Проклятые Благословением. Часть 1

Глава 2

На этот вечер Альдан не запланировал ничего примечательного.

Вернувшись после дневных университетских лекций в свою общежительную комнатушку, он перекусил на скорую руку остатками завтрака, после чего, не тратя попусту времени, уселся за чтение. Лишних денег у него, как и положено настоящему школяру, не водилось, а что свечи, что масло для лампы стоили нынче немало. Темнело же за окном все раньше и раньше — зима была не за горами.

Усевшись за стол, Альдан пододвинул и раскрыл внушительных размеров фолиант. Полгода назад, после длительных мучений с коварной грамматикой, он все же освоил древнетриамнийский — предтечу Южного Диалекта; язык, на котором написана большая часть исторических хроник и летописей — и пока что ни разу об этом не пожалел. Книги, повествующие о древней Триамне, захлестнули его примерно с той же силой, с какой морские водовороты затягивают рыбацкие шлюпы. Практически все свободное от учебы и подработки в университетской библиотеке время он тратил на чтение. Ничего удивительного, что немногочисленные друзья (а затем и просто знакомые) прозвали его Альданом-Книгочеем. Он был не против. Пусть кличут кем угодно, лишь бы не отвлекали от важных дел вроде чтения при дневном свете.

Фолиант, над которым Альдан корпел уже вторую неделю, рассказывал в подробностях об одном из самых роковых периодов в истории не только Триамны, но и всех государств Юга Четвероземья: о Великом Сельвидийском Джихаде султана Кабуддарима А'Шаддара. О Джихаде, что едва не положил конец привычной жизни сотен тысяч людей и нескольких стран. Альдан постепенно подбирался к кульминации — легендарной битве на Мертвых Равнинах, когда объединенные страны Юга, включая Триамну, Гальтию, Даньяз (тогда еще не разделенный), Кирикию (опять же, не раздробленную на княжества), Гергельяр, Древний Шаугрим и даже островной Аккао, проигрывая сельвидийцам по всем фронтам, каким-то чудом сумели обратить их в бегство и тем самым остановить Джихад. Даже от университетских историков Альдан слышал самые разные версии о причинах той победы — одни утверждали, что ее обеспечила прорвавшаяся сквозь султановскую Бессмертную Гвардию триамнийская конница, другие — что, услышав тысячи тысяч молитв, в ход битвы вмешались сами Боги Рассвета, третьи и вовсе приписывали победу внезапному сердечному приступу, случившемуся с султаном в разгар битвы. Чем обуславливались такие расхождения, он никак не мог понять, а потому надеялся обнаружить истину на страницах этого фолианта, с огромным трудом одолженного в библиотеке.

Смочив палец слюной, Альдан бережно перевернул пожелтевший пергаментный лист. Перевел взгляд на строчку, где остановился вчера, собрался с мыслями…

Дверь в комнату распахнулась. Страдальчески вздохнув, Альдан обернулся.

На пороге, запыхавшиеся от бега, стояли его однокомнатники, непостижимым образом ставшие за два с лишним года учебы его ближайшими друзьями. Синт — невзрачный бледнокожий заика, специализирующийся на математических науках, и Рибан, его полная противоположность: статный, смуглокожий молодой аккаовец, специализирующийся в основном на соблазнении местных девиц, игре в арканы, дешевом пиве и денежных спорах. Оба товарища выглядели чертовски довольными, как если бы узнали, где раздобыть бесплатную выпивку, причем в немалом количестве.

Рибан выступил вперед и, пафосно взмахнув левой рукой, произнес:

— Знаешь, что ты делаешь этим вечером, Книгочей?

Альдан почесал подбородок и сделал вид, что серьезно задумался.

— Дай подумаю. Хм. Наслаждаюсь одиночеством и продолжаю читать седьмой том «Военных Хроник Южных земель» Эльсевия Кирикийского?

Продолжая улыбаться до ушей, Рибан покачал головой.

— А вот и не угадал. Хочешь узнать ответ?

Альдан пожал плечами.

— Попробуй меня удивить.

— Ты идешь с нами… — Рибан выжидающе подождал, — на вечернику… Отгадай к кому? Правильно, к самому Герцогу! Отказ не принимается. Этот вечер обещает быть… грандиозным!

