Проклятые Благословением. Часть 1

Глава 10

Проснувшись, Шелиара Нирааль очень долго пыталась понять, где она находится и что вообще произошло.

Она обнаружила себя лежащей в просторной кровати под теплым шерстяным одеялом. В боковое окно сквозь прозрачные стекла лились мягкие солнечные лучи, освещая небольшую, но богато обставленную (даже по меркам ее родового поместья) комнату. Заглянув под одеяло, Шелиара смутилась — такой пижамы из зеленого шелка она в жизни не надевала. Девушка ущипнула себя за запястье — кто-то когда-то ей говорил, что это помогает отличить реальность от сна — но кроме последовавшей за щипком легкой болевой вспышки ничего не изменилось. Повинуясь инстинктивному порыву, Шелиара высунула из-под одеяла правую руку и подняла ее к свету.

Золотое кольцо на ее среднем пальце зловеще засверкало в лучах солнца.

«Милостивые Боги…»

Воспоминания начали возвращаться, и Шелиара судорожно сглотнула ком в горле. О нет. Лучше бы она оставалась в неведении.

Девушка повернула голову направо, к прикроватному столику. На нем стояла испещренная витиеватыми орнаментами медная чаша, кувшин с водой и… еще одна вещь. До боли знакомая вещь.

Шелиара вытянула правую руку и, схватив вещь, приблизила к лицу.

Перекресток. Старшая Аркана, предрекавшая ей выбор одного из трех путей. Каким образом эта вещь осталась в целости и сохранности? Ведь вчера…

Взвизгнув в порыве отчаяния, Шелиара отбросила ненавистную аркану на другой конец комнаты. Та пролетела по высокой дуге и спикировала на пол посередине комнаты, рисунком вверх. Едва заметный отсюда висельник, казалось, теперь весело ей подмигивал.

«Дороги, Шелиара! Разные дороги — разные итоги! Не забудь!» — всплыло в памяти напутствие деда.

«Я все забыла. Все перепутала. Все испортила…»

Шелиара в ужасе обхватила голову руками: события второй половины вчерашнего дня наконец начали выстраиваться в ее памяти в единую упорядоченную цепочку. Очередной приступ безумия. Напиток, временно вернувший ей способность находиться в здравом уме. Высокомерный архонт Кагальзир со своим экзаменом и предложением заключить помолвку. Заманчивые обещания Голоса, которого она по глупости назвала Надеждой. Бегство из особняка. Бесцельные скитания по Исхирону. Мост Королев. Ледяная вода, заставившая ее осознать, что она натворила. Безнадежные попытки не утонуть. Этот белокурый юноша, что явился, как в детских сказках, читаемых ей на ночь Нэей, ради ее спасения. Дрожь и холод, холод и дрожь. Снова ходьба по городским кварталам, подъем по желтой лестнице. Особняк, практически не уступающий архонтовскому. Молодая пара, позаботившаяся о ней… Последние воспоминания были совсем уж смутными — кажется, какая-то девушка помогла ей переодеться в сухое, согрела у очага, после чего заставила выпить какую-то крепкую хмельную дрянь.

— Боги Рассвета, — прошептала Шелиара, глядя в украшенный лепкой потолок, — что же я натворила…

В ту же секунду дверь неслышно отворилась, и в комнату зашел облаченный в белое слуга с подносом фруктов, копченого сыра и хлеба. Увидев, что она не спит, он приостановился, отвесил ей учтивый поклон и сообщил:

— Юная госпожа. С новым рассветом. Ваш завтрак. — Слуга медленно подошел и поставил поднос на прикроватный столик. Затем проворно попятился обратно к двери. — Я сообщу господину, что вы проснулись. — И, вновь поклонившись, скрылся за дверью.

Шелиара приняла сидячее положение. Отбросила назад наползающие на лицо волосы, постаралась успокоиться и привести мысли в порядок. С последним вышла проблема — вместо упорядоченности в голове начали мелькать, пусть пока что слабо, непрошеные образы и мысли.

