Проклятые Благословением. Часть 1

Глава 26

Девятьсот семьдесят восемь лет назад

Кэйрмар, старший телохранитель генерала-императора Норгаара, стоял рядом с его величеством на вершине Обзорного Холма и, в бессилии сцепив руки, наблюдал, как внизу, на бескрайних Мертвых Равнинах, объединенные армии Юга терпят сокрушительный крах.

Увы, сельвидийцы оказались куда более серьезным противником, чем они могли вообразить. Казалось, что двое с половиной суток битвы ничуть не измотали воинов пустынного Востока — все так же удерживали переправу в центре сельвидийские всадники, разделяя поле боя на два разрозненных фланга; все столь же яростно сражались в дальней части правого фланга копейщики Набут-тан-Ниба, раз за разом отбрасывая от Иссохшей реки отряды даньязских рыцарей; все так же неостановимо напирали на левом фланге сельвидийские пехотинцы, ведомые эмирами Азар-тан-Наром и Ган-тан-Сарром. С каждой минутой, проведенной на вершине Холма, Кэйрмару становилось все сложнее отрицать очевидное.

Что поражения не избежать.

И все же Кэйрмар не терял надежды. Впиваясь глазами в поле битвы, воин-телохранитель выискивал в нем малейшие признаки слабости в сельвидийских армиях. Пытался найти слабое звено в сжимающейся вокруг их армий железной цепи воинов султана. Он знал: надежда есть всегда. Быть может, на каком-то из флангов точным выстрелом удастся убить одного из эмиров, или стрелковые конные отряды выдвинутся слишком далеко вперед и гальтийскому полку меченосцев удастся окружить их…

Ну же!

Хоть одна зацепка, самая незначительная…

Однако ее не было. Несмотря на свою огромную численность (по различным сведениям, от ста семидесяти до двухсот сорока тысяч, и это не считая обозов), войско сельвидийцев действовало так слаженно, словно являлось единым живым организмом, в котором каждая часть тела взаимодействует с остальными. Сельвидийские военачальники не допускали ни единой оплошности. По крайней мере, такое складывалось впечатление.

Император Норгаар, не отрываясь от подзорной трубы, повернул голову налево, устремив взгляд к дальнему флангу. Кэйрмар присоединился к нему. Плотная завеса дыма, вызванная многочисленными пожарами в обозах, мешала обзору, но даже сквозь нее императорскому телохранителю было видно, как сотни и сотни солдат бросают серо-зеленые знамена и пытаются спастись бегством через весь этот хаос. Сопротивление гергельярцев окончательно развалилось. Теперь кирикийцы и триамнийцы останутся без прикрытия. А это значит, что конец стал еще ближе.

Еще неотвратимее.

— Гергельярцы. — В голосе генерал-императора звучала горечь. И презрение. — Ты только посмотри, Кэйр, как они удирают. Жалкие, трусливые дураки. Их же все равно перебьют, разве они этого не понимают…

Норгаар опустил трубу, тяжело вздохнул и покачал головой. Кэйрмар подметил, что вид у императора был удрученный. Даже в своих блистательных доспехах, покрытых золотой эмалью, белом плаще и крылатом короновидном шлеме генерал-император Норгаар больше не производил впечатления человека, воплощающего собой всю стойкость и праведную силу Объединенных Южных Армий.

— Где шаманы? — спросил император не то у Кэйрмара, не то у одного из стоящих позади младших телохранителей и адъютантов, не то сам у себя. — Где их обещанный ливень, что «обрушится, вопреки ясному небу, на головы врагов»? Куда делись шаугримские стрелки, что должны прикрывать даньязских рыцарей? Почему кирикийские князья до сих пор не могут объединиться и отбить отмели? — Император опустил голову и свободной рукой прикрыл лицо. Похоже, отчаяние завладело им целиком и полностью. — Тот жрец оказался прав: все это — наказание за наши грехи и грехи наших отцов… Нам не остановить джихад. Все кончено.

С этими словами, от которых у Кэйрмара в сердце словно что-то надорвалось, генерал-император развернулся и, бросив трубу одному из стоящих неподалеку штабных генералов, направился прочь.

В тот момент Кэйрмар внезапно осознал: это неправильно.

Битва еще не проиграна.

Нельзя вот так просто опустить руки.

— Ваше величество! — закричал Кэйрмар и бросился следом за императором, не обратившим внимание на его окрик. — Подождите!

Он ускорился и нагнал императора. Даже рискнул остановить его, схватив за плечо.

Отчаянные времена требуют отчаянных мер, это всем известно.

— Чего тебе, Кэйр? — раздраженно спросил Норгаар, развернувшись.

— Ваше величество, неужели вы сдадитесь так просто?

