Призраки Аскалона

21

Они молча шли в ночной темноте. Строй возглавляла Эмбер. Риона старалась держаться подальше от Дугала. Она то уходила вперед, то замыкала строй. Гуллик мрачно молчал, и даже шутки Кранкскса его не веселили.

Путники обходили старые густые леса. Дугал порой видел огни костров в лагерях чарров, но костры горели слишком далеко, опасаться нападения не стоило. Несколько раз встретились полосы заграждений — металлическая проволока, натянутая между деревянными столбами. Кое-где попадались и ржавые ворота — знаки того, что эти земли кому-то принадлежат, но при этом тут редко кто-либо ходит — из-за войн с людьми.

Дугал тоже молчал — пока наконец Эмбер не проговорила:

— Не понимаю я вас, людей.

Дугал посмотрел на Риону. Та глядела прямо перед собой и молча шла вперед.

— Меня не спрашивай, — буркнул Дугал. — Я людей тоже неважно понимаю.

Вчерашний гнев Рионы сменился холодной мрачностью. За время перехода она произнесла всего три слова, и эти слова были адресованы Эмбер.

— Если я правильно тебя поняла, — сказала чарра, — вы с Рионой были, если можно так выразиться, близки.

— Если можно так выразиться, — кивнул Дугал.

— Однако она осталась в Эбонхоке, а ты… ушел. — Эмбер тактично промолчала о том, что Дугал, получается, дезертировал. — А потом ты с другой подругой… стал близок, так?

— Не просто близок, — покачал головой Дугал. — Мы поженились. Мы хотели прожить вместе до конца жизни.

— С твоей подругой так и вышло, — задумчиво проговорила Эмбер и покачала головой. — Меня удивляет другое: Риона хладнокровно слушала о том, как погибли ее товарищи. Даже о том, как ты был вынужден сам убить одного из них, чтобы прервать его страдания. Но когда ты признался, что Вала была твоей женой, Риона жутко разозлилась.

Дугал искоса взглянул на темный силуэт Эмбер. Похоже, чарра проявляла искреннее любопытство.

— Поведение людей трудно объяснить тому, кто принадлежит к другой расе.

Эмбер фыркнула:

— О, я все понимаю. В отношениях между чаррами таких театральных драм тоже хватает. Иногда мы создаем союзы на всю жизнь, хотя чаще все складывается острее, и тогда каждый может получить свою долю ревности, соперничества, ожиданий и разочарований. Влюбленные встречаются, расстаются, а через много лет могут снова встретиться. Мы чтим семьи, но наши дети довольно рано поступают на службу в фархары легиона кого-то из родителей. Там мы учимся сражаться бок о бок с другими чаррами, и между нами возникают гораздо более прочные связи, нежели семейные или любовные узы. Однако вы с Рионой не виделись шесть лет. Наверняка она не могла ожидать, что за это время ты не сойдешься ни с одной женщиной. Ты же не принимал обет безбрачия?

— У нас отношения… сложные, — пробормотал Дугал.

«И более чем неопределенные», — напомнил он себе мысленно.

Много раз они с Рионой жарко спорили, а потом мирились еще до той памятной ночи, когда решили уйти из Эбонхока. А когда ушли, Вала стала невероятно заботливой и нежной — намного заботливее и нежнее, чем прежде.

«Может быть, — гадал Дугал, — между Рионой и Валой было какое-то соперничество, а я его не замечал?» Да, далеко не впервые он не смог правильно прочесть чужие мысли.

— Думаю, новость стала для нее неожиданной, — наконец проговорил Дугал. — До сегодняшнего дня она знала только то, что все остальные из нашего взвода погибли. Об этом я ей честно рассказал, и она успела примириться с этим. Но о моей женитьбе на Вале она услышала впервые. Думаю, она привыкнет и к этой мысли. Надеюсь.

Вскоре на их пути снова встретилось заграждение. При свете луны они подошли к воротам, миновали их и оказались на очередном поле. Трава здесь росла не такая высокая, и сорняков было меньше. Они шли по полю минут десять, а потом Гуллик неожиданно замер на месте.

— В чем дело? — прошипела Риона, которая шла последней.

— Там что-то движется, — прошептал в ответ норн.

Кранкскс выругался и посмотрел на запад:

— Я тоже вижу.

Дугал и Эмбер вернулись назад. Все пятеро встали рядом. На западе, на фоне светлой травы виднелись несколько крупных темных фигур. Одна из них пошевелилась и издала низкий, басовитый звук.

