрийского придворного или обитателя подземных чертогов. — Предположил молчавший до сих пор темный угол с демоном.

— Себастьян, подобное не проходит. — Откликнулся амур, протягивая руку за бутылкой. Ее тут же перехватила демонесса:

— Не поняла…

— А что тут непонятного? — Донато вновь потянул бутылку на себя, но демонесса была ловчее. Забрав вино, она свела брови.

— И все-таки…

— Ваш брат был выбран как первая жертва моих стрел, Олимпия. — Глаза демонессы полыхнули синим огнем, амур сжался. — Олимпия, прошу, не горячитесь! Во-первых: план оказался провальным, Повелитель все время вмешивался в процесс своими запретами. А во-вторых: закончится срок, и его чувства иссякнут.

— А как же ее неподдельные чувства?

— В ее гнилом четвертом мирке девицы влюбляются постоянно и постоянно разбивают себе сердца. — Отмахнулся амур и забрал бутылку.

На его слова Вестерион скептически произнес:

— Удивительно. И кто в этом виноват?

— Не знаю. Но их пространство тупит наконечники и искривляет траекторию полета стрелы! — авторитетно заявил амур.

— Так это пространство виновато в негодном состоянии амурных стрел и луков? Или дрожь Ваших рук? Или быстро скудеющий бюджет? — продолжил небезосновательную издевку Вестерион.

— Или из-за питья, которое закупается тоннами? — повеселел Себастьян. Он материализовался в кресле и теперь с нескрываемым интересом смотрел на захмелевшего амура.

— У нас работа нервная! — выпалил Донато, одной рукой схватился за сердце, второй за кубок с вином.

— Оно и видно.

Возмущение крылатого стрелка прорвалось с последней каплей вина:

— Слушайте, я вот уже пять минут пытаюсь предложить вам выход из положения, а вы!

— Обсуждаем проблему дырявого бюджета в амурном отделе. — Осклабился Себастьян.

Донато задохнулся негодованием, так что даже выпитое успокоиться не помогло. Дрожа всем телом, он встал на коротких ножках, которые все стремились согнуться или разъехаться, и ударил себя кулачком в грудь.

— Я предлагаю инкуба вызвать, а вы вообще ничего не хотите предлагать! Ик!

— Уууууууу, — в голос протянули двое других. — А что… вариант!

— Нет. — Ответила Олимпия, и амур с досады плюхнулся назад. — Нет и нет, нельзя так, ни в коем случае!

— И что в этом плохого? — возмутились заговорщики.

— Нельзя!

— Ладно. — Поднял зеленые руки господин Соорский. — Мы просто дискредитируем Галю. А чтобы не было желания проверить наличие жертвенности, аннулируем лицензию лешего. Себастьян это сделает.

Демон кивнул.

— И прощайте традиционные обряды! Галю не допустят к исполнению последнего! — завершил амур Донато, громко икнув.

Водная демонесса перестала метаться из угла в угол, но согласия своего еще не дала. В диалог решил вклиниться немногословный Себастья. Демон размеренно и четко произнес:

— Другим жертвенницам не будет так везти, как Гале. К тому же Люциус пару сотен лет назад искал пропитание для щенка, и оказалось, что обитателей миров с 10 по 100 он попросту ест. А значит подружиться с ним ни Ульрима, ни Эва не успеют.

— Перекусит жертвенницами и все на том, — потирая ладони, воскликнул Вестерион, — жаль, Гали там не будет.

Олимпия нерешительно переспросила:

— Инкуба? — и трое ее заговорщиков согласно кивнули. — Хорошо, но его выбираю я.

— Как пожелает водная царица. — Расплылся в улыбке Амур и, положив голову на подлокотник, громко захрапел.

* * *

Темный Повелитель, снедаемый чувством «что-то не так», бродил по кругу в своем тайном кабинете. Два из трех традиционных обрядов выполнены. Пора пить вино и разбивать кубки о головы собутыльников.

— Скоро, совсем скоро Вайолетт станет моей! — прошептал Люциус, приободряя себя, и нахмурился. Счастье странным образом смешивалось с досадой, суть которой он все еще не мог понять. Как ложка дегтя эта горечь портила бочку меда, точнее, море меда, которое его накрывало вслед за воспоминаньями о прекрасной Вайолетт — принцессе, чья невинность неоспорима, а поцелуи слишком профессиональны, да и прикосновения отнюдь не скромны. В отношении другой девицы он бы с уверенностью сказал — дева знает в ласке толк.

