Пророчество без букв (СИ)

Добравшись до таверны и заказав комнату, лунная немедленно отправилась туда, где, сев на кровать и игнорируя любые попытки персонала уговорить её что-то заказать, просто ждала. Смотрела в окно, отсчитывала минуты и молилась, чтобы с ребятами всё было хорошо.

Кая знала. Она чувствовала, что за ней должны были прийти. Не могло быть иначе. Оборотни всегда добиваются своего. Они не оставляют убийц в живых. Поэтому лунная не дёрнулась, когда открылась в её комнату дверь. Не удивилась, почему трактирщик так просто их впустил — городские побаивались стайных.

— Ну здравствуй, Русалочка. Думаешь, раз завернулась в материнский плащ, так мы тебя не узнаем?

Кая грустно прикрыла глаза, снимая капюшон с лица. Встав с кровати, она обернулась к оборотням. Их было двое — те, с которыми она росла, с которыми проводила свою первую охоту.

— Или рассчитывала, что мы не учуем тебя на одежде твоих спутников?

— Я — одна из пророчества, — попыталась она как-то защититься. — Моя смерть может повлиять на возвращение магии.

— Нам приказано лишь доставить тебя Луке, — сказал один.

— И сопротивляться не советую, — добавил второй. — Твои друзья сейчас в центре леса, окружены сотней лунных. Мы вернёмся без тебя — они умрут.

— А не вернёмся мы, — мгновенно ответил первый, видя оскал Каи, — они всё равно умрут.

— Но союз и магия…

— Оборотням магия не нужна, — отмахнулся второй. — Это лишь приятный бонус. А с таким вожаком, как Лука, мы за пару лет стали самыми сильными! Союз с солнечными не так важен.

— А по тем словам, что сказал мне Шарк, Лука является отвратительным вожаком, и многие члены уходят, — нахмурилась лунная.

— Уходят лишь слабаки. И Шарк был одним из них. Остаются сильные, и сильных Лука приводит из города. Тех, которые готовы вернуться к корням… Мы поработили почти все стаи в округе. Наша численность возросла в…

— Хватит с ней разговаривать. Русалочка, на выход, если не желаешь, чтобы мы вернулись во второй раз с сердцами твоих спутников.

Они были настроены серьёзно, и отчего-то Кая верила в их слова — оборотням и без магии хорошо. Им нужен лишь лес да дичь. И они не побояться убить Гинтара, Валанди и Закнеыла. Хоть звёздный сейчас сильнее любого Белого мага, с сотней он не справится или не успеет спасти остальных. Кая не видела другого выхода. Что ж, она готовилась к этому, пока была здесь. А там, на месте, просто потянет время и попытается удрать. Тем же выходом из туннеля! Точно! Она уже помнит, куда надо бежать! Но счастья не было на её лице. То было лишь надеждой, но не уверенностью. Скинув свой рюкзак и сняв плащ матери, Кая кивнула оборотням. Первый пошёл вперёд, второй ждал, когда следом двинется лунная, после чего замкнул цепь.

По городу она шла, словно под стражей — оков не хватало, но страх был самыми верными путами. Даже не за себя, а за друзей боялась. Она выберется, иначе быть не может. Слишком много не повидала, слишком много хочется попробовать. Слишком хочется жить. Кая была готова рвануть в любой момент, но ещё рано, ребята ещё в опасности. Она нарочно тянула время — шла очень медленно, отчего постоянно получала тычки в спину от второго. Городские провожали её грустным взглядом. Они думали, что это просто оборотень, которого не желают отпускать из стаи в город. Кто-то догадывался, что она лишь преступница — от неё пахло не только лесом, но и другими землями. Такие не смотрели на Каю вовсе.

Выйдя их Махтаона, оборотни ускорились. Может быть, они не хотели попасться на глаза её спутникам. А может, Луке не терпелось расправиться с тем, кто мог раскрыть его тайну. Кая не пыталась никогда этого сделать, не хотела и не могла. Кто поверит всем ненавистной Русалочке? Никто. Даже в детстве было — она предупреждала, что в город высадились пираты, но оборотни считали, что тем самым она пытается привлечь к себе внимание или одобрение, мол, какая умница, предупредила. В итоге те, кто зашёл в город приобрести «одежду», умирали под клинками или магическими посохами пиратов.

Кая осматривала ненавистные ей земли, которые никогда не считала своим домом. Быть может, поэтому ей было так просто покинуть это место? Каждое дерево было пропитано дурным воспоминанием, каждая поляна, даже реки. Было одно место любимое — скала для преступников. Именно там мать любила рассказывать ей что-то или встречать с дочерью рассветы. Кая любила эти вечера и дни, дорожила этими воспоминаниями.

Дорожила каждой минутой, когда мама улыбалась. А это было так редко.

Лес сгущался, лунная всё больше ловила знакомые запахи членов стаи. Она помнила каждый из них. Но одного тут больше не было — строгого, но доброго по отношению к ней вожака и тех, кто хоть как-то жалели Каю — мудрые оборотни, которых вожак готов был поставить на своё место, и которых убил Лука.

Позже Кая услышала рычание и гортанные рыки. Она была окружена. Уже все знали, кто пришёл на эти земли, благодаря Закнеылу, с которым Кая обнималась так долго и так крепко. Эльфы не стеснялись выйти из укрытия и бросить оскорбления. Кая проглатывала их, как всегда. Но сейчас она уже не была загнанным и забитым ребёнком. Гинтар научил не бояться. Смотря на Валанди, лунная научилась любить себя. Закнеыл даровал веру в себя, что она не «жалкая Русалочка». Она любима, есть ради кого жить, ради кого бороться. Теперь это были не просто воспоминания. Это было настоящее, ради которого нужно пытаться выжить. А слова этих собак для неё уже не были важны.

— Ты рискнула вернуться, — этот голос, от которого всё похолодело внутри. Кая подняла глаза. На ветке толстого дерева сидел Лука, покачивая ногой вперёд-назад. Он хитро улыбнулся, после чего спрыгнул с ветки и мысленно приказал двоим отойти. Кае пришлось терпеть, как он медленно закружил вокруг неё, как кот, играющий со своей мышью, осматривая и приговаривая: — Знаешь, ты изменилась. Где тот забитый ребёнок?

— Я не опущу перед тобой голову, — прорычала лунная.

— А ты, я смотрю, не удивлена, что тебя встречаю я, а не старик.

— Всё, как ты и хотел — у него не осталось сильных кандидатур, которые бы стали достойными вожаками. Почему я должна удивляться тому, к чему ты так долго шёл? — Кая с вызовом взглянула в его глаза, когда Лука остановился прямо перед ней. Он понял намёк, но никак не отреагировал. — Я была не на ваших землях. Вы не имели права приводить меня сюда насильно.

— Будучи вожаком, я имею право менять правила, — сладко протянул он. Он продолжил обходить Каю, но громко заговорил со всеми оборотнями, что их окружили: — Когда я стал вожаком, я поклялся перед стаей, что любой преступник, который был отпущен мягкотелым стариком, будет наказан по заслугам!

— Да! — вскрикнули эльфы.

— Я поклялся перед ними своей жизнью, что преступники поплатятся страшной смертью за содеянное!

— Да! — Лука опять остановился перед Каей и наклонился к самому её уху: — Через скалу.

От этих слов у лунной всё сжалось внутри, а по спине пробежал такой холодок, что она аж поёжилась.

— Лука, я не говорила ни одному оборотню о том, что случилось тогда, — едва слышно прошептала Кая, — и намерена дальше молчать. Я живу своей жизнью, отпусти меня. Никто не узнает, что произошло тогда.

— От тебя пахнет тем звёздным, а от него — тобой. Решила пойти по стопам своей матери? — оторвавшись от её уха, Лука сделал несколько шагов назад, вновь обращаясь к эльфам: — Не позволю блуждать в этом мире существу, созданному от столь отвратительного союза! Я сдержу своё обещание, данное вам. К скале её!

Кая даже не успела среагировать, как послышался треск сотней одеяний, а крики превратились в рычания и рёвы. Настоящая волна из когтей и клыков набросились на Каю. И лишь чудом она успела обратиться, делая повреждения минимальными, а сама, стиснув зубы, терпя разрыв собственной плоти, выбралась из-под завала и бросилась прочь, но её окружили и, держа в своеобразном круге, направляли бег прямо к той самой скале.

Они нападали лишь тогда, когда Кая пыталась выбраться из круга, побежать в другу сторону от скалы, или когда прыгала, пытаясь перескочить волну оборотней и забраться на дерево, но на неё тут же нападали двое или трое, поваливая на землю, а остальные вновь кидались сверху, придавливая и раздирая тело. Лишь благодаря прыткости и желанию жить она, превозмогая боль и кровоточащие раны, выбиралась из-под оборотней и продолжала бег вперёд.

Кая судорожно пыталась найти выход. Она осматривалась, ища высокое дерево, но за ней следили десятки пар глаз, и были готовы вцепиться сотни зубов. В глазах волков и котов Кая видела лишь лютую злобу. Они не виноваты, им промыли мозги — лунные искренне верили, что любимых эльфов убила именно она. Лука хорошо всё провернул. Он взрастил семя ненависти в этих оборотнях. Даже если бы она и хотела рассказать, ей бы просто не поверили. Но Лука хотел убедиться лично, что Кая никогда и никому ничего не расскажет.

И вот её уже вели по склону той злосчастной скалы. Кая с большим рвением попыталась выбраться из круга, но вдохновившись тем, что преступник будет вот-вот наказан, оборотни следили ещё пристальнее за каждым её шагом. Круг разорвался — оборотни впереди отступили, предоставляя Кае бежать быстрее, но было слишком узко — она не сможет их обогнать и уйти в сторону. Это была ловушка: склон становился круче, у́же. По бокам бежало лишь по двое лунных, а за ними — пропасть, впереди — тоже пропасть. Оборотни остановились, а Кая чудом успела затормозить у самого обрыва.

Внизу бурлила широкая река. Её течение опрокидывало даже самые крепкие камни с берега. А прямо под скалой те самые камни — острые, большие, выглядывающие из воды. На них и падали преступники. Кая огляделась, но выхода не было — везде тупик, везде обрыв. Она обернулась к стае, ища хоть какую-нибудь поддержку хоть в чьих-нибудь глазах. Но матери среди них не было. Может, и хорошо, но как же хотелось увидеть её перед падением.

Вместо Дакоты из стаи вышел рыжеватый матёрый волк.

«Лука, пожалуйста», — взмолилась Кая, предчувствуя свой конец.

«Ты убийца, Кая», — смеялся в её голове вожак.

«Но ты же знаешь, что это не я сделала, — Лука хищно улыбнулся. Ещё пять минут назад Кая надеялась, что сможет выбраться, но врагов было слишком много. Теперь всё очевидно — ей конец. — Лука, пожалуйста. Я хочу жить».

«Они тоже хотели», — фыркнул оборотень и сделал резкий ход вперёд, хватая лунную за голову. Кая вцепилась в него когтями, издавая рёв, но когти утонули в густой шерсти, не отыскав кожу. Она упёрлась задними лапами в землю, но почувствовав сопротивление, когда он толкал её вперёд, Лука резко дёрнул мордой, втыкая клыки в голову глубже. Ощутив невыносимую боль, пантера завопила, забрыкалась, попыталась вцепиться когтями в его морду, но Лука быстро воспользовался ситуацией и, отпустив потерявшую равновесие Каю, резко развернулся и лягнул её задними лапами, скидывая вниз.

Кая потеряла под лапами опору, а когда открыла глаза, поняла, что уже летит вниз, в свой собственный ад, без Гинтара и Валанди, без Закнеыла, без будущего, без жизни. Она не хотела так. Нужно было соглашаться на всё что угодно, но не идти в Махтаон. Нужно было уйти ближе к берегу… Но какая разница? Нет, её бы нашли. Ей было суждено умереть, когда она родилась с кровью морского. Забавно, именно вода её и убьёт, если она не переломает себе спину.

Что ж, пусть.

Пусть умирает.

Плевать. Но…

Гинтар. Добрый и милый Гинтар. Её первый друг, её наставник и брат. Она так часто делала ему больно, но хоть бы раз попросила прощение и сказала спасибо.

«Спасибо, Гинтар».

Валанди… Они бы могли стать подругами. Летя вниз, Кая почему-то вспомнила их первую перепалку. Хотелось бы попросить прощение за это, за оскорбление в сторону Силейз.

«Прости меня, Валанди».

Мама… После встречи с отцом она не знала, что такое радость и что такое счастье. Кая тешила себя мыслью, что она была главным её счастьем, но таким неблагодарным. Дакота любила дочь всем сердцем. Она — всё, что осталось от дорогого Каяралла, её душа, отрада и счастье. Единственное счастье, которое пришлось отпустить, чтобы оно выжило. И Кая всё равно рискнула собой.

«Прости меня, мама».

Закнеыл… Любимый, дорогой, добрый. Он помог почувствовать себя любимой. Он помог примириться с матерью, понять её, и жалеть, что так и не скажет ей «Прости». Жаль, Кая бы могла устроить настоящую семью с ним. А ведь у них могли быть детишки. Интересно, какие они бы были? Жаль, что она не узнает. Жаль, что слова о любви она сказала лишь единожды. Хотелось бы ещё… Хотелось бы доказать, показать, как он ей дорог. Милый Закнеыл. Что ж, хоть умереть с его именем на устах.

— Я люблю тебя, Закнеыл, — прошептала лунная, расслабившись, готовая, что вода погладит её человеческое тело.

Она приготовилась словить страшную боль от падения на камни. Она приготовилась вкусить солёную воду. Приготовилась почувствовать, как умывается собственной кровью, вытекшей из полученных ран и смешанной с водой.

Кажется, перед глазами произошла какая-то вспышка от настоящей агонии в спине, после которой она не могла пошевелиться. Кажется, вода унесла её от скалы, но раз за разом накатывающие волны били тело о дно. Кажется, попытавшись вздохнуть, Кая проглотила собственной крови.

Кажется, даже под водой она услышала победный вой оборотней, громче всех из которых выл новый вожак.

========== 34. На то она и стая ==========

Шли они достаточно долго, чтобы ноги успели заныть у всех. Больше не разговаривали, хотя Гинтару очень бы хотелось узнать эту женщину ближе. Как-то она к себе… располагала, несмотря на уродство. День тянулся к вечеру, и хорошо видеть стали только Зак и Дакота, но не надолго.

