Проект «Феникс»

21

Вулкан проснулся.

Красные и синие флаги полощутся в воздухе. Шарфы тех же цветов врастяжку. Мужчины, женщины, дети сплоченными косяками движутся в одном направлении. Мостовые забиты, воют автомобильные гудки, глушители раскалились — несчастным водителям только и остается, что терпеть.

Арно Фекамп шел быстро, пробивая себе дорогу в толпе. Люси старалась не отставать от него: сначала людской поток нес ее вперед, потом, когда они миновали стадион, пришлось бороться с встречным потоком. Раззявленные в крике рты, пары алкоголя, покрасневшие от возбуждения глаза. А ведь матч еще не начался!

Светофор засиял зеленым, и лаборант внезапно изменил направление: он перебежал на другую сторону авеню Жана Жореса и нырнул в дверь станции метро «Стад де Жерлан», откуда извергались волны тел. Люси попыталась выбраться из толпы. Выбраться с тротуара ей кое-как удалось, но стоявшие вплотную одна к другой машины в это мгновение двинулись, и единственное, что можно было сделать, — это протискиваться между ними, выслушивая со всех сторон ругань в свой адрес: водители и без того издергались в пробке, а тут еще эта баба.

Дальше был трудный спуск по ступенькам — Люси работала локтями и извинялась, люди орали, пели и толкались, не обращая на нее никакого внимания. Потом она углубилась в узкий коридор. Здесь рыжего уже и след простыл. И не осталось ни малейшей надежды отыскать его в этом галдящем муравейнике. Люси, вконец расстроившись, пробивалась сквозь толпу в поисках хоть какого-нибудь указателя. Вот она — схема Лионского метро. Станция, на которой она спустилась вниз, оказалась, к счастью, конечной на линии Б, и, стало быть, Фекамп мог ожидать поезда только на одной платформе, той, откуда шли поезда в направлении площади Шарля Эрню, или, как ее называют местные жители, Шарпенн. Путь к этой платформе преграждал турникет, но Люси с легким сердцем прилепилась к какой-то даме, и таким образом ей удалось проскочить без билета. Когда за ее спиной захлопнулась плексигласовая дверь, она бросилась вперед бегом.

Рыжий, слава богу, был еще тут — стоял на краю платформы. Подошел поезд, он первым вошел в вагон и сразу же уселся на свободное место. Запыхавшаяся Люси устроилась в соседнем вагоне, не спуская с него глаз. Через два стекла она различала только профиль, тем не менее было заметно, что Фекамп нервничает. Он сидел, уставившись в пол, челюсти были сжаты, взгляд пустой.

Арно высадился на станции «Сакс-Гамбетта» и перешел на линию Д, выбрав направление к Вэз. Вагоны здесь были набиты битком, но это было Люси только на руку. Поезд, гудя, помчался по туннелям, углубился в пекло раскаленной стали. Пахло застарелым потом, жженой резиной.

Проехали шесть станций. Снова конечная. На этот раз у вокзала Вэз, одного из шести лионских вокзалов. Поднявшись в город, Фекамп снова почти побежал по улице. Люси, отгороженная от преследуемого барьером из рук и ног, — за ним. Чтобы рыжий не смог ее засечь, она позволила ему уйти довольно далеко по какой-то тихой улочке, но стоило ему свернуть, рванула вперед и застыла на углу, снова отпуская его на приличное расстояние. Несмотря на прилив адреналина в крови, Люси начинала чувствовать усталость, по спине струился пот. Ледник, дорога, эта пробежка по Лиону… Перегруженный день, она уже вся разбита. Вообще в последние дни ее жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов.

Куда, интересно, он спешит? Местность ничуть не похожа на ту, что Люси покинула полчаса назад. До горизонта — подъемные краны. Те дома, что уже построены, серые, скучные, на балконах — там, где они есть, — развешано белье и стоят велосипеды. Прохожих почти не видно. Прямо перед ней протянулась цепочка социальных домов, словно бы выросшая на поросшем деревьями холме. Люси трудно было себе представить, что ученый живет в таком паршивом месте.