Но разве можно так сказать о ней?

Люциус безоглядно верил в ее чувства и в то же время не мог отделаться от странной тревоги и горечи, смешанной с тоской. Словно получил то, о чем мечтал или почти получил, но дефекты в желанном уже отметил.

Как можно правителю не думать о народе, как можно было подвергнуть собственную страну снежной пытке в середине теплого сезона? Она могла, и он повелся и позволил…

Как говорят в мире Гали: «сославшись на права потребителя, верни товар продавцу». Но разве можно эту грубость применять к Вайолетт. К той, что дарована судьбой. К той, которую он удержать должен вопреки всему и вся, если желает быть счастлив. Нет! К ней — нет, но к ее отзывчивости, чувствам, искренности эта грубое выражение от чего-то само собой липнет.

— Черт! — чертыхнулся Темный Повелитель, вторя Галиной привычке, и сам не заметил, как вызвал Нардо.

— Слушаю Вас, Ваше Величество. — Приспешник почтительно склонился.

— Ты тут… извини, я жертвенницу Галю вспомнил.

— К слову, о Гале, — Нардо улыбнулся впервые после утреннего инцидента, — разрешите, я по окончанию обрядов ею Цербера покормлю.

— Они встретятся и так. — Пообещал Люциус.

— Поскорее бы…

Люциус рассмеялся, услышав искреннее сожаление черта:

— Я гарантировать не могу, что от ее голоса в нем проснется аппетит.

— Это уж точно, скорее он сам от нее убежит. Но если использовать кляп и тугие веревки… — его мечтательные размышления вслух, Люциус прервал вопросом:

— Где Галя?

— Спит, с тех пор как появилась во дворце. — Кашлянул смущенно черт.

— Она поесть успела?

— Да. И много интересного рассказать об утренних путешествиях.

— Тебе? — недоверчиво поинтересовался Темнейший.

— Нет. — Черт пожал плечами, и на лице его появилась коварная улыбка. — Бесу Степаненко, Льелику и бесовому мужику. Мне доложил Бес.

— Много рассказала?

— Немного. Познакомилась с щенком, полетала на карете, проголодалась, продрогла, возможно, простыла…

— С каким щенком?

— Назвала Шарпеем. С ее слов он маленький совсем, с увесистым ошейником.

— Значит, не скучала. А что с плащом?

— Мы выясняем. — Черт потупился и незаметно потеребил рукав куртки.

— Как выясняете?

— Как обычно, с группой бесов и магами, создавшими его.

— А у хозяйки спросить? — Лициус лукаво ухмыльнулся, глядя на решительное нежелание Нардо говорить правду. Черт сжался, затем расправил плечи и уверенным голосом произнес:

— Олимпия на вызов не отвечает. Я послал за ней Степаненко.

— Отзови его. — Темный Повелитель улыбнулся, жестом отпуская помощника, посмевшего лгать и недоговаривать. — Я сам ее найду.

* * *

Олимпия спешно искала подходящего инкуба. Каталог умельцев плести любовные сети был внушительным и разнообразным. Закрывшись в кабинете своего дома, она внимательно просматривала том на 3 тысячи пожелтевших страниц. На каждом листе не менее пяти кандидатов, изображение кандидата в полный рост с элементами движений, параметры, пристрастия, высшие баллы, заработанные по направлениям: соблазнение, приближение, привязывание, притяжение, отбить у супруга/ги, навязать порочную связь, свести с ума и прочим.

С профессионалами демонесса решила не связываться. Если нужна дискредитация достаточно полупрофессионала или же любителя со средними оценками по мастерству соблазнения и доставлению удовольствий. А еще нужно, чтобы внешность соблазнителя разительно отличалась от братской. В смысле, чтобы инкуб не был принят за Нардо. Еще неизвестно, насколько сильны стрелы амура Донато. Вдруг чувства брата тоже истинны. И подумать страшно, что произойдет, если оборонительные стены жертвенницы падут от кого-то подставного.

Нехорошо!

Вот и перестраховывалась Олимпия. А чтобы не попасться, пока горит ее кристалл невидимости и неслышимости, она спешно листает каталог.