Впереди виднелся какой-то странный свет, и чем ближе они подходили, тем отчетливее видели огромное, голубовато-зелёное, светящиеся дерево. Оно не имело листьев, и если бы не свет, то его можно было принять за мёртвое. Чтобы его обхватить, понадобилось бы десять эльфов — настолько толстым был его ствол. К удобству путников, ветки дерева были достаточно низкие, чтобы выбрать себе подходящее для посоха.

— До того, как к нам дошли слухи о вас, — тихо заговорила Дакота, — мы считали, что в это дерево уходят наши души. А оно всего лишь выросло из магического посоха, — отчего-то горько усмехнувшись, лунная подошла к стволу и коснулась его. — Жаль, но было приятно верить, что если уснуть рядом с ним, душа умершего обязательно выйдет из ствола и уснет рядом с тобой. Некоторые из нас всё равно верят в это и часто засыпают у его корней, — кажется, она даже заговорила больше сама с собой, но быстро вспомнив о гостях, отошла от дерева. — Я не знаю, что делать дальше. Думаю, вам стоит выбрать из ветвей ту, что станет новым посохом.

— Ох, надеюсь, ветка подойдёт, — обеспокоенно приговаривала Валанди, обходя и рассматривая дерево со всех сторон. — А то ещё придется доставать сердцевину.

— И какую выберем? Гинтар, чувствуешь магию в нем? — поинтересовался Зак, ведь сам он ничего не ощущал рядом с деревом. Вдруг маг что-то почуял?

— Оно всё пропитано ей, — завороженно вздохнул туманный. Он трогал, любовался им. Чувствовал внутри нескончаемую энергию, от которой мог бы питаться весь Туманный остров — но кора была своего рода клеткой для этой энергии. Он трогал ствол, ветки, кору, но… — Она везде сконцентрирована одинаково. Думаю, до сердцевины лезть не придётся. Зак, давай вот эту.

Туманный указал на упругий тонкий ствол, находящийся на уровне глаз эльфов. Он был длинным, усеян сотнями мелких веточек, но именно он, как показалось Гину, подходил под посох — отшлифовать бы и обработать.

Согласно кивнув, Закнеыл достал меч, немного примерился и одним сильным ударом отрубил ветку. Дерево затрещало, и Заку показалось, что этот звук похож на негодование. Сама же ветка, упав, сверкнула и потухла.

— Эм… Она потеряла магию? — Валанди ткнула в отрубленную ветку, будто бы тоже могла ощутить присутствие силы в ней.

Гинтар нахмурился и, подняв ветку, вздохнул с облегчением.

— Нет, она просто больше не подпитывается. Так, стойте… Тогда, в ней ограниченный запас? — туманный перевёл взгляд сначала на Валанди, потом на звёздного. — Неужели нам правда придётся дерево рубить под корень?

— Может, должна быть какая-то связь с другими предметами, которые вы собирали? — предположила Дакота. — Если их соединить, может, всё хорошо будет?

— Что, прямо тут собирать будем? — спросила Валанди, когда никто не произнес ни слова и не двинулся с места.

— У меня все с собой, если что, — пожал плечами Зак.

— Подожди. Что говорил Гайзил? Нужно собрать и отнести, или отнести и потом собрать? И ещё, думаю, кольца пока могут пригодиться. Мы не можем быть уверены, что кто-то из нас сможет воспользоваться посохом, а магия Зака — неплохая подмога в бою.

— Валанди права, — кивнул Гинтар. — сейчас нет смысла его собирать. Гайзил сказал: собрать и отнести в горы, но… — туманный протянул ветку солнечной, чтобы она её осмотрела и задумался. — Кто-нибудь из вас умеет работать с деревом? — конечно никто. Искусством создавать из… помёта леденцы владеют только… — Гномы!

— Отличная мысль! — поддержала Валанди. — Значит, гномы. В Махтаоне живёт кто-нибудь из них? — спросила она Дакоту.

— Нет, только эльфы в основном.

— Боюсь, нам вновь нужно вернуться в Доусон. Это не там какая-то цитадель, Зак? Помнишь, вы ходили к кузницу, ты упоминал что-то о цитадели.

— Да, есть, но не ближе будет идти к горам Хатора? — да и не хотел Зак возвращаться в Доусон. В том, что случилось с семьёй гномов, приютившей их, наверняка обвинили его. Путь туда ему заказан. — Оттуда и до Белой башни недалеко.

— Да, ты прав, — задумался Гинтар, вытаскивая из рюкзака карту. — Но сначала нам нужно ещё заскочить в горы Слёз, — с этими словами он подмигнул Валанди. — Оттуда к горам Хатора, потом заскочим в Дасмор, и от них уже к магам.

— Не лёгкий у вас путь, — задумчиво проговорила Дакота, всматриваясь в карту. — Какой же большой наш мир.

— Куда больше, чем эта карта. Мы с Каей уже и за морем побывали.

— Тогда желаю вам удачи в вашем пути, — Дакота сделала шаг в сторону и указала эльфам рукой в лес. — Вон там город Махтаон. Поторопитесь и уходите с этих земель.

Гинтар кивнул, сворачивая карту и убирая её. Он первый рискнул подойти к женщине и склонил перед ней голову в знак уважения.

— Спасибо вам за дочь, Дакота. Мы позаботимся о ней.

— Вам спасибо, что она обрела жизнь после изгнания.

И в отличие от Гинтара, Дакота не постеснялась обнять туманного эльфа. После чего наградила светлой улыбкой и проделала тоже самое с Валанди. Перед звёздным она немного колебалась — тоже ведь слышала страшилки про них, но, раз Кая ему доверяет… Дакота обняла и его.

— Надеюсь, с лунными не так трудно, как со звёздными, — усмехнулась женщина. — Она не доставляет проблем в полнолуние? Кстати, оно уже скоро будет.

— Пока только я доставляю ей проблемы, — улыбнулся Зак, осторожно отвечая на объятия женщины.

— Давайте поскорее в Махтаон, заберём ее и на Драконий камень. Мне не терпится проверить зацепку Брайана, — воодушевилась Валанди, что и этот артефакт достался им без жертв.

В последний раз распрощавшись с лунной, тройка удалилась в указанном направлении.

Было время, когда они считали, что заблудились, ведь наступила давно ночь, а никаких признаков города рядом. Закнеыл верил своим глазам, Гинтар не боялся выпустить маленький луч света, освещающий путь, но лишь благодаря запаху они поняли, что шли в верном направлении.

Труднее всего было найти нужную таверну — в городе их было предостаточно, и тройка то и дело описывала лунную, которая должна была заказать комнату.

— Вот такой рост, зелёный плащ и рюкзак…

— Не было таких, — отвечали работники заведений.

На пятый раз, наконец-то, мужичок за прилавком кивнул и указал номер комнаты, которою выбрала описанная девушка. Гинтар с радостью распахнул дверь, готовый пощекотать этой палкой, но…

Комната была пуста. На кровати аккуратно сложен материнский плащ, да и рюкзак с кинжалом внутри, который Кая так и не прицепила на пояс, который так и не надела, покоился возле кровати.

— Может, отошла закупиться в дорогу? — предположил Гинтар, но сердце, знающее, в какой опасности она была на этих землях, больно забилось в груди. Да ушла бы Кая без плаща. — Только бы она ушла в магазин, — испуганно пробормотал Гинтар, бросаясь к плащу. Но какие магазины в это время ночи?

Закнеыл в свою очередь осмотрел и обнюхал каждый уголок пустой комнаты. Да вот только в городе и без Каи полно лунных, а это таверна, где ежедневно бывали сотни эльфов. Вычислить в этом многообразии запахов Каин было просто невозможно.

— Черт, я должен был остаться с ней! — разозлившись, Зак ударил в стену кулаком, от чего Валанди испуганно вскрикнула. — Сектар предупреждал меня, чтобы я не отходил далеко от Каи.

— Нет, нет, нет, — судорожно зашептал Гинтар, отступая к двери комнаты. — Не могли, они же не могли её выследить! Они всё время были с нами!

Последнее он уже выкрикивал где-то снаружи. Туманный рванул к трактирщику, расталкивая озлобленных лунных, а трактирщик и вовсе подумал, что его бить собрались — оскалился и полуобратился.

— Она уходила? Та эльфийка!

— Спустя пару часов за ней пришли двое из леса и увели, — из-за трансформированной морды было почти непонятно, что он говорил. — Она больше не возвращалась.

— Она не сопротивлялась?!

— Да мне откуда знать? Приходили такие же, спрашивали о ней и увели, всё!

Сильно оттолкнув от себя туманного, лунный отошёл от него, справляясь со своей силой, а Гинтар так и упал на удачно оказавшийся рядом стул. Он будто ослеп, только видел, как её под ручки ведут прочь. Он представлял себе, как вся стая набрасывается на неё. Два часа… Уже прошло столько времени… Пока они шли к дереву, пока искали город, пока искали таверну. Быть может, она всё-таки убежала?

— Я убью их всех, — Закнеыл стоял рядом и злобно скалился. — Вырежу всю стаю, если хоть один волос упал с ее головы.

Он сжимал и разжимал пальцы, пытаясь сдержать свой гнев. Посетители в ужасе покидали таверну — вид звёздного до жути напугал всех, а он, к тому же, излучал убийственную ауру, а глаза горели алым пламенем. Одна столешница самопроизвольно загорелась, и Зак передёрнул плечами, чтобы немного успокоиться и погасить пламя.

— Мы ее вытащим, — пыталась успокоить мужчин Валанди. Она взяла за руку Гинтара и сжала ее, а Заку передала пояс и кинжал, которым так и не довелось воспользоваться Кае. — Омой его в крови Луки.

— Обязательно, — сквозь зубы процедил звёздный, пристраивая ещё одно оружие на поясе.

— Идём!

Гинтар вскочил, и все они ринулась прочь из таверны, из города, с его территории, вновь углубляясь в тёмную чащу. Усталость каждого сняло как рукой, и они мчались вперёд, ведомые ненавистью, злостью и страхом.

Они встречали оборотней — те не скрывались, зато, видя компанию, обращались и бежали куда-то вперёд, обгоняя. Ясное дело — предупредить Луку. Пока бежали, голова Гинтара чуть-чуть проветрилась, у него сейчас было время подумать. Первое — какого черта с ними Валанди? Они сейчас бегут на верную смерть, если вожак прикажет атаковать. А может, повезёт, и они успеют до него добежать до того, как на его защиту встанут лунные? Но догадка эта провалилась, так как стоило им углубиться, всё чаще мимо пробегали коты и волки, а тишину разрезали вои и рыки, заставляя лес сотрясаться, зверей — бежать, а птиц — возноситься высоко к небо.

Стая бежала к ним навстречу так быстро, что троица даже затормозить не успела, чуть не влетели все в шкуры оборотней. Их было свыше пятидесяти… Нет, их становилось больше — больше сотни. Эльфы чувствовали, как трясётся под их ногами землями. Стая закружила вокруг тройки, рыча и скалясь, но не нападали до тех пор, пока через толпу зверей не проглянула уже знакомая фигура.

— Где Кая? — попытался перекричать вой Гинтар. Лука не ответил. Лишь указал взглядом в сторону, где туманный приметил ту самую скалу, и он всё понял. По его выражению лица поняли и Валанди с Закнеылом. — Ты ублюдок!

Гинтар хотел было ринуться — стая словно специально расступались для него и Закнеыла, но туманный остановился, видя, что Лука окружил себя десятками детей. Маленькие полуголые эльфы от трёх и больше лет. Они смотрели больше на звёздного, и в глазах их были слёзы страха и ужаса. А вперёд всех выступила Дакота. Но боги, кто бы её узнал? Убитая горем женщина была похожа на кого угодно, но не на лунную. Опухшие красные глаза, свежие раны на щеках, которые, скорее всего, нанесла себе она сама, стирая слезы. Гинтар не верил. Неужели она готова биться за ублюдка, который погубил её дочь? Нет… она просто не способна справиться с приказом. Слишком слабый дух. И она была главным щитом Луки.

— Прикрываться детьми? — поперхнулся от такой наглости Гинтар, боясь, что Закнеылу это не помешает, он схватил звёздного за руку, не позволяя ринуться вперёд.

— Это тебя не спасет, — прошипел звёздный. — Я доберусь до тебя, и ты пожалеешь, что родился на свет.

— Ублюдок пойдет на все, чтобы сохранить свою жалкую жизнь, — Валанди не верила, что кто-то способен прикрываться детьми. Даже звёздные так не поступали! — И такому вожаку вы служите? Жалкий трус.

— Не сравнивай нас с другими эльфами, солнечная, — спокойно сказал Лука. — Оборотни — безвольные существа и им нужен лидер с духом, который не терпит приказов. Им легче умереть, чем остаться без лидера. Единицы могут покинуть стаю, но такие уже давно покинули её. Остались те, кто готов за меня умереть.

— Проверим? — рявкнул Гинтар, и льдина, взявшаяся из воздуха, метнулась в главаря, но туманный не ожидал, насколько правдивы слова Луки — один из волков метнулся вверх, и льдина пронзила его лопатку. Послышался визг и удар о землю, и лишь об одном мысленно радовался туманный — невинных он не хотел трогать, а эта льдина могла убить человека, но не столь большого зверя.

— Проверил? — послышалась усмешка. Лука легонько подтолкнул Дакоту, и лунная обратилась в пантеру, но скалилась она скорее от разрыва сердца, чем от злости. Пантера подошла ближе к вожаку и просто прикрыла своим телом. — Мне плевать на пророчество, — между тем заговорил Лука. — Будет магия или нет — нам всё равно. Однако я даю вам уйти. Вернитесь домой или попытайтесь втроём завершить начатое — мне всё равно. Но захотите биться… — вожак перевёл свой взгляд на звёздного, — может, ты до меня и доберёшься. Я чувствуя в тебе силу, которой быть не должно в этом теле. Но готов ли ты рискнуть жизнями сотни лунных и жизнями своих компаньонов?

«Не слушай его, мы до него дорвёмся!», — хотел было вскрикнул Гинтар, но… Он готов был умереть прямо сейчас ради мести, но рисковать Валанди — нет.

— Всю жизнь жил как трус, прикрываясь и подставляя других, так и помрёшь отбросом, — выплюнула Валанди. Она злилась, и не только потому что видела, как он подставил Каю, и ее изгнали, а теперь и убили. — Лидер должен защищать своих людей, а не прятаться за их спинами. Ты не достоин зваться вожаком.

Солнечная встала за спину своих компаньонов и приготовила лук, показывая, что, если они решат драться, она будет прикрывать их спины.

— За меня не беспокойтесь, — будто прочитав их мысли, произнесла Валанди. Повернула голову к Гину и подмигнула. — Мы не умрем, на вашей стороне разгневанная богиня охоты, не забыл?

