Пропавшее Рождество

2

Даша пристроилась на свое любимое место возле стойки. Перед ней мгновенно оказался бокал глинтвейна. Поблагодарив заботливого Жан-Жака, она села так, чтобы видеть каждое движение пастора. Следить за ним было несложно, но весьма однообразно. Раскрыв газету, финн шевелился лишь для того, чтобы перевернуть страницу. Минут через пятнадцать Даша почувствовала, как ее неумолимо клонит ко сну. Возможно, она так бы и уснула, если бы возле камина не разгорелся яростный спор. Тема конфликта вполне соответствовала времени года: выбирали главное действующее лицо предстоящей новогодней вечеринки.

— Послушайте! — страшным голосом кричал кто-то из гостей, судя по выговору и бешеному темпераменту, итальянец. — Вы выбираете Санта-Клауса, словно президента республики. Ну какая разница, будет высокий или молодой? Главное, чтобы он был мужчиной!

Даша невольно ухмыльнулась — какие странные темы, однако, здесь обсуждаются.

Раздался хохот, крики поддержки и возгласы неодобрения одновременно.

— А я протестую, мистер Салино! — вскочила светловолосая худосочная особа в возрасте, который даже Бальзак не рискнул бы поименовать в честь себя. — Почему обязательно мужчина? Что за дискриминация?

— Потому что это Новый год, а не митинг суфражисток, синьора.

— Не смейте называть меня так! — взвизгнула дама. — Я англичанка и горжусь этим! В нашей стране никто бы не позволил разговаривать с женщиной в подобном тоне. Кроме того, я всю жизнь хотела побыть Санта-Клаусом.

— Тогда для начала вам придется отпустить бороду, синьора!

Снова раздался взрыв смеха.

Даше пришлось поставить бокал на стойку, чтобы не расплескать вино.

— Простите, но я согласен с мисс Кроуль.

Темноволосый мужчина с усами культуриста конца девятнадцатого века сделал галантный полупоклон в сторону англичанки. Его лицо показалось знакомым.

— Всю жизнь мечтал загадывать новогоднее желание на чьих-нибудь нежных коленях. Довольно с меня бородатых старцев!

— Ура, Гастон! Долой старцев! — закричали сразу несколько мужчин, воодушевленные открывшейся перспективой.

Услышав его имя, Даша сразу же вспомнила: тот самый, на которого утром обратила внимание фрау Мюльке во время завтрака.

— Но, синьоры, — не унимался итальянец, — существуют же традиции...

— Бросьте, традиции существуют, чтобы их нарушать.

Тогда итальянец предпринял тактическую хитрость:

— Если вам так необходима женщина, — елейным голосом пропел он, — то обещаю: к вам придет наша фея Бефана.

— Я прошу прощения, а сколько вашей Бефане лет? — пробасил Дебузье, не отрываясь от карт.

Итальянец за словом в карман не полез:

— Почему бы вам не задать тот же самый вопрос мисс Кроуль?

— Ну знаете ли!

Неизвестно, чем бы закончился спор, если бы пастор неожиданно не поднялся со своего места. Даша автоматически соскочила с табурета, но сделала она это так неловко, что грохотом привлекла внимание спорящих.

Они тут же притихли и повернули головы в ее сторону.

— Вы что-то хотели сказать, синьорина? — спросил Салино.

— Нет, то есть да... — Даша смотрела вслед удаляющейся фигуре в черном. «Идти за ним или нет?» — Я просто подумала... Я подумала... Кстати, почему бы вам не присесть на колени к Снегурочке?

— К кому?

— К его внучке. — Она совсем забыла, что Санта-Клаус, в отличие от Деда Мороза, был бездетным. — То есть у вашего внучки нет, а у нашего... я том смысле... — «Зачем же он все-таки сюда спускался? Кого-то ждал?» — А в чем собственно проблема?

— Проблема в том, что Новый год раз в году и я не для того оставил семью, чтобы обниматься с мужчинами, даже в виде Санта-Клауса, — заявил усатый Гастон.

— Значит, вы предпочтете целовать бородатую синьору Кроуль? — сыронизировал итальянец.

— Вы гадкий, невоспитанный человечишко! — прошипела перекошенная по всей длине унылого тела, англичанка.

— У меня просто здоровые инстинкты, — отбивался Салино. — Синьора Даша, да поддержите же меня! Что по-вашему важнее: традиции или...

«Нет, пока не буду подниматься. Вдруг он решил переодеться и сейчас отправится на встречу? Зачем-то он ведь смотрел расписание автобусов...»

— Как историк, я, конечно, придерживаюсь того мнения, что традиции все-таки надо беречь...

Послушался разочарованный гул. Даша застенчиво улыбнулась.

— Однако из данной ситуации существует вполне традиционный выход.

Раздались аплодисменты.

— Мадемуазель, объяснитесь.

— Поскольку здесь собрались представители различных культур, то что нам помешает на этот Новый год выбрать обычай страны, который удовлетворял бы требованию большинства? Я говорю о России.

— О господи, вы же не предлагаете пригласить медведя?

Смех и свист в зале. Даша тоже не выдержала и рассмеялась.

— Медведя мы можем позвать для особо экзальтированных. Нет, у нас другой обычай. На Новый год приходит Дед Мороз — он, разумеется, мужчина, но зато с ним всегда его внучка — Снегурочка.

