Призраки чужого небосвода

С четырех до шести

Проведя многие часы и дни над свидетельствами об аномальных явлениях, я лишь благодаря случаю сумел осознать всю их безнадежную несхожесть. Для этого хватило порыва весеннего ветра, распахнувшего створку окна и смахнувшего со стола многочисленные записи. Собирая их с пола, я, еще не разогнувшись, понял, что все, что имею по интересую­щей теме, − это случаи, которые не составляют общего явления.

Такое положение, с одной стороны, усложняет дело, поскольку не дает возможности заложить концепцию изучаемого феномена. Но, с дру­гой, на все времена избавляет сферу чудесного от огульного отрицания. В ней всегда обнаруживается нечто, не подпадающее под готовое заключе­ние.

Взять хотя бы эти, отлетевшие к ножке стола, листы...

Заступив в четыре часа на пост, Владимир Котляров первым делом зацепил ремень автомата за вбитый в стойку вышки гвоздь и облегченно повел плечом. Со стороны казалось, что оружие продол­жает висеть у него за спиной − по уставу, но на деле отягченный тридцатью боевыми патронами АКМ теперь обременял своим весом только стойку. Была она в этом месте отполирована, лишена зеленой краски − знать, не одно поколение торчавших на вышке постовых пользовалось той же уловкой.

Охраняемый склад боеприпасов был давней постройки. На при­крывающих подземные хранилища холмах выросли большие сосны. Там. где невысоко над травой выступала кирпичная кладка, она выгля­дела каменно-прочной. Конечно, это были еще довоенные немецкие склады. Наши так не строили. Вот деревянная, с щелями в полу вышка была своя. Если толкнуть плечом стойку, все сооружение начинало скрипеть и раскачиваться, так что лучше было такими экспериментами не заниматься.

Володя, солдат третьего года службы, худобу которого скрывала надетая под гимнастерку неуставная телогрейка, не интересовался ни вышкой, ни складами. Только первогодки еще верили в тайное ковар­ство немцев, мечтающих о своем «дне Х». Володя же был согласен с Толиком, сержантом, утверждающим, что скорее уж склад надо обе­регать от своих запуганных салаг-часовых, чем от местных жителей. Те не могли не понимать, что от подорванных здесь боеприпасов взлетит на воздух и половина расположенного рядом городка.

К немцам и их недоступной жизни Володя относился странным образом, ностальгически. Когда темными улицами их часть вывозили на ночные стрельбы и через не закрытый брезентом задний борт машины можно было разглядеть разноцветно светящиеся окна домов, ему хотелось из наполненного сигаретными огоньками, возней и гого­том кузова попасть туда, чтобы просто сесть где-нибудь в уголке и сидеть, отдыхая душой.

Короче говоря, служба была Володе в тягость. Хорошо, что срок ее подходил к концу. Об этом ему напомнил длинный ряд царапин на перилах вышки. Какой-то другой постовой из старослужащих вел здесь счет оставшихся до Приказа дней. Зарубок оказалось 48, и, вынув нож, Володя три крайние соскреб. Вообще-то и после выхода Приказа о демобилизации (произносимого с большой буквы) ждать отправки домой предстояло еще месяца два, но это старослужащие в расчет не принимали. Так что 45 дней − столько, считай, оставалось мучиться.

Засунув нож в ножны, Володя рассеянно посмотрел на находя­щуюся за внешней стороной забора рощицу. Дальше за ней начина­лось уже убранное поле. Такой вид был слева от него, а справа между редкими сосенками мелькали одиночные в этот ранний час легковые «вартбурги» и «трабанды» − там пролегала дорога. В части среди солдат бытовало мнение, что это Нойбранденбургское шоссе, но куда оно ведет на самом деле, никто толком не знал. Такими вещами солдатам интересоваться не полагалось.

Солнце вот-вот должно было взойти. Но высокие птичьи голоса уже словно разогнали предутреннюю серость, и виделось ясно, дале­ко. Потеплело. Первые полчаса торчания на вышке остались позади. Это, однако, Володю не ободрило − он знал, что теперь время потянет­ся особенно медленно. Прежде от караульной скуки его спасали мысли о доме, но за три года далекие образы поблекли, а думать о службе хотелось меньше всего. Оставалось бездумно смотреть все равно куда или вот − царапать риски на перилах.

