Проклятые Благословением. Часть 1

Глава 3

Солнце медленно восходило над Танааном, но погода оставалась холодной и пасмурной. Под стать настроению Шелиары Нирааль.

Доедая поданную на завтрак мясную похлебку, Шелиара то и дело куталась в шерстяную шаль и с опаской косилась за окно трапезной. Затянутое тучами небо не предвещало грядущей поездке в столицу ничего хорошего. Впрочем, девушке было не привыкать. Последнее время в ее жизни вообще не происходило ничего, что предвещало бы хоть что-то хорошее.

С момента оглашения роковой новости минуло почти двое суток, но Шелиара все еще не могла полностью смириться со своим новым статусом архонтовой невесты. С неизбежностью, так некстати вклинившейся в ее жизнь. Весь вчерашний день она волевыми усилиями заставляла себя сдерживаться при отце и прочих знатных танаанцах, пришедших ее поздравить, но как только те исчезали из поля зрения — концентрация слабела, сознание переставало принадлежать ей, и Голоса делали свое дело: истерика сменялась истерикой. Не помогало ни сосредоточенное наблюдение за каминным пламенем, ни прогулки по саду, ни чтение книг, ни подборка нарядов («Настоящий сельвидийский шелк, Шели, ты хоть представляешь, в какую сумму мне обошлось это платье?»), ни успокоительные травяные настои, что не на шутку обеспокоенная ее состоянием Нэя регулярно ей готовила и приносила.

Ничего не помогало. Ей становилось все хуже и хуже.

Сегодняшний рассвет, однако, принес передышку — она надеялась, что не слишком короткую. Шелиара уже давно обратила внимание, что Голоса будто бы живут отдельной жизнью. Жизнью, в которой, как и в обычной, полным полно своих странностей. Голоса могли безумолчно горланить и туманить ее разум чуть ли не сутками напролет, а могли исчезнуть, затаиться где-то в лабиринтах сознания на несколько часов или даже больше. Могли высмеивать ее, а могли (совсем редко, конечно) и подбадривать. Законы мира Голосов не поддавались разумному объяснению.

По крайней мере, так ей казалось.

— Шели, экипаж скоро будет готов. — От размышлений о природе Голосов ее отвлек суровый голос отца с противоположного конца стола. — Поторопись, будь добра.

Шелиара принялась ускоренно поглощать похлебку. Диондор тем временем дождался, пока Баллия, одна из кухонных служанок, заберет грязную посуду, вытер рот полотенцем, после чего поднялся с места.

Покончив с едой, Шелиара собралась было последовать его примеру, когда услышала странный шум в коридоре. Они с отцом замерли в ожидании, уже догадываясь, что сейчас произойдет. Спустя несколько секунд дверь трапезной отворилась, и запыхавшаяся Нэя подтвердила их ожидания:

— Господин Диондор. Ваш отец направляется сюда.

Шелиара услышала, как Диондор еле слышно выругался. Редкое явление.

Нэя собралась еще что-то добавить, когда из-за ее плеча выглянул низенький седовласый старик. Азуттулан Нирааль. Некогда глава их рода и поместья, теперь же — своенравный и практически полностью безумный старик. Впрочем, Шелиара любила его и таким. Особенно теперь — когда безумие в каком-то смысле их объединяло. Делало товарищами по несчастью.

По внешнему виду Азуттулана Шелиара предположила, что на днях у него случился приступ просветления — возможно, даже есть шанс с ним по-людски поговорить. Такое в их семье случалось крайне редко.

— Подвинься, милочка. — Миновав Нэю, Азуттулан втиснулся в трапезную и с любопытством оглядел стены и потолок, как будто видел их впервые. Затем переключился на нее с отцом. — С новым рассветом, сынок, — наконец прокряхтел он. — Я смотрю, вид у тебя не очень — ты как будто за ночь постарел лет на пятнадцать. — Дед хрипло рассмеялся, затем сфокусировался на Шелиаре. — О, Ламмэя. А вот ты выглядишь чудесно. Просто восхитительно! Как будто еще и двадцати не стукнуло. Хотя погоди… — Дед сделал к ней шаг и прищурился. Морщины задрожали на его некогда волевом лице. — Что-то в тебе не так… Хм. Ты покрасила волосы? Но зачем? Видят Боги Рассвета, черный тебе не идет…

Шелиара промолчала. Бедный, бедный старик. А ведь это еще не самое худшее проявление его беспамятства — порой он и своего сына не узнает. И почему им всем так не везет с Ритуалом?..

