Призраки чужого небосвода

Погоня

При самой бесцветной жизни человек, растеряв многое, сохраняет в себе любопытство. Оно движет мною в работе над этими записками, им продиктованы действия описываемых людей,и оно же побуждает чита­теля уделять внимание предлагаемым сюжетам. Какие угодно−недоверчивые, ироничные, лишь бы не пустые глаза читали эти строки. Жаль того, в ком погибла тяга к необычному, в ком уже не звенит струна. Но и в этом случае не все потеряно − любопытство может встряхнуть любо­го. Так что прочь сомнения, их теснит сама жизнь, из которой и почерп­нут рассказ о случае на дороге.

Мотоцикл последний раз чихнул и остановился. Григорий − 25-летний белобрысый верзила с длинными руками и обветренным лицом - глянул по сторонам. Шашлычников здесь уже не было. Соб­ственно, еще подъезжая, он заметил, что нет ни их, ни мангала. «Перебрались на место побойчее», − без особого сожаления подумал Григорий и все же решил сделать здесь остановку, удовольствовав­шись узкой тенью от оставленного строителями передвижного вагон­чика. Стоял он у обочины дороги на сдутых шинах, без стекол, но зато был закрыт на крепкий засов с висячим замком.

Мимо по тянущейся от края до края горизонта дороге проноси­лись пыльные грузовики. Солнце палило немилосердно. Казалось, это оно выжгло все живое на оголенных полях. На самом же деле шла уборка, и как раз зерно нового урожая везли по степному шоссе многочисленные ЗИЛы и КамАЗы.

Григорий снял шлем с милицейской кокардой и швырнул его в коляску. Еще года два назад он так бы и красовался в нем у дороги, испытывая удовлетворение от того, что водители на всякий случай замедляют ход при виде его милицейской формы. Но те времена прошли, ощущение власти истратилось в бесчисленных дежурствах, и теперь неприятности службы стали замечаться Григорием чаще, чем ее достоинства.

Неприятностей же хватало, Собственно, отнести к ним можно было только одно происшествие, но со столь скверными последстви­ями, что они по сей день омрачали жизнь. Вспоминать об этом бывший сержант, а ныне рядовой полка патрульно-постовой службы Григорий Орехов не любил, но плохое вспоминалось само и всякий раз некстати.

Тогда шел снег. Ночь была новогодняя, и потому инструктаж передвижных Механизированных групп затянулся. Вполуха слушая предупреждения о возможных пьяных выходках, действиях уголовных элементов в веселящемся городе, о любителях приветствовать Новый год пальбой из охотничьих ружей, Григорий с неодобрением поглядывал на своего напарника, который заглядывал в рот дежурному офицеру и всячески делал вид, что напряженно запоминает его наставления. Пашка, все знали, мечтал выбиться в начальники, и, судя по тому как он усердствовал, долго ждать повышения ему не пришлось бы.

Именно этот салага, открыто и жадно домогающийся сержантских лычек, заварил той ночью кашу, расхлебывать которую пришлось одному Григорию.

Патрульная машина медленно скользила по белым улицам. Снег скоро набился в уголки боковых стекол и сделал их похожими на иллюминаторы. Редкие легковушки попадались навстречу, еще мень­ше видно было прохожих. Все они спешили куда-то с большими сумками, но в новогоднюю ночь это подозрений не вызывало, и Гри­горий со злорадством проезжал мимо, остро угадывая желание напар­ника хватать и обыскивать.

Дежурство складывалось спокойнее, чем можно было ожидать. Сразу после 12 на улицы высыпали стайки молодежи, но, пошумев и покидавшись снежками, быстро вернулись в квартиры. Больше опасений у Григория вызывали крепкие любители застолья, встающие из-за столов часа в два. В это время трижды пришлось останавливать машину и разнимать спорящих. В большинстве же случаев само появ­ление желто-синих «Жигулей» обращало ночных шатунов в бегство.

Ближе к утру машина выехала на площадь у строительного инс­титута. Проезжая здесь прежде, Григорий нечего подозрительного не заметил, но на сей раз Пашка своим настороженным взором уловил какое-то движение у крытых брезентом автофургонов. Они принадлежали луна-парку, аттракционы которого расположились вокруг большой заснеженной елки.

Подъехали поближе. Горя желанием оправдать свою чрезмерную бдительность, Пашка приоткрыл дверцу и, высунувшись, стал на ходу выискивать, к чему бы придраться. Он-таки нашел.

Брезент на одном из фургонов был порезан и свисал широким лоскутом. Образовалось отверстие, в которое мог пролезть человек. Это, правда, ни о чем еще не говорило, поскольку брезент и на других машинах оказался рваным, плохо закрепленным. Все же, раз непоря­док был обнаружен, Григорий теперь не мог оставить его без внима­ния. Следовало произвести осмотр места предполагаемого происшествия.

