Пропавшее Рождество

ГЛАВА 25 1

День начинался ни шатко ни валко. После вялого завтрака в обществе не менее вялого полковника ее все же отловили и отправили на репетицию. Общественность требовала разучить что-нибудь типично русское. Недолго думая, Даша предложила веселую детскую игру под названием «Бояре, а мы к вам пришли». Хореографии минимум, зато слова можно было учить бесконечно долго. Она надеялась протянуть в относительном покое часа два, но явно недооценила языковые способности местных отдыхающих: стоило допить первый на сегодня бокал, как встав в две шеренги друг напротив друга, люди всех национальностей запели на всю гостиницу:

— Бояре, а мы к вам пришли, молодые, а мы к вам пришли!

В ответ грянуло не менее разухабистое:

— Бояре, а зачем пришли, молодые, а зачем пришли?

— Бояре, нам невесту выбирать, молодые, нам невесту выбирать...

С нескрываемым замешательством, персонал гостиницы следил, как новоиспеченные бояре с радостным восторгом накатывают друг на друга и распевают все эмоциональнее:

— Бояре, а какая вам мила? Молодые, а какая вам мила?

Наверное, игра закончилась бы вполне мирно, если бы мисс Кооуль не ткнула пальцем в Дебузье и, перекрикивая остальных сухим, резким голосом не заявила:

— Бояре, нам вот эта мила, отдавайте нам невесту навсегда!

Обрадованный продавец сушеных фруктов, стряхнул с себя сотоварищей и кинулся на сватов, пытаясь разорвать шеренгу. Недолго думая, сваты бросились в рассыпную.

— Отлично! — Полетаев меланхолично кивнул и похлопал высоко поднятыми ладонями. — Отчего бы тебе еще не обучить их игре в городки? За два дня они разнесут весь отель.

Даша даже головы не повернула.

— О, кто к нам идет, — полковник посмотрел в сторону входных дверей. — Держу пари, месье жандарм пожаловал по твою душу.

Вместо ответа бедная женщина застонала.

— Его только здесь не хватало.

— Ну ты пока разбирайся, а я пойду прилягу. От отдыха с тобой я устаю, как собака.

— Ты и есть собака, — пробурчала Даша.

Не вступая в дальнейшую дискуссию, Полетаев поспешно удалился.

— Что это ваш жених сбежал? — инспектор занял освободившееся место.

— Приспичило ему.

— Понятно.

— Что случилось, инспектор? Вы сюда прямо как на работу, поразительное рвение...

— А вы разве не знаете? — черные усы подрагивали. — Что у вас с руками?

— С руками? — Даша пошевелила искалеченными пальцами. — Ничего особенного. Я... упала.

— Упали?

— Упала.

— Опять?

— Да, опять. Это то, зачем вы сюда пришли?

— Нет, не за этим! — полицейский как-то весь сморщился и затрясся. — Я хочу узнать, что вчера вечером произошло между вами и синьором Гонсалесом?

Даша удивленно скосила глаза. Откуда Буже мог узнать?

— Вам-то что до этого? — ворчливо заметила она. — Может, мы любовью занимались.

— И на него это произвело такое впечатление, что он пошел и сбросился со скалы?

— Гонсалес упал со скалы? — Она подскочила. — Когда?

— Вчера вечером, после ссоры с вами. И не говорите, что это совпадение.

Все, Полетаев ее точно убьет.

— О каком совпадении идет речь? — хрипло выдавила она.

— Сначала вы выпадаете из его окна, а через некоторое время он оказывается в пропасти.

— Я выпала из окна Гонсалеса? — вскричала Даша. — С чего вы взяли?

— Об этом говорит вся гостиница. Якобы между вами и Гонсалесом произошла стычка, и он вас выбросил из окна. Это так?

Даше хотелось смеяться и плакать одновременно.

— Инспектор, вы за кого меня принимаете? Ну, допустим, разругаться до драки для меня труда не составит, но позволить себя выбросить из окна — это уж слишком. Кроме того, неужели после такого я могла бы пойти и спокойно уснуть?