Дугал облегченно выдохнул:

— Коровы. Ну конечно.

— Коровы? — переспросил Кранкскс заинтересованно.

Похоже, коровы не входили в его расчеты.

Дугал чуть не рассмеялся:

— Естественно! Ведь мы находимся на пастбище, обнесенном изгородью.

Все радостно вздохнули.

Эмбер объяснила:

— Большинство чарров плотоядны. Почти вся наша земля расчищена под ранчо, и часто можно встретить скотобойни. Мы запасаемся провизией на зиму. Коровы, овцы, козы, дольяки — их мясом кормятся легионы.

Гуллик хмыкнул и почесал подбородок.

— Интересно, нельзя ли…

— Нет, — строго проговорил Кранкскс. — Ты не станешь красть коров.

Норн недовольно фыркнул:

— Ну прямо ничего нельзя! Никаких забав!

Эмбер проговорила более серьезно:

— Мы пересекаем густонаселенную область. Луна вот-вот сядет. Нужно поскорее найти укрытие, где мы переждем остаток ночи и день.

Они разыскали амбар, в котором скот держали в зимние месяцы, а сейчас он пустовал. Огонь разводить не решились, а остатки прошлогодней соломы всем показались не хуже самой лучшей кровати в Лайонз-Арке.

— Эмбер, — сказал Дугал, — когда мы впервые встретились, ты высмеяла мой рассказ о Пламени Проклятия. Теперь твоя очередь. Расскажи нам правду об этом.

Чарра фыркнула:

— Тебе не нужна правда. У тебя есть своя ложь. Зачем тебе моя?

— Чем больше лжи, тем лучше, — усмехнулся Дугал.

Риона вопросительно вздернула брови, посмотрев на Дугала. Это был первый более-менее дружественный взгляд с ее стороны за последние сутки.

— Хочешь сказать, что наши легенды о героях — это ложь, Дугал Кин?

— Когда я в прошлый раз отправился в Аскалон-Сити, мне была известна только одна история о том, что произошло при вспышке Пламени Проклятия, — сказал Дугал. — Я никогда не говорил об этом с чаррами. Поэтому мне хотелось бы узнать, что известно тебе.

Эмбер фыркнула и скрипнула зубами.

— Ладно, — неохотно согласилась она. — Я расскажу все, что мне известно, но ради вас краски смягчать не стану.

Все дружно кивнули.

— Вторжение в Аскалон-Сити должно было стать нашей главной победой, — сказала чарра. — С завоеванием этого города был бы уничтожен последний очаг сопротивления людей в этой стране, был бы положен конец Аскалонскому Мятежу.

— Последний, кроме Эбонхока, ты хотела сказать, — уточнила Риона.

Эмбер подняла руку.

— Кто рассказывает — ты или я?

Риона заупрямилась, она не желала позволять чарре унизить ее.

— Ты рассказываешь о моей стране.

— Которую вы отобрали у моего народа, — огрызнулась Эмбер.

— Пожалуйста, Риона, — взмолился Дугал. — Я попросил Эмбер, чтобы она без прикрас поведала нам о том, что ей известно о Пламени Проклятия. Она не сможет этого сделать, если ты будешь ее прерывать.

— Когти Ворона! — воскликнул Гуллик. — У норнов говорят: «Лучшие рассказы — это ложь, за которой прячется правда». Пусть чарра говорит!

Риона скорчила гримасу. Она была готова высмеять слова норна, но все же промолчала. Чарра благодарно кивнула Гуллику и продолжала:

— Чаррская версия этой истории дошла до нас из уст Фрая Файерберна, воина легиона Пламени, легендарного героя. Фрай был командиром одного из самых прославленных отрядов своего времени, называемого Файершэдоуз — Тени Огня. Этот отряд состоял из лучших разведчиков и наемных убийц, они напрямую подчинялись императору легиона. И пока ты вновь не прервала меня, — Эмбер выразительно глянула на Риону, — я скажу: да, я страстно ненавижу легион Пламени. Они растоптали древние обычаи чарров и заставили нас поклоняться ложным богам. Они сделали нас слабыми и глупыми, и я готова сражаться с ними, чтобы они ни на йоту не приблизились к былому могуществу. Но я должна сказать всем вам, что Фрай Файерберн из легиона Пламени был истинным героем, а чтобы вы поняли, почему я считаю его таковым, я продолжу свой рассказ.

