42

Просыпаюсь я, как в сказке: слегка придавленная к кровати, окутанная чужим теплом, и страстно целуемая где-то в области правого уха. Помнится, раньше хотела, чтобы Глеб так ласкал по утрам, потом поняла, что Глеб может катиться в тартарары, но замену я ему так и не нашла.

А тут…

Ах… и мурашки по коже. Открываю глаза и эх… не Нардо.

Похож, но не он. Красивый брюнет с синими глазами и поистине самой сексуальной улыбочкой оторвался от моего правого уха и навис в сантиметре от меня.

— Проснулась.

— Здоров, брюня. — Поздоровалась в лучших традициях подруги Женьки. Брюня не понял, удивленно отстранился.

— Что?

— Привет тебе, говорю. — Я сонно улыбнулась. — Давно здесь обитаешь?

— Сейчас поздороваюсь как нужно, потом отвечу, — пообещал красавец и его горячие руки скользнули вниз, а губы стремительно приблизились.

Состыковка губ прошла удачно. Меня лизнули, затем нижнюю губу восхитительным образом прикусили и вторглись вглубь в надежде встретить бурное приветствие. С приветствием он обломался, я все силы отправила на то, чтобы не уснуть. Так что в моем безответном пространстве он возился недолго.

При этом его руки бесчинствовали внизу, работая над преодолением тканевых барьеров пижамного костюмчика. Работали успешно, к моменту, когда он отлип, на мне осталось всего ничего. И это «ничего» он с сияющим взглядом оглядел. Меня накрыло смутное подозрение о том, что какая-то расчетливая сволочь специально его ко мне подослала.

Ведь не будь в спальне светло, приняла бы за Нардо, а с ним… А с ним прощай факт жертвенности. И тогда…

Нет, нужно все-таки найти главу оппозиции дьякольского брака и вступить в нее, иначе совратят и не заметят. Я обратила все свое внимание на восхищенного визитера. Кажется, через него только что прошла дрожь удовлетворения от увиденного. А как еще охарактеризовать вспыхнувшие и быстро погасшие руны на мощном теле?

— Не отозвали, — произнес он задумчиво и вернулся к созерцанию меня.

Я внаглую расценила это по-своему:

— Замерз?

— Сейчас согреюсь, — сообщил чернявый, не забыв умопомрачительно и многообещающе улыбнуться. Его руки потянулась ко мне — к неподвижной мне, несмотря на мой сердитый взгляд и возглас:- Эй!

— Я в грелки не записывалась, в обогреватели тоже… — ох!

Какие умелые пальчики, вот только я против посягательств. Из последних сил попыталась отвернуться от его ласковых и наглых ручек:

— Мы вообще-то мало знакомы!

— Сейчас исправим. — Пообещали мне, чуток придавив сверху, и его горячие ладони заняли две возвышенности.

— И за звание подушки я не боролась!

Он не слышал, он меня с воодушевлением оглядывал и попутно ощупывал:

— Ты прекрасна. — Сообщил чернявый с пикантной хрипотцой в голосе.

Он хорош, конечно, рассудила я здраво. И поцелуй был неплох, мастерски отработан. Хотя с чельдом несравним. Искры не хватает, причем моей искры. Да и какая искра!

Есть такое состояние 100 % усталости и вымотанности, которое не то, что двигаться, говорить не позволяет. Так вот я в этом состоянии о сексе не мечтаю, как впрочем, и о поцелуях. Нет на них сил, нет их на сопротивление и на отклик.

А чернявый уже переместился к моей груди с явными намерениями полонить ее не только руками. И вот лежу я под этим неизвестно кем, гляжу на его безнаказанный беспредел, а как зовут наглеца и не знаю. А я не так свой первый сексуальный опыт планировала, совсем не так. И такая злость меня взяла, что на его повторную констатацию факта моей красоты и сладости я ответила:

— А ты не очень.

Замер, оторвал взгляд от моих вершин и пиков. Зацепило, хе-хе! Сейчас я тебе воздам за домогательство к моему полутрупу.