— Отец, это твоя внучка. — Диондор наконец решился подать голос. — Шелиара. Не Ламмэя.

— А-а. Шелиара. — Теперь старик покосился на нее, как на прокаженную. Помолчав, смущенно покачал головой. — Ну да. Конечно же. Шелиара. Я так и понял. — Он рассеянно поглядел по сторонам. — А где же тогда Ламмэя? Кажется, она обещала мне приготовить рагу из трехцветного фазана…

Шелиара напряглась в ожидании.

— Ушла на рынок, — ответил отец стандартной фразой. Это был уже раз двадцатый, когда Диондор прибегал к такой формулировке, и на памяти Шелиары она всегда срабатывала. — Наверняка за трехцветным фазаном. Скоро вернется.

Шелиара потупила взгляд. Мама. Ламмэя. Почему она так редко о ней вспоминает?

«Я никудышная дочь…»

— Шели, ты доела? — Отец двинулся к выходу из трапезной. — Нам пора.

Азуттулан как бы невзначай перегородил ему дорогу.

— Пора? Как пора? А ну отвечайте, куда это собрались в такую рань? Тоже на рынок? Не поверю. Давайте, живо выкладывайте все, как есть.

Они с Диондором переглянулись. Шелиара почувствовала неуверенность отца. Наконец, он все же решился:

— Твоя внучка едет в столицу знакомиться с женихом. С членом Совета Архонтов, между прочим.

У деда отвисла челюсть.

— Что-о? Моя внучка выходит замуж? — Азуттулан вновь поглядел на Шелиару с нескрываемым любопытством. Его седые брови приподнялись в удивлении. — Боги Рассвета, это же прекрасно! Просто замечательно! Давненько я не гулял на свадьбе. Когда был на ней последний раз? Э-м… Дайте вспомнить…

— Ты уж прости, отец, — хмуро перебил его Диондор, — но нам правда пора. Нужно покинуть город, пока подъезд к Южным воротам еще не перекрыт повозками всякого торгового сброда.

Азуттулан развел руки в стороны.

— Тогда счастливого вам пути. Как говорится, хороших дорог и стальных нервов. Хотя погодите. Лам… э-э… Шелиара! — Из ниоткуда в руках старика появилась колода аркан. — Позволь мне провести для тебя расклад. Самый краткий.

— Отец, — вздохнул Диондор. — У нас нет времени на эту ерунду. — Он обогнул Азуттулана и подошел к Шелиаре. — Нам нужно ехать.

Лицо Азуттулана приобрело багровый оттенок. Морщины на лбу и под глазами задергались.

«Сейчас начнется», — поняла Шелиара.

— Нет времени на эту ерунду?! Нет времени, чтобы позволить своей дочери получить от самих Богов ответ на любой вопрос?! О, узнаю своего сына. — Скорчив презрительную мину, Азуттулан гневно всплеснул руками. — Конечно, ты ведь у нас весь такой занятой. На Арканы времени нет. На отца времени нет. На все у тебя времени нет! Проклятье! Да если бы мне давали золотого жаворонка каждый раз, когда слышу от тебя «у меня нет на это времени», я бы давно накопил на приморскую усадьбу в каком-нибудь из Кирикийских княжеств и съехал бы отсюда, чтоб глаза мои тебя больше не видели!

Диондор выслушал монолог с каменным выражением лица и с присвистом вздохнул, когда Азуттулан замолчал.

— Ладно, это бесполезный диалог. Хочешь моей дочери морочить голову своей арканной чепухой — пожалуйста. Я пошел отсюда. Шелиара. Прошу тебя, поторопитесь.

Пробормотав под нос что-то про старых упертых ослов, отец покинул трапезную. Дед улыбнулся вслед сыну, затем, доковыляв до стола, сел напротив Шелиары. Она была удивлена происходящим. Раньше отец строго-настрого запрещал ей брать у Азуттулана арканы — мол, все это чистейшей воды шарлатанство, которое лишь сбивает людей с толку. Теперь же… Он решил, что она достаточно взрослая, чтобы решить самой? Или же просто не хочет лишний раз спорить со своим отцом?

Тем временем Баллия забрала посуду, освободив место на столе, и арканы разложились перед Шелиарой пестрым веером.

— Итак, юная невеста. — Азуттулан потер руки. В глазах его горел интерес. — Слушай меня внимательно. Сейчас ты должна хорошенько подумать, а затем сформулировать свой вопрос… Только смотри не торопись! Вопрос нужно задавать с умом — второй попытки не будет. В этой форме Арканизма божественный ответ дается лишь на один вопрос за сутки.