— Так просто?! — Окатив его свирепым взглядом, Норгаар упер дрожащие руки в бока. — Я почти полтора года сражаюсь с сельвидийцами! Ты был со мной все это время, Кэйр, ты видел все собственными глазами! И ты прекрасно знаешь, что эта битва была нашим последним шансов что-то изменить. То, что происходит сейчас — ее закономерный итог; мы знали, что сельвидийцы превосходят нас как численностью, так и слаженностью. Мы сделали, что могли. И теперь можем лишь достойно проиграть.

— Может быть, еще не все потеряно. — Слова прозвучали несколько наивно, но Кэйрмар не знал, что еще сказать, чтобы убедить императора повременить. Он никогда не считал себя хорошим оратором.

— О чем ты, Кэйр? Взгляни вокруг. Резервов больше нет. От реки нас отбросили на всех флангах. Ближний левый фланг теперь без прикрытия. Еще от силы часа три, и все до одной армии обратятся в бегство. Что ты предлагаешь сделать, чтобы остановить это? Ну?

Кэйрмар потупил взгляд. Действительно, а что именно он может предложить? Они испробовали за эти двое с половиной суток все, что только можно — от шпионажа и ночных налетов до самых изворотливых тактических маневров, которым позавидовали бы величайшие стратеги минувших эпох — ничего не принесло значимого успеха. Ничто не способно было сломить напор сельвидийской лавины.

Не дождавшись ответа, император хмыкнул, подтверждая свою правоту, и зашагал в шатер. Ни адъютанты, ни другие телохранители, ни генералы-десятитысячники — никто не пытался остановить его. Кажется, все осознавали неизбежность поражения. Кэйрмар некоторое время постоял на месте, обдумывая слова Норгаара, затем вернулся на прежнее место на краю Холма. Вновь окинув размашистым взглядом поле битвы, он сосредоточился. Сделал глубокий вдох полной грудью и отбросил в сторону все лишние мысли. Только битва.

Только воины Юга против солдат Востока.

«Где-то должна быть зацепка», — убеждал он себя.

Дальний правый фланг… Нет. Там все безнадежно. Ближний правый? Тоже все плохо — шаугримские панцирники, лучники и последние из аккаовских военных племен едва сдерживали натиск легкой сельвидийской пехоты, прикрываемой пращниками. Кэйрмар сосредоточился на центре. Там, в отличие от флангов, все было относительно спокойно. По крайней мере, гальтийцы удерживали позиции. Сельвидийская конница не подпускала никого к реке, и даже тяжеловооруженная пехота позади, что перекрывала путь к дальним холмам, оставалась не у дел. А их там тысяч восемь, не меньше. Кэйрмар задумался над тем, почему сельвидийцы не пытаются развить превосходство в центре, как они это делали вчера и позавчера. Выпустив вперед тяжелую пехоту, они уже давно закрепили бы достигнутый успех и устроили полнейший разлад в армиях Юга.

Почему же они так до сих пор не сделали?

Может быть, эта пехота нужна для других целей?

Кэйрмар попробовал разглядеть, что же находится позади пехоты, на покатых склонах холмов. К счастью, зрение у него было отменное. Когда Кэйрмару, наконец, удалось понять логику сельвидийцев, он улыбнулся. Теперь все становилось на свои места. Сельвидийцы не хотят выводить пехоту из центра далеко вперед, чтобы не оставить без прикрытия самый элитный отряд армии.

Бессмертную Гвардию.

А где Бессмертная Гвардия, там и сам султан. Великий лидер великой нации, что якобы должна владеть всем миром. Истинный сын истинного Бога Неба и Земли. Похоже, на третий день битвы Кабуддарим А'Шаддар решил лично понаблюдать за тем, как его войска громят неприятеля. И сельвидийцы, зная, что победа у них в руках, не высовываются в центре без лишней необходимости, чтобы обеспечить ему максимальную защиту… Свести риск до минимума.

Догадка, простая и единственная, осенила Кэйрмара, заставив развернуться и со всех ног побежать в шатер генерал-императора. Два младших телохранителя у входа попробовали было сказать ему, что Норгаар приказал никого не пускать внутрь, но Кэйрмар даже не стал тратить время на перебранку, просто отстранил от себя копья и вошел внутрь.

Норгаар сидел за столом перед широкой рельефной картой Мертвых Равнин и пил вино из серебряного кубка. Кэйрмар обратил внимание, что под столом валяются несколько деревянных фигур, прежде обозначавших на настольной карте гергельярские армии — видимо, Норгаар смахнул их. Увидев Кэйрмара, император закатил глаза.

— Силы небесные, Кэйр, ты можешь оставить меня в покое?! Мое терпение не безгранично, в самом деле!

— Ваше величество, мы все еще можем попытаться выиграть!

Император ничего не ответил, только покачал головой и выпил вина. Кэйрмар пустился в объяснения:

— За сельвидийской конницей и тяжелой пехотой в центре находится Бессмертная Гвардия, я разглядел ее знамена. И султан там же!