— Я чую кровь Каи на них всех, — скалился Зак. — Они все виноваты. Никакой пощады, никому.

Лука усмехнулся, и та усмешка была знаком оборотням — они сократили расстояние между ними и троицей. Гинтар хоть и услышал Валанди, но не воодушевился. Напротив — он схватил её за руку и бросил так, чтобы она оказалась между мужчинами, а не позади них с открытой спиной.

— На детях тоже чуешь её кровь? — тихо, воспользовавшись минутным затишьем, спросил Гинтар. — Или на её матери? Они тоже на нас набросятся, но я не смогу им причинить вред.

— Предоставь их мне.

И прежде, чем Гинтар успел хоть что-то сказать по этому поводу, ведь Зак произнес это с таким хладнокровием, будто и правда собирался их всех перерезать, но он лишь повел рукой. Хорошо, Гинтар рассказал ему, как пользоваться другими стихиями, и звёздный сейчас ни капли не сомневался, что у него получится. Направив энергию через пальцы, он заставил землю под ногами Дакоты и детей размякнуть, что при любой попытке пошевелиться они вязли в грязи и не могли двинуться с места.

— А со всеми ты так не можешь? — присвистнула Валанди.

И всё равно вокруг них осталось ещё слишком много зверей. Заметив, что лидер без защиты, десятка-другая ринулась к нему, ловя ледяные шипы Гинтара. Лука стоял неподвижно, но мысленно он посмеялся над звёздным, ведь мог сделать это с ним, чтобы он не двигался и стал более лёгкой целью. Но теперь Лука был готов и к этому. Он слишком доверял своим воинам.

— Глупцы, — раз, и он скрылся из виду — видимо, бегал теперь среди лунных, под толстыми шкурами которых его было не видно. А тем более Валанди и Гинтару. — А ведь могли воспользоваться драгоценными минутами. Падающие со скалы ещё несколько часов могут бороться за жизнь, если их прибило к берегу.

И тут все льдины зависли в воздухе. Точно! Ведь они могли не бежать сюда разбираться с истинным убийцей, но попытаться спаси Каю, если та ещё жива. Если… Можно было им остаться тут, а Валанди послать на поиски, но тогда есть шанс, что её возьмут в плен. Либо всем вместе остаться, либо всем вместе уходить, но Гинтар посмотрел на Зака и засомневался, что до него дошли слова спрятавшегося в стае Луки.

— Гинтар, я не собираюсь сдерживаться, забирай Валанди, и уходите, иначе попадете под руку, — и непонятно, то ли слышал, что сказал Лука, поэтому их отсылает, то ли действительно терял голову и боялся в приступе задеть своих. Зак со всей серьёзностью посмотрел на туманного. — Я не шучу, вы мне будете только мешать.

И Гинтар остался между двух огней — попытаться отыскать лунную, но оставить звёздного на верную смерть, либо остаться всем вместе… на верную смерть. Он не двигался, не говорил, лишь напряжённо следил за злобными парами глаз, готовый выпустить в любого, кто на них наброситься, струю огня.

«Валанди, — позвал солнечную чей-то голос. Казалось бы, так с ней может связываться только Сектар, но он никогда не называл её по имени, да и голос был похож на того старейшину, который проводил испытания. Быть может, это он и был? — Валанди, вы не выберетесь. Никто. Мать видела это, она предсказала этот исход. Уходите оттуда. Вы уже ничего не сможете изменить». Нет, точно не Сектар — это был старик! Дряхлый старик, который проводит последние минуты своей жизни!

«Сектар, что с тобой?» — ахнула Валанди и прикрыла рот рукой. Со стороны казалось, что сделала она это, испугавшись такой толпы оборотней. Но смысл его слов дошёл до нее.

— Уходим все вместе, — скомандовала она. — Зак, проруби нам выход, если они не захотят нас выпустить. Если он прав, и Каю ещё можно спасти, мы должны воспользоваться этим шансом.

Но звёздный как будто и не слышал ее, стараясь отыскать глазами ненавистного вожака. Черт, как он ненавидел лунных в этот момент!

— Очнись! — треснула солнечная ему по спине. — Кая жива, мы должны спасти ее!

Но Сектар больше не отвечал. Неважно! Главное, что спустя столько времени он хоть объявился и выжил после того, что случилось в голове лунной.

Гинтар удивлённо уставился на резко сменившийся настрой Валанди, но спорить не стал. Это не трусость, но страх за жизнь тех, кто у него остался. Нет, она права, Кая ещё может быть жива!

— Мы уходим! — громко объявил туманный оборотням. Они резко затормозили и, встав мордами к путешественникам, дали им пройти. Гинтар всё же попытался отыскать Луку, но… Они не видели его формы! Кто из них он? Многие имели рыжеватую шерсть. А может, он кот? Нет, Кая говорила, что волк, но кто же из них? Они все на одну морду и окрасы повторялись. — Закнеыл, сначала попытаемся её отыскать, отомстить всегда успеешь!

Гинтару пришлось в прямом смысле схватить звёздного за шиворот и дернуть к себе, заставляя бежать между ним и Валанди. Оборотни их не преследовали. Они дали дорогу к реке, по которой трупы и уплывали в море. Столько времени потеряно, может, получится? Она слишком хочет жить, должна держаться. Должна быть на берегу! Только бы Валанди во время шторма растеряла не все пузыречки с зельями!

— Я их убью, убью всех… — Закнеыл как сумасшедший все повторял одно и то же.

— Да, да, — Валанди уже потеряла надежду успокоить его, и просто радовалась, что он идёт с ними добровольно. — Ох, надеюсь, Кая жива. Ангельских слез больше нет, но отпоим ее обычными зельями. Все будет в порядке, — она нервничала, поэтому много говорила, а ещё постоянно оглядывалась, боялась, что оборотни пойдут за ними — уж больно легко отпустили их.

Гинтар показал им нужное место. Они остановились прямо под злосчастной скалой. Но нигде ничего не было. Гинтар потратил всю магию, что была у него, лишь бы течение не снесло его. Он плавал по дну, пока остальные искали хоть какие-то следы лунной. Но ничего не было.

***

С той ужасной ночи прошло четыре дня. Первые сутки Гинтар и Закнеыл потратили на то, чтобы найти Каю в воде, на дне, обыскали каждый берег, но никаких следов Каи. Это и придавало им сил — она смогла выбраться. Но проходили часы, дни… и эльфы просто допускали мысль, что её унесло в море.

Когда они потеряли всякую надежду, Гинтар заперся в комнате одной из таверн, где пил без просыху, обнимая плащ Каи и вдыхая последние дуновения её запаха, представляя, что всё это было лишь ужасным сном. Гинтар потратил все деньги, что у него были лишь на то, чтобы забыться. И у него даже это получалось. Но в часы, когда разум возвращался к нему, Гинтар сжигал комнату и заказывал выпивку ещё. Не верил. Отказывался верить, что больше её не увидит, не услышит смех любимой подруги. Не сберёг. Обещал беречь самому себе, когда понял, как сильно судьба сковала их жизни, но не сдержал обещание.

Валанди пыталась ему помочь, но он просто не впускал её в комнату, не слышал и не видел. Бедная эльфийка была предоставлена сама себе. Лишь один раз с ней связался Сектар — когда они в первый раз пытались искать тело Каи.

«Не отпускай звёздного мстить — он себя погубит. Обманывай его, трави, связывай, но на землях лунных его ждёт смерть», — такие были слова постаревшего эльфа.

И Валанди не упускала его из виду, да оно и не требовалось. Закнеылу было хуже всех, опять винил себя, что не уследил за любимой. Он страдал по-своему, не выходил из комнаты, как и Гинтар, но не пил. Валанди чудом удалось стащить его оружие, чтобы он не навредил ни себе, ни кому-либо еще. Что он делал, никто не знает, потому что из его комнаты не было слышно даже звуков.

Так что солнечная осталась совсем одна. Стучала к ним без конца, приносила еду, оставляя под дверью, но ответа не было ни от одного, ни от другого. Она запретила приносить выпивку туманному, но он все равно умудрялся где-то доставать ее. Валанди и Сектара пыталась дозваться, но он больше не отвечал. Так и сидела одна внизу таверны, не зная, что ей делать и как быть дальше, в бесплодных попытках выйти на контакт с Сектаром.

На пятый день рано утром Сектар ей всё-таки ответил:

«Женщина, если я не отвечаю, это значит, что я не могу ответить. Не нужно пытаться меня звать каждые полчаса», — голос принял знакомые нотки вредности, присущие этому эльфу, и самое главное — вновь помолодел. Был таким, каким Валанди его запомнила на Туманных осторовах.

«Слава богам, ты ответил! — обрадовалась она, а то уже успела отчаяться, что все мужики ее кинули. — Гин не просыхает целыми сутками, а Зак, кажется, помер там с горя — не слышно и не видно его, носа из комнаты не показывает. И ты не отвечаешь, а я ведь беспокоюсь! Так и не ответил мне, что с тобой случилось. Вдруг ты из-за моей эгоистичной просьбы истощил себя магией до смерти? И потом, что это было с голосом у тебя? Совсем не бережешь себя, идиотина!»

Она снова сидела одна в своей комнате после того, как постучала в обе двери, но опять осталась без ответа. Сидела и писала им записку, что собирается уходить. Пусть страдают себе дальше одни, и если хотят, отправляются следом за Каей в иной мир. Жизнь на этом не закончилась, и Валанди не собиралась тут продолжать сидеть и страдать, с каждым днём всё больше подвергая себя опасности быть обнаруженными магами.

«Оу, так ты… беспокоилась обо мне? — спросил хитрющий голос. Однако, в другую секунду он вновь стал собой: — Мои дела тебя не касаются. А что касается лунной, тогда да, я чуть не умер, так что ты в неоплатном долгу передо мной, женщина, — ещё некоторое время Сектар молчал, пока Валанди писала записки и просовывала через дверь. Он через её голову считывал всё, что произошло за последнее время, после чего заговорил вновь: — Я ведь предупреждал его, так что это целиком и полностью его вина. Ладно, надеюсь, он успел во время».

«Вредина, — буркнула Валанди и, кажется, даже в голос. — И правда, чего переживала за тебя? Ну и ладно, не нужен мне никто. Ни ты, ни эти два страдальца. Я ухожу».

Собирая последние вещи, она все больше злилась и не знала, на что именно: то ли на лунных за то, что они сделали с Каей; то ли на Сектара за такой ехидный ответ; то ли на Гинтара за то, что он совсем забыл о ней; то ли на себя, что ничего не может в сложившейся ситуации. Плевать, просто сбежит от всего этого.

«Ты головой-то своей понимаешь, дура набитая, что только в ещё большую опасность себя заводишь? Идти одной? Тебе смертей мало? Да и куда ты от меня уйдёшь? Долг-то я свой всё равно потребую».

«Как-то справлялась раньше…» — успела ответить Валанди.

И тут вышел Гинтар. Надо признать, выглядел он лучше, чем могло думаться в эти дни. Причесанный, умытый, но с такой тоской, с такой горечью в глазах. Да и видно, что последние сутки алкоголь ему достать не получилось — уж больно трезвый. А может, магия?

Гинтар бросил грустный взгляд на Валанди, но прежде, чем к ней подойти, он подошёл к двери комнаты Закнеыла. Не сразу можно было заметить в его руке ту самую ветку. Только теперь она не имела тех многочисленных веточек и прутиков — Гинтар все их срезал. Либо от скуки, либо, чтобы мысли занять.

— Закнеыл, — не своим голосом позвал его туманный, с какой-то злостью бросая палку к двери. — Я выхожу из игры и ухожу с Валанди. Ты с нами? — ещё одной смерти кого-то из спутников он просто не сможет пережить. Хватит с него пророчества. Доигрались в избранных.

Закнеыл открыл дверь. Он выглядел страшнее смерти. Бросил флегматичный взгляд на древко, поднял безжизненные глаза на спутников, но ничего не ответил.

— Пойдём, у тебя ещё остались мы, — тихо сказал туманный, слабо, почти невесомо хлопая того по плечу. — Ноги моей больше не будет на территории оборотней.

Валанди невольно отобразила в голове вид звёздного, отчего услышала мысленный свист.

«Я уж думал, страшнее звёздных не бывает. Дай ему кольцо, скажу пару ласковых», — ага, скажет он… Небось ещё раз надавит на чувство вины, и тогда точно тот покончит с собой.

— Пойдём, Валанди. Я обещал тебе помочь с клинками, — но Гинтару на самом деле не хотелось никуда идти, но не пойдёт — любимая отправится одна. Да и… правда… Тошно ему в этом месте. И пока Валанди думала, что сказать, Гинтар протянул аккуратно свёрнутую зелёную ткань Закнеылу. — Пойдешь ты с нами или нет, но я хочу, чтобы эта вещь осталась у тебя.

— Пошли уже, — потеряла терпение Валанди. Она подошла к ним обоим, выхватила плащ и ткнула им в грудь звёздного. Ему ничего не оставалось, кроме как схватить его, потому что солнечная уже отпустила руку и нагнулась за древком.

— Мы пришли сюда не для того, чтобы все бросить. Кая погибла ради этой штуки, так что… — беспощадно начала говорить она, но не знала, как закончить. И что она сделает? Пойдет одна с этой палкой к магам? — Она досталась нам слишком дорогой ценой, чтобы ее выкинуть.

— Вся эта чертовщина нам слишком дорого обходится! — голос туманного прорвался, и он невольно перешёл на крик, за что тут же больно вцепился в ладони ногтями, пытаясь себя успокоить. — Кого я ещё должен потерять, чтобы эльфам досталась магия? Кая с самого начала не хотела этим заниматься. И как оказалось — была права! Мы жили и знать не знали, что легенда оказалась правдой… и… — слишком много слов за пять дней молчания, они забрали слишком много сил. Тяжело вздохнув, Гинтар вернулся в комнату, а вышел оттуда с одним сильно набитым рюкзаком, куда помимо своих вещей бросил и Каины… вместе с клинком, который так и не опробовала. — Пошли. Сейчас я обсуждать пророчество отказываюсь.

========== 35. Этому миру нужен герой ==========

«И… солнечная, не говори Гину, что это за кольцо», — мысленно попросил Сектар и открыл глаза. Он был в гостиной, вальяжно развалившись в кресле. Тяжело вздохнув, туманный потер лицо, чувствуя неприятную сухость на своих ладонях — он высушил тело, хотя даже был не готов к тому, что ему придется копаться в чужой голове. Он бы смог ослабить магию этих женщин, но он был не готов, рядом с ним не было нужных амулетов. Он просто не мог забраться глубже в голову.

