Признание в убийстве

I

Молодой человек без шляпы в сером поношенном пальто остановился перед внушительным фасадом пятиэтажного здания из серого камня на Ломбард-корт. На простой медной пластине возле входной двери он прочел:

В кармане у него лежала продолговатая коробочка, обернутая коричневой бумагой. Сверток был опечатан красной восковой печатью. На этикетке стояло:

Уличные фонари в этот предвечерний октябрьский час были уже зажжены. Он толкнул тяжелую дверь и вошел, восхищенный шикарной обстановкой банка, совершенно отличной от той, которую он видел раньше в заведениях подобного типа.

Стены были облицованы деревянными панелями, темными и блестящими, под потолком висели хрустальные люстры, толстые ковры покрывали пол из черно-белого мрамора.

За барьером из красного дерева с золочеными решетками мужчины и женщины безмолвно работали за своими столами.

Прижимая сверток к груди, молодой человек подошел к окошку с надписью «Справки» и обратился к голубоглазому служащему в униформе.

— Я должен передать пакет мистеру Рикару в собственные руки.

Служащий с любопытством посмотрел на сверток, внимательно прочел надпись на этикетке, потом подозвал одного из лифтеров.

— Проводите молодого человека к миссис Дэйн.

Большая позолоченная кабина лифта с ковром на полу и мягкой бархатной скамейкой бесшумно поднялась на верхний этаж, занимаемый дирекцией. Выйдя из лифта, посыльный оказался в темноватой приемной. Не успел он устроиться в одном из мягких глубоких кресел и выбрать себе журнал из тех, что лежали на столике, как вошла миссис Дэйн и приветствовала его с холодной учтивостью.

— Мистер Рикар сейчас занят, — сказала она, — я могу расписаться за него.

Молодой человек достал из кармана расписку, заготовленную заранее торговым домом, в котором он служил, и секретарша поставила внизу листа свою подпись.

Как только он ушел, миссис Дэйн с интересом занялась изучением свертка. Он был от известного ювелира с Бонд-стрит и, согласно расписке, содержал в себе футляр с брошью, украшенной рубинами и бриллиантами. Возможно, это был подарок не для миссис Рикар…

Личный секретарь мистера Рикара в течение двадцати двух лет, миссис Дэйн не знала тайн своего шефа, очень сдержанного в том, что касалось его частной жизни. Посмотрев на стенные часы, которые показывали десять минут шестого, миссис Дэйн подумала, что собрание административного совета скоро закончится. Она могла бы тогда подписать письма и уйти домой в половине шестого.

Не известно почему, но по понедельникам мистер Рикар всегда уходил рано. В остальные рабочие дни он не покидал офис раньше шести-семи часов вечера, иногда задерживался еще позже. Тогда миссис Дэйн приходилось работать дольше положенного, но это ее не огорчало, потому что она была очень предана своему шефу.

Миссис Дэйн разобрала вечернюю почту и положила ее на стол мистеру Рикару.

Банкир появился двадцать минут шестого в сопровождении директоров и начальников служб. Он протянул секретарше пачку бумаг.

— Я опаздываю, посмотрю это завтра.

— Хорошо, мистер Рикар. Для вас еще несколько писем и пакет, который принес посыльный.

Рикар взял сверток и положил его в карман. Затем достал свой «паркер» с золотым пером и подписал письма, поданные миссис Дэйн, не читая, уверенный, что в них нет ошибок.

Потом он поднялся — представительный, моложавый, пятидесятилетний мужчина со свежим цветом лица, голубыми глазами, крупным чувственным ртом и густой, совершенно белой шевелюрой.

— Машина мне не нужна, миссис Дэйн, будьте добры, предупредите Николса.

— Хорошо, мистер Рикар. Что-нибудь еще?

Он рассеянно покачал головой.

— Нет, спасибо. Доброй ночи!

Имея давнюю привычку держать своих сотрудников на определенной дистанции, мистер Рикар всегда оставался очень официальным с миссис Дэйн, несмотря на ее преданность.

Пять минут спустя миссис Дэйн надела меховое манто, накинула на голову шелковый шарф и, спустившись в лифте, покинула офис. Мостовая блестела от дождя, который шел целый день. Миссис Дэйн смешалась с толпой и направилась к метро.