— Ну, реально! — распахнула я глаза, нужно было еще отцепить его лапы и руку слева к груди прижать, но на это сил не хватило.

— Что? — опешил чернявый, но рук не убрал.

— Локоны тусклые, кончики секутся, — антирекламная компания его восхитительного тела была мною не продумана, но эмоционально заряжена. — Глаза блеклые, невыразительные. Слишком жирный…

— Что? — подтянутый и хорошо прокаченный красавец выпрямился и сел. Причем на мне сел, а это чельдовски неудобное положение, хочу заметить.

— Жир-ный. — Протянула я, подмечая его реакцию на наглую ложь. — Я люблю сухопарых.

Моргнул и встряхнул головой, не верит. Ничего сейчас добавлю еще пару гвоздей в его самолюбие:

— К тому же губы у тебя женские, подбородок массивный, скулы выпирающие, нос с горбом. У других горбинка, а у тебя горб. Ты — стремная помесь Анджелины Джоли и Хэллбоя.

О! Мне понравился прищур синих глаз и желваки, заходившие на скулах. Но, видимо, он не привык к отказам, встряхнул головой и вновь приблизился.

— И целуешься хреново. — «Чистосердечно» добавила я.

— Не верю.

— Зря, клиентам нужно верить. — Произнося это, была уверена, что он обидится. Мол — я не проститут или не проститутка! А брюня вдруг самоуверенно улыбнулся.

Ой, мамочки! Выходит, действительно жиголо или мужик на час по вызову?

— Я клиентам и верю. — Ответил искуситель, возвращаясь в исходное нависание надо мной. — Тысячам на сто процентов удовлетворенным.

— Ничего себе списочек… — выдохнула возмущенно. А он уже приступил к своим поползновениям.

— Но это еще не повод!

— Так давай проверим прочие мои возможности. Рекомендации предоставлю позже. — Прошептал в мою шею, в то время как его руки…

— Спасибо, не надо… — меня не услышали. Меня вообще слушать не собирались.

— Коснись меня, — попросил брюня, прикрыв свои синие глазята.

И вот что делать? Уродом назвала, на неопытность в поцелуях намекнула, жиголом обозвала, прямым текстом сообщила — не нравишься. А он… Сволочь, не верит!

На пути к защите от посягательств осталось последнее, рассудила я и потянула к нему руку…

— Шпуньк! — озвучила легкое прикосновение моего указательного пальчика к его красивому чуть горбатому носу. Он вздрогнул, нет, даже не так — дернулся, вспыхнул рунами и озверел. Красивое лицо перекосило злобой.

— Ах, ты! — прорычал брюня, на котором огнем вспыхнули волосы, и смуглая блестящая кожа вслед за рунами покрылась красными струпьями. Из пальцев визитера полезли когти большие и очень острые, что я почувствовала сразу.

Мамочки! Меня теперь не совращать будут, а убивать… и что я такого сделала?

— Ты…! — набирая децибелы, проорал неизвестный. А дальше шло нечто нечленораздельное и очень злое на незнакомом языке, но меня это не задело. Я решила пусть убивает, но хоть знает, кого убивает.

Прочистила горло, улыбнулась и представилась:

— Галя.

— Что? — руки брюни, устремившиеся было к моей шее, замерли в сантиметре от нее.

— Галя, можно Галина. Фамилия Гаря.

— Же-же-жертвенница? Избранная жертвенница Темного Повелителя? — прошептал вмиг осипший визитер. Волосы его приобрели нормальный черный окрас, руны и струпья кожи с тела исчезли, а на лицо вернулось осмысленное выражение. И выражение это было таким перепуганным, что мне его стало жаль.

— Да. Ты в курсе?

— Я в жо… — договорить он себе не дал. — Простите, госпожа.

Присмиревший красавчик поседел на глазах. Мою одежду он привел в порядок, все застегнул и даже попытался на теле пригладить. Аккуратно и очень бережно накрыл одеяльцем, кажется, все складки на одеяле вернул в первоначальное положение — к моменту своего вторжения. Тихо и отчаянно просил простить и ретировался за дверь.