Поднявшись на приставленный к грузовику деревянный подмо­сток и ухватившись за край задубевшего на морозе брезента, они с Пашкой посветили внутрь фонариком. Ничего интересного там, конеч­но, не оказалось. На полу кузова лежали два тяжелых запасных колеса, к борту была приставлена запорошенная с ближнего края садовая скамейка - явно где-то украденная, а напротив нее располагался донельзя исцарапанный канцелярский стол. Стянуть здесь было нече­го, и если кто на это рассчитывал, то ушел несолоно хлебавши.

Осмотром можно было и ограничиться, но Пашка полез в фургон, и держащему фонарик Григорию пришлось последовать за ним. Шус­трый напарник уже рылся в ящиках стола, выгребая из них и зачем-то демонстрируя Григорию поломанные авторучки, замусоленный жур­нал, какие-то узкие пластмассовые коробки.

− Видеокассеты, − определил Пашка и тут же предложил: − Давай возьмем, а?

Ничего другого от напарника и не ожидавший, Григорий зло приказал:

− Полож на место! − И подтолкнул Пашку выключенным фонариком к дыре: − Давай в машину.

Следом выбрался сам.

Днем позже администраторы луна-парка заявили в милицию, что их обворовали, − пропали видеокассеты и деньги. Не удовольствовав­шись этим, они сами опросили жильцов соседних домов и представили свидетелей того, как милиционеры из патрульной машины ночью забрались в один из фургонов.

В результате, когда Григория вызвали к командиру полка, там уже каялся и плакал Пашка. Он успел сбегать домой и принести украденные-таки им кассеты.

Григорию оставалось подтвердить случившееся, и если бы аттракционщики, получив кассеты, с подозрительной легкостью не забрали назад свое заявление о пропаже денег, дело бы кончилось совсем плохо. Но и так Григорий оказался кругом виноват − Пашка, как первый во всем сознавшийся и своим раскаянием помогший разбирательству неприглядного дела, был прощен, а его обвинили в сокрытии факта незаконного осмотра автофургона.

Глубоко уязвленный разжалованием и отстранением от патруль­ной службы, Григорий особенно переживал из-за невозможности да­же перед собой оправдаться в случившемся. Тогда, в кузове, он похо­дя, без жадности, сунул в карман скатывавшийся с крышки стола симпатичный шарик - приятно тяжелый, отливающий свинцовым бле­ском и показавшийся необычайно холодным. Заявители даже не заметили его пропажи, но факт оставался фактом, и он переиначивал все поведение Григория в ту ночь. Малый грех подтверждал большие обвинения.

От тягостных мыслей Григория отвлекли четыре притормозивших рядом грузовика. Вывалившиеся из нагретых кабин водители с осто­рожной фамильярностью осведомились у незнакомого милиционера куда делись шашлычники. Григорий буркнул, что не знает, и поправил на дне коляски попону − под ней лежали автомобильный аккумулятор и дюжина бутылок пива для ребят из полковой ПМГ, обслуживавшей уборку. Машину на село выделили, конечно же, старую, и Григорий уже второй раз на неделе доставлял для нее запчасти. Речь, естест­венно, шла не о пиве.

Прибывшие водители уселись прямо в пыль у колес вагончика и принялись есть прихваченный с собой арбуз. Отказавшись от предло­женной ему доли, Григорий смотрел вдаль. Он собирался продолжить поездку и уже протирал ладонью потрескавшуюся кожаную подкладку шлема, каквдруг от будки донеслось сперва восклицание, а потом громкий голос одного из шоферов:

− Глянь, чего это там!

Григорий обернулся и увидел, что все водители, отставив красные полукружья арбуза, уставились на небо. Проследив за их взглядами, Григорий сперва ничего не заметил, но затем, присмотревшись, раз­личил высоко-высоко над степью блестящую точку. Она не двигалась и была похожа на булавочную головку.

− Самолет... Воздушный шар... Спутник... Да пошел ты... − слыша­лись за спиной голоса водителей.

Пока те гадали, Григорий успел определить, что блестящая точка все-таки двигалась, только из-за большого расстояния ее перемеще­ние в небе казалось малозаметным.

− Бинокль бы, − ни к кому не обращаясь, сказал Григорий.

− Да, бинокль бы... Бинокль бы сейчас... − беспредметно поддер­жали его шоферы. Они были уже на ногах и стояли, задрав головы и козырьками приставив к глазам ладони.

Неожиданное явление заняло всех. Григорий тоже отвлекся от безрадостных мыслей. Забыв в руках шлем, он с любопытством, под­час заставлявшим его украдкой подбирать на улице блестящие гаечки, всякие штучки, наблюдал за странным летающим объектом. Остро хотелось разгадать, что это такое, но точка все так же еле заметно двигалась в бездонной выси, и ничего больше с ней не происходило.

Через несколько минут водителям наскучило глазеть на небесную диковинку, и они, отряхиваясь и вытирая о штаны руки, направились к машинам. Григорий же не сводил с далекой искорки взгляд и первым уловил момент, когда она словно сорвалась с высоты и начала стреми­тельно падать. Оказалось, впрочем, что водители тоже обратили на это внимание. Они остановились и снова уставились на непонятный пред­мет.