Шелиара застонала и в порыве злости на саму себя стукнула кулаком о стол так, что поднос зазвенел.

«Нет, опять…»

Все начиналось сначала. Голоса возвращались, и спасения от них не было. Пока что терпимые и почти не слышные, в скором времени они, как и всегда, затрещат неумолчной какофонией.

Какофонией, что заставила ее вчера предпринять попытку покончить с собой, бросившись с моста в ледяную воду.

«Боги Рассвета, вы ли послали мне спасителя?»

Шелиара встала с кровати, потянулась. Найдя на прикроватной тумбочке гребень, принялась расчесывать спутавшиеся волосы, попутно размышляя, что же делать дальше.

Судя по солнцу, сейчас было утро — не самое раннее, но и не полдень. Интересно, что за это время предприняли ее отец и архонт Кагальзир? Как вообще они отреагировали на ее исчезновение? Догадались, что она сбежала или, быть может, решили, что ее кто-то похитил? Шелиара слышала истории о том, что девиц в ее возрасте порой похищают, а потом требуют выкуп — правда, такое обычно случается в средних городах навроде Танаана, Каллидии, Квибара или Гуарэббы, но никак не в столице.

Она постаралась припомнить, мог ли кто ее заметить. Да уж наверняка — помнится, на мосту собралось немало зрителей. Да и пока они вдвоем с тем белокурым парнем шли по северному району, кому-нибудь да попались на глаза. Значит, скорее всего, в скором времени отец обо всем прознает. Шелиара попыталась вообразить его реакцию и в ужасе съежилась, едва не выронив гребень из руки.

Все плохо. И это мягко выражаясь.

В этот момент, оторвав Шелиару от не самых приятных размышлений, в дверь постучались, после чего в комнату вошел смутно узнаваемый молодой мужчина (или взрослый юноша, Шелиара сомневалась, как будет правильнее его характеризовать) в бархатном синем халате. Прикрыв дверь, он остался стоять у самого порога, разглядывая ее с какой-то подозрительной осторожностью.

Хотя еще бы: наверняка после случившегося все, кто ее видел, решили, что у нее далеко не все в порядке с головой. Впрочем… А разве они неправы? Насколько знала Шелиара, те, у кого с головой полный порядок, с мостов в ледяную воду не бросаются.

— Узнаешь меня? — после длительного молчания поинтересовался вошедший.

Отложив гребень, Шелиара робко кивнула.

— Кажется, тебя вчера называли Герцогом.

Тот улыбнулся и сделал шаг вперед.

— Немного странное имя, не находишь? — Приметив валяющуюся на полу аркану, Герцог наклонился и поднял ее. Пожав плечами, подошел к столу и положил на прежнее место. — Впрочем, как оказалось, даже к такому привыкаешь довольно быстро. А ты, значит, Шелиара. Я прав?

Шелиара и не помнила, что вчера представлялась. Хотя она наверняка многого не помнила — последние события вспоминались очень уж эпизодически, будто разрозненные картинки мелькали, сменяя друг друга, в ее сознании.

— Да, я Шелиара. — О родовом имени Шелиара на всякий случай предпочла умолчать. — И я искренне благодарна за то, что…

Герцог остановил ее поднятой ладонью.

— Перестань, прошу. Любой на моем месте поступил бы также.

— И все же спасибо. А где… — Шелиара напрягла память, пытаясь воскресить имя своего спасителя. Кажется, в какой-то момент вечера он представился, но ей было слегка не до запоминания.

Герцог пришел на выручку:

— Альдан? В Университете, где ж ему еще быть.

— В Университете? О, здорово. — Лет в тринадцать Шелиара мечтала о том, чтобы учиться в этом известном на всю Триамну (а то и на весь Юг) месте, но отец пресек подобные мысли на корню: мол, кому в наше время нужны шибко умные девушки? А потом, буквально спустя год, ей пришлось вступить в непрекращающуюся и по сей день борьбу с Голосами, так что мысли о поступлении в Университет пришлось отложить. — И… какой предмет он там преподает?