Я сладко зевнула. Расскажи мне кто-то о таком сне, быть может, поверила бы, но чтобы в реальности…

Красочное продолжение этой встречи с совсем другим брюней в главной роли незаметно перешло в сладкий сон. Но зря я надеялась на спокойствие оставшейся ночи и нормальный досып, не прошло и пяти минут, как двери в мою комнату с противным звуком «вжи-жихр» разлетелись на тысячу маленьких кусочков.

— Галя! Выходи, я знаю, ты здесь не одна! Выходите немедленно оба.

— Ммм, скажи еще — руки вверх! — предложила я злому и очень красивому чельду, вошедшему, как только я издала первый звук.

А дальше все было очень феерично и очень весело, как в анекдотах типа «Муж вернулся из командировки…» Я с наслаждением смотрела на Нардо, метающегося по незнакомой мне комнате.

— Дорогой, а где я?

— В Аиде, в моем доме, — рыкнул Нардо и полез с проверкой в шкаф, а затем выглянул в окно.

— А почему?

— Потому что оставлять тебя в Дарлогрии стало опасно. — Это он произнес с фырканьем из-под кровати.

— А мы твою бабушку навестим, она сейчас, должно быть, дама занятая, но все же…

Меня забавляла эта ситуация. Говорим между собой как пара супругов, жаль, что только говорим. Нардо в гневе был столь же прекрасен, как и в смущении, но к сожалению, занят поисками неизвестного третьего.

— Ты долго еще? — улыбнулась я, когда он осмотрел все кресла, шторы и узорные перегородки, за которыми спрятаться было невозможно. Он оторвался от предметов мебели и наконец-то подошел к месту моей дислокации.

— Недолго, — Нардо навис надо мной и, вопреки или же наперекор всем прописанным сценам из любовных романов, холодно спросил, — где этот урод?

— Вообще-то, он был красавец, — обиделась я за неизвестного брюню, точнее уже серебруню.

— И как выглядел этот красавец? — руки чельда опустились на покрывало по бокам от меня, пригвоздив к ложу, а взгляд остановился где-то в районе моего уха. Видать правое ухо у них считается самым привлекательным местом, рассудила я и принялась перечислять значительные достоинства ночного визитера:

— Черные вьющиеся локоны, точнее уже седые.

— Почему седые?

— А я представилась, и он в течение следующей минуты поседел.

— Значит, еще и задержаться посмел после того, как узнал, кто есть кто? — нахмурился Нардо.

— Задержался потому, что он одел меня, разгладил складочки…

— Какие складочки? — злобно выдохнул чельд.

— На одеяле.

— А дальше?

— А дальше просил простить, слезно.

— Это ясно. И я не о том. — Отмахнулся злой синеглазый. — Описание ночного гостя продолжи дальше.

— А… — с мечтательной улыбкой перечисляю, — синие глаза, красивые большие губы, мужественные скулы, массивный подбородок, высокий лоб, плечи косая сажень, бедра узкие, талия наличествует, прокаченный, не сухой, но формы очень и очень приятные…

— И хвоста его ты не видела?

— Нет, времени на созерцание спины не было. — Честно призналась я и решила поделиться впечатлениями. — А вот пальчики… ммм, там такие знающие пальчики.

— И много знаний они успели показать? — его голос странным образом охрип.

— Достаточно, — прошептала я, с удовлетворением взирая на мрачнеющего чельда. — И даже более того. Но…

— Что но…? Под твои описания чуть ли не вся верхушка лиги инкубов проходит, а это более пятидесяти представителей, мне что всех … — он оборвал свою мысль и попросил настойчиво. — Говори, что за «но».

— Он так странно отреагировал на мое слово и движение… — я подалась вперед и с наивной улыбкой сообщила. — Понимаешь, он попросил его коснуться!

— Прекрасно понимаю, — скрипя зубами, выдохнул Нардо, в сравнении с которым меркнет вся лига этих, которые… А, не важно.

— И что ты сделала?