Найти подходящего по всем параметрам было не так просто, во-первых: профи и не профи гильдия инкубов не разделяла, на касты, и цены за услуги подряда на всех одинаковы. Так как сами из установленной платы отсчитывают мастерам соблазнения по таланту. А во-вторых: мало среди них было светловолосых и черноглазых, даже рыжеволосых и красноглазых. Основная масса, как на подбор, смуглые брюнеты, и только цвет глаз варьируется. Как ни странно, у большинства черные или зеленые и у редких единиц, входящих в группу профессионалов высшей категории, синие.

— А братец может неплохо зарабатывать телом, — ухмыльнулась Олимпия, прикинув, сколько гильдия отдает таким от установленной цены.

И вот тут в дверь ее кабинета тихо постучали. Демонесса вздрогнула, но не ответила. Хотя кто бы ее мог услышать, ведь видеть ее не может никто, слышать также — спасибо мастеру защитных плащей. К тому же на двери замок как снаружи, так и внутри, зачем стучат — непонятно. Для всех пришедших в гости эта комната пуста и закрыта, как бы и кто бы ее не сканировал.

Стук повторился.

— Олимпия, — позвал из-за двери один из самых красивых голосов мира. — Выходи я знаю, что ты там.

— Ой!

Желание спрятать книгу и в то же время не упустить эту ночь и вызвать к Гале инкуба боролись между собой. И ведь она не нашла еще светленького и слабенького.

— Олимпия, выходи, иначе поймаю на месте преступления.

Демонесса улыбнулась, нашла-таки подходящего на следующей странице. Одна кандидатура светленького в первой половине каталога все же была. Быстро вводя данные на заказ, она тихо заметила скорее для себя:

— О преступлении речи не идет!

И неожиданно получила ответ:

— Да? — скептически протянул Люциус, — в таком случае, зачем закрываться?

Демонесса, не веря своим ушам, удивленно вскрикнула и оторопела. Очнулась, когда замагиченная дверь открылась наполовину. Не глядя, она ввела в заказ последние значки и щелкнула на кандидата. Каталог захлопнула, да так, чтобы уместился в ладошке. К сожалению, попытка незаметно спрятать его в карман провалилась. И прищур Люциуса это подтвердил.

— Ваше Величество, — демонесса поклонилась. Ее взгляд сиял, румянец горел, а руку в кармане плаща жег злосчастный каталог гильдии соблазнителей. — Какая честь для меня!

— Врать ты так и не научилась. — Заметил Люциус и вошел. — А у тебя уютно.

— Благодарю Вас, Ваше Величество.

Он остановился в шаге от нее и внимательно оглядел пространство. Олимпия сейчас могла представить свой кабинет глазами гостя. Полки с книгами и свитками под потолок, пара лавовых статуэток из Аида, мерцающие фаер-свечи, магическое зеркало вместо круглого окна, бассейн для порталов связи, софа с темно-синей обивкой и пара удобных глубоких кресел. В них можно засесть с историей о приключениях и, поглощая страницу за страницей, уплетать засахаренную черешню. К слову, о черешне, она горкой покоится на серебряном подносе.

Бес-помощник ежедневно готовит это лакомство для хозяйки. Взяв пару черешен, Люциус оглянулся на демонессу.

— Я здесь, потому что хотел узнать о состоянии твоих озер и рыбках.

Он здесь по другому поводу, поняла она, но перечить повелителю не стала:

— Озера полнятся. Холода отступили.

— Я так и знал. — Его глаза сверкнули огнем. — А что скажешь об обитателях?

— Рыбки живут. — Попытка удалить атлас из кармана перебросом не удалась, какая-то внешняя сила воспротивилась ее приказу.

— И как дела со слепым женихом?

От удивления демонесса запоздало ответила вопросом:

— Вы здесь ради этого?

— Нет. — Повелитель обернулся, оглядывая кабинет. — Много здесь времени проводишь. — Сел в кресло слева и поманил к себе поднос. Горка черешен тут же повисла в воздухе рядом с ним.

— Читаешь в основном, так?

— Так. — Прошептала она сдавленно, догадавшись, о чем сейчас спросит Темнейший.

— А чем увлеклась сейчас? — очередная черешенка была съедена Темным Повелителем, и он потянулся за следующей.

Остановив взгляд на его губах, где осталась пара сахаринок, Олимпия судорожно выдохнула:

— О… я… — мысленно произнесла «не дождешься!», он все равно не услышит из-за ее защитного плаща, а вслух ответила, — атласом!

— Интересный, должно быть, атлас. — Загадочно произнес гость, и щелкнул пальцами. В следующий миг карман защитного плаща демонессы перестала оттягивать тяжесть.