Очень скоро выяснилось, что небесное тело устремляется в их сторону и может упасть на дорогу как раз в том месте, где стоял строительный вагончик. При этом оно на глазах увеличивалось и уже походило на отполированный шарик − точь-в-точь как тот, что в недоб­рый час приглянулся Григорию. Падение казалось катастрофическим, наводило на мысль об аварии, вызывало тревогу.

А шарик все увеличивался и уже достигал размера теннисного мяча. В какой-то момент Григорий понял, что на него падает нечто огромное, и схватился за руль. Краем глаза он увидел, как водители побежали в разные стороны. Двое вскочили в кабины, один, пригиба­ясь, несся прямо в поле, а четвертый спрятался за вагончиком.

Охвативший Григория испуг длился недолго. Через несколько секунд он сообразил, что шар находится все-таки довольно далеко и если упадет, то километрах в двух впереди по шоссе. К тому же загадочное тело начало резко замедлять движение и, достигнув вели­чины арбуза, с которым недавно расправились водители, перешло в плавный горизонтальный полет.

Теперь его можно было разглядеть получше. Григорий заметил, что шар имеет не совсем правильную форму - слегка сплюснут сверху и снизу. Был он, несомненно, материален, но походил не на металли­ческую конструкцию, а скорее на огромную каплю ртути − такую же, только намного больших размеров, Григорий видел, когда нечаянно разбил градусник и потом бумажкой вылавливал разбегающиеся кап­ли. Еще одной особенностью объекта было то, что из-за совершенно гладкой поверхности без каких-либо отверстий, пятен или швов не удавалось определить его истинные размеры, а, значит, и расстояние, на котором шар находился от наблюдателя.

Странная и нереальная картина происходящего запечатлелась в памяти Григория: над скошенными полями, над ниткой удаляющейся дороги, по которой вели свои игрушечные машины ничего не подозре­вающие водители, висело нечто чужеродное. Словно кто-то сторонний наблюдал за кусочком жизни. Пока еще скорее ощущение, чем пони­мание нереальности происходящего усугубилось, когда Григорий с опозданием обнаружил, что машины на всем протяжении шоссе не­подвижно уткнулись в обочины.

Зато висящая в воздухе капля продолжала двигаться. Теперь она, снижаясь, летела вдоль трассы в сторону Григория, и он опять напряг­ся в ожидании. Забравшиеся было в кабины водители покинули их и побежали кто куда. И дальше из стоящих по всему шоссе машин выскакивали, разбегались по полю люди.

Объект бесшумно скользнул над Григорием, накрыв его быстрой тенью. Затем, поразив захватывающими дух размерами, стал удалять­ся. И тогда Григорий одним движением нахлобучил на голову шлем, двинул ногой стартер. Мотоцикл нетерпеливо взревел. Выбросив из-под рванувшихся колес облачка мягкой пыли, он короткой дугой выле­тел на асфальт и устремился за ускользающим телом.

Ветер ударил в лицо. Незастегнутые лямки шлема били по шее, по подбородку. Григорий лавировал между стоящими на дороге маши­нами и все увеличивал скорость. Дергался и вырывался из рук руль, визжала резина, в коляске звякало и дребезжало.

На все это Григорий не обращал внимания − он смотрел вперед, туда, куда уходил от него блестящий шар. Сбоку, в кабине одного из стоящих на обочине грузовиков, промелькнуло чье-то белое искажен­ное криком лицо. Мотор мотоцикла, словно зашедшийся в лае пес, захлебывался на высоких оборотах.

Если бы кто-то из летящего объекта наблюдал происходящее, он бы заметил, что по дороге внизу мимо замерших машин мчится мили­цейский мотоцикл. Его водитель, пригибаясь к рулю, преследовал неизвестное тело, и погоня велась упорно, на пределе сил.

Но шар все набирал и набирал скорость, а потом в какой-то момент рывком взмыл на немыслимую высоту. В несколько секунд он опять превратился в блестящую точку на небе, а чуть погодя его никто уже не мог разглядеть.

Григорий медленно катил назад и видел возвращающихся к ма­шинам сконфуженно поглядывающих в его сторону водителей. Чтобы не вызывать ехидных вопросов, вроде: «Ну что, поймал?» - он не оста­навливался до тех пор, пока не миновал вагончик строителей. Потом подъехал к кучке оживленно обсуждавших случившееся шоферов и от них узнал, что, когда шар завис над шоссе, двигатели всех машин заглохли. Водители уверяли друг друга, что только благодаря их на­ходчивости и решительности нигде на трассе не случилось аварии.

Вечером Григорий сидел с ребятами из ПМГ и рассказывал о происшествии на дороге. Пиво уже было выпито, хотя аккумулятор еще оставался в коляске. Сержант Прохоров − давнишний приятель Григория − огорченно покачал головой:

− Жалко, что ты его не догнал. В сержантах бы восстановили. Толстый, большого ума Онишков из второго взвода принял зна­чительный вид.

− Шерше ля фам, − сказал он. И снисходительно пояснил: − Такова жизнь.