Впрочем, как раз в это утро у Володи нашлось над чем поразмыс­лить. Как ребенок приберегает конфету «на потом», он отложил на скучные часы обдумывание странного события, произошедшего с ним в предыдущий выход на пост.

Тогда он, как и полагалось в ночное время, с автоматом наперевес прохаживался внизу по внутреннему периметру забора. Время при­ближалось к полуночи, скоро должен был прийти разводящий со сменой. Примкнутый к стволу автомата широкий штык-нож остро поблескивал в лунном свете. Под ногами же, в густой тени забора, ничего не было видно. Володя шагал «по памяти», ни разу, однако, не сбившись с проторенной в траве тропинки. Было тихо − с шоссе уже не доносился шум машин.

Поскольку внешний обзор был закрыт забором, а на территории склада никакого движения не происходило, Володя безмятежно раз­глядывал звезды. Никогда до Германии он не видел их такими боль­шими, нигде больше бегущие по ночному небу тучи не стлались так низко над землей. Было красиво и уютно. Весь окружающий мир казался маленьким, способным уместиться на немецкой рождествен­ской открытке.

Между тем еще одна ночная тучка легкой тенью скользнула по территории склада. Володя снова задрал голову и на этот раз насто­рожился. Показалось − стало темнее. Или туч набежало больше, или... Володя остановился. На части неба звезды пропадали одна за другой. Не тучи были тому виной. Они проносились чередой, сами подсвечен­ные лунным светом, и не нарушали гармонии неба. Тут было что-то другое. Черное, непроглядное тело наползало на звездный небосвод. Двигаясь в сторону склада, оно гасило звезды.

Володя с возрастающим любопытством следил за странным яв­лением. Вскоре он понял, что по небу движется большое пятно, за которым звезды опять появляются на своих местах. Но пятно двига­лось в сторону склада и через несколько минут оказалось над ним. Теперь по темной площади, занимаемой загадочным телом на звезд­ном небе, можно было определить, что оно имеет форму круга. Причем круга огромного, находящегося метрах в 50 над землей.

Даже не размеры перемещающегося объекта сперва встревожи­ли Володю, а то, что двигался он совершенно бесшумно. Это несло непонятную и оттого особенно жуткую угрозу. Вспотевшей ладонью Володя нашарил и крепко стиснул рукоятку автомата. Мысль между тем искала объяснение непонятному в сравнении его с дирижаблем, чем-нибудь другим, способным летать. Но для воздушного шара пятно было слишком большим, на дирижабль двигающийся над головой предмет тоже не походил. Хотя различались только контуры пятна, оно казалось плоским.

В тот момент, когда неизвестный объект оказался прямо над постом, Володя заметил в центре черного круга ясно видимое отвер­стие. Оно напоминало открытый люк, из которого исходил желтоватый свет. Словно где-то внутри горела тусклая электрическая лампочка. Значит, тело все-таки имело объем, к тому же пролетало еще ниже, чем Володе сперва показалось. Он даже заметил внутри люка часть штан­ги, косо ведущей от края отверстия в освещенную глубину загадочного небесного странника.

На мгновение возникло искушение снять автомат с предохрани­теля и залепить в незваного ночного гостя очередь. Но размеры тела остерегали от попыток сражаться с ним. К тому же оно плавно пере­мещалось дальше, и вскоре пропал из видимости освещенный люк, а через минуту из-за уходящего в сторону края объекта над складом стали все ближе и ближе появляться звезды.

Постояв еще с автоматом на изготовку, Володя опустил его под руку и двинулся дальше по тропинке. Смотреть больше было не на что. Не оставалось и времени на обдумывание случившегося. Вдали за­прыгал свет карманного фонарика.

Проорав: «Стой! Кто идет?» − и выполнив уставной ритуал сдачи поста, Володя со злорадством подождал, пока начкар из офицеров водил лучом фонарика по тропинке в поисках уличающих окурков. Он и не подумал докладывать о пролетевшем над складом объекте. Это грозило бесконечными разбирательствами и возможными неприятно­стями, которые за полтора месяца до демобилизации ему были ни к чему.

Теперь, вспоминая на вышке о ночном происшествии, Володя еще раз одобрил свою дембельскую осмотрительность. Только салага поднял бы в этом случае караул в ружье, а потом в оправдание собственной дурости тыкал пальцем в пустое небо. Чрезмерная бди­тельность в армии не поощрялась, надо было только изображать ее. Что Володя и делал, давно поняв службу.