— Ммм… — я тянула резину, с наслаждением смакуя его бешенство.

— Что ммм?

— Я коснулась его носа и сказала «Шпуньк», — и повторила движение на чельде. — Это что у вас точка, ответственная за бешенство?

— Не у нас, а у инкубов. И только та, за которую их в детстве и юности дразнили. «Шпуньк» и нос. Кого могло разозлить твое «шпуньк»?

Он задумался, и только я начала мечтать о продолжении этой страстной сцены, как он вдруг прорычал:

— Шпунько! — Нардо грубо схватив меня за подбородок, заставил смотреть в синие омуты.

— Эй, ты чего?

— Тебя Шпунько оприходовал?

— Не поняла! — с воплем сбросила его руку и приподнялась на локтях, — оприходовал — это как?!

— Значит да… — произнеся это, Нардо сжался. Сел рядом, дышит тяжело, руками меня за ребра с двух сторон сдавил, взгляд напряженный, скулы сжаты. Он в бешенстве, пытается с собой совладать, а я же начинаю злиться:

— Так, и откуда ты его знаешь? И уточни, откуда узнал, что он являлся ко мне?

— Я… — поперхнулся Нардо потоком бранных слов, и схватился за голову. — Я…

— Предчувствие, да? Случаем, не то же предчувствие, что подсказало меня в плащик облачить?

— Я за тобой не уследил… — пробормотал Нардо, словно не слыша меня. — Убью Шпунько!

— Если первоначально тебя не убьет Люциус. — Напомнила я.

— Будь неладен этот Шпунько!

— Чельд, а давай мы ему ничего не скажем, а?

— Кому?!

— Дьяколу. — пояснила я. — Ты пойми, он обо всем догадается только в одном случае. — Подсела ближе, обвила красавца руками и прижалась грудью к его спине. К широкой, горячей, мощной спине чельда защищенной лишь тонкой рубахой пижамы. Он замер и перестал дышать, я же коварно улыбнулась:

— Если традиционный обряд будет пройден, а подтверждение небес с огнями не произойдет.

— И что ты хочешь этим сказать? — спросил Нардо охрипшим голосом.

— Я обряд не пройду, как пить дать… — запустила руки за ворот его рубахи. — Какая разница, оприходовал меня Шпунько…? — сделала значительную паузу, прежде чем выдать непристойное предложение-шантаж, — или ты?

— Что? — он вырвался из моего захвата.

— А что? — всплеснула я руками. — Я где? У тебя. У тебя разве не охраняется?

Нардо схватился за голову еще раз, тем самым подтверждая — охраняется.

— Кто-то мог проникнуть в мои покои? — продолжила я излагать свои мысли.

— Ты… — прошипел чельд, краснея, — ты не посмеешь!

— Не мог никто, — заключила я и послала ему воздушный поцелуй, — кроме хозяина дома.

— Или инкуб, получивший срочный и секретный вызов. — Улыбнулся торжествующий чельд, уверовавший в свое спасение.

— А этот вызов проверить можно? — полюбопытствовала я, соскакивая с кровати. — Если ты явился, не зная его имени, значит…?

— Н-н-нет, — запинаясь, он отшатнулся в сторону.

— И факт моего тра-ля-ля, — быстро нашла подмену заковыристому слову «оприходование», и одновременно сделала шаг к чельду, — может быть подтвержден только в одном случае… — еще шаг.

— В каком? — Нардо отступил раз, затем еще раз.

— Если обряд был пройден, а сияние в небесах не появится. — Припомнила я слова беса Степаненко, произнесенные сегодня. И одним плавным движением преодолела разделявшие нас метры.

— Ты веришь в мое приручение Цербера? — подняла на него вопрошающие глаза.

А он молчит, смотрит хмуро, краснеет, нагревается, но не двигается.

— И я — нет. Так может быть, проверим мое тра-ля-ля без шантажа. — Предложила, потянув Нардо на себя за отвороты рубахи. — Вдруг Шпунько схалтурил, а мне так не хватает перед смертью тепла…

— Так он схалтурил? — уцепился не за ту мысль чельд.