II

Главной чертой Генри Рикара, человека с достаточно сложным характером, была осторожность. Полностью он не доверял никому, даже своим близким.

В тот вечер, прежде чем покинуть банк чуть позже шести, он принял дополнительные меры предосторожности.

Прежде всего он вынул из карманов документы и запер их в стол вместе с золотым портсигаром и «паркером», оставив при себе только немного денег и чистый носовой платок, белый, без монограммы. Потом он переложил в бумажный конверт из футляра брошь с рубинами и бриллиантами и спрятал его в боковой карман пиджака. Затем он выбрал серую фетровую шляпу без инициалов на подкладке, из тех что висели в стенном шкафу.

Готовый наконец к выходу, он вызвал лифт, улыбаясь своим действиям, немного театральным, но абсолютно необходимым.

Ему было, что терять: его собственное доброе имя и реноме банка, основанное на честности, законности и неподкупности. Как президент такого крупного финансового предприятия, он не мог позволить себе быть скомпрометированным.

Мистер Рикар направился быстрым шагом в сторону Монумента, потом остановил такси и попросил подвезти его к закрытому клубу на Пэлл Мэлл.

Там он заказал коктейль в баре, обменялся несколькими фразами с завсегдатаями и незаметно исчез через заднюю дверь клуба. Здесь он снова взял такси. Все эти действия должны были сбить с толку его предполагаемых преследователей и помочь в полной безопасности достигнуть цели его путешествия: небольшого домика в Сент-Джонс Вуд.

Белая дверь Хит-коттеджа открылась, как только он постучал, и Сильвия, его очаровательная Сильвия, из-за которой он впервые в жизни так рисковал, улыбаясь, стояла на пороге.

Он нагнулся и поцеловал ее легко и нежно, с сердцем, переполненным юношеским пылом, как всегда, когда Рикар приходил сюда.

— Вы сегодня специально приехали пораньше, дорогой? Это чудесно!

Она поцеловала его и провела в небольшой уютный салон. В камине потрескивали поленья, и живой огонь освещал низкий столик перед канапе, на котором стояло серебряное блюдо с двумя стаканами и шейкер.

В другой части комнаты был сервирован стол для ужина. Красные свечи в серебряных канделябрах, казалось, ждали, чтобы их зажгли. Возле двери на небольшом баре стояли розовые гвоздики в хрустальной вазе и ведерко со льдом, где охлаждалось шампанское.

Генри Рикар сел рядом с Сильвией на канапе и пригубил коктейль, с удовольствием слушая ее болтовню. Они не виделись почти десять дней, в этот вечер речь шла об особом случае:

— Сегодня ровно год, как мы встретились в «Харрис-баре» в Париже! — сказала Сильвия. — Мы были представлены друг другу, помните? Но, мне кажется, вы не решились бы заговорить со мной, если бы я не уронила сумочку! Тем не менее, вы несколько раз посмотрели на меня, я это заметила.

— Может быть. Я был в восторге от ваших рыжих волос и вашего обаяния. Вот тогда и упала ваша сумочка… Специально, разумеется!

— Это была не слишком оригинальная, но единственная идея, которая пришла мне в голову в тот момент. Вы показались мне таким красивым, таким значительным, что я не могла позволить вам исчезнуть! Мы, женщины, должны иногда незаметно проявлять инициативу!

— Несомненно!

Улыбаясь, они смотрели друг другу в глаза.

— Сначала я приняла вас за какую-то знаменитость: министра, князя, кинозвезду… Поэтому была очень удивлена, когда мне сказали, что вы Гарри Ламберт, бизнесмен, только и всего! Это, впрочем, не имеет значения, — добавила она.

Он, в самом деле, не любил говорить о себе. Вначале Рикар подумал, что это приключение на одну ночь, поэтому из предосторожности выбрал случайное имя Ламберт. Впоследствии он мудро рассудил сохранить этот псевдоним, хотя полюбил Сильвию, которая была вдвое моложе его. К своему большому удивлению, он рискнул превратить этот каприз в серьезную связь. Если бы год назад ему сказали, что он заведет любовницу, которую будет полностью и богато содержать, он был бы полон возмущения! Сильвия заняла значительное место в его жизни. К счастью, она оказалась очень скромной, не интересующейся тем, что ее не касалось и имеющей свои маленькие тайны.