Герцога этот вопрос позабавил. Посмеявшись с минуту — так, что Шелиара успела почувствовать себя бестактной дурой — он ответил:

— Насколько мне известно, никакой. Он школяр… как и я, между прочим. Единственное, чуть более усердный — ну, судя по тому, что он там, а я здесь. Альдан вроде специализируется на истории Триамны. Кажется, он третьекурсник, хотя не уверен. — Герцог издал смешок и помотал головой. — Да уж, Книгочей умеет производить на девушек неизгладимое впечатление…

— Книгочей?

— Ага. Это что-то вроде его второго имени. Или даже первого, раз уж я Герцог. — Герцог хмыкнул, затем сплел перед собой руки. — Ладненько. С удовольствием поболтал бы еще с тобой, но, увы, внизу ждут кое-какие неотложные дела. Как говорится, чувствуй себя как дома, только на кухню ни ногой. Хех. Шучу. Кухня всецело в твоем распоряжении, вместе с поварами и слугами.

Герцог развернулся, чтобы уйти. Шелиара удивленно приподняла брови. Она ожидала, что он, по меньшей мере, начнет расспрашивать ее: о семье, о вчерашнем… в общем, о всем. В конце концов, должен же он знать, кого приютил под своей крышей. Однако, по всей видимости, расспросы Герцог решил оставить на потом — и Шелиара была ему за это крайне признательна. Сейчас ей совсем не хотелось обнажать перед ним душу.

— Ты так добр ко мне, — поспешила добавить Шелиара ему вслед. — Я даже не знаю, как и чем могу отблагодарить…

— Сказал же, перестань. Это меньшее, что я мог сделать в такой ситуации. — Герцог остановился на пороге и добавил, прежде чем оставить ее в одиночестве: — Слева за тумбочкой висит шнурок для вызова слуги, не стесняйся. Ни в чем себе не отказывай и наслаждайся отдыхом.

Однако наслаждаться отдыхом ей пришлось не так уж и долго — буквально через пару часов, которые Шелиара провела лежа на кровати и размышляя, что же делать дальше, Голоса (за исключением затаившейся где-то глубоко-глубоко Надежды) завели привычную, и оттого еще более противную песню монологов и диалогов. За тем лишь исключением, что сегодня к ним добавились извещения о том, какой она оказалась наивной дурой.

Как будто она сама не успела этого осознать.

«…мы предостерегали тебя…»

«…пытались предупредить…»

«…не Надежда, а, скорее, Лженадежда, могла бы и догадаться…»

«…надо было слушать нас, а не ее…»

«…тебе предложили бесплатного жаворонка, а ты и не заметила подвоха…»

«…о чем ты думала, позволяя ей овладеть своим телом и разумом?..»

«…дорога, которую ты выбрала, загнала тебя в тупик…»

— Это все из-за вас. — Обхватив голову руками, Шелиара принялась мерить шагами комнату, от стены к стене. — Все мои беды из-за вас! — Она начинала переходить на крик: дурной знак. — Если бы не вы все, я бы не пошла на поводу у нее!

Этот аргумент оказался если не убедительным, то по крайней мере действенным — Голоса чуть притихли. Но не полностью. Далеко не полностью.

— Почему? — вопрошала Шелиара у них, не останавливаясь. — Почему вы не можете замолчать? Почему вам не оставить меня в покое?!

«Потому что мы — неотъемлемая часть тебя, глупышка, — раздался в голове четкий голос Реалиста, заглушивший на какое-то время все прочие. — Неужели ты за все время, что мы вместе, не поняла, что каждый из нас есть не более, чем усиленный вариант твоих тайных мыслей, стремлений и желаний? За возможность использовать силы своей интуиции, своего тайного сознания тебе приходится нас слушать. Ну а мы… Мы просто не можем молчать — такого наша природа. Такова твоя природа».