— Не знаю.

Нардо рухнул в рядом стоящее кресло и принялся тереть лицо, повторяя:

— Он ничего не успел, ничего не успел… — затем поднял на меня глаза и, словно вспомнив что-то важное, вскочил, чуть не сбив. Оглядев еще раз с прищуром меня всю с ног до головы, он радостно сообщил, — Шпунько и не мог! Точно не мог!

— И откуда такая уверенность?

— А вот это… уже не важно. — Выдохнул расслабившийся и успокоившийся чельд. — Иди, Галя, спать.

Стараясь не коснуться меня, аккуратно обошел и вышел вон, плотно прикрыв за собой двери.

* * *

Чтобы я после такого спать пошла? Да ни за что! Меня раззадорили, разозлили, разожгли, обломали, оставили в неведении и послали… спать! И чтобы я послушалась?!

Ну уж, нет! Звук шагов удаляющегося Нардо еще не стих, а я уже открыла дверь и выскользнула вслед за ним. Следовать за Нардо, шустро передвигающимся по коридорам было очень и очень сложно. И ничего удивительного, в коридорах горят странные красные факелы, из-за них ужасающие формой и фантазией скульптуры химмерцев, многочисленных хайдо и топающих огненных тварей из башни Рекоции, миропоедателей, явно из других миров, зомбиков и вурдалаков, казались живыми. И вот поворачиваешь ты за угол, где только что исчез Нардо, а на тебя, кровожадно раскрыв пасть, кидается миниатюрный химмерец. То есть до размеров настоящего ящера ему далеко, но для меня статуи в 11 метров высотой достаточно, чтобы стоять с открытым ртом, схватившись за область сердца. В туалет захотелось на третьем повороте, а поворачивал чельд многократно. А затем еще куда-то спускался, а там та же иллюзия живых тварей, что пытаются тебе либо голову, либо руку откусить — сплошной драйв. А сколько еле сдержанных эмоций и восклицаний…

Так что под конец его длинного путешествия по страшной усадьбе я уже научилась заворачивать за угол — закрыв глаза, делаю десять шагов и скульптура кидающегося на тебя зверя, становится скульптурой зверя пробегающего мимо.

Наконец-то Нардо завернул в последний раз и оправив сюртук, вошел в проем весьма и весьма внушительного зала, где его уже ждали. Миленькая и хорошенькая брюнетка с подозрительно синими глазами. Подозрительно, потому что в природе таких пронзительных синих не бывает, и вообще это линзы! Утвердилась в своем мнении я.

Демонесса поднялась с софы ему навстречу. Смерив его взглядом, сцепила руки и обреченно произнесла:

— Что там? Ты успел?

— Я не успел. Слава повелителю, он тоже, — сообщил Нардо и лицо демонессы посветлело:

— Какое счастье!

— Кто бы говорил, — протянул он с осуждением.

— Но как? Я задержалась, ты не сразу смог подняться к ней, атлас перестал реагировать на руны, а его имя осталось неизвестным!

— Во-первых: Галя представилась Шпунько.

— Ш-ш-шпунь-ко? — она опустилась на скамью и прижала ладони к груди. По ее реакции поняла, что только что удостоилась чести быть облапанной самим Шпунько. Однако меня это не радовало.

— Да. — Кивнул сердитый Нардо. Будь я на ее месте, я бы уже ретировалась в портал или за дверь или вот в тот же бассейн посередине залы, лишь бы не слышать его вопроса. Но, видимо, девушка была не из пугливых, или же совесть не позволила удрать.

— И вот незадача… я даже представить не могу, как тебя угораздило выбрать самого сильного и высокооплачиваемого инкуба? Если ты не хотела ее удалять? — последний вопрос он прорычал сквозь сжатые зубы. Девушка вздрогнула, я тоже.

— Люциус был за дверью в этот момент и отвлек меня…

— Кто?

— Люциус… — повторила она еще тише и втянула голову в плечи.

— Я понял! — он замолчал, с трудом сдерживаясь, и выдержал значительную паузу.