Некоторое время полицейский обдумывал ее ответы.

— Вы хотите сказать, что вчера между вами никаких эксцессов не произошло?

— Я не знаю, что вы называете эксцессами, но ни я его, ни он меня никуда не сбрасывали. В этом я могу поклясться на чем угодно.

— Тогда почему он мертв?

— Понятия не имею! — Даша встала. — И прошу вас больше мне таких вопросов без протокола не задавать. Простите, но я очень голодна, я хочу пообедать и прошу вас на это время оставить меня в покое.

Но шеф жандармов следовал за ней тенью и успокаиваться не собирался.

— А из чьего же окна вы тогда упали? — продолжал допытываться он.

— Отвечаю только для того, чтобы было ясно, — я упала из окна номера месье Полетаева.

— Так это вы с ним дрались?

— До чего же вы мне надоели! Я что, похожа на дебоширку? Ни с кем вчера я не дралась. В тот момент я находилась в номере одна.

Для того чтобы видеть ее лицо, инспектору приходилось то и дело забегать вперед.

— Может быть, вы хотели покончить с собой?

— Нет, не хотела, это произошло случайно.

— Случайно?! — Полицейский наконец-то споткнулся и едва не ссыпался с лестницы. — Или вы немедленно рассказываете, почему вы вывалились из окна, или я забираю вас с собой.

Делая вид, что ее мало беспокоят его угрозы, Даша села за стол и расправила на коленях салфетку.

— Не раньше, чем я пообедаю.

Шеф жандармов демонстративно уселся напротив.

— Я подожду.

У стола возникла мадам Юппер.

— Доброе утро, мадемуазель, — пропела она, с неодобрением поглядывая на серого от усталости Буже. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, уже намного лучше. Если бы еще удалось пообедать спокойно...

— В самом деле, инспектор, какого черта вам здесь надо? Вас никто не вызывал. — Видимо хозяйка только и искала повод, чтобы выставить инспектора за пределы своих владений. — Видите, мои гости на вас жалуются, вы мешаете им есть.

— А вы мешаете мне! — полицейский снова стал краснеть. — Принесите лучше пива.

— Еще чего!

— Вы обязаны это сделать!

— Только не тогда, когда со мной разговаривают в таком тоне!

Даше стало неловко. Ей совсем не хотелось, чтобы из-за нее ругались, хотя было понятно, что этим двоим для новой ссоры достаточно любого предлога.

— Мадам Юппер, — вмешалась она. — Я прошу прощения, это моя вина, инспектор мне совсем не мешает. Если вам не трудно, принесите что-нибудь овощное и... два пива.

— Я пришлю официанта, — холодно ответила хозяйка.

Некоторое время за столом висела тишина. Даша с повышенным интересом изучала десертное меню, а полицейский зло пыхтел в усы.

— Не надейтесь, что вам удастся отмолчаться, — пока вы не расскажете мне, о чем разговаривали с Гонсалесом, я буду ходить за вами и днем и ночью.

Даша обессиленно закрыла глаза. Это какой-то кошмар.

— Хорошо, я расскажу. — Она захлопнула меню. — Что б вам лопнуть. Помните, я говорила о русской, которую встретила в пещере Горной Девы?

— Еще бы!

— Так вот, это был Гонсалес.

Инспектор изогнулся странной дугой.

— Вы что, ненормальная? А впрочем, что я спрашиваю...

— Да! — Даша грохнула приборами о стол, — это был Гонсалес, он по происхождению русский, спросите синьору Клоди, а его голос перепутать с женским нетрудно.

Инспектор Буже некоторое время молча шевелил усами.

— Ну, допустим, — произнес он уже более спокойно. — Зачем же ему понадобилось меня убивать?

— Это была шутка.

— Шутка?

— Он решил подшутить надо мной. Хотел посмотреть, что я буду делать.

— Вы хотите, чтобы я вам поверил?

— Ваше право. Я рассказала все, как было.

— И вы думаете, он из-за этого оказался в пропасти?

— Откуда я знаю!