Синт в знак солидарности кивнул и добавил:

— Т-такой шанс выпадает раз в целую в-вечность. Так что ты идешь с нами.

— Спасибо, друзья. — Одно время Альдану пришлось изрядно постараться, чтобы научиться вежливо, но твердо говорить «нет». — Правда, спасибо, что позвали. Но что-то у меня нет настроения участвовать в пьянке. Да и сами знаете: не привык я общаться со всеми этими знатными снобами…

Товарищи переглянулись. Синт разочарованно покачал головой, цокнул, и, достав из кармана штанов бронзового жаворонка, протянул Рибану.

— Альдан, д-дружище. Ей-Богам, с тобой я скоро превращусь в н-нищего.

— Так может, стоит перестать делать глупые ставки на мои решения? — предположил Альдан. — Хотя что я могу в этом понимать, в самом деле.

Рибан хмыкнул:

— Да ладно тебе, не отговаривай его. Продолжай в том же духе оставаться предсказуемым, и к концу учебного года я накоплю на… Хм… Не знаю пока, на что. Но на что-то грандиозное точно накоплю.

— Ага, конечно накопишь, — подмигнул ему Альдан. — Скажи еще, что это будет точно не алкоголь.

Рибан фыркнул, прошелся по комнате и остановился напротив ведущего во двор университетского городка окна.

— Альдан, я тебе говорил это уже сто раз, но не поленюсь сказать сто первый: ты не найдешь ответов на свои вопросы в этих книжках.

— По-твоему, у меня больше шансов найти их на вечеринке у Герцога?

Рибан всплеснул руками.

— Ну наконец-то до тебя начало доходить! Брось, старик. Когда ты последний раз покидал пределы университетских корпусов? Что, не знаешь? Вот-вот. Тебе давно уже пора развеяться. Все, я устал тебя уговаривать, так что давай, поднимай свою ленивую задницу и присоединяйся к нам.

На этот раз Альдан призадумался. По большому счету, его приятели правы — он и впрямь последнее время сидит взаперти, словно певчая птица в клетке. Но, по крайней мере, он занимается тем, что ему действительно интересно. Тем, что, возможно, разрешит его вопросы. Стоит ли променивать это на вечер в компании надменных богачей? Альдан покосился за окно: на улице стремительно темнело. От силы час, и ради чтения придется жечь свечу.

«А, была не была».

— Ладно. Уговорили. Я с вами.

Рибан на секунду замер, видимо, не веря своим ушам, затем подпрыгнул с радостным кличем.

— Другое дело, узнаю прежнего Альдана! — прокричал аккаовец, словно это Альдан, а не он сам, любил дебоширить на пьяную голову. — Я уж боялся, что мы его потеряли в недрах пергаментных лабиринтов. Ну, берегитесь все: Книгочей отправляется кутить! Ух, вечер и впрямь грозит быть грандиозным.

— Когда отправляемся? — перебил его Альдан.

— Как когда? Конечно же, сейчас!

На это Альдану осталось только страдальчески вздохнуть.

После недолгих сборов они покинули комнату. Миновав шумный коридор, спустились по лестницам и выбрались во двор. Альдан закутался в плащ: к вечеру похолодало. Ветер носился по университетскому двору, завывая в арках учебных корпусов и разбрасывая во все стороны опавшие с тополей и платанов листья. Еще недавно в это время суток двор содрогался от гомона школяров; сейчас же большинство предпочитало коротать предвечернее время в тепле и уюте.

— Ну, рассказывайте, — зашагав следом за друзьями в сторону главного входа, потребовал Альдан.

— Ч-что именно? — уточнил Синт.

— Как «что именно». Какими таким чудесным-пречудесным образом вы получили приглашение на вечеринку от самого Герцога.

Вместо Синта ответил Рибан:

— О, хорошо, что ты спросил. Тут такая история. Значит, после обеда мы с Синтом решили, как все нормальные люди, пропустить лекцию по гальтийской теологии, и, чтобы не попасться на глаза лектору, спустились на задний двор. Глядим — а там на лужайке, что под дубом, Герцог собственной персоной, да еще и со своей новой пассией! Понял, о ком я? Наверняка понял: такая красотка даже для такого книжника, как ты, не могла остаться незамеченной. Ну и, значит, как раз искали они еще двоих поиграть в арканы. В общем, мы вроде как удачно подвернулись им под руку.