По холлу пронесся шелест, все пытались повторить диковинное слово.

— Мадемуазель, вы должны рассказать нам поподробнее, — категорично заявил Салино. — Она хотя бы хорошенькая?

— Чудо, как. Я бы даже сказала, что это главное требование.

— А что, мне эта идея нравится. — Дебузье скреб затылок.

— Мне тоже.

— А где ее родители?

— Увы, история об этом умалчивает.

— Я знаю почему. — Итальянец прищелкнул пальцами. — Дело в том, что Снегурочка это его любовница.

— Точно! — ахнул высокий француз в ярком сине-красном свитере, о котором Даша знала только то, что его зовут Гастон и что он нравится фрау Мюльке. — Но поскольку детям этого не объяснишь — придумали родственные отношения. Как умно! Браво, русские!

Все принялись хлопать.

Салино встал и развел руками:

— Значит, решено. На Новый год нас будет поздравлять Дед Мороз с любовницей. Как вы говорите ее зовут?

— Снегурочка. Но она его внучка. Я это точно знаю... — Даша пыталась отстоять историческую справедливость.

— Откуда вы можете это знать? — Фрау Мюльке подмигнула спортивному французу. — Вы ведь сами говорите, что их жизнь скрыта от глаз посторонних.

Не остался в стороне от дискуссии и Жан-Жак, разливающий за стойкой пиво:

— Вот и я теперь думаю — отчего это наш старина Ноэль раздаст подарки и обратно к себе? У него там тоже наверняка пара таких Снегурочек спрятана.

Пришлось отступать.

— Думайте, как знаете.

— Тогда Снегурочкой будете вы.

Даша обвела глазами собравшихся. Половина из них были слишком веселы, чтобы назавтра вспомнить все, что она сейчас пообещает. Но вот остальная половина... Нет, рисковать нельзя.

— Даже не знаю... Я уже один раз была Снегурочкой, и ничего хорошего из этого не вышло.

— Дед Мороз к вам приставал?

— Разумеется, нет. Я просто съела все мандарины из подарков и потом еще полгода чесалась.

Ей не стоило этого говорить, потому что все со смехом принялись обсуждать настоящие, по их мнению, причины ее послепраздничной чесотки. Махнув рукой, она повернулась к Жан-Жаку.

— Они говорят ужасные вещи! Я могу попросить вас приготовить глинтвейн еще раз?

— С удовольствием! — Жан-Жак не лукавил, по всему было видно, что просьба доставила ему искреннее удовольствие. — Рад, что вам понравилось.

— Просто у вас волшебные руки.

— И за это спасибо.

Даша продолжала обхаживать бармена, вдруг он слышал, о чем говорил пастор по телефону:

— Скажите, вы наверняка знаете предпочтения каждого из гостей?

— Я профессионал, мадемуазель.

Сделав восхищенные глаза, Даша поаплодировала.

— Поразительно! Ведь у каждого столько причуд и капризов... Как это можно запомнить?

— Возможно пришло с опытом.

— Все равно не верится.

— Попробуйте проверить.

Она сделала вид, что задумалась:

— Хорошо, попробую... Вот, например, что пьет наш святой отец? А? Отвечайте!

Послышался бархатистый смех:

— Это как раз совсем несложно. Вы будете удивлены, мадемуазель, он пьет виски. Чистый.

Даша раскрыла рот.

— Вы шутите?

— Понаблюдайте за ним и убедитесь, что я прав.

— Но... это как-то мало вяжется с его саном. — Одновременно с тем в голове промелькнула мысль, что для настоящего наемного убийцы это также малоподходящий напиток. Особенно на работе.

— Мне кажется, у него какое-то горе, — бармен задумчиво протирал стойку. — Можете мне поверить — я повидал многих. Так пьют люди, у которых больши-и-ие проблемы.

То ли от вина, то ли от напряженных размышлений, в рыжей голове что-то тихонько позвякивало. Любая новая информация делала ситуацию еще более запутанной. Сделав очередной глоток, она пробормотала:

— Что же он тогда все-таки здесь делает, наш святой отец?

Полные губы недовольно сжались, видимо пастор был фигурой, не вызывавшей восторга у местного персонала.

— Может к соревнованиям готовится...

— Разве он катается на лыжах?

— Пока не видел.

— А скажите... — Даша чуть подалась вперед и понизила голос. — На него никто не жаловался?

— В каком смысле?

— В смысле женщины... — и она сделал выразительный жест.

Тут бармен, казалось, даже испугался.

— Да что вы, мадемуазель! Он же все-таки священник. Хотя... — он задумался. — В самом деле, ума не приложу, что ему здесь понадобилось. Кстати, вон он идет, попробуйте расспросить. Заодно и нам расскажете...

Даша проследила за направлением его взгляда. Финн, полностью одетый, уже подходил к выходу. Значит ее подозрения частично оправдывались: тот собирается с кем-то встретиться.

— Я, пожалуй, тоже прогуляюсь, — она спрыгнула с табурета, к счастью, на этот раз удачно.

На секунду замешкавшись, она обернулась и тихо произнесла:

— Если со мной что-нибудь случится — вы знаете с кого спрашивать.

Жан-Жак озадаченно смотрел ей вслед.