Шелиара призадумалась. Вопрос… О чем она хочет спросить? Девушка догадывалась, что на вопросы, которые действительно ее волнуют (например, как не сойти с ума), арканы не дадут ответа. Что ж. Она отправляется в Священный Исхирон, на знакомство с женихом. Как там недавно говорил отец? Что-то вроде того, что мыслить нужно о реальных вещах.

— Пусть будет… Э-м… Чего мне ждать от поездки в столицу?

Дед помолчал, затем важно кивнул.

— Я думал, ты спросишь о чем-нибудь другом. Ну да ладно. Вопрос задан, и Боги Рассвета тебя услышали. — Что-то пробубнив под нос, он проделал несколько пассов над арканами. — Вот. Теперь можешь тянуть.

Шелиара потянула руку… и остановилась. Какую выбрать? Их ведь тут под сотню, этих пятиугольников. Она до жути не любила моменты, когда приходилось делать выбор, не основанный ни на чем, кроме собственной интуиции. Хотя, с другой стороны, именно интуиция вроде как является ее сильной стороной. Значит…

Шелиара вытащила аркану, как ей показалось, лежащую ровно по центру, поднесла к лицу и развернула.

Лицевая сторона пятиугольной арканы мгновенно приковала ее взгляд. Шелиара затаила дыхание. Раньше она, бывало, разглядывала колоду аркан деда, но никогда прежде не обращала внимание, что они так хорошо прорисованы. По крайней мере, эта. Какой насыщенный цвет, какие точные линии и штрихи… Шелиара будто бы заглянула в аркану, смогла увидеть ее изнутри: это коварное распутье, где каждая из трех дорог вела к абсолютно разным итогам. Одна направлялась к горизонту, над которым занимался рассвет. Вторая, больше похожая на тропинку, чем на дорогу, петляла и вела в густой и темный лес. Третья же и вовсе круто обрывалась над пропастью. И между всеми дорогами — высокий указательный столб с неясными письменами. А под ним — висельник. Такой реалистичный — Шелиара как будто действительно видела еще недавно живого человека, а теперь лишь сморщенный труп, чей глаз выклевывает жутковатого вида ворон.

— Так, так. Что там у тебя интересного, покажи-ка. — Азуттулан бережно взял аркану у нее из рук… и вздрогнул, будто увидев нечто до жути страшное. — О-о. — Он помолчал, затем повторил: — О-о. Как все серьезно. — От Шелиары не укрылось, как из его голоса разом пропали все нотки ерничества. Повертев аркану в руке, Азуттулан вернул ее Шелиаре. — Ты вытащила Перекресток. — Старик помолчал, кусая губу. Морщины на его лбу нервно подрагивали. — А ты умеешь выбирать, Шеилара. Между прочим, ты вытащила одну из Старших Аркан… Ты знаешь, что это?

Шелиара закивала. Эту историю она в свое время частенько слышала от деда.

— Ты несколько раз рассказывал, как во времена твоей молодости тогдашние архонты вместе с Верховным Иерофантом извратили великое древнее искусство Арканизма. Убрав из колоды Старшие Арканы, из нее сделали игру для, цитирую тебя, пьяниц и жуликов.

Азуттулан выпучил глаза на лоб.

— Я такое говорил? Серьезно? — В его голосе послышалась растерянность. — Да ну. Не может быть… Хотя… — Он призадумался, глядя в потолок. — Хотя да, знаешь, именно так я бы и выразился. Ведь так оно и было. Как сейчас помню: сидели мы с товарищами из Университета в Башне Аркан, когда…

— Дедушка. — Шеилара не любила перебивать людей, но иногда другого выхода попросту не было. — Прости, но я не хочу гневить отца. Мне с ним еще почти трое суток в одном экипаже ехать.

Азуттулан хлопнул себя ладонью по лбу.

— Ах да. Свадьба. Прости старого дурака… Так, на чем мы остановились? Ах да… Перекресток. Перекресток. Как ты, возможно, догадалась, он означает распутье. Необходимость выбора. Причем непростого выбора. Возможно, такого, что в корне изменит твою жизнь. Боги Рассвета советуют тебе быть крайне осторожной и осмотрительной, прежде чем ступить на ту или иную тропу. Не принимай поспешных и необдуманных решений, вот что я тебе посоветую, юная невеста.

«Ага. Как будто мои решения могут на что-то влиять», — с горечью подумала Шелиара.

— Ты хорошо запомнила, что я тебе сейчас сказал? Шелиара, с Перекрестком нельзя шутить. Заклинаю тебя всеми Богами Рассвета: будь очень осторожна в Священном Исхироне!