Ооо, видимо, эта пауза была для гостьи страшнее его ругани. Робко вскинув на него глаза, она их тут же опустила, заодно прикусив и губу, чтобы не сказать что-то лишнее.

— Я… я… — не нашелся чельд в первую минуту, я затем с горечью выдохнул, — Олимпия!

— Прости.

— Прощу. Ты же моя младшая.

— Правда? — просияла она, позабыв о грусти и робости.

— Позже, значительно позже. — Сделал уточнение Нардо и вновь нахмурился. Лицо девушки перестало быть виноватым и испуганным, а значит, гроза миновала. Чельд молчал. К счастью, младшая не имела такой же выдержки и задала вопрос, интересующий и меня:

— А во-вторых? Ты не сказал, что еще способствовало неудаче Шпунько.

— Наоборот, удаче. — Поправил ее чельд, сев рядом. — Думаю, он и сам не знает, как его любит фортуна и какого «счастья» он избежал.

— Счастья? — спросили мы вместе. Демонесса громко и удивленно, я почти про себя.

— Да. Какое счастье, — улыбаясь, произнес Нардо, — что все мы забыли о ее поясе чести, дорогая сестренка.

— Но… Галя, она же, она бы… я не видела пояса на ней.

— Когда его носитель перестает тяготиться ношей, пояс исчезает. — Нардо щелкнул младшую по носу. А я от его слов ощутила тяжесть и объятие тяжелого «пояска». Приплыли.

— О, слава Повелителю! — прошептала она, сложив руки в молитвенном жесте.

— Олимпия, больше никаких игр. — Нардо поймал ее руки.

— Но ты не понимаешь…!

— Я все понимаю. И даже то, что, узнав о твоих махинациях, он уничтожит тебя.

— А если…?

— А если ты сейчас же не бросишь это дело, о твоем поведении станет известно родителям. — Он взял ее за плечи и легонько встряхнул. — Они имеют право знать, кто подвергает гибели семью. Всю нашу семью, как старшее поколение, так и не родившихся потомков. — Сделал он доходчивое объяснение, но таким голосом, что даже я сжалась, позабыв об остром желании найти кафельную обитель.

— Знаешь, старший…! — задохнулась обиженно демонесса, — шантаж в твоем исполнении… ужасен.

— Знаю. И поверь, тебе лучше не испытывать судьбу. Сегодня же тебя в столице не должно быть. Ясно?

— Ты… им расскажешь?

— Признаешься самостоятельно, когда отваги хватит. Я хочу, чтобы ты осталась жива. Произнес он, обнимая демонессу. — Но каждая минута промедления делает это желание несбыточным.

— Я поняла, — чуть ли не плача прошептала демонесса.

— Вот и умница. — Нардо поцеловал ее нахмуренный лобик. — Не грусти, если его дура устраивает, значит, он…

— Спасибо. — Демонесса остановила его, хотя я бы с радостью узнала какого мнения о Люце этот чельд.

— Тебе пора.

Он и с грустью и болью во взгляде следил за ее исчезновением в дымке.

* * *

Пора сваливать, решила я. И только обернувшись, чтобы тихонько удалиться, уперлась в чью-то мощную грудь.

— Эммм, — я спешно отошла вправо.

— Галя? — спросили сверху и жестко вернули меня на первоначальное место.

— Не совсем, — отрапортовала я, не поднимая головы, и поспешила исчезнуть, выбрав направление противоположное первому. Но не тут-то было…

— Аааа! — зашипела, когда меня схватили за ногу, а я-то надеялась, что на четвереньках ускользну быстрее. — Поставь меня на место! — шиплю в процессе переворота и подвешивания за схваченную ногу. На меня с нескрываемой брезгливостью смотрит один из шипастых монстров, которые у Рекоции были милыми и добрыми. А тут… злые и в кольчуге.

— Верни меня в…!

— Что здесь происходит? — Нардо выглянул из-за угла и с удивлением воззрился на висящую меня — Галя?