Всё хуже, чем он думал. Будто сама судьба пытается остановить эльфов. Сначала мамино предсказание, потом вся эта ситуация с сиренами… Ещё и маги их поджимают, и хоть люди борются со злом, но отчего-то Сектар был уверен, что маги не побояться испачкать руки кровью, кровью его брата и этой солнечной. Конечно туманный переживал за неё! Ведь если с ней что-то случится, Гинтар себе не будет места находить. Да и с лунной та же ситуация… Но отчего-то на ум пришла именно солнечная.

А ведь точно, лунная! Сектар вскочил с кресла и выбежал из гостиной на поиски своей матери. В последнее время она чувствовала себя очень оскорбленной. Ещё бы! Какая-то эльфийка без рода и титула по крови оставляет ей поношенную одежду с милой записочкой. Заринти была в бешенстве, когда увидела это.

— Она всёрьёз считает, что я стану носить поношенное? Да ещё и кем! — и хоть матушка буянила последующий день, Сектар знал, что Валанди ей приглянулась. Даже среди своих Заринти была сильной женщиной, которая не боялась показывать свою волю. Быть может, именно что-то схожее с солнечной она и увидела? Как знать, может, отец и будет в ярости, но матушка точно одобрит выбор брата.

В родительской опочивальне Заринти не оказалось. Сектар заволновался, что она могла уйти в гости, но с облегчением увидел, как она гуляла с отцом по саду. Туманный тут же помчался к ним.

— Матушка, — вскрикнул сын. — Я могу с тобой поговорить? — Заринти и Майнсет как-то странно переглянулись, но мужчина таки отпустил свою жену и, что-то прошептав на ухо, пошёл по саду гулять дальше в одиночестве. Эльфийка же обеспокоено взглянула на сына. Ещё бы — он почти никогда не говорил с ней наедине. Если только что-то серьёзное случилось. — Матушка, позволишь ли мне посмотреть твоё видение?

— Которое именно, дорогой?

— О лунной.

Заринти забеспокоилась ещё сильнее. На лунную ей было плевать, но с ней рядом её дорогой сыночек, и она подозревала, что Сектар беспокоился именно о нём. Кивнув, женщина протянула руку. В сознание матери он вошёл как в нечто священное, куда не достоин попадать ни один смертный. И сам он не достоин сознания матери, оттого даже не вникал в то, что видит и чувствует. Лишь искал то, что ему нужно. Заринти почувствовала, как их сознания переплелись, и подтолкнула свои воспоминания о том ужасном ведении. Она в теле зверя, бежит по лесу и ощущает, как на неё набрасывается кто-то… Слишком быстро, смутно, непонятно. После чего яркий свет в глаза, тупая боль в голове, и Сектар увидел небо, удаляющееся от него небо, а сам он словно падает в пропасть. Новая вспышка боли в спине, и холод, обуявший его, холод и нескончаемый поток воды, и ледяная мысль, что никого рядом не оказалось, после чего тьма и расслабление.

Сектар осторожно вышел из головы матери. Теперь ясно, отчего она просила передать звёздному, чтобы он не отходил от неё. Если бы Закнеыл был рядом, предсказание могло и не сбыться. Но судя по тому, как трудно даётся путь избранным, Сектар засомневался, что звёздный сможет быть с ней всё время.

— Тебе это чем-то помогло, сын? — взволнованно спросила Заринти, кладя ладонь на плечо младшего.

— Не совсем, матушка, — покачал головой он. — Но я постараюсь что-нибудь сделать.

***

До самого вечера Сектар измывался над собой. Он сидел на берегу в порту, раз за разом посылая мысленные сигналы во всё живое, что чувствовал в воде, но не видел, кто именно являлся этим живым: рыбы, дельфины, даже морские звезды. Он звал одного морского, воспоминания о котором выцепил у солнечной, но вместо его головы на пути туманного попадалась всякая… рыба. И всё же он тешил себя мыслью, что морские умеют общаться на языке рыб. А уж те их позовут. Или хотя бы должны сказать, что один туманный эльф не просит, а требует здесь одного из их представителя.

Но время шло, с моря дуло всё сильнее, эльф замерзал, а магических сил становилось всё меньше. И когда туманный уже собрался было просить помощи у отца или какого-нибудь городского поисковика, из воды выглянула голубоватая голова. То было даже не волосами, а что-то похожее на водоросли. Сектар удивился бы, если бы не увидел это существо в голове солнечной.

— Орлоно, смею предположить? — высокомерно спросил Сектар.

— И что же понадобилось вредителю моря от советника Гайзила? — тем же тоном спросил морской, выглядывая из воды ещё больше.

— Это ты о том, что туманные ловят рыбу в ваших водах? — фыркнул он. — Или о наших кораблекрушениях, которые вы устраиваете? Довольно! — повысил голос эльф до того, как Орлоно ответил. — Я так понимаю, вам не меньше туманных выгодно, чтобы магия вновь появилась среди эльфов, не так ли?

— К чему ты клонишь?

— Если ты не поможешь одному из пророческих эльфов, магия может не вернуться.

***

Поговорив с Орлоно, Сектар заперся в своей комнате и игнорировал любые просьбы слуг и гневные речи отца. Родители ещё не знали, но чувствовали, что что-то происходило с младшим сыном. Сначала странный разговор с матерью, потом долгие сидения на берегу, после чего сын, как ошпаренный, влетел в дом и убежал в свою комнату, из которой доносились странные звуки. А когда он вышел, мать раскрыла рот в немом крике, а Майнсет чуть не лопнул от гнева. Сектар был одет в тёплые одежды, за спиной у него два доверху набитых рюкзака, а по всему телу прикреплены разные амулеты. Как отец служившего в армии старейшины, Майнсет знал, что таким сын был, лишь когда уходил в дальние земли либо в патруль, либо… в сражения. А учитывая нынешнюю ситуацию…

— Только не говори, что ты пошёл в горы! — сквозь зубы прошипел отец. — Ты — приближённый старейшины, ты не имеешь права вот так легко уходить из города!

Но Сектар его будто не услышал. Он прошел мимо отца и, приобняв мать, поцеловал её лоб.

— Я скоро вернусь, матушка.

— Сектар!

— Отец, я не собираюсь воевать с магами, — попытался как-то успокоить Майнсета туманный. — Но их нужно затормозить, дать Гинтару и его друзьям время.

— Всё может быть не так опасно, как ты…

— Мать уже увидела смерть одного из них! — как можно спокойнее сказал младший. — Ты хочешь, чтобы она увидела смерть Гинтара?

— Я не могу позволить себе отпустить своего второго сына, Сектар! Ты никуда не пойдешь!

Сектар был терпелив и с понимаем относился к родителям. Но эти слова вывели его из себя. Он в один шаг преодолел то расстояние, что было между ним и отцом, и вызывающе взглянул в его глаза. В отцовских очах проскользнул испуг, который Сектар уже видел, но каждый раз видеть это в столь родных глазах было больно. Однако, сейчас слабость он показать не смел.

— Не заставляй меня показывать тебе, что ты давно потерял власть надо мной, — угрожающе прошипел Сектар и, поправив рюкзаки, прошёл мимо родителей, так и не удостоив их взглядом. С отцом всегда были натянутые отношения, но вот матушка… Боги, Сектар отсюда чувствовал, сколько ей понадобилось выдержки, чтобы не разрыдаться, смотря в спину сына, которого может не увидеть больше. У Гинтара была боевая магия, у него были друзья и могущественные артефакты. Они просчитали весь путь и, всё, что им нужно сделать, собрать посох, а Сектар же шёл на верную смерть — на Макушку Мира — в Белые горы, где жили Белые маги.

Когда туманный дошёл до конюшен, он приказал оседлать старую мышастую кобылку, на которой он когда-то учился кататься: спокойная животинка, добрая, но уже почти не в ходу. Её держали лишь из-за доброй памяти к ней и не убивали за добрую службу. Да и любила матушка Пагнеру. Несмотря на то, что в ходу было ещё пять лошадей, Сектар доверял именно ей, и на её бедную спину было возложено два тяжелых рюкзака. После чего туманный подошёл к ещё одному стойлу — своей гордости и радости, своему рыжему Басяку. Это был сильный мощный конь, один из лучших на острове, один из породистых и самых дорогих. Но не потому он любил Басяка. Это был его конь. Это был жеребец его сердца. Да и были они чем-то похожи. Басяк знал, что он — лучший, и не против был доказать это, если кто-то осмелился бросить ему вызов. Даже, порой, и хозяину было с ним трудно. Басяк любил и ему показывать свой характер, а Сектару не раз приходилось лезть в его голову, чтобы успокоить и подчинить себе. Но, надо признать, даже для лошади разум и дух жеребца были очень сильны. И эта природная сила, мощь и непокорность сделала жеребца лучшим другом Сектару. А сколько они прошли битв и пограничных боёв, когда Сектару пришлось служить! А сколько раз конь спасал своего господина?

— Ну что, мой верный друг, — грустно усмехнулся туманный, гладя морду рыжему. — Это будет наш с тобой последний поход. Ты готов?

Жеребец недовольно покачал головой, будто знал о задуманном туманным, и тем самым выражал своё недовольство. Конечно он не готов!

— Дорогой… — от своего копытного друга его отвлёк взволнованный голос матери. Прекрасная эльфийка, самая красивая для Сектара, шла к нему, словно плыла по высокой траве сада. Она хотела заплакать, она готова была плакать, но не могла, не желала этим удерживать сына.

— Я уже всё решил, матушка, — твёрдый голос Сектара был уверенным, строгим. Он подошёл к Заринти и заключил её в свои объятия, намекая на то, что это и было их прощанием. Женщина и не сопротивлялась. — Я обещаю быть осторожным.

— Ты сильный, Сектар, но магов больше, — дрожащим голосом ответила мать. — Как же мне не волноваться?

— Просто верь в меня, матушка. Ты должна понять, что рано или поздно тебе может прийти видение о смерти Гинтара. И тогда никто из нас уже не сможет помочь.

— Я не хочу терять сына, родной, — голос дрогнул сильнее, и Заринти не удержалась — по её щеке скользнула предательская слеза, которую он тут же смахнул большим пальцем, — но моё сердце разорвётся, если я потеряю обоих.

— Прошу, матушка, не надо слёз. Я буду часто-часто связываться с тобой, не переживай.

— Нет, не связывайся со мной, — в последний раз обняв Сектара за шею, мать поцеловала его в лоб и с улыбкой добавила: — Оставь свои силы на магов.

Конечно оставит! Заплатит им сполна за все те ужасы, что писал ему Гинтар. Хотя, самому Сектару было интересно поучаствовать на испытаниях с его друзьями. Жаль, что так до брата и до солнечной не добрался. Даже скучно было. Ничего… Кольцо теперь у Валанди, он может ей эти испытания делать ежесекундно.

В ту же ночь Сектар заплатил своему знакомому, чтобы он перевёз его к Ниварне вместе с лошадьми. Он не стал останавливаться в этом городе надолго и через час плотного завтрака оседлал Пагнеру, а Басяк, ведомый хозяином, бежал следом. Останавливаться пришлось очень часто — кобылка уставала слишком быстро, если учесть, что всё имущество было именно на ней.

В пути его поджидали разные опасности. Ну, как «опасности»? Несколько раз из-за деревьев выбегала шайка разбойников. Одна из шаек сразу признала в нём туманного эльфа и предпочла не связываться с магом, а вот вторая шайка… мало того, что отдала все свои запасы Сектару, так он устроил им сладкую жизнь, заставляя унижаться, как мужчинам. На утро они будут помнить всё, и на всю жизнь запомнят, кто такие туманные эльфы.

С каждым днём Сектар переживал всё сильнее. Валанди молчала, не пыталась с ним связаться. И это почему-то злило, ведь стоило ему подключиться к её голове, как он узнавал, что с ней всё хорошо. Гуляет с Гинтаром, покупает какие-то карты. И отчего злился? Может от того, что стоило ему ей помочь, как она сразу отваливала? Хотелось ей напомнить о такой вещи, как благодарность, пусть даже за попытку в помощи, но он ловил себя на мысли, что это не свойственно его характеру. Оттого и молчал. Лишь изредка читал её мысли. Иногда даже засиживался в её голове, смотря на мир через её воображение. Так делал особенно во время привалов.

«Нашла на берегу Хэтоги. Подумала, что вернусь, чтобы поискать другие сокровища, но случая так и не предоставилось», — в один момент услышал он голос Валанди, обращённый к Гинтару. И несмотря на то, что она собралась его продавать, Сек знал, что она этого не сделает.

«Какая умная девочка».

Она больше с ним не говорила, но Сектар продолжал слушать и не успевал подумать, как тут же отвечал на комментарии Гинтара. Их разговор превращался в какие-то сопли, и туманному стало аж противно. Он не видел в Валанди милую нежную девочку, которой бы нравилось это всё. Не верил, что она такая. Такие должны любить настоящих мужчин, а не мальчиков, коим сейчас представал Гинтар. Сектар пытался разбудить в ней желание к жестокому обращению, но она лишь отмахивалась. О боги, как бы он хотел сам шлёпнуть её по попе за упрямство. Одно только представление этого возбуждало, но бить он мог её только мысленно.

«Я не это имела в виду! А то, что ты мог бы не поступать… как мудак. Если не уважаешь меня, то подумал бы о Гинтаре. И не стыдно приставать к девушке брата?», — но эти слова немедленно охладили разгоряченного парня. Да, Гинтар… Точно, она же его девушка. Девушка, которая доказала ему — младшему — что достойна старшего.

В этот момент Сектар что-то соврал ей, что сидит за отчетами отца, но говорить с ней более не имел желания. И что нашло на него в тот вечер? Давно же прошла все проверки, хватит над ней измываться. Но… так нравилась её реакция на это.

Когда туманный добрался до Сильверсана, то поймал беспокойство Валанди и в её мыслях тревожный тон Гинтара. Кая пропала. Они дали ей ещё время, в то время, как Сектар сразу подумал о пророчестве, в отличие от этого глупого звёздного. Хорошо же он эльфийку свою оберегает, ничего не скажешь. Видать, звёздным это не дано.

Но что жалеть? Надо же как-то помочь, иначе пророчество сбудется! Тирос со всех сторон окружают скалы — её могут сбросить с любой! Но Сектар не мог бросить всё и помчаться туда — просто не успеет! Так, спокойно. Он не Гинтар, он способен контролировать себя намного лучше. У него же нет и не было проблем с этим. Надо подумать.