— Это неправда! Никакая вы не часть меня! — Она остановилась у окна и вцепилась руками в деревянный подоконник. — А даже если это и правда… К Сумеркам вас! Я не могу ничего делать, когда не принадлежу сама себе!

«Твоя беда в том, что ты изначально настроилась против нас, — продолжал вещать Реалист. — Ты видела в нас не помощников, ниспосланных божественным вмешательством, а Сумеречных демонов, которые только и жаждут поскорее отправить тебя на тот свет. Ты вбила в свою глупую голову, что мы сводим тебя с ума — и эти мысли с течением времени начали все сильнее и сильнее воплощаться в реальность. Но еще не поздно, Шели. Ты все еще можешь научиться сожительствовать с нами. Поверь, к нам привыкнуть тебе будет гораздо проще, чем, например, к архонту Кагальзиру…»

— Не упоминай о нем!

Продолжая стискивать пальцами подоконник, Шелиара вперилась взглядом в окно. Оно вело на практически пустующие улицы и роскошные жилища Северного района. Как далеко отсюда особняк Кагальзира? Шелиара не знала, и не хотела знать. Она хотела бы забыть этого наглого толстяка, как страшный сон, но архонт, словно один из Голосов, упорно засел в ее голове.

Из-за края облака высунулось солнце, и кольцо на ее среднем пальце предательски блеснуло. В сердцах Шелиара попыталась сорвать его с пальца, но оно, как и вчера, не поддалось.

Готовая расплакаться, Шелиара отошла от окна и уселась на кровать. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, она попыталась осмыслить сказанное Реалистом. Да, в его словах определенно присутствовала логика. В чем-то, возможно, он даже и был прав. Но это никак не меняло сути — так жить дальше было для нее невозможно.

— Следующий раз я брошусь с крыши! — Она решила попробовать новую стратегию, надеясь добиться хоть какого-то компромисса. — Вы этого добиваетесь, да? Клянусь всеми двадцатью четырьмя Рассветными Богами, если вы не перестанете сводить меня с ума, я рано или поздно спрыгну! И скорее рано, чем поздно! И вы погибнете вместе со мной!

«Глупое дитя, подумай сама. — На этот раз ей ответила Вопрошающая. — Как мы можем погибнуть, если, по большому счету, не существуем? Мы — плод твоего сознания, усиленный Ритуалом Преображения, сколько тебе об этом нужно повторять?»

— Я не позволю вам свести меня с ума и вновь погубить мою жизнь! — закричала Шелиара, грозно потрясая кулаками. — Я найду способ избавиться от вас! Я сделаю…

Дверь распахнулась, и перепуганный Герцог, с длинным узким клинком в руке, вбежал в комнату. Выставив перед собой отполированное до блеска лезвие, он огляделся по сторонам. Никого не увидев, с подозрением покосился на нее — точнее, на до сих пор не разжатые кулаки. Затем, выждав паузу, с явно не присущей ему робостью поинтересовался:

— Все… в порядке? Мне показалось… ты будто с кем-то ругалась.

Шелиара положила руки поверх коленок и тяжело вздохнула. Ну вот — не прошло и суток с момента побега от отца и Кагальзира, как она уже успела втянуть в свои проблемы кучу людей. И что ей теперь отвечать Герцогу? Что ему послышалось? Что у нее такое хобби — кричать саму на себя? Может, что она — на самом деле актриса городского театра и репетировала монолог безжалостной стервы?

Герцог увидел ее смятение и поспешил опустить клинок. Затем прикрыл дверь и вкрадчиво произнес:

— Все это… — Шелиара видела, как он старается подбирать слова настолько осторожно, будто одна неточность может вывести ее из себя. — Как-то связано… с твоей вчерашней… э… проблемой? — Помолчав, Герцог добавил: — Расскажи мне, если, конечно, хочешь. Быть может, мне даже удастся… помочь.