— Вот это да. Всем историям история, — скептически заметил Альдан. — И как сыграли?

— Ну… Несколько жаворонков мы им проиграли, конечно, но в качестве компенсации Герцог позвал нас нынешним вечером к себе в особняк.

— И спросил п-про тебя, — добавил Синт.

— Да ну?

— Нет, серьезно, — подтвердил Рибан. — Собираемся мы уходить, а он такой: «Эй! Это ведь вы двое друзья Альдана-Книгочея?»

— Что, так и спросил?

— Ага. Слово в слово. Ну и мы такие: «Да да, это мы». И он: «Ну, давайте, идите, оттаскивайте его от книжек и тащите с собой. Без него можете не приходить».

Альдан удивился, не слыша в словах Рибана иронии. Неужто они не шутят, и сам Герцог им заинтересовался? С чего бы это?..

Распахнутые ворота остались позади. Спустившись с холмов, на которых располагались здания Университета, их троица свернула к набережной.

— Кстати. Кто-нибудь знает, почему его все называют Г-герцогом? — внезапно сменил тему Синт. — Он что, правда родственник… короля Г-гальтии?

— Ага, троюродный племянник, — тут отозвался Рибан.

— П-правда? — удивился Синт.

— Разумеется нет, балбес. Ты что, не знаешь, как к людям приклеиваются прозвища? Нет, ну конкретно в случае Герцога я тоже не знаю, но в целом… Я бы вот предположил, кто-то из его компании после нескольких пинт эля забыл его имя и обратился к нему как к герцогу… Ну, и понеслось. Что думаешь, Альдан?

— А может, он просто скрывает свое настоящее имя? — высказал он кажущееся логичным предположение. — Вроде как раз на твоей родине, Рибан, шаманы могут наслать на человека проклятье, лишь зная его имя.

Рибан фыркнул.

— Эти слухи имеют мало общего с действительностью. Если бы наши шаманы были и впрямь такими могущественными, Аккао уже давно захватил бы земли Юга.

— Логично.

В молчании они поднялись на Мост Королев, соединяющий восточный и северный район Исхирона, миновали его, после чего Рибан и Синт принялись спорить о том, как быстрее добраться до пункта назначения — через набережную или жилые кварталы. Предоставив друзьям решать этот сложный вопрос без его участия, Альдан попробовал вспомнить все, что слышал о человеке, к которому они направлялись.

Про Герцога гуляли самого разного рода слухи и сплетни — пожалуй, он был самой обсуждаемой персоной среди школяров Университета. Доходило до того, что, по словам отдельных личностей, во время сдачи вступительных испытаний Герцог обыграл в арканы самого ректора, а кто-то и вовсе шептался, что во время полнолуний тот совершает кровавые ритуалы (наверняка с человеческими жертвоприношениями) ЛжеБогам Сумерек. Слухи слухами, но достоверно известны про него были три вещи. Первая — он единственный сын какого-то влиятельного архонта из Совета. Вторая — ему принадлежит шикарнейший особняк стоимостью в несколько тысяч серебряных жаворонков. И третья, пожалуй, самая обсуждаемая — ни в положенные четырнадцать, ни позже он не проходил Ритуал Преображения. А для сына архонта это не просто странно.

Это из ряда вон выходящее событие.

Альдан попытался представить, какие причины могли заставить Герцога отказаться от прохождения священнодействия, когда дорога, по которой они шагали, вывернула к невысокому холму.

— А вот мы и на месте, — произнес Рибан, остановившись и указав на внушительных размеров двухэтажный особняк на вершине, и, повернувшись к Синту, добавил: — Я же говорил, что через набережную топать вдвое дольше. Тоже мне, знаток.

На холм вела мощеная желтым кирпичом лестница. Поднявшись наверх, они миновали гостеприимно распахнутые ворота, уставленный клумбами дворик и взошли на крыльцо. Сбоку от входной двери, больше похожей на гигантскую створку ворот, висел шнурок. Рибан со всегдашней уверенностью несколько раз дернул за него. В глубине дома зазвенел колокольчик.

Синт легонько пихнул Альдана локтем.