Солнце между тем выглянуло из-за далекого поля и оживило все вокруг пронзительными утренними лучами. Тени от сосен пересекли шоссе. Машины побежали по нему быстрее и чаще. Снова перекинув ремень с гвоздя на плечо, Володя погулял с автоматом по вышке. Потом от нечего делать решил зацарапать и 45-ю риску, но не успел осуществить эту затею. Возникшее на поле движение привлекло его внимание.

Kрай пахоты, частично скрытый за деревьями, находился метрах в 150 от вышки. Вдоль нее пролегала невидимая отсюда тропинка. Володя знал о ней, поскольку за три года не раз видел ходивших там немцев. Но сейчас вдоль кромки поля двигались существа, лишь пугающе похожие на людей. Их было трое, и скакали они, как кенгуру. Так, по крайней мере, Володе показалось сперва. Но когда, огибая поле, существа немного изменили направление бега, стало видно, что они перемещаются подобно спортсменам, совершающим тройной прыжок.

Только «спортсмены» эти были несуразно высокие, сломанно-согнутые вперед и с ног до головы белые. Длинные прыжки их отличались неспешностью и плавностью − словно в замедленном кинопока­зе. Существо, двигавшееся первым, достигало верхушек росших на краю поля молодых сосенок, так что рост его составлял не менее трех метров. Двое следовавших за ним были пониже, но все равно имели в высоту метра два с половиной. Ужасным и отвратительным казалось то, что движения необычных созданий выглядели обманчиво челове­ческими. Они выбрасывали вперед то одну, то другую ногу, слегка двигали прижатыми к телу руками и напоминали в меру торопящихся куда-то людей.

Только люди-то так двигаться не могли!

Скоро поразительная троица длинными прыжками-полетами пе­ресекла открытое пространство и скрылась за заслоняющей часть поля рощицей. Володе так и не удалось рассмотреть, во что были одеты удивительные создания. Осталось только стойкое представле­ние, что они были абсолютно белые − словно обсыпанные мукой[4]. Дальше, за рощицей, поле уже не просматривалось, и, тщетно выждав, не двинутся ли существа в обратном направлении, Володя постепенно стал приходить в себя от изумления. Он снова услышал шум машин на шоссе. Потом опустил глаза и увидел собственные руки, крепко вце­пившиеся в перила вышки. На сегодня чудес с него было довольно!

Шевельнулась мысль спуститься с вышки и позвонить в караул по установленному внизу полевому телефону. Но происшествие не каса­лось охраняемого объекта, и Володя не мог сообразить, о чем ему, собственно, докладывать. Вместо этого он стал кружить по вышке, и, не обращая внимания на ее предательское поскрипывание, размыш­лять, не обернется ли ему решение молчать опять-таки боком. Если по уставу − не должно было бы, хотя черт его знает...

В таком состоянии его застал донесшийся со стороны разудалый крик:

− Котлета! Ты чего? Слазь!

Внизу, не доходя до вышки метров 40, стоял со сползшим за спину автоматом, с засунутыми в карманы руками и, расстегнутой на груди гимнастерке Толик, сержант. На этот раз он был за разводящего, и посланный им вперед солдатик из молодых уже путался под вышкой в автомате − собирался лезть наверх. Не дожидаясь его, Володя сверзся по лестнице и потом неспешным дембельским шагом направился к разводящему. Было шесть часов утра. Его смена кончилась.

− Что, понравилось? − съязвил Толя. − Не мог навстречу выйти? Салагу послал тебя будить − орать надоело.

− Была причина, − примирительно и с оттенком таинственности ответил Володя. − Расскажу потом, когда с караула сменимся.

На всякий случай помахав молодому постовому кулаком, разводящий повернулся, и Володя зашагал вслед за ним в часть.

Вечером после караула, выбив из рожков патроны и сдав оружие, Володя нашел Толика сидящим на кровати в казарме − автомат за того сдавал салага. Приятель молча выслушал его рассказ о событиях на посту. Поразмыслив, спросил:

− Ротному докладывать не будешь?

− Нет, − помотал головой Володя. − Зачем?

− Правильно, − одобрил Толик. − Если понадобится, пусть сами разбираются, − и, положив на тумбочку свой карманный календарик, стал задумчиво вымарывать из него 45-й день.