С минуту Шелиара размышляла, стоит ли посвящать этого незнакомца в свои проблемы. С одной стороны, ей этого не хотелось — во-первых, неизвестно, можно ли вообще ему доверять; во-вторых, далеко не факт, что он ей поверит… А если и поверит, то что предпримет? Шелиара попробовала представить себя на его месте. Что бы она сделала, услышав такую историю? Кто его знает… Он ведь богач. Может, они и вовсе с Кагальзиром — давние друзья? Хотя навряд ли… С другой стороны, этот человек приютил ее, напоил и накормил — причем безвозмездно. По крайней мере, пока что. И даже сейчас по нему видно, что он искренне хочет ей помочь.

«Наверное, хуже не будет».

Наконец, она решилась и, выпив воды, принялась излагать Герцогу историю своего Проклятья.

Когда она закончила — а повествование (включающее в том числе и весьма укороченный вариант истории помолвки и бегства от архонта, имени которого она на всякий случай не стала раскрывать) заняло по меньшей мере четверть часа, — Герцог, стоявший у окна, длительное время хранил молчание. Шелиара постаралась уловить проблески мимики на его лице — но ему удавалось хранить каменное выражение. Она подумала было окликнуть Герцога, когда он все же заговорил.

— Да уж. И кто бы мог подумать.

— Подумать о чем?

Герцог отошел от окна и, сев за стол, побарабанил по нему пальцами. Потом собрался было наполнить себе чашу, но, понюхав содержимое кувшина, передумал.

— Шелиара, будь добра, дерни за звонок. Дважды. — Когда она исполнила его просьбу, Герцог продолжил: — Знаешь, а я ведь не Преображенный. Обошел Ритуал стороной и особо не жалел об этом… А теперь стал все чаще подумывать о том, чтобы наверстать упущенное. И последние дни как раз-таки собираю мнения окружающих на этот счет.

Это признание удивило Шелиару — среди ее круга общения не Преображенных не было. Интересно, какого это — жить нормальной жизнью? Она уже и успела позабыть.

— И что же… говорят окружающие?

— В том-то и ирония: вплоть до сегодняшнего дня меня особо никто не отговаривал — так, пугали всякой мелочью, вроде утраты музыкального слуха, да полумифическими Отнимающими. Но твой случай… Ух. — Герцог качнул головой. Его взгляд был сосредоточенным и задумчивым. — Даже не знаю, что сказать. Уж точно не завидую тебе, Шелиара. Такого… не каждому врагу пожелаешь, знаешь ли.

Шелиара кивнула. Так оно и было.

Какое-то время они провели в тишине. Постучав в дверь, в комнату зашел слуга с кувшином в одной руке и кубком в другой. Поставив все на стол, он молча удалился. Герцог налил себе из нового кувшина — по цвету и запаху Шелиара догадалась, что там было вино — и сделал долгий глоток. Предложил и ей, но она вежливо покачала головой.

Не выпуская кубок из рук, Герцог заговорил:

— Знаешь, я почти полностью уверен, что от этих так называемых Голосов можно избавиться. Или хотя бы как-то их… утихомирить, что ли. Надо всего лишь понять принципы их действий. Ты когда-нибудь пыталась это сделать?

— Понять принципы их действий? — переспросила Шелиара. Вне сомнений, такой странный вопрос мог задать только обучающийся в Университете. — Ну… Да нет у них никаких принципов. Они просто говорят, когда им приспичит, и все.

«Неужели ты за все время, что мы вместе, — вспомнилась ей недавняя фраза, — не поняла, что каждый из нас есть не более, чем усиленный вариант твоих тайных мыслей, стремлений и желаний?»

Герцог приподнял указательный палец вверх.

— Это тебе так кажется. У всего в этом мире есть свои принципы. Причем принципы нерушимые, на которых все основывается. Прошлое определяет настоящее, суть определяет форму… ну, и прочая философская ерунда в таком духе. — Герцог осушил кубок и, даже не помедлив, наполнил снова. Повертев в руках, сделал глоток и посмотрел на нее, чуть прищурив взгляд. — Осталось лишь разобраться, как использовать эту ерунду для того, чтобы разрешить твою проблему. Итак, я правильно понял, что эти Голоса обыкновенно перестают донимать тебя в двух случаях: либо когда ты сконцентрирована на каком-то действии или диалоге, либо когда с твоим организмом происходят… резкие изменения? Как было вчера с тем напитком, что дал тебе отец, и с резким погружением… в холодную воду?