— Ну, как настроение?

— Даже не знаю, чего ожидать, — признался Альдан.

Он чувствовал себя неуютно: богатство и роскошь всегда существовали для него в какой-то параллельной, недоступной ему реальности. Пытаясь перебороть нервозность, Альдан принялся поправлять воротник рубахи, однако почти сразу же оставил эту затею. В любом случае он будет выглядеть перед Герцогом как серая мышь перед павлином — и никакой прямой воротник этого не исправит.

Внутри дома раздался приглушенный смех, затем приближающиеся шаги. Несколькими секундами спустя дверь открылась. Альдан ожидал увидеть слугу (на худой конец служанку), но, похоже, Герцог решил принять гостей самолично.

Раньше Альдан видел Герцога лишь издали, когда тот мелькал в университетских коридорах и лекториях — теперь же мог рассмотреть его вблизи. Навскидку, тот казался не сильно его старше — разве что на пару лет. Длинные черные волосы курчавились у плеч, образуя причудливую шевелюру; правильные черты лица и прямой взгляд зеленых глаз изящно дополняли его знатный облик. Одевался Герцог явно по последней моде: лакированные туфли, кружевные черные панталоны, темно-синий дублет поверх алой рубашки. Альдан прикинул, сколько ему придется проработать в библиотеке, чтобы накопить на такой гардероб — и с ужасом пришел к выводу, что не меньше двух-трех лет. И то если работать с рассвета до полуночи, а питаться исключительно солнечным светом.

С легкой надменностью, свойственной всем высокородным, Герцог оглядел их. Остановился взглядом на Альдане и, улыбнувшись, протянул вперед руку.

— Ты, значит, и есть Книгочей.

— Можно просто Альдан.

Они обменялись рукопожатием.

— Как скажешь, Книгочей. Я Герцог. По крайней мере, так меня все называют, и я с этим давно смирился. Добро пожаловать в мое скромное обиталище, — продекламировал он, обводя рукой просторный холл с дубовым паркетом, беленной известью штукатуркой и лепными колоннами. — Ну ладно, не особо скромное. Неважно. Слышите голоса? Это в гостиной не могут оторваться от аркан Гасфорт, Тэннег и Зан-Фаун. А эту красавицу, — Герцог указал на невысокую элегантную девушку с темно-золотистыми волосами, выпорхнувшую откуда-то сбоку и прильнувшую к нему, — зовут Иолая. Иолая, это Рибан, Синт и Альдан-Книгочей. Можно просто Книгочей.

— Хм, блондинчик, — улыбнувшись, проворковала Иолая. — Люблю блондинчиков. А симпатичных блондинчиков люблю еще больше. — Она игриво подмигнула Герцогу. — Солнце мое, можно я оставлю его себе?

— Забирай на здоровье. — Герцог подмигнул ей в ответ. — Но, боюсь, ты с ним быстро соскучишься. Он же это… Книгочей.

— Я уверена, с таким милашкой не соскучишься. Да и к тому же кого ты пытаешься обмануть — всем известно, что ты и сам не брезгуешь чтением, разве нет?

Герцог развел руками.

— Сдала меня с потрохами. Ладно, — он сделал шаг назад и приглашающе взмахнул рукой, — вы трое мне так все крыльцо стопчете. Входите, что ли.

Как и подозревал Альдан, все самое интересное началось ближе к ночи.

Уже после того, как было покончено со знакомствами, с ужином (воистину, герцогские повара проявили чудеса кулинарии), арканами (Альдан предпочел лишь наблюдать и, судя по проигравшимся в пух и прах Синту и Рибану, правильно сделал) и застольными беседами обо всем и ни о чем одновременно, Герцог повел их на крышу.

Еще на подходе к особняку Альдан приметил, что крыша выполнена не в духе типичных столичных — не с высокими скатами, но полностью плоская. Теперь причина стала ясна — Герцог умудрился приспособить ее под летний сад. Правда, сейчас о саде напоминали лишь пустующие клумбы да пару сморщенных кустиков, но это, похоже, никого не смущало. Гостей рассадили за вытянутый стол, по бокам от которого располагались две пылающие жаровни. Гасфорт, Тэннег и Зан-Фаун, все трое богато разодетые юноши, хоть и изо всех сил старались никак не подчеркивать разницу в социальной прослойке между их троицами, все же держались чуть обособленно. Альдан то и дело ловил на себе их косые взгляды.