«Матушка», — позвал он Заринти. Прекрасная эльфийка не заставила себя долго ждать.

«Родной? Что-то случилось?».

«Разве я не могу поговорить со своей матерью? — попытался отшутиться он, но туманная всё знала, всё понимала. Она мать. Она знает, что младший просто так не станет тратить на неё силы. Они всегда мало разговаривали, но это не делало их любовь меньше. — Матушка, кто-нибудь из туманных есть рядом с Тиросом?»

«Тиросом? Милый, ты так быстро…»

«Нет, мама. Там сейчас Гинтар. И им нужна помощь. Есть какой-нибудь патруль рядом?»

«Я поговорю с отцом», — и уже через пять минут Заринти огорчила Сектара, что рядом с берегами нет ни одного туманного, зато глава семейства Стаугар приболел, но, так как ему срочно нужно переговорить о поставке вина, он послал свою дочь Манари вместе с толпой охраны.

Связавшись с ней и обрисовав ситуацию, Сектар погнал Пагнеру дальше через границу с Красным плоскогорьем в город Дасмор, что находился недалеко от Белых гор. Но и в городе, где он собрался набраться сил и наполнить магический резерв, ему не дали спокойно этого сделать.

Солнечная вновь связалась с ним. Вновь просила о совете по поводу лунной. Что ж, он его дал. Думал, хоть теперь пару дней будут спокойными, но нет. Она, будто нарочно стала рисовать в своём сознании, как трахается с Гинтаром в каком-то переулке, как последняя шлюха! Но… Чёрт возьми, шлюха, за ночь с которой не жаль и умереть. Сначала она просто рисовала это в воображении, а Гинтар, ублюдок, решил сделать её мечту явью. И нет, чтобы Сектару отключиться от её головы, но он смотрел, чувствовал всё, что чувствует она, и терзал себя мыслью, что это мог бы быть и он. Хотел нарушить их идиллию, хотел, пусть мысленно, пристроиться сзади, трахать её вместе с братом, но опять Сектар поймал себя на мысли, что это ему не свойственно. У него впереди опасная работа, которая будет стоить ему жизни! Нет, нужно готовиться!

Но он не мог сдержаться от того, чтобы не поговорить с ней.

«А я предлагал», — напомнил он о том дне, когда желал купить ночь с ней.

А потом она обратилась с нему с просьбой вновь. Почему Сектар её не послал куда подальше? Почему он рискнул собой на того, с кем у него не было столь прочной связи, которую не разглядывал так хорошо, как Валанди? Ведь именно из-за таких мелочей зависела сила его магии. Он уже и лунную-то почти забыл. Но вот солнечную помнил. На всю жизнь запомнит. И её глаза, от которых в первую очередь зависела затрата его магии.

Он отказался. Что? Нет, подождите. Отказался же! Он против влезать в голову, где его могут хуже, чем убить. Но… какого чёрта он сейчас надевает на себя все амулеты, все кольца и браслеты, усиливающие и экономящие магический резерв? Какого чёрта солнечной так просто им манипулировать?

«Ведь она переживает… — шептало его сознание. — Она беспокоится, ей страшно за друзей». Но Сектар не слышал своего сознания. Он просто делал. Во вред себе. Сел в кресло, закрыл глаза и приготовился. Его сознание взмыло куда-то вверх и полетело со скоростью света туда, где было кольцо. Он видел мир теперь иначе, и если с Валанди знал свой пункт назначения слишком чётко, чтобы даже попытаться забыть, то в голову лунной он пробирался наугад. И вот, он видит её — солнечную женщину в голове лунной. Она и правда была обеспокоена. Не спавшая и голодная, смотрела на него с такой надеждой и с… испугом. Она видела то, что чувствовал Сектар — потеря сил. В реальности он ощутил такую дикую слабость и боль в суставах, что просто не передать словами. Он сидел, но тело изнывало от усталости, и с каждой минутой боль становилась всё сильнее. Во рту пересохло, в глазах защипало, словно веки больше не имели влаги и каждый раз, при моргании, на глаза словно не они опускаются, а по нему проводят корой дерева. Больно, сухо по всему телу, ладони трясутся… Но он продолжал стоять и объяснять всё Валанди. Ответа даже не стал дожидаться, а вернувшись в своё тело, схватился за все амулеты, что были на шее и стал вбирать их силы. И кажется он стал молодеть год за годом, но отчего-то состояние от этого не улучшалось. Плохо, тошно, больно… Впервые он доводит себя до такого состояния. И всё ради кого? Солнечной и лунной, которые даже не при смерти! Но… солнечная просила его. Она верит в него, верит, что он поможет. Как он, Сектар, мог разочаровать это дивное создание, без магии околдовавшее его.

Попытка вторая. Он переместился вновь. И увидел зверя, запертого в собственном разуме. Он не знал, в чём дело, не мог понять, но это всё, что он мог сделать для Валанди. Дальше идти не мог — он умирал. Он мог бы вновь оставить Валанди, но сможет ли за ней вернуться? А если она рискнёт пробежать мимо зверя в более потаённые уголки лунной, где околдованный её разум, а зверь её убьёт? Нет, Сектар не мог так рисковать. Он выкинул Валанди из этой ужасной головы, а сам, вернувшись в тело, вобрал в себя остатки магических сил амулетов. Но лучше ему от этого не стало.

Придётся потратить день на восстановление. Плохо, ведь в эту секунду маги могли создавать для путешественников что-то очень страшное! У него не было времени, но больше двигаться в тот день он не мог. Ближе к ночи он заставил себя покинуть таверну, выбросив уже негодные амулеты. Медленно, шаг за шагом, старик дошёл до своего любимого Басяка, а конь недовольно захрапел и ударил его мордой в голову.

— И не говори, — усмехнулся Сектар и испугался собственного голоса. После этого он боялся лошадям в глаза смотреть, не желая сейчас видеть своё отражение. Басяк требовательно дурил копытом по земле, но хозяин потрепал его по гриве, после чего даже соизволил обнять. — Не сегодня, мой дорогой друг.

И вновь себя и своё имущество Сектар бросил на полумёртвую Пагнеру, а полный сил Басяк трусцой бежал рядом. На лошади по пути к горам он ещё немного помог своим резервам восстановиться, но больше тянуть было нельзя. Он гнал лошадей вперёд, и если рыжий с радостью тратил накопившуюся в нём энергию, то Пагнера вот-вот должна была сдохнуть.

— Терпи, старушка, — молил туманный. — До гор довези, а там можешь отдыхать сколько влезет.

И она выполнила просьбу. Не успел Сектар укутаться в шубы на заснеженной земле, как кобыла стала оседать, и туманный чудом успел соскочить с нее до того, как она придавила бы его своим телом. Сначала он подумал, что лошадь заупрямилась, но положив ладонь на её живот и заглянув в морду, понял — издохла. Жаль было её, кончено. Нет, даже очень жаль. Хороший был зверь, добрый, отзывчивый и общительный. И, как уже было сказано выше, она была ценным воспоминанием. Беря её с собой, Сектар был уверен, что она сможет продержаться весь его путь, а умереть первым должен был его дорогой Басяк. И смерть Пагнеры стала сильным ударом. В первую очередь это была любимица семьи, хоть Сектар и знал, на что её берёт, всё равно почувствовал вину перед ней. Ну, во вторую — тяжко ему будет возвращаться по горам назад. Да и подниматься по ним тоже.

Но Басяка он всё равно не трогал. Силы его друга ему ещё нужны. Возле тела кобылки они сделали привал. Отдав половину всей еды, что была у Сектара жеребцу, сам он подкрепился совсем немного; мысленно возблагодарил Пагнеру за верную службу и, взвалив на себя все рюкзаки, пошёл с Басяком в горы.

Сектар никогда не думал, что бывает так холодно. Он накупил разной тёплой одежды — от варежек до сапог, покрытых шерстью горных львов и снежных верхолюбов. Но ему было безумно холодно! Чем выше он поднимался, тем сильнее становились ветра, так ещё и умудрился попасть в метель. Она застилала ему глаза, и лишь чудом он не сорвался в пропасть — всё потому, что верный друг вовремя перегородил ему дорогу.

— Спасибо, Басяк, — и с этого момента именно конь вёл своего хозяина, согревая своим тёплым телом, в которое Сектар просто утыкался и прижимался к нему, чуть ли не вися на лошади.

Но он часто одергивал себя — Басяк должен быть в полном рассвете сил и ни капельки не уставшим, чтобы спасти своего хозяина. И когда, казалось бы, Сектар уже готов был повернуть обратно в город, не чувствуя ни одного пальца, Басяк привёл его в какую-то небольшую пещерку. Да и не пещерка это была вовсе. Какая-то щель в скале, куда мог протиснуться как Сектар, так и жеребец. Здесь было решено переждать бурю, а Сектар заодно попытался отыскать хоть какую-то мозговую деятельность в горах. Долго блуждать его разуму не пришлось — вот оно — защитное поле, за которым должны быть маги. Он предусмотрел это и, написав на взятом с собой магическом листочке заклинание, ждал спокойной погоды и готовился, на этот раз уже не отвлекаясь на солнечную. Он должен быть готов!

Ближе к утру пурга прекратилась, и магическая бумажка полетела к защитному полю. Стоило ей коснуться его, как в нём тут же образовалась маленькая, размером с горошину, брешь, через которую разум Сектара и проскользнул. Вот перед ним величественный замок. Внутри до пятидесяти человек, и теперь начиналось самое трудное для туманного — найти менее защищенную от таких мозговиков, как он, голову. Это должны быть ученики или самые слабые маги. Через их головы он всё узнает.

Первый — молодой парень, но спокойный — через защиту не пробиться. Второй — уже взрослый, и даже за несколько миль Сектар чувствовал в нём слабую магию, но… он чувствительный — сразу ощутит, что залезли в его голову. Третий, четвертый… не подходят. Разум Сектара подобно невидимому духу блуждал по замку в поисках нужного ему человека. Все они были так одинаковы — ходят в белом, лица закрыты капюшонами, у половины бороды разной длины. «Этот тупой, совсем зелёный, никого еще не знает, этот вообще больше по кухне… Да что такое?!»

Несколько раз Сектар возвращался в себя, чтобы перевести дух. Одно дело блуждать по чьим-то головам, но другое — просто так, в пространстве. Это порой путало сильнее, чем если бы он был окружён сотнями чужих воспоминаний. Так, он Сектар, сын Майнсета и Заринти, брат Гинтара — одного из четырёх избранных. Он здесь, чтобы затормозить магов, не дать им делать новые козни против них. Так, кажется, все его воспоминания на месте… Но он слишком долго пробыл в пространстве. Нужно ещё немного отдохнуть и проверить себя. Манари — женщина которую он желал заполучить… Кстати, странно, он о ней практически не думал весь путь. Да и с момента, как в дом вернулся Гинтар, Сектар не думал о Манари вовсе, зато… он думал о Валанди. «Как там она, интересно? Нет, стоп! Маги! Цель! Защитить брата и его спутников!»

Ещё раз!

«Этого мага проверял, этого тоже, повар, этот из города, привёз продовольствие, в эту голову не пробраться, этот заметит, у этого защита, этот… Да! Вышло! Голова пуста от защитных чар, но малец уже давно в Белой башне, он всех знает. Все и всё! Так, его зовут Локейт, он принадлежит некому кругу Белых магов — ограниченный круг, в котором самые главные маги, их ученики. Идея с Глаской принадлежала ему. Он одинок, но потому что сам выбрал это. Много учится. Внутри него сокрыты магические резервы — очень сильные, даже превышающие норму, но он их в себе не открыл. Зато это прочувствовал нём глава — Расарис. Вот оно! Вот их лидер!»

Сектар пробыл в незнакомой голове слишком долго, хоть по времени прошло несколько минут. Нет, ему нужно ещё немного времени! Слабость окутала его. Стало ещё холоднее, мышцы словно иссохли, как и кожа. Нет! Ещё немного! Пять секунд! Он почти у цели!

Гласка мертва, Локейт стоит посреди семи магов, и все они окружили магическую клетку, в которой… страшное существо, отказывающее подчиняться. Но для того они и стоят там — все пытаются воздействовать на голову волшебного зверя, но оно не так просто — оно — это сама магия, он не родился таким, он создан божествами. Его не подчинить… Нет! У них получается! День за днём они подчиняют его!

Сектар вернулся в своё тело, тяжело дыша. Он распахнул глаза и в ужасе смотрел на ледники перед собой, будто прямо перед ним продолжала рычать мантикора. Да эти маги с ума сошли — вызывать такое существо, пытаться его подчинить и его натравить на эльфов? Кажется, они всерьёз намерены не дать пророчеству исполниться. И самое ужасное — мантикора им медленно подчиняется!

Первое время он даже не мог собраться. Что ему делать, с чего начать? Но вскоре голова освежилась благодаря сквознякам, что пробирали до костей, и Сектар решительно посмотрел на Басяка. Терять время нельзя. Ему нужны сутки, чтобы ко всему подготовиться, а за это время маги могут решить, что пора. Туманный выпотрошил содержимое своих рюкзаков и стал готовиться. Он, конечно, догадывался, что ему понадобится потратить все свои силы, но не рассчитывал, что так скоро. Да и, кажется, он здесь только этим и сможет помочь, чтобы остановить мантикору. Дальше просто не сможет здесь находиться, придется бежать. Что ж, если мантикора — это козырь магов, то опасаться пророческим эльфам нечего.

Проговаривая раз за разом заклинание, туманный чертил кинжалом на льду разные знаки: на стенах, на полу, даже на обледенелых сталактитах и сталагмитах. И так медленно, аккуратно, а слова говорил нежно, тихо, будто он признавался в искренней любви женщине. Так до тех пор, пока всё, что его окружало, не было исцарапано разными символами, а голос не стал хрипеть от сухости в горле. Басяк с интересом наблюдал за всеми этими действиями, пока уставший от долгих слов хозяин не позвал коня к себе ближе. Раздевшись и положив на ледяной пол всю тёплую одежду, что у него была, Сектар заставил лошадь лечь на них, а сам прижался к жеребцу, греясь о его тело — единственное тепло, которое он мог себе позволить. Не смел сейчас тратить даже чуть-чуть магии на банальный костёр. Да и не здесь, во льдах, где подтаявшие стены могли испортить его царапины-рисунки. Басяк с любопытством глянул на брошенные в сторону рюкзаки, в одном из которых были последние остатки пищи, самые любимые для Басяка: морковка и кукуруза. Жеребец просто трясся, когда чувствовал их, и Сектар позаботился, чтобы самое вкусное для его питомца осталось напоследок.