Тот порядок вещей, который был им установлен, казался ему совершенно подходящим. Гарри снял для Сильвии очаровательный домик. Она со своей стороны испытывала к нему большую привязанность, ей нравилось его общество. В целом, они были очень счастливы.

Сильвия, которая была известна в своем квартале под именем миссис Ламберт, не пренебрегала условностями. Соседи были не слишком любопытные, не обращали никакого внимания на появления и исчезновения Ламберта.

В девять часов они сели ужинать при свечах, смакуя жареного фазана и запивая его шампанским. Потом, сидя бок о бок на канапе, потягивая маленькими глоточками коньяк, они строили планы своей короткой поездки за границу сразу после Рождества.

Вдруг Рикар вспомнил о своем подарке к годовщине их встречи, вынул из кармана конверт и приколол «Озеро любви» в рубинах и бриллиантах к черному платью Сильвии. Она воскликнула: «О, какая превосходная вещь!» и встала, чтобы посмотреть на себя в зеркало, висящее над камином. Она горячо благодарила Рикара, прижавшись к нему и обвив руками его шею, и потом весело сказала:

— У меня тоже есть кое-что для вас! Но берегитесь, не показывайте это своей жене…

В бархатном футляре, подбитом креп-сатином, он увидел очаровательную миниатюру Сильвии, с ее рыжими волосами, блестящими зелеными глазами и улыбающимся припухлым ртом. Рикар был глубоко тронут, он не мог желать лучшего сувенира от любимой женщины. Восхищенный, он стал рассматривать миниатюру.

— Это изумительно, Сильвия!

Поднявшись, он обнял ее и сказал нежно:

— Я так люблю вас!

Какое-то время они стояли обнявшись, потом Сильвия высвободилась.

— Не забудем о нашем коньяке, дорогой!

Задетый ее отчуждением, полный сомнений, которые его иногда одолевали, он сурово посмотрел на нее в упор.

— Чем вы занимались после нашей последней встречи? Очередным флиртом?

Рикар говорил себе, что бо́льшая часть жизни Сильвии ему совершенно неизвестна, что, может быть целый год он заставлял ее лгать. Мысль о неверности Сильвии его ужасала. Он чувствовал, что не способен даже рассматривать такую возможность спокойно!

Сильвия стала над ним подшучивать.

— Разумеется! Все, как один, только и думают, как бы за мной приударить!

С лицом, искаженным страданием, он схватил ее за руки, потом порывисто обнял и прижал к себе.

— Не говорите так, Сильвия, мне больно это слышать! Я достаточно мучаюсь, и мне тяжело от ваших шуток…

Надувшись, Сильвия отстранилась от него.

— Не будьте таким ревнивым, Гарри! Вы, кажется, должны бы уже знать, что мне можно верить!

Он нахмурил брови.

— Я не могу… Я стараюсь, дорогая, но это трудно… Вы так часто бываете в ресторанах, ночных кабаре, у вас так много друзей, которых я не знаю.

— Гарри, ради Бога, будьте благоразумны! Я не могу оставаться здесь одна долгими днями и ночами в ожидании вашего посещения или звонка. Я так часто чувствую себя одинокой и заброшенной! Если бы не добрые друзья, я бы сошла с ума! Их немного, большинство из них женаты: это семейные пары или мои бывшие коллеги. Все — очень милые люди…

Он перебил ее, боясь окончательно рассердить.

— Естественно… я не прав, я это знаю… Но мысль о том, что кто-то другой смеет к вам прикоснуться…

— Нет никого другого, Гарри, дорогой! Если вы мне не верите теперь, то уже не поверите никогда.

Она подняла к нему лицо, и он забыл всю свою ревность и все свои подозрения, когда она поцеловала его горячо и страстно.

Он покинул коттедж Сильвии чуть позже полуночи и направился в Вест Энд, следуя тем же маршрутом, но в обратном порядке.

Он выпил стаканчик в своем клубе, вышел спустя полчаса через другую дверь, взял такси и велел отвезти себя домой на Лаундс-сквер.

Ригби, старый метрдотель, служащий у Рикаров больше сорока лет, вышел навстречу, волоча ноги, чтобы принять у него пальто и шляпу.