Хмельные напитки лились рекой — двое одетых в белое слуг едва поспевали носиться туда-сюда, поставляя на стол бочонки с элем, кувшины с белым и красным вином, а также крепкие напитки, о которых Альдан слышал лишь краем уха — даньязский брам и шаугримское бренди. Больше всех на выпивку налегал Рибан — бедняга оказался крайне подавлен из-за того, что на вечернике не оказалось ни одной свободной девушки; Синт, Иолая, Герцог и его высокородные приятели не сильно отставали. Альдан, в свою очередь, ограничился двумя кубками разбавленного вина: меньше всего ему хотелось потерять над собой контроль.

Когда все уже изрядно поднабрались, Герцог, держа в руке хрустальный бокал с бренди, обошел стол, вышел на середину крыши и, дождавшись всеобщего внимания, заговорил:

— Дорогие гости. — Кивок сидящим за столом. — Любимая. — Воздушный поцелуй Иолае. — Буду с вами предельно откровенен: я собрал всех вас здесь отнюдь не просто так. Дело в том, что… — Герцог помолчал, вертя бокал и рассеянно наблюдая за плещущейся в нем жидкостью. — Даже не знаю, как об этом сказать…

— Давай, не тяни! — выкрикнул Зан-Фаун. На Альдана юноша производил не самое приятное впечатление, соответствуя всем стереотипам, обыкновенно приписываемым чьим-то богатым сынкам. А судя по тому, что наряды его были еще более кичливыми, чем у Герцога, а руки унизаны золотыми и серебряными перстнями, он определенно являлся чьим-то богатым сынком.

Герцог кивнул, собрался с силами и выдохнул:

— В общем, я всерьез подумываю над тем, чтобы пройти Ритуал Преображения. — Данное заявление вызвало у его друзей бурю эмоций. После того, как гул за столом утих, Герцог сделал глоток и продолжил: — И в связи с этим мне интересно послушать ваши мнения по этому поводу. Так сказать, аргументы за и против. Прошу вас.

С этими словами Герцог вернулся и сел во главу стола.

Рибан, с трудом отвлекшись от выпивки, начал было что-то говорить, но его перебил Гасфорт, до этого момента отличавшийся сдержанностью и немногословностью:

— Герцог, дружище, я так рад, что ты наконец решился! — Похлопав Герцога по плечу, он объяснил остальным: — Видите ли, я уже давно подбивал его на этот шаг. Мое мнение по этому вопросу однозначно и не подлежит изменению: Фонтан и, соответственно, Ритуал оставлены нам Богами Рассвета, так что глупо не воспользоваться их милостью. Пусть и почти на десять лет позже положенного.

— Отлично сказано! — одобрил приятеля Зан-Фаун, поднимая в воздух чашу с брамом. — Я тоже не знаю, чего тут думать. Этой традиции… Точнее, этому обряду… то есть Ритуалу сотни лет…

— Тысячи, — не удержался Альдан.

Зан-Фаун, зыркнув на него грозным взглядом, продолжил:

— И за эти сотни лет Триамна не раз доказывала свое превосходство соседним странам, не так ли? Именно благодаря Ритуалу Преображения мы достигли… э, многого. Очень многого. В политике, в искусстве, во всяких там ремеслах…

— Именно желание вернуть запрещенный гальтийским императором Ритуал, — подхватил Гасфорт, — как мы знаем, сподвигло триамнийцев в свое время на восстание против Гальтийской империи, наш юный историк-Книгочей не даст соврать. Именно благодаря солдатам с боевыми Благословениями мы победили в той войне и отстояли независимость Триамны, ведь так? — Дождавшись одобрения, Гасфорт продолжил: — И с тех пор, между прочим, мы не проигрывали ни одной войны. Благодаря особо Благословленным лекарям мы подняли медицину до заоблачных высот — так, что даже Зимняя Чума, несколько лет назад выкосившая половину населения Южного Побережья, не причинила триамнийцам особого вреда. Лучшие художники, лучшие музыканты, лучшие мыслители! И все это — исключительно благодаря дарованному нам Преображению. Какие еще аргументы тебе нужны, Герцог, чтобы убедить не откладывать с Ритуалом?