— Я ищу туалет. — Соврала, не краснея почти. Краснеть было уже некуда, разве что синеть из-за перевернутого положения и крови, прибывшей к голове.

— Что? — не поверил своим ушам чельд.

— В спальне не было… пошла искать, и тут вдруг меня этот остановил!

— Ты туалет ищешь на четыре этажа ниже в противоположном корпусе?

Странно, я насчитала только два спуска и в другой корпус ну никак не могла попасть, или же моя дезориентация от испуга, или…

Но вслух произнесла:

— Да! Заблудилась.

— Не верится. — Заявил подлый чельд мне и обратился к шипастому. — Как она тут оказалась?

Молча, возмутилась я и с трудом сложила руки на груди, ну и ноги скрестила, по возможности, а то свободную конечность все время в сторону тянет.

— Мне неизвестно, как она проскочила двенадцать постов. — Признался шипастый, приподняв меня вверх на слове «она».

— Переверните ее. — Приказал Нардо и, забрав меня от шипастого, сухо поинтересовался. — Как вы ее нашли?

— Я был направлен пригласить жертвенницу Галю в нижний зал Дворца в Дарлогрии для исполнения третьего обряда.

— Что? Уже?! — возмутилась я, но на меня внимания не обратили, гады. Так еще и обездвижили. Нардо что-то шепнул, и теплый плед окутал меня плотным коконом.

— Заметил здесь, во время подслушивания.

— Неправда…

— Спасибо, я сам ее сопровожу и сам допрошу. Вернитесь на пост.

— Да, хозяин. — Сверкнул глазами шипастый. Нардо все внимание направил на меня и всполоха в рыбьих глазах охранника не увидел.

— Ты слышала все.

— Нет. — Слишком поспешно ответила я.

— Ты все слышала. — Понял он и, обняв меня, сзади хлопнул в ладоши. В следующее мгновение мы оказались в апартаментах, которые я спешно покинула вслед за чельдом. На кровати лежит новое одеянье для жертвенницы, на столике рядом последний ужин.

— Одевайся.

— Но…

— Слушаю. — Он медленно обернулся.

И вот сейчас, глядя на него, отчетливо осознала, кто был по-настоящему против брака Люциуса и Вайолетт. Олимпия — не ставшая возлюбленной. Она, наряжаясь в плащик, вела переговоры с Королем, до тех пор, пока он не изменил своего решения. Она же, испугавшись нового оборота в деле, позволила увидеть суть Вайолетт, предложила скрыть меня плащом демонессы и таким образом временно спрятала ото всех. Олимпия заказала инкуба. А поняв промах, поспешила исправить ошибку…

Нардо не знал о ее проделках, и сейчас очень напуган перспективой раскрытия секрета. Но осознает ли он другое? Темный Повелитель не появился бы так вовремя у Олимпии и, конечно же не приходил бы лично забрать меня сейчас. Да и как вообще я могла незамеченной пройти в его доме. Вот и гложет чувство, что он не только скрыл меня от двенадцати постов, но и подслушивал, стоя рядышком у стены.

— Люциус в курсе, он знает. — Тихо сообщила я.

— Нет. Ты не понимаешь…!

— Догадывается.

— Нет…

— Нардо… — я закусила губу, чтобы не всхлипнуть. Чельд так вымотан и напуган и в то же время удручен, что мне его жаль до слез. А он вдруг наклонился и поцеловал. Нежно, долго с горькой капелькой отчаяния, не касаясь руками, не пытаясь обнять или приблизить. Но мне хватило и этого, чтобы мир плавно качнулся и временно замолк.

— До встречи, Галочка, — в первый и последний раз Нардо мягко произнес мое имя и растворился в воздухе.

— Глупенький, я больше не увижу тебя.

Расстроилась основательно. Есть не хотелось, пить тем более, переодеваться также. Обернув мясную ножку какой-то цыпы в салфетку, ее и пару конфет я запихнула в карманы пижамных штанишек и вышла из комнаты.

— Шипастый, — позвала тихо, уверенная на все 100 %, что меня он услышит. — Я готова…

— Так скоро? — объявился из-за угла шипастый монстр в кольчуге, чьи рыбьи глаза были просто рыбьими и более огнем не полыхают.