Рикар посмотрел на лицо старика, худое, с обтянутыми скулами, с выцветшими, но еще живыми глазами.

— Вам не следовало меня ждать, Ригби.

— Мне не требуется много сна, сэр. Я предпочитаю знать, что все вернулись. Мистер Саймон звонил, он задерживается. Я понял так, что он идет на какой-то прием.

Рикар улыбнулся и покачал головой.

— Этот парень жжет свечу с обоих концов, Ригби. До рассвета можете его не ждать. Принесите мне виски в туалетную комнату и идите отдыхать.

— Хорошо, сэр. Миссис Рикар ушла в свою спальню, как всегда рано.

Рикар стал подниматься по широкой лестнице в свою комнату на втором этаже.

В холле с мраморным полом, покрытым ковром, было почти темно. Лица на семейных портретах, которые украшали стены, казались живыми, благодаря отблескам света от лестничных светильников.

Когда Рикар проходил мимо спальни жены, она его окликнула. Было около часа ночи. Обычно, в это время она уже спала.

Сидя в постели, в розовой кофточке, накинутой поверх ночной сорочки, она держала перед собой книгу.

Когда он вошел, жена подняла на него глаза поверх очков в темной роговой оправе.

В молодости она была изумительно хороша, с белокурыми длинными волосами, густыми и шелковистыми, нежным цветом лица и огромными голубыми глазами. Она сохранила тонкие черты лица, мягкий голос, но тяжелая болезнь истощила ее силы, и она выглядела теперь старше своих лет.

Эмилия Рикар всегда чувствовала себя стесненно в присутствии мужа, не имея с ним других общих интересов, кроме воспитания детей, и совместная жизнь их не сблизила. Она по-своему любила его, но дети — двадцатипятилетний Саймон, окончивший Кембридж, и девятнадцатилетняя Сара, студентка Школы искусств, — были для нее главным в жизни.

Генри Рикар остановился в ногах кровати, с удивлением глядя на жену.

— Вы не можете заснуть, дорогая? — спросил он ласково.

Он почему-то заинтересовался, что она читает, но не мог издали разглядеть названия книги.

— Да, что-то не спится… — ответила она грустно. — Как вы провели вечер, Генри?

Он пожал плечами, полагая, что она позвала его так поздно не для того, чтобы задать этот банальный вопрос.

— Спасибо, хорошо… А что случилось? Вы чем-то озабочены?

Черты ее лица посуровели. Глядя на него, Эмилия спрашивала себя: «Есть ли смысл говорить с ним доверительно? Почему он не заходит больше поболтать со мной, как бывало раньше?»

Она ответила спокойно:

— Да. Вы должны вмешаться. Это насчет Сары. Я сегодня узнала, что она посещает одну дружескую компанию, вернее сказать, банду… в Челси.

Рикар нетерпеливо отвернулся.

— Ладно, я с ней поговорю. У нас в ее возрасте тоже был трудный период. Она изменится…

— Некоторые из них употребляют наркотики… Мы этого не делали, когда были молодыми. Подруга Сары, Роза Гарбер, попала вчера вечером под машину и, когда ее положили в госпиталь со сломанной ногой, оказалось, что она вся, до мозга костей, пропитана наркотиками.

Рикар, который направился, было, к двери, остановился, сраженный этой новостью. Он никогда бы не подумал, что Сара способна пить спиртное или употреблять наркотики!

— Не тревожьтесь, Эмилия. Завтра утром я с ней поговорю!

— Вот и хорошо… Наш долг присматривать за ней, не так ли?

Рикар нагнулся, чтобы поднять закладку, которая упала на пол, потом выпрямился и поцеловал жену в щеку.

Они были женаты почти тридцать лет, и теперь между ними не было ничего, кроме совместных родительских обязанностей и привычки жить вместе. Однако, мысль о разводе никогда не приходила ему в голову…

— Засыпайте поскорее, Эмилия, иначе вы будете завтра утром усталой.

Она напомнила:

— Но сейчас уже утро!

И добавила:

— От вас так приятно пахнет, Генри!

Он смущенно улыбнулся, подумав об изумительных духах Сильвии.

— Вы находите? Это, скорее всего, запах одеколона, который я употребляю после бритья.

— Вне всякого сомнения, мой дорогой. Спокойной ночи!