— Ваше пиво, — появившийся официант мимикой, жестами, интонацией демонстрировал к полицейскому то же презрение, что и хозяйка. С Дашей напротив, был подчеркнуто любезен.

— Желаете еще что-нибудь?

— Нет, спасибо. Все хорошо.

— Но вы принесли мне теплое пиво! — сделав большой глоток, инспектор брезгливо сморщился.

Официант не удостоил его даже ответом.

— Приятного аппетита, мадемуазель.

Даша медленно пережевывала салат. Аппетита не было никакого.

— Так вы не ответили мне.

— Не пойму, что вы от меня хотите?

— Узнать, о чем вы разговаривали с Гонсалесом.

— Я уже вам ответила.

— Может быть, было еще что-то, что вы упустили? — тон у инспектора неожиданно стал просящим. — Подумайте получше, может быть, еще что-то, совсем незначительное?

Даша молчала.

Перегнувшись через стол, Буже тихо заговорил:

— Я скажу вам то, чего никто не знает: погибший пастор следил за Гонсалесом.

— Что?!

— Тише, тише!

— Нос чего вы взяли?

— В вещах пастора мы обнаружили полный распорядок дня испанца — что он делал, с кем встречался. Возможно, именно Гонсалес его и убил.

Даша смотрела на него поверх бокала. Она не знала, верить ли инспектору, или это очередная уловка, чтобы вызвать ее на откровенность.

— А кто же тогда убил его самого? — она сделала неторопливый глоток. Ее пиво было холодным, освежающим.

— Поэтому-то я и спрашиваю, о чем вы разговаривали. Понимаете, если вы хотя бы вскользь упомянули пастора, то это могло спровоцировать дальнейшие события.

Даша медленно прикрыла глаза. О пасторе они разговаривали, и еще как. Но сильнее всего Гонсалес отреагировал, когда она упомянула русскую, которую он мог знать. Могла ли это быть пропавшая Виолетта?

— Что вы молчите?

— Пытаюсь вспомнить. — Она открыла глаза. Нет, про пастора и запах пока говорить не стоит, это повлечет дополнительные расспросы и вообще неизвестно, во что выльется. Гораздо важнее понять, был ли испанец знаком с пропавшей невестой. — Видите ли... — Даша старалась подбирать слова очень тщательно, опасаясь наврать слишком много. — Как-то на прогулке, непосредственно перед своим первым падением, я повстречала Гонсалеса с одной дамой...

— Из отдыхающих?

— Без сомнения. — Даша сделала вид, что задумалась. — Очень красивая дама. Блондинка, с родинкой вот здесь...

Инспектор медленно покачал головой.

— Что-то я не припомню. Нет, определенно нет.

— Постарайтесь припомнить всех, кого вы здесь встречали, — настаивала Даша. — У нее овальное лицо, светлые глаза... вот такие губы...

Неизвестно, сколько бы продлились ее мытарства, если бы в дверях ресторана не появилась темноволосая помощница инспектора.

— Как хорошо, что вы пришли! — Даша вскочила и помахала художнице рукой. — Идите к нам, у меня для вас важная работа. У меня появилась блестящая идея: я сейчас опишу эту даму мадемуазель Дени, а она ее нарисует. Мне кажется, вы сразу поймете, кто это.

— Интересно, — Луиза Дени протянула узкую руку. — Доброе утро, мадемуазель Быстрова. Что у вас с пальцами? — она попыталась задержать ладонь.

— Пустяки, — и выдернув руку, затараторила, опасаясь, что ее перебьют или опять начнут допрашивать. — Вы знаете, недавно я встретила женщину, которая вызвала у меня кое-какие подозрения...

— Какие именно? — Строгие глаза художницы смотрели прямо, не мигая.

— Она как-то странно себя вела.

— Как именно?

— Не могу четко сформулировать, но просто мне хотелось бы, чтобы у инспектора был ее портрет.

— Да, конечно. — Привычным движением раскрыв папку, мадемуазель Дени приготовилась рисовать.