Поразмыслив, Шелиара согласилась. Именно так и обстояли дела.

Приободренный, Герцог продолжил, не забывая попивать из кубка:

— Ты не пыталась использовать эти методы для постоянной борьбы с Голосами?

— В некотором роде да, пыталась. Но… Вести с кем-то диалог на целый день не получается. Да даже если бы и получалось — оно также бы сводило с ума, а то и похлеще. Ну а взбадривающие напитки… Почему-то мне кажется, что это тоже не выход — с течением времени организм начнет привыкать к ним. Прыжки с моста тоже вряд ли можно назвать решением проблемы…

— Хорошо, что ты пришла к столь мудрому выводу, — усмехнулся Герцог, отсалютовав ей кубком. — Так. А если ты… скажем, расслабляешься?

— Расслабляюсь?

— Ну да. Как вариант, несколько кубков вина или чего покрепче?

Когда-то она обдумывала подобный вариант, поэтому с ответом не замешкалась:

— После четырнадцатилетия отец разрешал мне пить вино дважды в год — на День Преображения и праздник Первого Рассвета. Честно говоря, не припомню, чтобы мне это помогло. — Шелиара медленно повела головой из стороны в сторону. — Да и вряд ли это выход — пить с утра до ночи.

— Ну, не обязательно прям с утра и до ночи. — Прозвучало это из уст Герцога как-то не особо убедительно. Особенно с учетом того, что он пил уже второй кубок, а на улице хорошо, если наступил полдень. — А что если… — Герцог не донес кубок до рта, как если бы его посетила блестящая идея. Он несколько раз перевел прищуренный взгляд с потолка на нее. Наконец, сказал: — Мне кажется, можно попробовать одно средство. Если все так плохо, как ты описываешь… а судя по вчерашнему инциденту, все именно так… возможно, стоит попробовать.

— Средство? Не думаю, что есть такое средство. — Шелиара вздохнула с нотками обреченности. — На мне перепробовали тонну способов…

— Но, скорее всего, не этот.

Слова Герцога звучали довольно уверенно. Что он задумал? Шелиара заинтересовалась и неосознанно подвинулась ближе к нему.

— Что за способ?

— Это… — По непонятным причинам Герцог слегка замялся. — Ну. Своего рода лекарство. Моя ненаглядная подруга частенько прибегает к его помощи. Думаю, она не откажется поделиться им с тобой.

— Тогда я согласна, — тут же выпалила Шелиара. — Правда… — Внезапно она осознала ряд проблем, о которых не думала прежде. Подавленным голосом она добавила: — У меня ведь совсем нет денег… И…

— Ой, да перестань. Деньги — последнее, что волнует меня на данный момент. Глядишь, когда-нибудь сочтемся. — Герцог вновь пригубил из кубка. — Скажи лучше: чем тебя занять, пока не появится Иолая? Она, подозреваю, придет часа через три-четыре.

Шелиара призадумалась. В танаанском поместье свободное время она, если находилась в адекватном состоянии, проводила в прогулках, рисовании, вышивании, чтении, игре на духовых инструментах… Большинство пунктов списка отсеялось сразу же. Наконец, она решилась.

— Не найдется ли у тебя набора для вышивания?

Герцог одобрительно кивнул.

— Отличный выбор. Скажу слугам, чтобы принесли. Что-нибудь еще?

— Наверное, нет…

— Как знаешь. Если что, — он кивнул на звонок, — не стесняйся. Ну, мне пора возвращаться к делам. — Опустошив кубок, Герцог поднялся и, прихватив кувшин (само собой, тот, что с вином), направился к дверям. На полпути остановился и развернулся. — Пока Иолая не вернется, ты ведь… э… не сделаешь ничего… безумного?