— Я рад за него, — грустно сказал император и поставил опустевший кубок на стол. — Нам-то что с того?

— Ваше величество, это наш шанс! Мы можем попробовать перегруппировать силы и добраться до самого султана! Сельвидийцы ведь считают его Полубогом!

Норгаар налил себе еще вина из кувшина.

— Сельвидийцы, наверное, правы, что так считают, — наконец ответил генерал-император. — Ты сам видел их силу. Их ничто не останавливает, даже наши объединенные армии. Кто тогда этот султан, если не Полубог?

— Человек! — отрезал Кэйрмар. — Такой же, как и мы. Смертный из плоти и крови!

Император наконец посмотрел на него с некоторым интересом.

— Так вот что ты предлагаешь… — Норгаар, поразмыслив, склонил голову к плечу. — Но как ты доберешься до него? За изгибом Иссохшей реки десять тысяч конницы и еще почти столько же тяжеловооруженных солдат, не говоря про саму Бессмертную Гвардию. Даже если каким-то чудом нанести по ним удар… Боюсь, к султану не подобраться даже на расстояние выстрела из лука. Послушай… — Отставив в сторону кубок, император подался вперед. — Ты доблестный воин, Кэйрмар, я знаю, ты не любишь признавать поражение… но все же смирись. Алые Боги твоих отцов оставили нас. И Всематерь вместе с ними. И Судьбоплеты…

То, что император вот так просто перечислял в одном ряду всех божеств Юга, было тревожным знаком. Очень тревожным.

— Мы ничего не потеряем, если попытаемся, разве нет?! — Кэйрмар никогда прежде не позволял себе разговаривать с императором в таком тоне. Потом он обязательно извинится, как только предоставится возможность. Если предоставится возможность. — Так почему еще немного не побороться?! Разве не об вы постоянно говорили воинам?!

— Ну хорошо, хорошо. — Император не выдержал напора. — Что конкретно ты предлагаешь?

Кэйрмар принялся спешно излагать план, который успел набросать в уме на ходу. Единственный, по его мнению, вариант, в котором можно было надеяться урвать победу.

Дослушав его, император Норгаар долгое время молчал.

Несколько генералов-десятитысячников заглянули было внутрь шатра, но Норгаар отослал их прочь взмахом руки. На его лице читались тяжкие раздумья. Муки выбора.

Спустя долгую вечность император посмотрел Кэйрмару в глаза.

— Шансов мало.

— Но они есть. И лучше их использовать, чем ждать, пока вслед за гергельярцами побегут остальные.

— Хорошо, Кэйр. — Усталость в голосе императора теперь перемешивалась с робкой надеждой. — Попробуем воплотить это безумие в жизнь. Я отдам приказы. Иди и начинай собирать людей, что пойдут с тобой на верную смерть.

Когда прозвучал сигнал, Кэйрмар приподнял голову и огляделся.

Вокруг него, все на лошадях и при оружии, собрались девять человек. Девять великих воинов Юга. Именно их Кэйрмар выделил среди прочих; именно с ними он намеревался добраться в самое сердце сельвидийского войска.

Кэйрмар лично знал каждого. Вот Алькейм, облаченный в серебристые доспехи — храбрейший из даньязских рыцарей; они состязались двенадцать лет назад на турнире в Эрьязе, а потом всю ночь пили вино. Вот в костяных нагрудниках и шлемах восседают на своих жеребцах аккаовские братья-близнецы, Чаурч и Инджаурч, которых ему в свое время пришлось одолеть в поединке за право призвать их племя на войну. Вот два гальтийца: неудержимый полковник Калламар и молодой королевский знаменосец Эльсар нор Керрано; оба ветераны Второй Кирикийско-гальтийской войны, оба успели проявить себя и на этих злосчастных Равнинах. От Кэйрмара не могло укрыться, как гальтийцы с толикой неприязни косились на Хезиральда, одного из двенадцати младших кирикийских княжичей. Тот сидел на своем коне с гордо поднятой головой (не взирая на то, что она была перевязана бинтами) и старательно игнорировал гальтийцев. Кэйрмар наблюдал за ним во вчерашнем бою за отмели и мог с уверенностью сказать, что этот кирикиец пойдет с ними до конца. Справа от княжича на вороной кобыле восседал Шальбир, лучший из ксенгеров — гергельярских мастеров ножей. Наконец, ближе всех к Кэйрмару находились двое триамнийцев: Гимельдан-стрелок и Айзаир — темноволосый гигант с громадным щитом и огромным цепом.

Девять человек. Десять, если вместе с ним. А впереди их арьергарда — почти пять тысяч конных солдат, готовых к яростному, безумному броску. Плащи самых разных цветов и оттенков свешивались по их спинам. Гордо реяли боевые стяги — от триамнийского жаворонка до шаугримской паутины на человеческой ладони.