Когда легион Пламени окружил Аскалон-Сити и был готов к последнему штурму крепостных стен, император легиона призвал к себе Тени Огня и приказал им пробраться в город и убить короля Адельберна. Он считал, что тем самым обезглавит войско аскалонян, что они отчаются и не смогут достойно противостоять атаке чарров.

— Как звали этого императора? — спросил Дугал. — Я с тобой не спорю, мне просто очень хочется узнать, как его звали. Люди никогда не называют его имени. «Император легиона Пламени» — и все.

Эмбер кивнула:

— И я его имени не знаю. С тех пор как он впал в немилость, его имя было вычеркнуто из летописей.

— Медвежьи слезы, это жестоко! — пробормотал Гуллик.

— Так у нас принято, — буркнула Эмбер.

Немного помолчала и спросила:

— Можно продолжать?

Кто-то промолчал, кто-то вежливо кивнул. Эмбер возобновила повествование.

— Отряд с Фраем Файерберном во главе в ту ночь взобрался на крепостную стену. Они сумели пробраться в личные покои короля. По пути они убили много стражников, действуя клинками и заклятиями.

Но когда они вошли в королевские покои, там никого не было. Они решили, что упустили ненавистного короля-колдуна, что он, вероятно, узнал о готовящемся покушении и даже устроил им западню. Они вошли в его покои посреди ночи — а его нет.

Тени Огня обыскали покои короля. Вот тут-то чарры наткнулись на человека, лежавшего ничком под столом в королевской опочивальне.

Фрай перевернул человека на спину. Человек глубоко вздохнул. Из его груди торчала рукоятка кинжала, но все же он нашел в себе силы и заговорил.

— Кто же вогнал кинжал в его грудь? — спросила Риона. — Кто-то из чарров?

Эмбер сверкнула глазами, недовольная, что ее снова прервали, но она не поймалась на удочку Рионы и спокойно ответила:

— Говорят, клинок был человеческий. Если бы это сделал чарр — не сомневайся, я бы так и сказала. Имя умирающего человека было Савион. Он сказал, что он — слуга короля. Даже Фраю сразу стало ясно, что он не воин.

И вот слуга по имени Савион открыл глаза и заговорил: «Когда Адельберн увидел полчища чарров у стен города, он впал в отчаяние. Мы укрепились и старались держать оборону, сколько могли. Но когда мы увидели, как к городу подходит новая волна чарров, мы поняли, что близка наша погибель. Его величество сказал мне: „Это уже не осада, Савион. Это будет битва. Но если нас подведет сила оружия, нас выручит сила воли. Чего не может меч, то сможет колдовство“. Его величество владеет могучим оружием, мечом, вывезенным из Орра. Этот меч зовется Магдаэр, он близнец другого славного меча, Соготина. Его величество обнажил свой меч и заглянул в открываемые им глубины.

И король сказал: „Мне давно было ведомо, что Магдаэр наделен особым могуществом, что в этом клинке сила древних богов. Пусть мы, аскалоняне, обречены на погибель, но Аскалон будет жить вечно!“»

Савион посмотрел на склонившегося над ним чарра. Он уже едва дышал, жизнь покидала его тело. «Он в тронном зале, — сказал слуга короля, — а с ним — королевская гвардия и еще столько воинов, сколько может вместить зал. Он собирается пустить в ход могущество священного меча Магдаэра. Он готов погубить всех чарров — но какой ценой, какой жертвой…»

Савион закрыл глаза. Целители Теней Огня не смогли спасти его. Фрай посовещался со своими воинами и принял решение. Если умирающий человек сказал правду, то выходило, что весь легион мог попасть в ловушку. Король-колдун был слишком хорошо защищен, убить его не представлялось возможным. Фрай решил вернуться к императору легиона и предупредить его о грозящей опасности.

Когда Фрай Файерберн со своим отрядом вернулся к императору — который, позвольте вам напомнить, в то время владел Когтями Хан-Ура и пользовался авторитетом у других легионов, он обо всем рассказал императору, но тот не пожелал слушать. «Сегодня же ночью мы разрушим стены города», — заявил он.

«Это ловушка — пытался убедить его Фрай. — Как только наше войско войдет в город, этот безумный король нас всех убьет».

Император плюнул Фраю в лицо и сказал: «Ты должен страшиться моего гнева! Как ты посмел вернуться и поведать мне эту лживую байку? Небось все выдумал, чтобы оправдать свою неудачу. Я послал тебя убить короля, а ты вернулся и плетешь невесть что! Я не потерплю подобного неповиновения в легионе Пламени!»