Тем не менее Арно Фекамп уверенно шел по бульвару в Дюшере, вдоль домов, больше всего похожих на собачьи конуры, из которых веяло унынием и печалью. Группками прогуливались юнцы в ботинках на толстых подошвах. Бейсболки, куртки с капюшонами, просторная одежда рэперов… Рыжий толстячок быстро взлетел по лестнице и скрылся за дверью одного из социальных домов. Люси поспешила за ним и, в свою очередь, вошла туда, где царила нищета. В подъезде воняло табаком и марихуаной. Какие-то типы, осматривая ее с головы до ног, свистели и отпускали обидные шуточки. Она машинально ощупала карман и убедилась, что оружие на месте. Напряжение росло, и Люси, переводя дыхание, поймала себя на мысли о том, а не лучше ли плюнуть на все и вернуться домой, к маме и Жюльетте. Ох уж это полицейское прошлое, которое она так надежно, казалось, похоронила, но которое так некстати выскочило из-под земли.

Перед ней — грязный лифт-развалюха. Лампочки на полуразбитом табло поочередно вспыхивают, показывая, что подъемник приближается к четвертому этажу. Останавливается. Люси бросилась вверх по лестнице, чувствуя, как снова разгорается в ней охотничий азарт.

Когда она одолевала последние метры, до нее донеслись мужские голоса. Люси остановилась, постаралась усмирить дыхание и осторожно, прижавшись к стене, двинулась вперед. Силы были совсем уже на исходе.

Потом она повернула в тот коридор, где хлопнула дверь.

Номер 413.

Пол из квадратов растрескавшегося линолеума. Грязные стены, кое-как выкрашенные деревянные двери, мигающие лампы дневного света — видно, что и эти при последнем издыхании. Нищета, нищета… Люси услышала плач младенца, детский смех, хлопанье дверей. Она шла вперед, пытаясь отогнать от себя образы прошлого — засады, погони, преследования. Скрывающиеся за фасадами обычных домов бедность и вырождение, люди, которые с помощью кулаков решают проблемы безденежья, пьянства, неверности жен или мужей — и пополняют статистику убийств.

Она остановилась у квартиры 413. Из-за двери доносились крики, слова, вырывающиеся оттуда, вспыхивали в ней красными огоньками: убийство… Лутц… баба-полицейский…

Сердце Люси внезапно пропустило один удар. Раздался вопль. Потом звон разбитого стекла.

Дерутся.

Инстинкт полицейского сильнее осторожности. Люси выхватила пистолет и, выставив его вперед, распахнула дверь.

Арно Фекамп лежал посреди прихожей, лицо его было засыпано осколками стекла, а стоявший над ним мужчина сжимал в кулаке отбитую верхнюю часть бутылки, «розочку». Тренировочные штаны, голый торс с татуировками, на вид лет двадцать, взвинчен до предела.

— Полиция! Двинешься — разнесу башку. А ну, брось бутылку!

Люси ногой захлопнула за собой дверь. Парень вытаращил глаза, на тощей шее выступили вены. Страшно удивленный вторжением неизвестной женщины, он бросил свою «розочку» и поднял руки. На груди ни волоска, кожа белая, как порошок кокаина, то ли этот тип бреется, то ли уродился таким безволосым.

— Эй, послушайте, что за шутки?

Стоя в тесной прихожей, Люси пыталась успокоиться, не дай бог, бросит в дрожь, что тогда делать? Отступать уже слишком поздно. Она переступила через бездыханное, казалось, тело, твердым шагом подошла к хозяину квартиры и подтолкнула его к стене:

— Садись.

Парень даже и не подумал подчиниться:

— Чё те надо, шлюха?

Люси, не раздумывая, размахнулась и врезала наглецу рукояткой пистолета, угодив прямо в правый висок. Глухой стук. Парень скользнул по стене вниз, закрыв лицо руками. Адреналин продолжал гулять в крови. Люси быстро осмотрела соседние комнаты. Бардак, грязь, но на первый взгляд — никого.