— Ага.

Он поравнялся со мной и смерил недовольным взглядом:

— Пойдете в таком неприглядном виде?

— Да. Но я с гостинцем, и вольность эту мне простят.

— Ваш гостинец Вам самой следовало съесть. — Сообщил шипастый и взял меня за руку.

— Я так и знала, что это для усиления моего вкуса!

— Нет, для улучшения пищеварения Цербера.

— Одно и то же, — отмахнулась я. — Перемещай уже.

Переброс произошел мгновенно, стоило глазам шипастого полыхнуть огнем. Люциус — приколист, чтоб ему хорошо было. Прикалывается на каждом шагу, но не признается.

Мы оказались перед огромными коваными воротами. Приблизительно такие же я видела в темно-синем лесу.

— Галя! — завопили плачущие жертвенницы. — Мы такого наслушались!

— Это так ужасно!

— Нас съедят! Он всех с 10 по 100 миры ест…

— И не давится!

— Ты не представляешь, что с нами будет там…! — ну и трясущимися руками указали на кованые ворота. — Это так ужасно!

— Да! — воскликнула Эва, начавшая пылить спорами.

А я-то думала, что хуже быть не может. Но вот появились жертвенницы, и до меня дошло, как конкретно я ошибалась. Отвлечь бы их чем-нибудь перед кончиной. И тут вспомнила, есть чем отвлечь!

— Девочки, конфеты хотите?

— Как ты можешь думать о еде в такую страшную минуту?!

— Он нас съест и без конфет.

— В этом я не сомневалась, но нас и в прошлый раз могли съесть, и в позапрошлый! — сообщила я и протянула им мятные леденцы. — Не пугайтесь вы так, они вкусные как раз освежающие и успокаи…

Договорить я не успела, как мятные конфеты в прямом смысле слова успокоили жертвенниц. Два спящих тела оказалось предо мной на земле.

— Я так и знала, — сообщила я на удивление ошеломленному шипастому.

— Это что еще такое?! — спросил глухо рыб.

— Продолжение массового предательства Его Величества Темного Повелителя. — Сообщила я и ткнула его в грудь, — ты сам это предполагал.

— Что?!

— Заканчивай ломать комедию, Люц! Ты знал о конфетах…

— Я не…

— Девчонок спать уложи в кровати. Я постучала в ворота, и кольца витых калиток стали разворачиваться.

— Жертвенница Галя Гаря, — возмущенно начал оправдываться рыб в кольчуге, — я исполнитель указа и никоим образом не знал и не мог догадываться о содержании в конфетах…

— Все! Все, ладно, договорились… Ты не Люц, ты не знал, ок. Слушай, я тут вроде как помирать иду.

— И? — удивился шипастый.

— Замогильные песенки знаешь? — спросила первое, пришедшее на ум. Не говорить же ему, что у нас о мертвецах говорят либо хорошее, либо ничего.

— Нет.

— Ладно… — с тоской взглянула на открывающийся проход. И решилась на последнее послание Люциусу. — Раз я помирать иду, то у меня к тебе пара просьб.

— Говорите.

— Во-первых: сообщи Его Темнейшеству, что обладательница того плащика тоже в числе подозреваемых предателей. Во-вторых: я официально примыкаю на сторону предателей, потому что его принцесска сволочь, а он глупец. В-третьих: пока у той заразы на руке браслет с перламутром, у него рога расти будут с ошеломляющей скоростью, а помимо них и ее живот. Собственно, на этом свою прощальную речь я завершаю.

— Спасибо, с меня приключений достаточно, и прощайте. — Сделала шаг и обернулась. — И, кстати…

Я несколько секунд думала над заключительной и явно предсмертной фразой. Прежде чем громко произнести:

— Привет рогатому! После всего произошедшего он такую дрянь, как Вайолетт, заслужил.

Я прошла в освещенное пространство загона для домашнего песика:

— Цербер! Подь сюды, поговорим!

Загрузка...