Фрай и его подчиненные выступили против обвинений императора. Они утверждали, что каждое их слово — чистая правда, они требовали отложить штурм города до тех пор, пока они не придумают, как совладать с новой угрозой короля-колдуна.

Император отказался слушать Фрая и его товарищей и велел их арестовать. «Только из-за того, что до сего дня вы мне верно служили, — сказал император, — я не разорву ваши глотки».

И он приказал связать Фрая и его товарищей по рукам и ногам и привязать к столбам, поставленным на Дозорном Холме. Не знаю, как его называют люди, но с вершины этого холма очень хорошо виден Аскалон-Сити.

Император решил, что это наказание будет хуже смерти. «Вы увидите триумф вашего легиона, но вы не будете в нем участвовать. Вы будете страдать от стыда до того дня, пока боги не смилуются над вами и не даруют вам смерть», — так сказал он.

— Клюв Ворона! — воскликнул Гуллик. — А я думал, что у чарров нет богов.

Кранкскс, раздраженный, что Гуллик прервал рассказ Эмбер, толкнул норна локтем.

— От богов они избавились позже, — проворчал азура, — когда Калла Скорчрейзор уничтожила касту шаманов. Неужели ты так долго прожил в своих заснеженных горах, что у тебя заледенели мозги и ты утратил чувство времени?

Эмбер не стала слушать их перепалку.

— Фрая и его товарищей по приказу императора пригвоздили к позорным столбам. Все они в отчаянии стенали, глядя, как стены Аскалон-Сити наконец пали под натиском чарров. Они давно надеялись, что такой день настанет, но теперь боялись, что из-за бахвальства и недальновидности императора все может пойти прахом.

Они висели на столбах и не могли отвернуться. Вскоре после того, как были взломаны главные ворота, император легиона Пламени вышел на главную городскую площадь. Адельберн, король-колдун, дерзко стоял на парапете самой высокой башни дворца, сжимая в руке волшебный меч. Лезвие меча полыхало огнем и казалось живым. Король кричал на своих воинов, которые бежали от наступающих чарров, и на тех, которые пытались покинуть город через дыры, пробитые чаррами в крепостной стене.

«Отступление? — прокричал король-колдун. — Отступать нельзя!»

Но город был уже потерян, его оборона сломлена. Воины короля Адельберна не слушали его.

Обезумевший король поднял над головой меч — реликвию древней страны Орр — и крикнул своим людям: «Мы никогда не сдадимся! Никогда!»

И он опустил меч, и вогнал его в камень у себя под ногами. Ослепительная вспышка белого пламени в форме огромного клинка объяла Адельберна. Башня рухнула. Даже камни, из которых она была сложена, не смогли выдержать мощи колдовского пламени. Адельберн упал вместе с камнями и исчез в облаке пыли.

Колдовское пламя продолжало полыхать, вскоре оно объяло весь город. Волна разрушений от столицы прокатилась по всему Аскалону.

Чарры, стоявшие ближе других к башне, — император и его гвардия — мгновенно сгорели заживо. Но еще страшнее оказалась судьба горожан.

Воздух в Аскалон-Сити переполнился жуткими воплями. Люди умирали на месте и даже на бегу. Их тела разлетались на множество горящих кусков, но их души оставались нетронутыми. На мостовые упали кости, а души несчастных аскалонян остались навеки привязанными к своей стране. Из чарров в колдовском пожаре погибли только те, кто был ближе к городу, но каждый человек на многие лиги от Аскалон-Сити превратился в призрака.

Вот почему мы называем Адельберна королем-колдуном. Вот почему то, что стало с Аскалоном, зовется Пламенем Проклятия. Одним ударом король-колдун отнял у легиона Пламени победу и обрек на жуткую участь своих подданных. К рассвету в Аскалон-Сити не осталось ни одного живого существа.

Фраю и его товарищам удалось освободиться, и они побрели прочь от города, твердо решив рассказать всем остальным чаррам о том ужасе, свидетелями которого они стали.

Тени Огня возвратились туда, откуда началось вторжение в Аскалон, — теперь там стоит Черная Цитадель. Мало кто поверил собственным ушам, услышав весть о поражении императора легиона Пламени, которую принесли Фрай и его товарищи. Но те, кто хорошо знал Фрая и его соратников, поверили каждому слову, потому что они увидели, как пережитый ужас их изменил.