— Я постараюсь. Спасибо за заботу, дедушка. — Шелиара протянула ему аркану обратно. — Вот…

— О, нет, нет! Оставь ее себе. — Дед поспешно сложил веер аркан и убрал колоду в глубины балахона. — На случай, если забудешь. Нет, я категорически настаиваю: оставь себе. Вернешь по возвращении, договорились?

Шелиара пожала плечами и спрятала аркану в нагрудный карман. Она собралась уже встать со стула, когда решилась спросить:

— В этом и состоит суть Арканизма? Ты задаешь вопрос и получаешь на него ответ в виде одной из аркан? И все? — Она надеялась, что нотки скептицизма в ее вопросе не особо слышны.

— О, что ты. Конечно же, нет. Форма «вопрос-ответ» лишь самая простая в Арканизме. Опытный Толкователь Аркан — ну, такой, вроде меня — может дать ответы на несколько вопросов за один сеанс, и даже объяснить их возможную взаимосвязь. Странно, что ты только сейчас узнала об этом.

«Ничего странного. Ты так редко пребываешь в здравом уме, что неудивительно, что я ничего не знаю о принципах этих гаданий».

— Но… Ведь есть вопросы, на которых нет и не может быть ответа. Что тогда?

Азуттулан посмотрел на нее с интересом.

— Мне нравится проснувшаяся в тебе любознательность. Однако теперь уже я предлагаю не гневить твоего отца и поговорить об этом в следующий раз. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ответить на любые твои вопросы. Даже на те, на которые, как тебе кажется, нет и не может быть ответа.

— Договорились.

Шелиара чуть наклонилась и поцеловала Азуттулана в лоб.

— Спасибо, дедушка. Я обязательно верну твой Перекресток.

Дед наставил на нее указательный палец.

— И будешь осторожной с выбором пути!

— И буду осторожна с выбором.

— Чудно. — Азуттулан улыбнулся своим почти беззубым ртом. — Ну, ступай, дитя. Найди свою судьбу.

В приподнятом настроении Шелиара Нирааль покинула трапезную.

Внутренний двор поместья встретил ее хлестким бодрящим ветром, суматошно бегающими носильщиками и отцом, важно расхаживающим вокруг экипажа, запряженного четверкой вороных лошадей. Придерживая спадающую с плеч шаль, Шелиара спустилась с крыльца. Увидев ее, отец перестал бранить носильщиков и подзывающе махнул рукой.

— Ну наконец-то, — пробурчал он, когда Шелиара подошла. — Я уж начал бояться, что старик заставил тебя выслушивать какую-нибудь из безумных историй своей молодости. Вроде той, например, где он якобы предсказал предпредпоследнему Верховному Иерофанту скорую смерть от певчей птицы, а тот за такое предсказание бросил его в темницу, после чего, обедая на следующий день в трактире «Голосистый соловей», подавился косточкой и умер. Ох и любил он выдумывать безумнейшие… Эй, вы двое, аккуратнее, ослепи вас Сумерки! Это вам не мешки с мукой!..

Не стремясь попасть под горячую руку, Шелиара отошла в сторону, поплотнее закуталась в шаль и сладко зевнула — все же не каждые сутки ей приходилось просыпаться на рассвете.

Наблюдая за последними приготовлениями к отъезду, Шелиара почувствовала на правом плече чью-то ладонь. Обернувшись, встретилась взглядом с Нэей. На лице домоуправляющей так и мелькала тень беспокойства.

— Юная госпожа. Пообещайте мне, что не позволите им, — Нэя не стала уточнять, кого именно имеет в виду, но это было и так очевидно, — свести вас с ума.

Шелиара кивнула и даже улыбнулась.

— Ну уж нет, юная невеста. Кивок меня категорически не устраивает. Пообещайте.

— Обещаю, Нэя. Я буду держаться до последнего.

— Так-то лучше. Я тем временем буду молиться за вас втрое больше обычного.

Нэя обняла ее и по-матерински прижала к себе. Шелиара почувствовала покой и умиротворение. Продолжалось оно недолго.

— Шели! Пора!

Нэя разжала объятья. Провела рукой по ее волосам, улыбнулась.

— Ступай, невеста. Долг зовет.

— Спокойных вам ночей и долгих рассветов, Нэя, — произнесла Шелиара.

— И тебе, дитя.