Туманный хотел немного вздремнуть, поднакопить потерянные при поиске силы, но из-за холода было так тяжело проснуться. Он засыпал всё крепче с каждым часом, видел прекрасные сны об острове, где он качается в гамаке, нежится в лучах тёплого солнца, матушка гладит его по голове, а солнечная держит для него бокал вина. Солнечная… И отчего её сейчас представил? Наверное, из-за слова «солнце». Как же холодно…

Очень холодно…

А сон был таким явственным, будто он и правда там. Запах материнских духов охватывал его, он его чувствовал, как наяву. Валанди рядом с ним — вот она, стоит только руку протянуть, и ты коснешься её…

Наверное, вот так и умирают от холода: в прекрасных мечтаниях о тёплом, более лучшем месте, чем где ты сейчас. Сектар бы, наверное, и не ушёл из этой иллюзии, если бы не Басяк, почувствовавший неладное. Добрый друг стал щекотать своими мокрыми губами шею Сектара, кусать его за волосы и резко дёргать на себя. От этой боли и проснулся туманный, видя, что там, снаружи, уже наступила ночь. Называется, вздремнул пару часиков. Ему всё-таки пришлось воспользоваться магией, чтобы обогреть себя — эльф почти перестал чувствовать свои ноги и руки. Зато ощущал, какая накопленная мощь таилась в теле лошади. Она не просто была в нём, она бурлила, желала вырваться наружу… несмотря на то, что конь был в принципе ленивой тварью.

Немного согревшись, Сектар отыскал в кармане кулон с аметистом. Он закрыл глаза и с помощью короткого заклинания и прикосновений на время переместил некоторые воспоминания, которые особенно яркими были в его голове. Это поможет как можно сильнее сконцентрироваться на своей цели. Вернёт потом, позже… Но сейчас будет нехорошо, если они вдруг всплывут перед глазами. Сек вновь отыскал сознание того юнца. Как повезло — они не спали. Они днём и ночью проводили обряд по приручению божественной твари. Видя глазами маленького мага, Сектар только отметил, что они менялись каждые несколько часов. И этот… как там его? Ах да, Локейт. Он медленно ослаблял подавляющие путы клетки монстра, пока подошедший усиливал их, брал над ними верх. Либо сейчас с этим слабым мозгом всё сделать, либо проверять каждый час… И честно, туманный не мог решиться. Те сокровенные крупицы, что он потратил на разогрев, как раз и могут спасти его жизнь, но и до второго шанса с этим холодом он может не дожить. Он не рассчитывал, что здесь будут настолько суровые погодные условия!

Нет, надо действовать.

Сектар бросил грустный взгляд на Басяка, но в его сердце не было сомнений. Похлопав друга по шее и приняв его требовательный укус за плечо, Сектар вытащил всю еду, что у него была, перед лошадью, и тот сразу стал уплетать свою любимую еду. А Сектар в это время встал и воткнул четыре кинжала в лёд — один перед мордой Басяка, второй у хвоста и два по бокам. Пятый же, который он достал из ножен на поясе, положил перед собой и сел в позе лотоса напротив Басяка. Печально усмехнувшись, глядя, как рыжий жеребец с жадностью, которая присуще и самому Сектару, уплетает свой последний обед, туманный закрыл глаза и сосредоточился.

Пора.

Локейт уже направился к выходу из какого-то светлого подвального помещения. Сектар вошёл в его голову и дальше уже действовал как сам, полностью овладев как телом, так и разумом. Юноша резко повернулся к магической клетке и вернулся на своё место. Хм, а если попробовать влезть в голову этой твари? Нет, вокруг клетки поле, через которое проходят только маги. Если только освободить его… И сначала разозлить. Сектару пришлось внедриться в тело юноши как можно глубже, открывая его магические запасы. Как удачно, можно и подпитаться немного, а то пара минут в этом теле уже доставили Сектару неудобство и даже головную боль.

— Локейт, с тобой всё хорошо? — раздался голос где-то сбоку. — Ты хорошо справился, ступай в свою келью, тебе нужно отдохнуть.

Сектар почувствовал сопротивление мага, но он был сильнее как физически, так и духовно, у Локейта просто нет шансов выкинуть Сектара из своего тела. Он даже не мог затормозить или препятствовать всему, что приказывал туманный. А открыв его магический потенциал, Сектар приказал ему отбросить всех магов, которые сейчас были вокруг мантикоры. Мощным ментальным ударом молодой маг сбил с ног всех, кто пытался обуздать непокорный дух чудища, а в него Локейт стал бросаться горящими шарами.

— Что ты делаешь? — взревели маги со всех сторон.

— Локейт, остановись, ты злишь его!

— Остановите Локейта!

— Прекрати, мой мальчик, что на тебя нашло?

И он пытался. Бедный юнец пытался сопротивляться, но вместо этого он выставил вокруг себя защитное поле, усиленное магией Сектара — Белые маги ничего не могли с этим сделать: ни пройти, ни ударить тем же ментальным ударом, ни забросать магией — ничего. Но это обошлось самому туманному слишком дорого. Даже тут, в чужой голове, он чувствовал, как иссыхает его тело. Как труднее держать контроль над этим мальчиком, ещё и добавлять свои резервы к его магии. А как иначе? Он бы просто не смог встать против более сильных магов, чем он.

Вдруг, Сектар оказался в пространстве… Он больше не видел чужих воспоминаний и мыслей, а словно опять стал блуждать по белому замку. Что за?..

— Расарис, я не знаю…

— Здесь маг! — взревел какой-то старик. Это он выкинул чужой дух из головы Локейта и уже пытался поставить защиту, но нет, Сектар слишком долго готовился к этому, чтобы какому-то человеку победить его. Слишком сильно и очень больно он влез в голову Локейта опять, в пух и прах разбивая всю защиту Расариса. Не на того напал, человек. Всё, что касается разума и головы — здесь Сектару равных не было. А выкинул ты его только потому, что он не ожидал такого, расслабленно повелевал чужим телом, но больше такой ошибки туманный не совершит.

— Быстрее! Это эльфы! — узнал магический почерк главный маг. — Туманные эльфы где-то здесь! Защитите Локейта!

Но все, кто был слабее Расариса, и подавно не могли выкинуть чужака. Да и не давал Сектар им к себе подойти — вновь и вновь отбрасывал на разное расстояние, хотя на ногах только Расарис стоял — он умел и успевал защищаться от ударов юноши, пытался держать его, скрутить руки… Но больно от этого только Локейту, но не Сектару. Бедный мальчишка уже стал орать — его голову разрывало от боли, от того, что творил с ним Сектар, как грубо и больно он это творил.

Нет, мальчик, с тобой ещё не закончено.

Остался последний штрих. Сама мантикора. Она не достаточно разозлилась, но уже беспокоилась. Она постепенно возвращала себе то, что так долго отнимали маги — волю, и звериное сознание догадывалось, что здесь было что-то не так. Столь прекрасный зверь, божественное создание не должно сидеть в клетке! Оно должно быть у ног богов, охранять и защищать их волю, а её спустили на землю — в ад для небесных созданий. Сектару хватило несколько секунд, чтобы понять, что за клетка держала его, и, прочитав губами Локейта заклинание, он создал последний, самый мощный огненный шаг и запустил его в мантикору. В последний момент Расарис все-таки смог пробиться через поле Локейта и толкнуть мальца, но шар был пущен, пусть и немного с нарушенной траекторией, и он, задев силовые прутья, взорвался, разрывая заклинание, что создало их и что ослабило заклинание Сектара.

Столь сильный взрыв от столкновения двух магических заклинаний создало массивную силовую волну, которая отбросила всех, кто был не только рядом с клеткой, но кто был вообще в этой комнате, причиняя боль самой мантикоре. Этого хаоса хватило, чтобы тварь ощутила необычайный прилив ярости и жажды мести — ведь клетки-то больше не было.

— Она на свободе! — что есть мочи закричал один из магов.

— Бегите!

— Отыщите камни душ!

— Руны, запечатайте её рунами!

— Скорее!

В подвал на шум прибегали всё новые и новые маги, а неопытные мальчики, что увидели освободившуюся мантикору, с криками бежали обратно прочь. Последнее, что увидел Сектар глазами Локейта, как чудище поймало его взглядом и медленно пошло к нему, как к самой ближайшей добыче.

— Локейт, беги!

Но убежал Сектар, и уже в пространстве видел, как огромное чудовище бросилось на маленького мальчика, вцепляясь ему в лицо и рывком оторвало голову от тела, омывая место своего заточения кровью.

Сектар был доволен своими усилиями. И мантикора не только не подчинена, но она погубит больше половины всех, кто здесь живёт, а это нанесёт огромный удар магам. Что ж, он сделал больше, чем даже хотел, а теперь пора…

Спасать себя…

Когда Сектар вернулся в тело, он понял, что очень хорошо отвлекся на происходящее в подвальном помещении, так как состояние его было куда хуже, чем он чувствовал. Это была не просто боль — агония. Он уже не сидел в позе лотоса, он лежал перед копытами взволнованного Басяка. Хотел дотянуться до приготовлено кинжала, как увидел вместо своей руки обтянутую кожей кость без намёка на мышечную массу. Он был уже трупом, иссохшей мумией, которая продолжала держаться на земле лишь благодаря нарисованным знакам, светящимся в данный момент, посылая в это немощное тело природную силу, которой здесь было меньше, чем воды в пустыне.

Было больно по всему телу… Каждым суставом было больно двигать, так как больше нет жидкости в них, каждый вдох делался с большим трудом, словно нужно было раз за разом пробивать невидимую преграду, не говоря уже и о болезненности каждого вдоха, отдающейся в грудь. А лёгкие сжались до такой степени, что даже четверть вдоха не сделать. Больно, как же больно! Всё хуже, чем он думал… Сможет ли он всадить кинжал в сердце? На это просто нет сил. Рукоять ножа даже не сжималась в слабой руке. Сектар пытался её подняться, но нож казался ему тяжелее, чем отцовский меч десятилетнему эльфу.

Басяк не узнавал своего хозяина. Он хотел было вскочить, когда это нечто стало ползти к нему с ножом в руках, но последними крупицами магии Сектар остановил его, заставляя лечь обратно. Басяк хрипел, сопротивлялся, нервно двигая ногами, но всё равно покорно лёг на бок, с ужасом в черных глазах следя за тем, как неведомый ему старик, чудовищная мумия с впалыми и полумёртвыми глазами подползала к нему, взбиралась на его бок и произносила какие-то слова хриплым, еле слышным голосом. В глазах этого существа была лишь смерть, холодная и безжизненная, смерть и решимость.

Собрав последние силы, Сектар произнёс последнее слово и поднял свою руку над телом животного, сжимая рукоять ножа так крепко, как он только мог. Камнем она рухнула на тело животного, пронзая его и концом лезвия протыкая сильное сердце. Басяк дёрнулся так резко и с такой силой, что ментальная магия эльфа не смогла его удержать — Сектар повалился на лёд, пока его любимой конь, лучший друг и гордость, испускал последний дух, не понимая, не веря в то, что произошло. Туманный вновь поднялся над ним, заглянул в его глаза и прочитал вопрос:

«За что?»

Но Сектар сейчас не мог просить прощения, не мог скорбеть и жалеть о содеянном. Воткнув нож до самого конца, разрывая сердце прекрасного рыжего зверя, он дождался, когда жизнь окончательно покинула его, после чего распорол грудину, нашёптывая новые слова, пропитанные злой, нехорошей магией. Отец всегда ругал младшего за то, что тот ничем не интересовался. О нет, отец, он ещё как интересовался. Но интересовался всегда нужными знаниями, которые ему пригодятся, которые однажды, как сейчас, например, спасут его жизнь.

Молодой и прекрасный эльф в теле ужасного старика, вырвал сердце своего друга и впился в него зубами, словно он и есть та самая мантикора, изголодавшаяся по мясу. Сердце было таким горячим, таким мягким. И не успел Сектар откусить кусок, как его тут же стошнило. Он не мог, это было омерзительно и тяжело — Басяк был не просто лошадью, он был другом, компаньоном! И он в последний раз спасал жизнь своего хозяина. Нужно пересилить себя, нужно впитать силу боевой лошади через поедание его сердца, но Сектару было тяжело. Каждый рвотный позыв убивал Сектара, ослаблял. Он чуть не уронил драгоценное сердце, но даже впиваться в него, обливаться горячей кровью было противно, омерзительно, тошнотворно. Даже мысли, что он должен съесть это всё, вызывали мощнейшие позывы. Пачкая труп коня желчью, он зажмурился и просто стал пихать сердце себе в рот. Не прожевывал. Просто кусал и глотал, стараясь, чтобы всё не полезло обратно наружу.

Постепенно, как и задумывалось, силы возвращались к туманному эльфу. Он медленно, с каждым проглатыванием куска сердца молодел, хоть и не так быстро, как это должно было быть с магией. Но черное заклятие работало, и это главное. Сектару было плевать, что использовать, лишь бы сохранить свою жизнь, лишь бы как можно дольше помогать брату и его спутникам.

Когда последний кусок в окровавленной руке скрылся в его рту, а рвотный рефлекс был подавлен, Сектар откинулся на сталагмит и закрыл рот рукой, стараясь мыслями уйти отсюда, представить, что он ел что-то другое, но запах сырого мяса, горячей крови, которая, как казалось эльфу, была такой до сих пор. Отвратительно, противно, тошнотворно… Вернувшиеся силы не могли воодушевить его, Сектар всё равно ощущал себя дряхлым стариком из-за проделанного.

Его взгляд упал на труп коня, но он тут же его отвёл. Не мог смотреть. Ему было стыдно перед благородным рыжим зверем, было плохо, что потерял друга, один из немногих, кто не боялся смотреть в глаза властвующему над чужими разумами эльфу. И теперь его нет. Он спас жизнь хозяину, отдав свою, но не по своей воле. Сектар пытался себя утешить, что, был бы он разумным зверем и мог говорить, Басяк обязательно бы согласился на это. Но то было лишь утешением, сейчас Сектар чувствовал себя предателем.

***

Последующие дни Басяк продолжал спасать жизнь своего хозяина. Сектар мог наколдовать разве что маленькую струю огня, подпитывая магию злобой на самого себя за это предательство. Басяк несколько дней кормил Сектара, пока тот приходил в себя. Когда он ощутил, что вновь может колдовать, он проверил, что творилось в Белом замке и ужаснулся, видя, что его ищут. Они поняли, что тут замешан туманный, и искали его по всем горам.