Вся шерсть на их телах, с ног до головы, стала снежно-белой.

В пустом амбаре стало тихо. Даже Риона присмирела — такое сильное впечатление на нее произвела история, рассказанная Эмбер. Наконец Дугал нарушил молчание:

— А что стало с Когтями Хан-Ура?

— Это оружие было у императора, — ответила Эмбер. — Он погиб в Аскалон-Сити. Несколько раз чарры пытались проникнуть в город и забрать Когти, но там было слишком много призраков, и вскоре город был объявлен запретной территорией. Мы решили, что Когти утеряны безвозвратно.

— Кое-кто на этот счет другого мнения, — заметил Кранкскс. — Иначе зачем бы Когти понадобились вашим миротворцам? Зачем бы Алморра послала нас в Аскалон-Сити?

Гуллик добавил:

— Значит, Когти надо искать там, где погиб этот безымянный император?

Дугал нахмурился, немного подумал и сказал:

— Когти — в королевской сокровищнице. На обороте карты, добытой Даком, был перечень всего, что хранится в сокровищнице. Золото, серебро, дары из разных стран. Драгоценные доспехи. Сундуки, шкатулки. А в самом низу — слово «когти». Вот почему я думаю, что оружие, хранится там.

— Но как кто-то мог узнать о том, что Когти там, если это оружие пропало при вспышке Пламени Проклятия? — спросила Риона.

Похоже, она забыла о своей обиде.

— Этого я не знаю, — покачал головой Дугал. — Думаю, об этом могло быть написано на другом куске пергамента, а на карту слово «когти» попало позднее. Возможно, это дело рук мародеров, которым было известно больше преданий, чем нам. Если бы кому-то удалось побывать в королевской сокровищнице за последние двести лет и что-то из нее вынести — будь то чарры или люди, — мы бы наверняка узнали об этом.

— И про Когти тоже, — сказала Риона.

— И про Когти, — согласился Дугал. — Версия слабенькая, но наиболее вероятная.

— Загадка на загадке, — зевнул Гуллик. — А я знаю только одно: я шел всю ночь, я устал, а скоро снова в путь. Давайте все это обдумаем попозже, когда хорошенько выспимся.

Кранкскс вызвался первым постоять в дозоре. Дугал предложил себя в напарники. Риона ничего ему не сказала. Правда, когда она расстилала на соломе плащ, чтобы лечь спать, вид у нее был уже не такой суровый. Дугал решил, что потрясение мало-помалу проходит. Это его не удивило. Риона не привыкла унывать.

Дугал уселся около стены амбара и вытащил из-за ворота рубахи медальон с камеей — портретом Валы. Медальон был приятно теплым на ощупь. Из кармана Дугал вынул Око Голема. Внутри рубина плясал алый огонек. «Нельзя ли им осветить камею?» — подумал Дугал.

— Это то, что я думаю? — неожиданно послышался рядом голос Кранкскса. — Как это ты вообще можешь держать в руках древнюю тауматургическую конструкцию? Таких теперь днем с огнем не сыщешь, никто не умеет снабжать их нужными заклятиями.

Дугал хотел спрятать камень. Он собирался сохранить его в секрете. Но что ему дала скрытность? От тайн ничего хорошего не было ни ему, ни другим. Он медленно поднял руку с Оком Голема, и на рубин упал лунный свет, просачивающийся сквозь щели в стенах амбара.

— Я… я добыл его, — негромко проговорил Дугал, — с помощью Киллин из гробницы азуры по имени Блимм.

При упоминании имени Блимма Кранкскс закашлялся.

Дугал похлопал его по спине.

— Можно… — прохрипел азура.

И робко, как ребенок, просящий третью конфетку, добавил:

— Можно посмотреть?

Дугал строптиво поджал губы, немного подумал и нерешительно протянул Кранксксу драгоценный колдовской камень.

Азура осмотрел камень со всех сторон.

— Он деактивирован, — заключил Кранкскс. — Это остаточное свечение в самой середине… Очень древняя магия — из тех времен, когда азуры только-только вышли из-под земли.

Часто моргая, азура осторожно повертел камень в руках, негромко присвистнул и отдал Око Голема Дугалу. Не слишком охотно, правда, но все же отдал.

— Если ты считаешь, что камень, как ты выразился, «деактивирован», — сказал Дугал, — то это произошло с ним, как только мы вышли из подземелий под Городом Божества.