Шелиара подошла к экипажу, внутрь которого уже забрался отец. Один из носильщиков держал приоткрытой боковую дверь, второй возился с засовом на воротах. Кучер поправлял вожжи. Шелира позволила себе развернуться и бросить прощальный взгляд на родное поместье. Трехэтажный особняк догальтийской эпохи, облицованный багряным камнем — когда-то он, безусловно, являлся одним из великолепнейших архитектурных образцов Танаана. Но годы (или, скорее, десятилетия) сделали свое грязное дело: стены потрескались, крыша местами начала протекать, а некогда гордая башня, в которой теперь жил Азуттулан, уже давно перестала быть одной из городских достопримечательностей. Даже сад, хоть и не пришел в полное запустение, но уже и не радовал, как в детстве, ее взгляд вечноцветущими заморскими растениями. Не прилетают в него и певчие птицы, которых она так любила слушать по утрам. Даже небольшой пруд в глубине сада будто бы стал пресным и вымершим. Их поместье теперь — как те отполированные доспехи в гостиной: блестящие внешне и насквозь проржавевшие внутри.

Их родовое поместье увядало.

Внезапное и слегка запоздалое осознание пришло к ней — отец был прав. Только она, Шелиара Нирааль, может его спасти. И для этого ей лишь нужно не испортить устроенную отцом помолвку…

Она собралась было забираться внутрь экипажа, когда с башенного балкона раздалось:

— Дороги, Шелиара! Разные дороги — разные итоги! Не забудь!..

Шелиара подняла голову, улыбнулась, помахала деду рукой. Она непременно запомнит.

Наконец, девушка забралась внутрь, и носильщик прикрыл за ней дверцу. Ей уже приходилось путешествовать в таких «повозках для знати», как называл их отец. Мягкие сиденья, на которых почти не чувствуешь тряски, небольшие окошки с занавесками. Шелиара устроилась напротив хмурого и заметно нервничающего отца.

За последние два с половиной года это была уже третья поездка в столицу. Внезапно для себя Шелиара поняла, что совсем не против вновь увидеть нависшие над рукавами бухты изящные мостики и причудливые жилые постройки Священного Исхирона. Да и жених… Вполне возможно, что он окажется вполне себе достойным человеком. Бывает же такое? В сказках, что ей читали в детстве, так точно.

Спереди раздалось приглушенное лошадиное ржание. Экипаж дернулся и пришел в движение. Шелиара поймала на себе взгляд отца. Тот поглядывал на нее с ноткой подозрительности.

— Что этот старый шарлатан наговорил тебе? Какие-такие еще дороги-итоги?

Шелиара знала, что отец крайне скептически относился к Арканизму во всех его формах. Может, потому, что считал, что именно оно довело Азуттулана до безумия? Но это же не так — Шелиара знала от Нэи, что первые признаки забывчивости стали проявляться у деда сразу после того, как тот на тридцатилетний юбилей решился пройти Ритуал Преображения. А уже через пятнадцать лет управление поместьем и статус главы рода перешло к Диондору — настолько Проклятье исковеркало разум Азуттулана.

Шелиара внезапно поняла, что не хочет выдавать отцу тайну их диалога.

— Да так, ничего особенного. — Она произнесла это как ни в чем не бывало, и отец, судя по всему, не заподозрил подвоха. Кажется, Нэя была права — искусство лжи может ей пригодиться. Надо будет еще попрактиковаться. — Какая-то философская белиберда.

— О, в этом он мастер. — Отец почти что радостно закивал. — И как раньше люди ходили к таким, как он, да еще и платили, чтобы послушать весь этот бред?

Шелиара не стала отвечать, справедливо решив, что это был риторический вопрос. Она устроилась поудобнее на подушках и, подвинув пальцами занавеску, выглянула в окошко. Они неспешно колесили по просыпающемуся городу. Экипаж слегка потряхивало. Копыта звонко поцокивали по мостовой.

«…потому что подковы хорошие…»

Она вздрогнула — это была не ее мысль. Значит…

Голоса.

Все это утро они ей не досаждали, лишь копошились где-то на задворках разума. Но теперь — Шелиара чувствовала — они выползали из своих нор. Выползали, чтобы сделать ее и без того не самую приятную поездку еще менее приятной. Шелиара зевнула, прикрыв рот рукой. Почти трое суток езды в компании отца и Голосов. Да уж. Суровое испытание.

Шелиара обернулась, чтобы в заднем окошке увидеть уменьшающееся в размерах поместье. Оно оставалось позади. Скоро точно так же позади останется Танаан. А потом — и вся ее прежняя жизнь.

Шелиара Нирааль все еще надеялась, что где-то там, впереди, ее ждет новая, лучшая жизнь.

Жизнь, в которой ей не придется ежедневно сходить с ума.