— Мне повторить? Видишь, что у меня в руке, болван? Это «манн», модель девятнадцать девятнадцать, калибр шесть тридцать пять, состояние отличное. Маленький, незаметный, и дырки делает размером с виноградное зернышко. Купила у коллекционера, благодаря этому могу не пользоваться служебным оружием. Я здесь одна, без коллег по работе, и никто не станет мне указывать, что делать, чего не делать.

Мальчишка испустил звук, похожий сразу и на рычание, и на стон, потом заговорил. Почти нормальным голосом.

— Так чё тебе надо?

— Как тебя зовут? Имя, фамилия.

Он поколебался.

— Будешь говорить?

— Давид Шуар.

Она чуть отступила, наклонилась к Фекампу, пощупала сонную артерию. Живой, хотя этот Шуар неплохо приложил его бутылкой от паршивого виски, да, похоже, и отколошматил перед этим. А сам пьян в стельку. Глаза налились кровью, дышит, как дикий зверь.

— Ты его избил. За что?

Парень поморщился, потер висок. Синяк уже наливался.

— Я ведь предупреждал этого кретина, что сунется он сюда — будет плохо.

— Можно было объяснить все то же, но помягче. Ладно. Ты знаешь Еву Лутц?

— Первый раз слышу.

— Между тем я именно это имя слышала, стоя за дверью, когда вы тут ругались.

Шуар с ненавистью посмотрел на лежащего:

— У этого типа крыша улетела дальше некуда. Ворвался сюда и стал обвинять меня в убийстве. А я при чем? Мало ли каких дров он наломал, я-то тут каким боком, спрашиваю!

— Может быть, все-таки у него есть основания? Расскажи-ка, чем вы связаны с Фекампом. Когда познакомились, при каких обстоятельствах?

— Мне нечего сказать.

Люси посмотрела на Шуара, потом на неподвижное тело рыжего толстяка.

— Хорошо. Ему-то точно есть что сказать, и он скажет в любом случае.

Она достала из кармана мобильник.

— Не пройдет и пяти минут, как тебе сядет на хвост вся лионская полиция. Не лучше ли, чтобы все осталось между нами?

Шуар оскалился, как животное, когда хочет показать, что не боится противника.

— Ай, брось! Будто я не знаю, что ты в любом случае им позвонишь.

Люси порылась в кармане, достала медальон, раскачала на шнурке так, что он ткнулся в голую грудь парня.

— Я здесь по личному делу.

Шуар схватил пластиковую штучку с фотографией, посмотрел, потом бросил медальон к ногам Люси и сказал с грязной усмешкой:

— Твои девчонки? А ты кто? Мамаша, которая решила отомстить? Плевал я на тебя!

Люси молнией бросилась к нему и приставила пистолет ко лбу парня. Она тяжело дышала, лицо ее стало страшным, палец на спусковом крючке дрожал. И парень испугался. Сжал зубы, попытался загородиться:

— Ладно, ладно! Хватит, я скажу. Убери пистолет!

Люси, побледнев как смерть, несколько секунд простояла неподвижно, не нажимая на курок, но и не снимая с него пальца. Голова у нее кружилась. Она готова была выстрелить. По-настоящему выстрелить. Выстрелить и убить. Никогда, даже во времена самых трудных расследований, не было у нее такого чувства. Какая муха укусила ее сегодня? Она попятилась, правая рука ходила теперь ходуном. У Шуара глаза совсем уже вылезли из орбит.

— Ну ты, бля, даешь!

— Говори, какое ты имеешь отношение к мумии кроманьонца?

Мальчишка изменился в лице. Он понял, что имеет дело не просто с бабой-полицейским, но с ходячей взрывчаткой.

— Я ее украл.

— Умышленное преступление. Ты был в сговоре с Фекампом?

— Он должен был провести нас в лабораторию, а мы должны были сделать все так, будто на него напали.

— Мы? Кто еще был с тобой?

— Приятель, который здорово сечет в компьютерах. Но он ничего не знал, просто делал, что я ему приказывал. Он не в курсе.

Люси, не спуская с Давида глаз, отступила. Шуар, ставший послушным как ягненок, не пошевелился. И она была уверена, что теперь-то парень не скажет ничего, кроме правды.