Тишину прервал мягкий голос Иолаи.

— С этим, конечно, трудно поспорить, но… Есть ведь и оборотная сторона монеты. Так называемое Проклятье. Вот ты сам, Гасфорт — за способность к быстрому изучению иноземных языков, от которого тебе пользы, как корове от второго хвоста, ты почти полностью лишился чувства вкуса.

— Зато могу жрать и пить всякую дрянь, и ничуть об этом не переживать, — улыбнулся он, и Зан-Фаун одобрительно рассмеялся.

Альдан тут же подумал о том, как Рибан предложил бы Гасфорту на спор съесть нечто несъедобное и до ужаса мерзкое. Судя по напряженному лицу Рибана, тому подобная мысль также пришла в голову.

— За эти века или, если верить блондинчику, тысячелетия случалось всякое, — тем временем невозмутимо продолжала Иолая. — Все вы наверняка наслышаны про десятки или даже сотни томов «Архивов Благословений», большинство которых находятся в Ордене под надзором твоего, Зан-Фаун, отца. Мы знаем, что порой Проклятья причиняли больше вреда, чем Благословения приносили пользы. Кто-то частично терял память. Кто-то забывал родной язык. Некоторые даже становились слепыми. Риск слишком велик — вот к чему я веду. Разве не так?

На несколько секунд повисла тишина. Альдан посмотрел на Герцога — тот, медленно попивая бренди, с интересом наблюдал за разговором. Похоже, этот вопрос и впрямь очень волновал его. Альдан мог его понять — в свои тринадцать схожие сомнения одолевали и его самого.

Рибан грохнул о стол опустевшей чашей и произнес:

— Красавица права. Благословение, которое ты получишь, может и вовсе оказаться бесполезным.

— А окажется полезным, — с неожиданным энтузиазмом подключился к разговору Тэннег, выделявшийся среди товарищей широкополой шляпой с алым пером, разноцветным шарфом и сапфировой серьгой в ухе, — так как-нибудь в полнолуние тебя навестят Отнимающие…

— Стоп, стоп, стоп! — Рибан скорчил презрительную мину. — Давайте мы все-таки не будем смешивать реальные факты и легенды, которыми пугают детей по всей Триамне. У-у-у, — взвыл Рибан, резко вскинув руки и скрючив пальцы, — ах ты капризный, непослушный мальчишка! Будешь так себя вести, то вырастешь, и однажды в полнолуние к тебе придет Отнимающий, взмахнет лиловым клинком и заберет твое Благословение, а заодно и твою жизнь! У-у-у!

— О, приятель. — Тэннег поджал губы. — Боюсь, у меня для тебя шокирующее известие. Из надежных источников… а под надежными источниками я подразумеваю, конечно же, Преторию Иерофантов… так вот, стало известно, — Тэннег подался вперед и ни с того ни с сего перешел на шепот, — неделю назад на Безымянных Перекрестках рано поутру нашли три трупа. Все трое… — Он выдержал театральную паузу. — Отнимающие!

— Да ну, — настаивал на своем Рибан. — Трое Отнимающих в одном месте? Еще и в такой глухомани, как Безымянные Перекрестки? Да тебе наврали с три короба, а ты и рад принять все за чистую монету.

Тэннег с уверенностью фанатика покачал головой и поправил шляпу.

— Если бы. Если бы… Там целый караван свидетелей с утра их видел. Три мертвяка, и у каждого нашли рунную татуировку! У одного позади шеи, у двух других в районе бедер. Это могут быть только они. Отнимающие.

Тэннег замолчал, и на крыше повисла тишина.

Альдан нахмурился. В свое время он перечитал немало трудов, посвященных Отнимающим — этим призракам далекого прошлого. Они слыли сектантами — адептами ЛжеБогов Сумерек. Властью, полученной, несомненно, у Сумеречных Сил, они получили Клинки Поглощения, позволяющие им убивать и забирать Благословение и Проклятье убитого. С другой стороны, Альдан читал, что тридцать пять лет назад с ними вроде как было покончено раз и навсегда: Орден устроил атаку на их логово в Соколиных Скалах, и никто из сектантов не выжил. С той поры в Триамне, конечно, случались таинственные убийства, находились свидетели, клянущиеся, что видели руннотатуированных людей — но все это, за неимением вещественных доказательств, власти списывали на богатое людское воображение. Теперь же, когда нелепые и смешные (поначалу) слухи, похоже, нашли подтверждение — неудивительно, всем присутствующим сделалось не по себе.