Задача Даши была предельно проста: ей надо было как можно точнее описать фотографию, которую она видела в кармане пиджака Полетаева. Она настолько увлеклась процессом, что совершила непоправимую ошибку — совершенно перестала следить за выражением лица инспектора и его помощницы. Очнулась она тогда, когда было слишком поздно.

— Но позвольте! — вдруг воскликнул полицейский. — Это же миссис Бредли.

— А? — похолодела Даша.

Луиза Дени постукивала карандашом по листу.

— Без сомнения. Это миссис Шерил Бредли. Интересно, когда же это вы ее успели встретить?

И по тому, как спокойно была произнесена эта фраза, Даша поняла, что на этот раз она влипла по-крупному.

— Вы... уверены? — треснувшим голосом спросила она.

— Более чем. За исключением одного: здесь вы ее описываете как роковую красотку, в то время как та Шерил Бредли, которую мы знали, была довольно тихой, если не сказать заурядной особой.

— Но... она же умерла! — прошептала Даша.

— Это вы нам говорите? — с иронией переспросила художница. — Простите, мадемуазель Быстрова, но, если не ошибаюсь, именно вы видели, как ее кто-то сталкивает в пропасть. Вы уверены, что встречались с живой женщиной, а не с привидением?

— Не знаю... — забормотала Даша. Конечно, ей очень хотелось свалить все на привидение, но вряд ли этому кто-нибудь поверит. — Вы знаете, я сейчас смотрю на ваш рисунок и понимаю, что та женщина, которую я встречала, совсем не похожа на этот портрет. Знаете, вполне вероятно, она чем-то и похожа на погибшую, и потому вы как бы домыслили...

— Мадемуазель Быстрова, — холодно отрезала Луиза Дени, — я профессиональный художник, а кроме того, дипломированный психолог и потому ничего не домысливаю, а наоборот, вижу, как вы пытаетесь ввести нас в заблуждение. Кстати, весьма неловко. — Она отложила альбом. — Я скажу вам, почему при первой нашей встрече я так настаивала на портрете потерпевшей. Мы действительно нашли ее в ущелье, но вот лицо ее было обезображено до неузнаваемости. Естественно, у нас зародились сомнения — но увы, подтвердить их или опровергнуть было некому: в Англии у миссис Бредли не осталось родственников, а в конторе, где она служила, никто не знал ее настолько хорошо, чтобы опознать тело. Теперь вы понимаете, что означает ваше заявление о том, что вы встретили женщину с такой внешностью уже после трагического случая?

— Понимаю, — прошептала Даша. Ей было страшно посмотреть в глаза инспектору, а главное, она окончательно перестала что-либо понимать.

— Так вы нам расскажете правду, или мне придется допросить вас официально?

Терять было уже нечего, и Даша поступила так, как поступили бы на ее месте девяносто девять процентов женщин.

— Хорошо, я скажу вам правду.

Инспектор и художница облегченно вздохнули.

— Я никогда не встречала женщины с такой внешностью — каюсь в своем вранье. Но меня к этому вынудили странные обстоятельства. Дело в том, что, как-то возвратясь в свой номер, я нашла под дверью фотографию незнакомой женщины. Меня это чрезвычайно удивило, но еще больше удивила надпись на обороте: «Memento mоrе».

— Что это значит? — вскричал инспектор.

— «Помни о смерти», — торжественно пояснила Даша.

— Я прекрасно знаю, как переводится эта фраза, я спрашиваю, что это означает?

— Откуда я могу знать? — она развела руками. — Сначала меня это удивило, потом рассмешило, а потом я испугалась. Я никогда не видела этой дамы и потому понятия не имела, что все это означает. Оставалось попытаться узнать о ней через вас. Вы же всегда в курсе местных дел.

— А почему тогда вы не показали фотографию?

— Потому что вы обязательно перевернули бы ее, увидели надпись и принялись меня допрашивать. А так был шанс узнать, не привлекая внимание.

— Эта фотография сейчас у вас?

— Да, конечно. — Очевидно Даша воспринимала карман Полетаева как свой собственный.

— И вы можете ее принести?

— Если вы подождете пару минут...

— Я подожду и пару часов, главное, чтобы вы нам ее принесли.