Дугал убрал камень в карман. Кранкскс усмехнулся:

— Существует одно, давно устаревшее матричное заклятие, но, похоже, я все-таки знаю, как перезарядить этот камень. Если тебе интересно, конечно.

Дугалу стало не по себе. Око Голема было его победой — сомнительной, купленной дорогой ценой, но все же победой. Такую диковинку он мог загнать за хорошую цену в Лайонз-Арке или даже в Рата Суме.

А блеск в глазах Кранкскса напомнил Дугалу о Клагге.

— Думаю, у нас и без того забот хватает, — сказал Дугал.

К его изумлению, азура не стал спорить. Кранкскс кивнул, отошел к противоположной стене и сел около выхода из амбара.

И все же до конца дежурства Дугал не мог избавиться от ощущения, что азура наблюдает за ним, а не за тем, что происходит снаружи. Через несколько часов, которые прошли без происшествий, Дугала и Кранкскса сменили Эмбер и Гуллик. Дугал предусмотрительно переложил Око Голема в левый карман, застегнул его на пуговицу и лег спать на левый бок.

Когда Дугал проснулся, бодрый и свежий, уже светало. Первым делом он пощупал карман. Камень лежал на месте, и он выругал себя за недоверие к Кранксксу. Дугал обвел амбар взглядом. Риона, Эмбер и Кранкскс крепко спали на мягкой соломе. Гуллик в одиночестве сидел у дверей амбара.

— Не смог уснуть? — спросил Дугал.

Гуллик покачал головой.

— Обычно я сплю крепко, как медведь, но почему-то нынче ночью не удалось глаз сомкнуть.

Дугал сел рядом с норном. Из-за разницы в размерах казалось, что он — ребенок, усевшийся рядышком с отцом.

— Думаешь о Киллин?

Гуллик кивнул.

— Ты не виноват.

— Конечно виноват! Если бы я не ввязался в бой с этим великаном, мы могли бы попросту перебежать через Драконье Клеймо и все бы остались живы!

— А могло выйти и так, что великан догнал бы нас и всех убил.

— Хотелось бы верить, что ты прав.

Дугал немного подумал и сказал:

— Гуллик, ты постоянно бросаешься в бой. Такой уж ты есть, и все мы это знаем. Киллин никогда не бросала друзей в беде, и это всем нам тоже известно. Случилось неизбежное.

— Хочешь сказать, что ей суждено было погибнуть?

— Вовсе нет. Я хотел сказать, что ты должен был сразиться с этой алмазной тварью, а Киллин должна была прийти тебе на помощь.

— И ты тоже должен был присоединиться к нам!

Дугал улыбнулся — впервые после гибели Киллин.

— Наверное. Как бы то ни было, ты не должен винить себя за то, что был самим собой. Не всем это удается.

Гуллик глубоко вздохнул:

— Так больно, когда гибнут товарищи. Но еще больнее, когда они гибнут из-за того, какой выбор сделал ты.

— Я тебя понимаю, — кивнул Дугал. — И я часто думал о том, что никогда не стоит отправляться на поиски приключений с теми, кто тебе дорог, потому что их тяжело терять. И все же странствовать с друзьями намного лучше.

Норн протянул руку и на удивление бережно хлопнул Дугала по спине.

— Из тебя получился бы славный норн. А я таких слов на ветер не бросаю.

От громкого голоса Гуллика проснулись остальные и стали потягиваться. Солнце уже всходило над горизонтом на востоке. На пол амбара легли решетчатые тени. Путники перекусили на скорую руку. Похоже, даже у Рионы настроение улучшилось.

— На день нам нужно спрятаться, — сказала Риона. — Слишком опасно идти в светлое время.

— Нет, мы продолжим путь, — покачала головой Эмбер, но ее голос прозвучал негромко и взволнованно. — Вот только… Патрули мы вряд ли встретим, однако нас могут заметить пастухи, а чарры всегда докладывают хозяевам о нарушении границ своей территории.

— Как же ты советуешь поступить? — спросил Дугал.

Чарра сделала глубокий вдох и судорожно, с негромким рычанием выдохнула.

— Гуллик, — спросила она, — кандалы все еще у тебя?

Гуллик улыбнулся и ответил:

— Конечно! Ты отдала их мне, и я их сберег для тебя!

Риона вытаращила глаза.

— Нет, — сказала она. — Нет, только не это.

— Боюсь, именно это, — возразила Эмбер, всеми силами стараясь скрыть злорадство за озабоченностью. — Вам с Дугалом войти в Аскалон можно только под видом моих пленников.