— А ты покраснела. — Веселясь, сообщил Люциус и в его руках со вспышкой появился уменьшенный многостраничный том.

— Вот это чтиво! Нардо знает? А твой жених?

— К-как, как Вы смогли…? Вы же…

— Олимпия, Олимпия… — вздохнул Люцус и атлас в его руках медленно принял полноценный объем. — Тебе должно быть известно: все, что вызывает вопросы у меня, перестает быть секретом через час максимум.

— Вы допросили мастера…

— Какого мастера?

— Ма-мастера по изготовлению демонических плащей? — прошептала она. Осознание того, что дальний родственник пал по ее вине, было ужасным. Закрыв глаза, медленно опустилась в кресло.

— Я не настолько жесток, мы мило побеседовали.

Олимпия вздрогнула, кто как не она, видела последствия милой беседы Темного Повелителя и Вестериона Соорского семилетней давности. Это ей выпала честь восстанавливать посла 98 мира. И то, что сделал с ним разгневанный Повелитель, было ужасно.

— Дядя жив? — охрипшим голосом спросила она.

— Я так и знал, что этот плут приходится тебе родственником! Бесстрашие перед Повелителем у вас в крови. — Ухмыльнулся Люциус и обратил на нее свой взгляд. Вот только в кресле ее уже не было.

— Он жив или нет?! — разгневанная демонесса шипя, как лава на воду, нависла над дьяволом.

— Жив. — Ответил, смерив тяжелым взглядом, а затем сверкнул глазами и, коварно улыбнувшись, развернул в атласе последнюю открытую ею страницу. — Олимпия, что я вижу! Ты пользуешься их услугами?

— Нет! Да… то есть… я…

— Только что заказала одного из самых специализированных. — Сухо произнес дьявол и одарил ее суровым взглядом.

— Что? — она наклонилась ближе. — Нет! Не может быть…

Люциус указал на ее фатальную ошибку и вызов профи в деле соблазнения. Заказ принят, инкуб направлен, гласила строка.

— Ты одна сплошная неожиданность. — Прошептал дьявол и рукой прикоснулся к ее локонам. Олимпия вздрогнула, медленно повернулась. Глаза Повелителя мерцали, и фаер-свечи и лавовые статуэтки гасли в сравнении с его взглядом. А в голове демонессы образовалась пугающая пустота.

— Честно, я и подумать не мог… — не договорил, нахмурился, — или это и есть твой жених?

Ткнул когтистым пальцем так, что отображение инкуба вспыхнуло в последний раз и погасло.

— Нет, но… — и мысли демонессы вырвались из тумана, а руки вздрогнули. Если она вызвала одного из сильнейших, значит жертвенность Гали в опасности!

— Проказница, где ты раздобыла атлас и заче…? — поинтересовался веселый Люциус.

Она не слышала, вырвала из рук Повелителя атлас и метнулась к столу в надежде отозвать заказ. Планировалось вторжение в апартаменты Гали через десять пятнадцать минут после вызова слабого инкуба. Но с сильнейшим — это время сокращается до двух-трех минут! И как спугнуть профи с заказа, если расколоться о содеянном смерти подобно? Конечно, отозвать исполнителя.

Дрожащей рукой она вывела первые нужные знаки в графе напротив погасшего изображения.

— И что ты делаешь? — Люциус оказался за спиной. Уперся руками о край стола с двух ее боков и заглянул через плечо.

— Отменяю заказ, — прошептала демонесса, занося перо над последней графой инкуба.

— Зачем? — его теплое дыхание коснулось щеки, и он заметил с улыбкой. — Если тебе нужно заставить избранника ревновать, пусть инкуб работает.

— Так вы согласны…? — демонесса невольно обернулась и, столкнувшись с ним нос к носу, замерла.

— С чем? — в те мгновения, когда бровь Люциуса удивленно или же вопрошающе поднималась вверх, а взгляд становится плутовским, ее голос невольно обрывался.

Вот и сейчас Олимпия не успела совладать с ним:

— С тем… что…, что некоторая хитрость в отношениях нужна…

— Да, согласен. — Выдохнул у самых ее губ.

— Прекрасно! — Олимпия расцвела улыбкой и, хлопнув в ладошки, растворилась. Одним этим избежала опасного поцелуя и не менее опасных откровений.

Вот только Люциус все же понял — кто, исчезая, смахнул сахаринки с его губ.

Загрузка...