— Фекамп сам тебе предложил совершить эту кражу?

— Нет, он был только посредником. Заказчик сначала поймал на крючок его, а потом уже смог выйти на меня. И после этого мы все втроем оказались в парке Виллербанна и стали это дело обсуждать. Условия контракта были простые: Фекамп получит кругленькую сумму за то, что в подходящий момент отведет меня к мумии, а я такую же — за то, что эту мумию украду. Обещано было по десять кусков каждому. Но мне еще надо было найти себе помощника. Да ну, детская игра! Фекамп нам все объяснил заранее насчет беджика и лаборатории, сказал, в каких компах нужные сведения и какие там пароли.

Шуар кивнул в сторону поверженного толстячка:

— Он ненавидит свою начальницу. И прямо-таки в штаны кончает, стоит этой суке пожаловаться, что у нее украли мумию. Думаю, он бы и задаром это сделал.

— Имя заказчика.

— Я его не знаю.

Люси угрожающе шагнула вперед. Мальчишка загородил лицо татуированными руками, на его защиту встали орлы и змеи.

— Клянусь, клянусь вам, что не знаю! Все, что знаю, уже сказал. Чесслово, я больше ни разу не слышал ни о чем таком, пока этот мудила не ворвался сюда и не начал приставать ко мне с убийством девчонки: что, дескать, мне известно об убийстве… как ее, Лутц, что ли… Да я сроду ни о какой Лутц не слыхал, чтоб меня! Его допрашивайте, говорю же, я тут ни при чем!

С Люси градом катился пот, она вытерла лоб рукавом. Нервы были на пределе. Ей нужен был след, ей нужно было имя, ей нужна была отправная точка, она не могла уйти отсюда ни с чем. Ни секунды не поколебавшись, она наклонилась к Фекампу и принялась хлестать его по пухлым щекам — раз, другой, третий… С каждым разом все сильнее.

— Давай же, давай, открывай глаза!

Тем не менее сделал это рыжий толстячок далеко не сразу, а когда со стоном разлепил наконец веки, первым делом потянулся руками к голове. Фаланги его пальцев были розовыми — кровь, разведенная виски. Он недоверчиво посмотрел на Люси, потом попытался встать, не сумев, дополз до стены, с трудом поднялся по ней и прислонился, напрягая мышцы ног, чтобы удержаться, не рухнуть. Люси, не позволив ему и рта открыть, рявкнула:

— Даю десять секунд на то, чтобы вспомнить имя человека, заплатившего вам за кражу мумии.

Фекамп крепко сжал губы — как будто это помешало бы слову вылететь.

Люси подтолкнула ногой «розочку» к хозяину квартиры:

— Если не заговорит, шарахнешь его по кумполу.

Глаза Фекампа забегали. Он с ужасом рассматривал синяки на лице Давида, его татуировки, а парень тем временем, правда не без опаски, схватил свое опасное оружие.

Взгляд ученого вернулся к Люси.

— Вы с ума сошли.

— Три секунды.

Молчание. Время шло. Отступать было некуда.

— Он… он позвонил мне опять через две недели после кражи… чтобы… чтобы убедиться насчет полиции… ну, что расследование остановлено… Когда я ему сказал, что дело положили на полку, что не найдено никаких следов, он… он назвался. Его зовут Стефан Тернэ. Он парижанин, ему не меньше шестидесяти.

Люси так и обдало жаром — какое неожиданное открытие!

— Скажи по буквам!

Фекамп повиновался, Люси постаралась запомнить точно.

— Зачем Тернэ понадобилась эта мумия?

Лаборант потупил взгляд, как нашкодивший мальчишка. Этот взгляд, эти пухлые щечки — прямо хоть отпускай ему грехи без исповеди: совершенно очевидно, что человек вляпался в историю, которая оказалась ему не по зубам. Оказался жертвой, позарился на деньги и на возможность сделать гадость ненавистной начальнице.

— Не знаю. Клянусь — не знаю. Мы и виделись-то всего несколько раз, и всегда он назначал место и время.

— А почему в таком случае он назвал вам свое настоящее имя? Он же сильно рисковал, это делая.