Тревожную тишину вскоре нарушил Герцог:

— Какое твое Проклятье, Рибан? Если, конечно, не секрет.

— Я перестал видеть сны, — тут же отозвался тот.

— Разве это Проклятье? — фыркнул Зан-Фаун. — Как по мне, так это то еще Благословение.

— Не скажи, — покачал головой Рибан. — До моего переезда в Исхирон и прохождения Ритуала мне чуть ли не каждую ночь снились такие красотки… Ух… — Рибан мечтательно прикрыл глаза и провел рукой по воздуху. — До сих пор не могу забыть. Гладкая, как шелк, кожа. Стройные ножки. Томные взгляды…

— Так, все с тобой ясно, — перебил его Герцог и повернулся к Синту. — Ну а ты что скажешь?

После недолгого раздумья Синт ответил:

— После Ритуала я в скором времени п-приобрел способность совершать в уме операции с трех и ч-четырехзначными ч-числами в уме за пару секунд; п-потому отец и отправил меня в Университет.

— А Проклятьем стало заикание? — уточнил Герцог.

— Нет, это на-наследственность… — Синт обреченно развел руками, затем сообщил: — После Р-ритуала я утратил музыкальный слух. В детстве любил играть на ф-флейте, теперь вот, сколько пробовал, не могу.

— И что, по итогу ты доволен таким… э-м… обменом?

Синт пожал плечами.

— Не знаю. Я принял это как д-должное. Значит, Богам Рассвета так угодно. Кто мы т-такие, чтобы обсуждать и тем более ос-суждать их решения?

Герцог кивнул, давая понять, что удовлетворен ответом. Перевел взгляд на Альдана.

«Ну, началось», — мысленно вздохнул Альдан.

Ему ведь с самого начала следовало догадаться, что позвали его сюда отнюдь не за красивые глазки. И даже не за светлые волосы, на которые Иолая то и дело поглядывала со странной улыбкой, от которой ему делалось не по себе.

Все же, как ни крути, с книгами проще — они не заставляют тебя чувствовать себя неловко. Разве что когда ты не понимаешь, что в них написано.

— Это правда, — поинтересовался Герцог, подставляя подошедшему слуге опустевший бокал, — что ты до сих пор так и не узнал ничего ни о своем Благословении, ни о Проклятии?

Альдан не любил обсуждать эту тему (особенно с незнакомцами), но, похоже, возможности отвертеться тут не было. Герцог наверняка как-то прознал о странности, ставшей в некотором роде его Проклятьем. Человек, прошедший Ритуал (причем прошедший по всем канонам — Претория Иерофантов подтвердила это) и не заметивший никаких изменений. Даже за несколько лет. Ни Благословения, ни Проклятья — ничего. Одна пустота неведения, словно насмешка Богов Рассвета. Будто бы он единственный триамниец, попросту не заслуживающий внимания Богов.

Может, так оно и было?..

— Чистейшая правда, — подтвердил Альдан, поглядывая то на кубок в руке, то на потрескивающую жаровню. — Никаких проявлений ни того, ни другого.

Он надеялся, что расспросы на этом закончатся, но Герцог оказался любопытным малым.

— Значит, — продолжал тот допытываться, — поэтому ты и стал Книгочеем? Не потому, что ты без ума от истории страны и всего такого, а потому, что надеешься, что однажды книги подскажут, что с тобой не так.

— Возможно, — уклончиво ответил Альдан.

— Но как так получилось? — спросил Тэннег, покручивая серьгу. — Обычно тот, кто прошел Ритуал, чувствует сердцем, что именно в нем изменилось. Тягу к чему-то…

— Но не в моем случае. Никакой тяги и полное неведение.

Тэннег замолчал, видимо, не зная, что еще сказать по этому поводу. Зан-Фаун смерил Альдана взглядом, в котором читалось не сочувствие, но, скорее, жалость.