Шелиара мысленно вздохнула. Ну вот, теперь до конца жизни все будут опасаться, что она в любой момент захочет откуда-нибудь спрыгнуть. Впрочем, кто в этом виноват, кроме нее самой?

— Ты имеешь в виду, — Шелиара постаралась улыбнуться, — не спрыгну ли я из этого окна? Определенно нет. — Герцог расслабился, и она, подмигнув, добавила: — Тут слишком низко. Убиться не убьюсь, а конечности поломаю. Я же не полная дура, чтобы идти на такое.

Герцог рассмеялся и помахал ей кувшином.

— Рад, что ты не утратила чувство юмора. Это всегда полезная вещь. Ладно. Постарайся за эти часы не утратить рассудок полностью. — Герцог обернулся в дверях. — Договорились?

Шелиара кивнула. Более разумного варианта она не видела.

Более того — подозревала, что его и вовсе не существовало.

Вертлявая игла ныряла и выныривала, оставляя за собой след из бледно-желтой льняной нити. Уже четвертый час кряду Шелиара занималась вышиванием, и уже раз десять, если не больше, она успела пожалеть, что не остановила свой выбор на книгах или рисовании. Голоса наседали на нее все активнее и активнее, не давая в необходимой мере сосредоточиться на столь непростом деле. Лицо белокурого юноши на фоне ночного неба, которое должно было стать квинтэссенцией ее творческих талантов, с каждым новым стежком все меньше походило на лицо, и все больше на какую-то яичницу на прямоугольной сковородке. Злость на Голоса и на саму себя настолько изъела Шелиару, что девушке так и хотелось проткнуть кого-нибудь этой дурацкой иглой. Она понимала, что начинает балансировать на грани безумия. И понимала, что никак не может с этим бороться.

Все как и прежде.

Даже хуже — теперь она знала, к каким последствиям это может привести.

Наконец, когда ее терпение оказалось на пределе всех пределов, в дверь трижды постучали, и Шелиара с облегчением отложила пяльцы и иглу в сторону.

— Да-да.

Дверь открылась. Прошелестев длиннополой юбкой, в комнату зашла Иолая. Шелиара невольно почувствовала легкий укол зависти — пассия Герцога была ой как хороша собой. Фигура стройнее, чем у нее, рост на дюйм выше, длинные ухоженные волосы сверкают золотыми оттенками, бюст таких форм, что не устоит целомудреннейший из аскетов. Не удивительно, что ей удалось добиться расположения Герцога. Шелиара отбросила завистливые мысли из головы и приветливо улыбнулась.

— О-о. — Подойдя к столу, Иолая указала на незаконченную вышивку. — Впечатляет. Какая красивая луна.

Шелиара засмущалась.

— Это… не луна.

— Правда? Тогда… — Вскоре лицо Иолаи озарилось пониманием. — Ну да, как я могла не догадаться сразу. А ты, смотрю, тоже знаешь толк в красивых мальчиках, да? — И она игриво ей подмигнула.

Шелиара не нашлась, что на это ответить. Иолая тем временем уселась на кровать и достала из кармана две вещи: резную костяную трубку и крохотных размеров мешочек, от которого исходил специфический запах.

— Знаешь, что это? — Иолая приоткрыла мешочек.

— Нет, — честно ответила Шелиара. — Хотя… немного похоже на табак, что последние годы курит мой отец.

Иолая со смешком хмыкнула.

— Да, и впрямь похоже на табак. Можно даже сказать, что это… его особый сорт.

— Но Герцог говорил… — Шелиара ничего не понимала. — Он говорил, что ты принесешь лекарство…

— Цыц. — Иолая выставила перед собой ладонь. — Предоставь это мне, ладно? Все, что от тебя требуется, это расслабиться и перестать думать о своих проблемах. Давай же, Шелиара. Скоро ты узнаешь, что такое настоящее умиротворение.