— Он мне и телефон свой дал. Он хотел, чтобы я на него работал — чтобы сообщал ему, когда кто-то приходит в лабораторию разузнать насчет фрески с турами, насчет кроманьонца или левшей. И чтобы подробно описывал, чем именно интересовались посетители.

— И именно это вы и сделали, когда в институте появилась Ева Лутц. Вы позвонили ему и все о ней рассказали. Назвали не только ее имя, но, думаю, и адрес.

— Да… да… Откуда же мне было знать, что это приведет… приведет к убийству? Я бы в такое не поверил!

— Почему?

— Потому что он — известный врач и ученый. Сначала я его не признал, но потом выяснилось, что он крупный специалист по проблемам, связанным с беременностью. А еще он года три или четыре назад написал книгу, которая наделала шума в научных кругах.

— Что за книга?

— «Ключ к замку». Это научная монография, в которой говорится о тайных кодах, упрятанных в ДНК.

Люси обдумывала услышанное. Если верить словам Фекампа, Тернэ совершенно не похож на обычного преступника. Другой тип человека. Но тогда зачем ему понадобилась эта кража? И зачем ему понадобился источник в Лионе?

— Что именно вы ему рассказали? Как можно точнее, пожалуйста.

— Рассказал, что Ева Лутц заинтересовалась фреской на стене пещеры, потому что видела такие же странные рисунки в тюрьме. Еще рассказал насчет левшей. Короче, повторил то, что вам, наверное, рассказала моя начальница, Тассен.

Люси продолжала размышлять. Возможно, завеса над тайной чуть-чуть приподнялась. Сам того не понимая, этот рыжий дурак, предупредив Тернэ, погубил Еву. Обеспокоенный направлением ее поисков, «известный врач и ученый» быстро с ней разделался. Допустим, так. Но остается еще куча вопросов. За какое открытие Еву могли приговорить к смерти? Какая особенность генома кроманьонца оправдывает кражу его мумии? Что за секреты в этой мумии таятся? Знал ли Тернэ о рисунках Грегори Царно? Встречались ли когда-нибудь эти двое?

Она попросила назвать номер мобильного Тернэ и запомнила его тоже. Если Энебель и была когда-нибудь хорошим следователем, то во многом потому, что обладала прекрасной памятью — как зрительной, так и мгновенной: ей было очень легко точно воспроизвести увиденное, услышанное, прочитанное. Конечно, ее спортивная форма сейчас оставляла желать лучшего, зато навыков и рефлексов сыщика она, слава богу, не растеряла.

Так, ну а что же делать с этими двумя? Их действия незаконны в той же мере, что и ее собственные. Она выдала себя за полицейского, предъявила заряженный пистолет, напала на них, не подумав о последствиях. Наговорила слов и наделала дел, которые могут принести ей серьезные неприятности и поставить под угрозу материнские права. Только сейчас ей стало понятно, насколько далеко она зашла. Но надо попытаться довести дело до конца, не раскисая.

— Я знаю ваши имена, ваши адреса. Мы в сговоре, все трое, а вам известно, что это значит. Я сейчас отправлюсь к Тернэ, мне надо свести с ним свои счеты, и я попытаюсь сделать так, чтобы вы остались в стороне. Я сказала «попытаюсь»! И не советую вам предупреждать его о моем намерении с ним встретиться. Любая глупость с вашей стороны, любая попытка мне навредить — и вам обеспечена как минимум пара лет за решеткой.

Она наподдала толстяку ногой по заднице.

— Все! Валите отсюда, Фекамп. Возвращайтесь в свою лабораторию, изучайте там зубы пещерного медведя или что угодно и ведите себя так, будто ничего не произошло. Понятно?

Тот не заставил себя уговаривать: убрался из квартиры, слегка пошатываясь, но не оборачиваясь. Люси наклонилась, взяла с пола медальон, не удержалась и взглянула на фотографию дочерей, прежде чем положить вещицу в карман.

Потом, пятясь задом, и сама исчезла за дверью. Дверь тихо закрылась.

В голове у нее была только одна мысль: Стефан Тернэ…