Кэйрмар заметно нервничал, что случалось с ним довольно редко. Видимо, сказывалось осознание того, что от успеха их предприятия зависели жизни тысяч и тысяч людей Южных земель. Так много на кону… Такая ответственность. Несмотря на множество войн и мелких сражений, в которых Кэйрмар успел принять участие, ему прежде не приходилось нести на плечах столь тяжелый груз.

«Все или ничего… Все или ничего», — повторял он про себя, словно мантру.

Подняв голову, Кэйрмар взглянул на Обзорный Холм, где располагалась ставка главнокомандующего. Где, глядя на их конницу, стоял сам Норгаар, и плащ его развевался за спиной подобно гигантскому белому крылу. Только теперь рядом с генерал-императором стоял не он, а другие телохранители. А неподалеку от них — императорские старшие офицеры, советники и прочие лизоблюды. Даже этот треклятый кирикийский летописец, вечно путающийся под ногами, высовывается вперед остальных и все что-то строчит своим пером на пергаментных свитках.

Кэйрмар обернулся, краем глаза приметив движение. Один из конных шаугримцев откололся от своего отряда и направился к нему. Кэйрмар встретил его без особой радости. Шаугримцы. Такой странный и такой скрытый народ. Если бы не джихад, грозящий всему Югу, они нипочем бы не стали союзниками. И чего ему могло понадобиться?

Приблизившийся к нему мужчина был немолод — разменял по меньшей мере пятый десяток. Седина блестела в его выползающих из-под шлема волосах и окладистой бороде. Одет он был в типичную шаугримскую темно-серую пластинчатую броню с коротким плащом; за спиной покоилось копье, а из ножен на поясе выглядывал на редкость изящный эфес меча.

— Это же твоя затея, телохранитель императора? — спросил шаугримец на Южном Диалекте почти без акцента.

— Возможно, — осторожно ответил Кэйрмар. — И что с того?

— Убить султана — хороший план, — одобрил шаугримец, не обращая внимания на хмурые взгляды окружающих. — Только вот как именно ты планируешь его убить? Надеешься на меткость одного из них? — Шаугримец кивнул головой на Хезиральда и Гимельдана, за чьими спинами висели луки и колчаны со стрелами.

— У тебя есть предложение получше?

— Предложение? Да нет. Просто… возможно, я смогу вам помочь. Я четыре десятилетия прожил в Сером Монастыре и знаю некоторые Истинные Слова.

— Истинные Слова? — Кэйрмар где-то и когда-то слышал про мистические знания шаугримцев, что держат в строжайшем секрете. Якобы, в умелых руках они даже опаснее, чем шаманские напевы. Только если это так, то почему армии шаугримцев, как и все остальные, проигрывали сельвидийцам почти в сухую?

— Истинные Слова, — повторил шаугримец, кивнув. Затем добавил: — Ты не очень мне веришь, воин императора, да?

— Дело не в том, верю ли я тебе, — пояснил Кэйрмар. — Дело в том, насколько это может нам помочь. На что способны эти твои Истинные Слова? Они посеют панику во вражеских рядах? Обрушат молнии на пехотинцев? Ослепят гвардейцев?

— С последним ты почти угадал. — После затяжной паузы шаугримец сказал: — Просто… будь готов.

В этот момент где-то далеко впереди взревели рога. Этот сигнал означал, что сельвидийская конница заглотила приманку, и теперь путь к тяжеловооруженной пехоте в центре становился открытым. Пора.

Шаугримец, имя которого Кэйрмар не спросил, вернулся в конец хвоста конницы, к своему отряду.

— Воины Юга! — выкрикнул Кэйрмар, и десятки, если не сотни всадников обернулись к нему. Не все они понимали Южный Диалект, но это было и не важно. — Вы знаете, для чего мы здесь собрались. Вы знаете, что нынче лежит на весах! — Некоторые передавали его слова по цепочке тем, кто не мог их расслышать. — И вы знаете, что для нас теперь есть лишь один путь к победе — вперед, вперед и снова вперед! Сквозь фаланги сельвидийской пехоты, сквозь якобы бессмертных гвардейцев — к проклятому землей и небесами человеку по имени Кабуддарим. Это наш последний шанс доказать, что земли Юга принадлежат нам! И мы не упустим его! За всех, кто нам дорог! За всех, кого мы любим! Вперед!

— Вперед!.. — подхватили его клич сотни всадников, поднимая в воздух копья и мечи.

Кэйрмар заставил себя улыбнуться, хоть это и далось ему с неимовернейшим трудом. Это было нужно остальным. И все это понимали.

Рога зазвучали вновь, еще громче, чем прежде.

Конь под Кэйрмаром заржал и дернул передним копытом.

Время пришло.