Одному он радовался — магов стало вполовину меньше. Быть может, мантикора их убила, а может, они отлеживались в каком-то больничном крыле, но магические запасы магов были либо истощены, либо направлены на то, чтобы поддерживать защитное поле, поддерживать жизненную энергию в своих собратьях. Сектар не зря пришёл сюда, не зря пожертвовал Басяком — он дал время своему брату.

Теперь нужно бежать отсюда.

Он разрушил пещеру, в которой скрылся, похоронив останки своего рыжего друга, и в форме старика отправился обратно в город. Но чем ближе он подходил к Дасмору, тем отчетливее ощущал упадок сил. Не успел восстановиться после такого, его могут нагнать, если он немедленно не ускорится. Но… он может и погибнуть, если не сделает привал.

И богиня жизни в облике сереброволосой красавицы спасла его. Голос матери напомнил ему, что нужно продолжать бороться. Ещё ничего не кончено, Гинтар и его друзья до сих пор пребывали в опасности. Она говорила, что ей пришло новое видение. Матушка плакала, она была на грани срыва.

«Сектар, Гинтара задерут лунные! Умоляю, сыночек, свяжись с ним как-нибудь, он не должен быть на землях лунных! Ни он, ни остальные!».

И как же вовремя после этих слов Сектар подключился к голове Валанди. Они были окружены. Сек ощущал желание мести не только в солнечной, но во всех. Они готовы были идти все против огромной стаи. Глупцы.

«Валанди, вы не выберетесь. Никто. Мать видела это, она предсказала этот исход. Уходите оттуда. Вы уже ничего не сможете изменить».

И они спаслись. Сидя в комнате в таверне Сектар восстанавливал силы, пытался хоть каким-то чудом связаться с тем морским. Смог ли он спасти лунную? Он не говорил Валанди, что есть шансы на её спасение, ведь морской мог просто не успеть или не найти её. Но он чувствовал боль брата через солнечную. Туманный знал, как лунная была дорога Гину, но не знал, что настолько. Как же больно, что он не мог поговорить с ним, но не через кольцо… Нет. Это кольцо принадлежало Валанди. А с ней говорить он пока не мог… Не успевали силы появиться, как он тратил их на поиски морского, на успокоение матери и на думы о том, что делать дальше. Он затормозил магов, но надолго ли?

Он делал, что мог — и магических шпионов посылал, и вредителей, созданных той же магией. Кажется, срабатывало, и силы чародеев были направлены на то, чтобы усмирить хаос, что создавал в замке Сектар. Но это уже стало пагубно на него действовать. Пора уходить, ведь маги продолжали искать вредителя. Кажется, они его даже нашли и, судя по исходящей с гор силе, они шли за ним. Искали…

Как раз, когда он уходил из города, он решил связаться с Валанди. Хоть она его и разозлила своей беспечностью, но ещё и повеселила. Что ж, даже ради звёздного… Ради брата, ради этой головной боли в облике солнечной эльфийки, ради лунной, на благополучие которой туманный наделся от всего сердца, ради брата… Ради пророческих эльфов Сектар мог отдать свою жизнь.

========== 36. Мифическое чудовище ==========

Покинув земли лунных, эльфы направились на Драконий камень. Закнеыл не произнес ни слова за все время пути. Он продолжал купаться в своих страданиях, на него было жалко смотреть: лицо осунулось, глаза впали, при ходьбе он шатался, будто упадет, стоит подуть ветру сильнее. Ничего не ел, пока Валанди силой его не заставляла — буквально впихивала ему в рот еду и воду.

Гинтар тоже не стремился к общению. Целыми днями он ходил смурной и слабо реагировал на любые попытки Валанди растормошить его. Забросив эту затею, она просто шла с ним рядом, молча держала за руку во время привалов, в общем, поддерживала по мере сил.

Но солнечная чувствовала тягучее одиночество, хоть и находилась в компании. Мужчины закрылись в своем горе, напрочь забыв о тех, кто жив и рядом. Ей тоже было плохо и грустно, но Кае они больше не могли помочь, тогда как самим им нужно было выжить. Валанди даже хотела оставить затею искать клинки, потому что в таком состоянии Гинтар и Закнеыл не способны не то что адекватно воспринимать опасность, но и защитить себя. Единственной идеей было отвести Гинтара к семье, а Зака в Сильверсан, поэтому она снова пыталась связаться с Сектаром, но не только — ей просто хотелось поговорить с кем-нибудь.

«Сектар, ты там?» — осторожно спросила Валанди, помня, как он отчитал ее в прошлый раз за то, что она слишком часто к нему обращалась. Это был первый раз за весь путь, однако она все чаще думала о нем, хотела спросить совета, чувствуя, как Гин отдаляется от нее.

«Да, солнечная? — мгновенно ответил он. — Мне так нравятся твои вопросы: “Ты там?”. А ты сама-то хоть знаешь, где я?» — и хоть голос явно выходил из насмешливой улыбки, он был уставшим. Даже каким-то… грустным.

«И где? — обрадовалась она его ответу. — Сидишь, небось, попиваешь вино где-нибудь в саду, а симпатичная служанка подносит тебе фрукты. Я бы хотела сейчас быть именно в таком месте, — грустно усмехнулась Валанди. — Нет, правда, где ты? Расскажи».

«Дай угадаю. Ты хочешь быть именно вместо той самой служанки, не так ли? Хочешь подносить мне фрукты и наслаждаться, когда моя рука будет бить тебя по попе, — и так вышло, что пока Валанди взбиралась по крутому выступу, что-то действительно по ней шлёпнуло, да так лихо. — Ты же сама сказала, где я. Так почему хочешь услышать от меня подтверждение?»

«Хочу услышать, что хоть кто-то в порядке, живёт, не горюет, в далеке от опасности. Возможно, даже попросила бы показать тебя это, чтобы на несколько мгновений оказаться подальше… отсюда, — хоть и сказала так, но тяготила ее вовсе не местность, а атмосфера безысходности вокруг спутников. Но шлепок не оставила без комментария: — Не делай так, а то я упаду. Мы тут, вообще-то, в гору лезем».

«У меня сейчас слишком мало сил, солнечная. Я покажу тебе, но позже. Потом, — если попытаться представить Сектара, то в голову почему-то приходило, как он, сидя у камина, на этих словах устало прикрывает глаза, но чему-то улыбается. Редко его голос был добрым. Но сейчас был именно таким. — В гору? Покажи лучше ты, где вы, — пока Валанди оглядывалась и рисовала пейзажи в своём воображении, туманный только усмехнулся. — Вот неймётся тебе, женщина. Одна со скалы сорвалась, так теперь ты хочешь вслед за ней?»

«У меня там дело вселенской важности! — слегка возмутилась солнечная, активно переставляя ноги по склону. — После того, как я нашла один клинок почти десять лет назад, это первая зацепка, где остальные. Если повезёт, там будет ещё один или даже два, — и говорила она о них так воодушевленно. Рассказала бы подробнее, да отвлеклась на особенно крутой подъём. — Только когда найду все, смогу умереть счастливой. Ни днём раньше!»

«Да, я видел это желание в твоей голове. Вот ведь, как я предполагал, уникальный кадр, — новая усмешка. По шее Валанди пробежал какой-то ветерок, но чем выше они поднимались, тем ветреннее становилось. Вот и думай, Сектар играется или ветер гуляет? — Знаешь, я всё больше хочу тебя».

«Вот совсем не до твоих шуток, — не восприняла всерьез его заявление солнечная. — Даже не смей у меня просить это в качестве оплаты долга, — она осеклась, сообразив, что только что подала ему идею. А ведь от него и правда можно такого ожидать! Попыталась перевести на другую тему: — Может, золото? Или камни? А вдруг я найду какой-нибудь артефакт? Что бы ты хотел получить?»

«Тебя, — был мгновенный ответ. Эльф не повёлся на жалкую попытку солнечной. — А ведь ты права, я в праве попросить это в качестве долга. Что мне может помешать сделать это?»

«Э-э… воспитание? Совесть? — это была слабая попытка воззвать к его хорошему внутреннему «я», но разговор даже позабавил Валанди, и она улыбнулась. — Меня ты не получишь, но я правда хотела бы тебя как-то отблагодарить. Что тебе нравится?»

«Мне нравится… — этот нахал тратил свои силы на то, чтобы нарисовать в её голове не милый и спокойный пейзаж, а пошлость! Валанди не по своей воле стала представлять, как она вновь сидит верхом на Сектаре и, делая волнообразные движения телом, гладит себя, а сам туманный со страстью, с граничащим с безумием желанием, смотрит на неё, — когда женщина не стесняется своего тела. — Следующий кадр, где Сектар принимает ласки от её язычка и губ, а потом она принимает такие же, беспокойно ворочаясь на шелковых простынях от удовольствия. — Мне нравится… когда женщина не стесняется дарить радость своему мужчине и не стесняется получать в ответ».

«Ты можешь думать о чем-нибудь другом? — Валанди закатила глаза. Ей пришлось резко остановиться, чтобы случайно не сорваться, пока Сектар пихал ей в голову эти неприличности. Она резко обернулась, не заметил ли кто ее остановку? Но, похоже, никто из мужчин даже не обратил внимания. Интересно, если она сорвётся, им будет дело до этого? Расстроившись, она снова вернулась к разговору с Сектаром. Он хотя бы уделяет ей свое время. — Я же просила не делать так. Что, если упаду? Я вернусь духом и заставлю тебя прийти сюда и собирать мои ошмётки. Так и знай, не видать тебе покоя, если станешь причиной моей смерти».

«Если ты отвлекаешься, моя дорогая, значит, это тебя задевает, трогает. Ты только укрепляешь мою уверенность».

Картины прошли довольно быстро, а голос Сектара в миг стал серьёзным:

«Запомни мои слова, женщина. Я сделаю тебя своей. И желать ты меня будешь по своей собственной воле. Пусть через пять, десять, сотню лет, но своего я добьюсь».

Валанди снова остановилась, теперь от удивления. Сумасшедший, что такое он говорит?

«Если это такая шутка, то лучше прекращай. Не смешно уже».

Она возобновила ход, но больше не говорила, хотя Сектар наверняка мог услышать все её возмущения по этому поводу. И больше всего бесил его серьёзный тон, ведь она понимала, что не шутил. Но он прекрасно знает, что она чувствует к Гинтару, и не оставит его, как бы тяжело ни было, какие бы трудности их ни ждали.

— Валанди, подожди, — спустя несколько минут затормозил её Гин. — Что там с картой? Дальше опасно идти, да и Закнеылу нужен отдых, — он-то вообще отказывался добровольно пополнять силы. А выше был крутой подъём, за которым пряталось небо, но что там на скале? Стоило ли ради возможного простого выступа рисковать идти по столь крутому склону? — Мы хоть верно идём?

— Давайте найдем место, где мы сможем отдохнуть, — согласилась солнечная. — Вон тот выступ подойдёт.

Они устроились на указанной части склона, где было более или менее ровно. Валанди развернула карту и сверилась с местностью, но была какая-то рассеянная после разговора с Сектаром. Хотела поднять себе настроение беседой с ним, а в итоге… Ну, хоть отвлеклась. Сосредоточившись наконец на цели, она подняла глаза на спутников. Выглядели они жалко: убитые горем, с отсутствующим взглядом. Надоело!

— Хватит уже, — тихо начала солнечная, постепенно срываясь на крик. — Если вы не возьмёте себя в руки, то оставайтесь здесь. Вы в ужасном состоянии, а, как ты и сказал, там может быть опасно. Я не хочу помереть из-за вас! Или вы ищете смерти там? — и на этом вопросе она повернулась к Заку, однако, тот и бровью не повел.

— Валанди, — глухо привлёк к себе внимание Гинтар. — Вот скажи мне честно. Если я умру, ты сможешь спустя три дня вот так же воодушевлённо идти к своей цели?

Воспользовавшись её молчанием, Гинтар опустился подле неё на корточки и приобнял, слабенько целуя в голову. Он не хотел до неё доносить, что, несмотря на желание покинуть Махтаон, этот поход для него был вынужден. Туманный не готов, не имел желания двигаться в путь. Но ему пришлось — он любил, он боялся за свою милую Валанди. Но сказать ей это — в чём-то обвинить или заставить её чувствовать вину.

— Кая была мне не просто спутником, как тебе. Она была мне подругой, и я с уверенностью мог звать её сестрой перед своими родными. Так ответь мне, — требовательно добавил он, — я, как мне кажется, тоже не просто спутник по пророчеству для тебя. И при моей смерти ты смогла бы быть сейчас такой, какая сейчас?

— Да, потому что ты хотел бы, чтобы я жила дальше и радовалась жизни! — слишком резко сказала она. Понимала, что говорит глупость — не была бы такой. Она и сейчас тоже не в порядке, Кая и для нее была не просто спутником. И пусть они не особо ладили, но Валанди искренне к ней прониклась, радовалась за нее и переживала. Она вновь заговорила уже спокойнее и тише. — Мне тоже тяжело, но ещё тяжелее видеть вас такими. Ещё не поздно вернуться. Давайте уйдем, уплывем на Туманные острова или в Сильверсан. Не нужны мне эти клинки. Если мы все умрем из-за них, как я посмотрю Кае в глаза, что не уберегла вас?

Валанди отвернулась, и защитная корка, благодаря которой она держалась все это время, треснула — слезы горячим потоком полились из глаз. Она выкинула карту и прикрыла лицо руками, не желая, чтобы кто-то видел ее сейчас, но не могла больше быть сильной для них.

— Я обещал, и я выполню, ты ведь не успокоишься и всю жизнь будешь жалеть, что не попыталась.

Гинтар обнял эльфийку, утыкая её нос в свою грудь, опять же почему-то вспоминая лунную — та ненавидела показывать слезы. И Валанди тоже была из сильных личностей, для которых слезы — слабость. Ничего, милая Валанди, Гинтар не покажет твои слёзы миру и не посмотрит на них сам. Обнимает крепче, жмёт к сердцу, утыкается губами в голову. Сначала её слова больно ударили по сердцу — это на словах все говорят: «Живи после меня счастливо». И ведь это так, но… неприятно чувствовать, что тебя готовы забыть через пять дней. Но слезы Валанди были самыми искренними из всего, что слышал и видел Гинтар. И в них были все ответы.

— И не разбрасывайся столь дорогими вещами, — попытался усмехнуться Гинтар, направляя поток ветра, чтобы он вернул карту ему в руку.

Немного успокоившись, они все продолжили путь. Закнеыл даже немного отживел — сам поел. Хоть мыслями он был глубоко в себе, но Валанди слышал и, кажется, что-то переосмыслил.