— А знаешь, что я бы посоветовал тебе, Книгочей? Не трать ты время на эти исписанные непонятно кем и непонятно зачем листы пергамента. В подлунном мире столько всего интересного. И вообще, радуйся своему неведению, пока можешь, вот тебе мой совет. Просто живи и получай от этого удовольствие. Вполне возможно, что однажды ты совершенно случайно все узнаешь. Может, еще и пожалеешь, что узнал. Будешь вспоминать это время и думать: вот я дураком-то был. И чего мне спокойно не сиделось…

Альдан неопределенно хмыкнул. Радоваться неведению? Ну уж нет. Это не к нему. Он в свое время решился, принял вызов, прошел через Фонтан Преображения — и он, демоны Сумерек его дери, найдет ответы. Он узнает, чем наградили и чем прокляли его Боги Рассвета. И заплатит за ответы любую цену.

Тем временем инициативу взял на себя не на шутку разговорившийся Синт:

— Альдан у нас как исключение, что лишь п-подтверждает правило. Помню, в первый год нашего с ним знакомства Рибан так и рвался раскрыть секрет его Благос-словения и Проклятья. Идеи у него были одна безумнее другой, помнишь, Альдан? Из серии «п-посиди часик, пристально глядя на стакан воды — вдруг превратишь его в эль»? Или, «сходи в б-бордель, проверь свою мужскую силу»… Помнишь, Р-рибан? Р-рибан?!

Альдан обернулся туда, где сидел смуглокожий друг. Положив голову на стол, тот откровенно клевал носом. То-то от него давненько не слышно «остроумных» комментариев. Синт попробовал растормошить друга, но безуспешно. В принципе, мог бы и не пытаться. Разбудить заснувшего после изрядного количества выпивки Рибана не смог бы даже городской набат.

— Обычно он д-держится получше, — принялся Синт оправдываться за товарища, — особенно когда есть ради кого… стараться. Д-думаю, дело в браме — он никогда раньше его не пил…

— Не беда, — отозвался Герцог, поднимаясь с места. — Для таких случаев я всегда держу под рукой пару свободных комнат. Ну, и слуг, которые помогут дотащить такого бугая. — Герцог хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание. — Так, ладно. Похоже, вечеринка заканчивается. Спасибо всем принявшим в ней участие. Было очень… познавательно. Синт, Альдан, пойдемте, я провожу вас.

Они вышли на крыльцо, когда Герцог, уже собиравшийся закрыть за ними входную дверь, произнес:

— Знаешь, Альдан. В домашней библиотеке моего отца есть кое-какие редкие книги догальтийских времен. В частности, даже пару древних томов из «Архивов Благословений», которых нет ни в университетской библиотеке, ни даже в Ордене Хранителей Триамны. Если вдруг тебе интересно и ты думаешь, что это может помочь тебе… Могу попробовать достать.

Альдан обернулся. У него отвисла челюсть. За «Архивы Благословений», остававшиеся его, видимо, единственной надеждой узнать суть своего Благословения и Проклятья, он готов был продать душу ЛжеБогам Сумерек. Может, не целиком, но все же.

— Правда? — Как и всегда в подобных ситуациях, Альдан не мог подобрать нужные слова. — Это… Это было бы… В общем, я был бы очень признателен.

Герцог улыбнулся.

— Тогда загляни ко мне дня эдак через три, желательно вечером. Договорились? Вот и славно. Ну, тогда бывайте, ребята. Не упадите ненароком с моста, ладно?

В очередной раз поблагодарив Герцога и попросив распинать с утра Рибана, Альдан и Синт дождались, когда тот захлопнет дверь, и неспешно двинулись в обратную сторону. Слегка пошатываясь, зашагали вниз по освещенной светом двух фонарей лестнице. На полпути Синт легонько хлопнул Альдана по плечу.

— Ну, Книгочей. Не п-пожалел, что пошел с нами? Что скажешь?

— Ладно-ладно. Я готов признать, что среди знати бывают исключения… — Альдан помолчал, затем все же добавил, пусть и нехотя: — С другой стороны, первое впечатление бывает крайне обманчивым… Посмотрим еще.

Синт рассмеялся:

— Ну ну. Д-другого ответа я от тебя и не ожидал. Посмотрим так посмотрим.