Им всё-таки пришлось забираться по тому крутому склону, так как, если верить карте, именно там находился вход в пещеру, где должны были храниться «Когти Бальзура».

— Ладно, это большая пещера, — недоверчиво протянула Валанди. — По опыту знаю, чем больше вход, тем страшнее чудище внутри, а это — просто огромная дыра! Знаете, что? Я передумала.

Она попыталась свалить, но Зак схватил ее за руку и развернул обратно.

— Идём, — сухо сказал он и первым сделал шаг в пещеру.

— Смотрите, кто заговорил! — съязвила солнечная, но пошла следом, кивая Гинтару пойти с ними.

Внутри было холодно и темно, Гинтару пришлось снова освещать всем путь, но чем дальше они проходили, тем теплее становилось, а воздух делался более спертым.

— Там кто-то есть, — подал голос Зак. — Я чую его, но не могу распознать. Никогда не встречал подобного запаха.

Гинтар сделал свет меньше, хотя вообще думал «выключить» его. Он доверял глазам Зака, но предпочёл бы убегать от опасности без шансов споткнуться о какой-то камень. Туманный опять завёл солнечную за спину обоих эльфов, и пока они шли вперёд, Гинтар пытался осмотреться. Валанди права — существа предпочитают маленькие норы. Это какое же существо должно быть, чтобы эта «нора» для него была мелкой. Но поворачивать было поздно. Это что же, все вытерпеть: эти склоны, камни в ботинках, порванные об острые камни штаны — и всё ради «Я передумала»? Нет, тут он был солидарен со звёздным.

— Ты говорила, здесь есть гарпии, львы, такие же искатели… Какие ещё монстры? — тихо спросил Гинтар.

— Великан, но он живёт в ущелье, — шепнула в ответ Валанди. Она бы сама хотела узнать, что за монстр живёт здесь, запах которого неизвестен.

Но долго мучиться этим вопросом им не пришлось. Длинный туннель закончился, и их взору открылась ещё более просторная пещера, и горячий ветер обдал их, взметая волосы и полы плаща вверх. Закнеыл заткнул нос, учуяв смердящий запах смерти в этом потоке. Он был таким сильным, что Гинтар и Валанди тоже почувствовали его, а также они услышали чьё-то глубокое дыхание.

В слабом свете магического огонька блеснуло что-то в центре пещеры и как будто было накрыто чем-то большим.

— Прибавишь света? — еле слышно шепнула солнечная.

— А стоит? — но просьбу он выполнил. Это нечто тут же откликнулось на свет, который так нещадно резал глаза в этой кромешной тьме.

Но впереди был лишь камень… Большой камень, огромный, дышащий… Туманный протёр глаза — он так много пил, и просто бы не удивился, если бы алкоголь дал о себе знать, пусть спустя столько времени, но нет. Этот камень медленно поднимался и опускался, словно дышал.

А потом послышалось недовольное рычание.

— Уходим отсюда, — Гинтар, кажется, догадался, хоть и слабо верил в свою догадку, но лишь одно существо могло быть похоже на… это. И если его догадка верна… Что ж, с Каей все они встретятся раньше, чем того хотели. — Медленно и тихо… — Гинтар немедленно погасил свет и схватился руками за Закнеыла и Валанди, чтобы второй вывел их отсюда. Но существо готово было наказать того, кто осмелился потревожить его глубокий сон, что стало видно по тому, как у камня появились лапы, и сам он медленно повернулся.

— Ты видел эту гору сокровищ? — Валанди заупрямилась. Хоть она и говорила, что не нужны ей клинки, и она готова в любой момент развернуться и уйти, однако, стоило ей увидеть все это богатство, назад повернуть уже не могла. Гинтар упрямо тянул ее на выход, пока Зак показывал чистый путь, а позади них глыба полностью выпрямилась.

— Чую добычу, — прогремел странный голос так громко, что с потолка посыпалась мелкая крошка. — Еда сама ко мне пришла.

Чудище обдало горячим дыханием троицу, чуть не сбив их с ног. Закнеыл неожиданно остановился и обернулся, встретившись с пылающими глазами самой смерти. Он оттолкнул друзей обратно и сам прыгнул за ними, и вовремя — на то место, где только что должны были быть эльфы обрушился гигантский хвост, отрезая путь к спасению.

— Я ничего не вижу! — вскрикнул Гинтар, но, раз они замечены, какой смысл скрываться?

Вокруг троицы вспыхнуло три небольших пламени, и вот они стояли лицом к морде с царём всех монстров. Огромная чешуйчатая морда смотрела на них с таким голодом и с таким злорадством, что кровь в жилах стыла, и не от страха перед этим существом, а от самого факта, что они наткнулись на дракона.

Гинтар вновь бросил Валанди за свою спину — и вновь вовремя — огромная ящерица выпустила из окаменевших ноздрей пламя, и лишь чудом туманному удалось уклониться с солнечной в сторону, пока сам ящер сделал медленные, даже какие-то ленивые шаги к добыче. А куда ему торопиться? Они никогда не уйдут из его логова.

Из сухого воздуха туманный не мог выкачать воду для льдин, а ничего больше, чем пытаться пробить его чешую, он не знал, что сделать.

— Уходим, все! — что есть мочи закричал туманный, хватая солнечную под руку, развернулся, но перед ними был хвост. Либо эта тварь уберёт его, либо нужно как-то перепрыгивать… если только он не попытается вновь их им прибить.

— Никуда вы не пойдете, — растягивая слова, говорил дракон, и казалось, на его морде появилась улыбка.

Закнеыл выскочил из темноты и бросился с мечами на хвост дракона, но лезвия лишь звякнули о твердую чешую, не причинив никакого вреда. Зверюга недовольно фыркнула, испуская пар из ноздрей, и лениво шевельнула хвостом, толкая на себя эльфов. Звёздному удалось извернуться и не попасть под раздачу, сразу после этого он набросился на лапу, оказавшуюся в зоне досягаемости. Но в нем больше не было той силы, способной перерубить дерево, и мечи так же бесполезно ударились о чешуйки, на что дракон лишь махнул лапой, откидывая от себя назойливую мошку. Зак отлетел, ударился о стену и потерял сознание.

— Зак! — крикнула Валанди, вскакивая на четвереньки и готовая подползти, чтобы помочь звездному, но в куче под лапами дракона что-то сверкнуло в свете огня, привлекая ее внимание. — Это они, Гин.

Под длинными когтями лежали столь желанные клинки, все четыре, скреплённые вместе. Она подалась вперёд, чтобы лучше разглядеть их и убедиться, что это они. Так нагнулась, что из-за шиворота выпала подвеска с завязанным в узел дракончиком и повисла на цепочке.

— Куда? — рявкнул на неё туманный, схватив за шиворот и оттолкнув обратно к себе — вновь удар хвостом в то место, где была солнечная. Да он просто издевался, игрался, наслаждался тем ужасом, который был в глазах туманного. — Останься с Заком!

Сам достанет эти треклятые клинки. Достанет, а потом ими надаёт кое-кому по мягкой попе за алчность. Теперь это слово будет любимым, когда речь будет идти о Валанди. Вот сдались ей эти клинки? Звёздный сейчас больше всего на десерт похож, так нет! Её взгляд упал на эти клинки.

— Эй, глупая тупая ящерица! Я-то надеялся, эльфы всех вас вырубили в Великую войну! — заорал Гинтар, бросаясь в дракона всем, до чего мог дотянуться или ударить магией — камни, пыль, холодные или ледяные порывы ветра — но дракон был неуязвим к магии. Зато он обратил своё внимание на Гинтара, отказываясь жрать то, что так много болтает. — Что ты на меня так смотришь? Давай, рискни!

И пока он говорил, он старался отвести ящера ближе к себе и подальше как от пары, так и от клинков. И что-то ему подсказывало, что это будет последним, что он сделает в своей жизни. Но адреналин бурлил в нём, туманный чувствовал, что может перепрыгнуть всего этого дракона, если понадобится. Его внимание было поглощено именно древним существом, попытками от него отбиться — огонь, что был своего рода светильником, медленно тух, и лишь когда туманный переставал его видеть, он зажигал свет с новой силой. И когда это сделал в последний раз, пасть зверя щелкнула на опасном от него расстоянии, обдавая смердящим дыханием гнили и чего-то кислого, противного, что немедленно скрутило желудок, и Гинтар чудом удержал сегодняшний завтрак внутри себя.

«Давай, моя девочка, сейчас или никогда! Бери их, и как хочешь, но выводи отсюда и Закнеыла!» — мысленно взмолился Гинтар, а сам пуще прежнего стал дразнить дракона.

Недолго думая, Валанди кинулась к кинжалам, с которых сошел дракон в погоне за добычей. Она прицепила их себе на пояс, соединяя с тем, к которому был прикреплен ее кинжал, чтобы заработала их магия. Но из-за этого древко, раздобытое у лунных, выскочило из ремешка и упало. Солнечной пришлось нагнуться за ним, и в этот момент над ее головой пронесся драконий хвост. Почуяв дуновение ветра над собой, Валанди испуганно прижалась к куче сокровищ, но когда подняла голову, увидела в каком плачевном положении Гинтар.

Дракон выпрямился и втянул воздух ноздрями, готовясь выпустить пламя и поджарить туманного. У Гинтара не было ни шанса успеть убраться с пути огня. Глаза солнечной встретились с его, и он улыбнулся ей… прощаясь.

— Нет! — крик Валанди сотряс пещеру, а дракон… так и замер, не сделав выдох. Подвеска на шее солнечной сияла ярким светом, как и тогда у звездных.

В эту же секунду в пещере раздался рык, схожий с раскатом грома, а мимо Валанди пронёсся черный вихрь, который в этой пещере был словно тенью, скачущей по стенам от бликов огня. Гинтар только и успел ощутить, как здесь наэлектризовался воздух, а рядом с драконом образовалась мощнейшая магическая энергия, но не принадлежащая ни ему, ни дракону. Такая же энергия белоснежной горлицы спасла их в тех лабиринтах, но больше Гинтар не успел ничего подумать — что-то схватило его за руку, втыкая что-то острое в кожу, и вместе с ним побежало вперёд. Но до Валанди это нечто так и не добралось, лишь швырнуло тело туманного в руки Валанди, а потом вновь скрылось.

Гинтар не понял, не увидел… Но неважно! Он ушёл с линии огня замерзшего от чего-то дракона. Это был их шанс!

— Уходим! — он толкнул Валанди вперёд, а сам хотел было ринуться за Закнеылом, но что-то оттолкнуло к выходу и его. Валанди подхватила его за руку, страшась вновь пережить этот момент, что был пару секунд назад, и потащила его к выходу. Но он и не сопротивлялся. Нет, хотел броситься за Закнеылом, бросился бы, — но что-то подсказывало, что его вновь отбросят.

Валанди вместе с Гинтаром выскочила из пещеры, и они еле успели затормозить, чтобы не свалиться с уступа. Они обернулись, напряжённо вглядываясь в темноту прохода. Внутри раздался разгневанный рев дракона, и в тот же миг огонь стремительно вырвался из пещеры. Ничего не оставалось, кроме как прыгать. Бедные эльфы собирали все острые камни, торчащие из горы, которые болезненно царапали все, до чего доставали. Прокатившись вниз несколько десятков метров, Валанди затормозила у самого края уступа, на котором они устраивали привал. Ещё бы пара сантиметров, и она бы свалилась дальше. Гинтар приземлился рядом, так же чуть не упав. Солнечная подползла к нему, чтобы проверить, насколько он пострадал, абсолютно не обращая внимания на боль во всем теле.

— Живой, — выдохнула она, и посмотрела наверх, в надежде увидеть там Зака.

В состоянии аффекта Гинтар резко обнял Валанди, проверяя, жива ли она; судорожно осмотрел тело, но ожогов не было. Зато сам он — из руки торчала кость — его кость, но пока он не замечал её, не видел, для него перелома не было.

— Всё хорошо? — только шептал он. — Не поранилась? — удостоверившись, что ничего серьёзнее содранной кожи нет, Гинтар тоже посмотрел наверх, но с таким беспредельным ужасом — в таком пламени ничто не могло спастись. Он потихоньку начал чувствовать какую-то острую боль в руке, но не смотрел — всё внимание и вся надежда была направлена на место обитания дракона. Но было пусто. — Я за ним! — решительно сказал туманный, схватился за первый плотно торчащий камень и вскрикнул от боли. Лишь сейчас он заметил своё состояние. И стоило обратить внимание, как боль и даже какая-то дрожь в руке не просто появились — быстро усиливались.

— Никуда ты не пойдешь! — прикрикнула на него Валанди и навалилась всем телом, прижимая туманного к камням. — У меня всего два зелья, на больше денег тогда не хватило, пей их.

Выудила два пузырька, чудом не разбившихся при падении, из карманов. Ан, нет, одно всё-таки пострадало и потекло по руке солнечной прежде, чем она успела поднести его ко рту Гинтара. Выругавшись, она залила второе в него и стала ждать, когда подействует. Слезать не собиралась, а то не успеет оклематься, как тут же ринется на выручку Заку.

Уняв боль магией, Гинтар закричал, оседая на колени и сжимаясь, словно побитый ребёнок. Это было больно, адски больно! До искр в глазах, до потери сознания, но этого отдыха туманный позволить себе не мог — слишком опасно. Он держался из последний сил, ловя взглядом золотые волосы Валанди и концентрируясь на них. Гин разорвал себе кожу костью, отчего немедленно хлынула кровь, остриём кости рассёк мышцы, и, кажется, она даже встала не так, как надо, но магия начала действовать, и с каждой секундой боль становилась всё тише и тише, пока рука просто не заныла.

Отдышавшись, стараясь придти в себя, туманный попытался двигать рукой, но отголоски той боли были столь сильны, что ему казалось, будто рука до сих пор находится в переломе, но на вид она была уже как новенькая, и лишь кровь напоминала о ране. Зелье было сильным, видимо, одно из тех, что она взяла из Сильверсана — не пришлось вправлять кость сначала самому — магия сделала всё за него.

— С-спасибо, — прошептал туманный, вытирая пот со лба.

Валанди неопределенно махнула рукой и крепко обняла возлюбленного, утыкаясь носом ему в грудь. Слезы снова сами потекли по запачканным щекам — она правда думала, что он умрет.

— Пойдем за Заком, — задрав голову, решительно произнесла она куда-то в подбородок ему и, размазывая грязь по лицу, отпустила. — Дай только клинки переставлю, и мы порежем эту ящерицу на ремни, — она оперативно принялась менять местами кинжалы на поясе.