Пророчество Золотого Перуна

Глава 30

Поcвежевшие и воспрянувшие духом степняки, лихо гнали коней по утрамбованной до твердости камня дороге, желтой лентой петляющей меж зеленых лугов. Повозку подбрасывало на кочках, зелеными прыщами густо усеявшими дорогу. У Сергея снова начался жар, он постанывал, метаясь в горячечном бреду, а Яросвет по прежнему не мог сделать ничего. Украдкой он доставал из носимого на груди мешочка сухие стебельки одолень-травы, и маленькими кусочками клал в рот друга. Одолень-трава не лечит, лишь силы сжигает, но хоть помереть не даст. А силы восстановятся, если сжалятся степняки, да позволят рану вылечить.

Молодой волхв кусал губы, и давил в себе желание метнуть в широкие спины скачущих впереди всадников огненный шар. Только благоразумие сдерживало Яросвета. Слишком много половцев. Даже если проложит огонь в них просеку, всех все равно не накроет. А уж остальные своего не упустят. Посекут в момент, а то и чего похуже удумают. После того, что пришлось вынести за последние дни, отбивало всякое желание злить половцев. Да и просто убежать, сотворив панику, не удасться. Сергея не бросишь, а на себе бьюшегося в горячке далеко не утащишь.

На ночь половцы остановились в большое деревне. Постоялый двор с легкостью вместил степняков, а пленников бросили в сарай, вокруг которого бдительный Отрак поставил стражу и десяти воинов. Яросвет наблюдал за ними с легкой усмешкой. Он даже прикинул куда бы кинул огненный шар, да вот беда, Сергей так и не приходил в сознание. Яросвет вздохнул, а как было бы хорошо, вырваться на волю!

— Эй, ты, в шапке, — окрикнул Яросвет охранника подпирающего плечом толстую сосновую дверь. — Попроси у дворни горячей воды принесть. Я хоть раны ему промою, а то загнется ведь, не довезете!

Степняк хотел было отругнуться, но последние слова заставили его задуматься. Черный всех запугал, что будет, если пленникам урон нанесут. Если и правда загнется… Даже и подумать страшно!

Не решаясь брать на себя ответственность, он послал напарника доложится кагану. Тот вернулся обратно с большим чаном кипятка.

— Славь кагана, урус, — буркнул степняк. — От своей милости, он разрешает тебе позаботиться о друге. Каган знает что такое друг. Тем ценнее его доброта, после того, как вы убили его друга!

Пошарив по углам, Яросвет нашел глиняный кувшин с отбитым горлышком, налил туда немного горячей воды, и, воровато оглядываясь на дверь, развязал висящий на шее мешочек. Падающего через щели под крышей света было мало, потому травинки пришлось перебирать едва не на ощупь. Но даже когда отобрал нужные, сперва понюхал, затем попробовал на зуб, и лишь затем, раскрошил в воду. Оторвав от рубахи кусок полотна, намочил в этой воде, и принялся осторожно обмывать рану на плече Сергея.

Не раз приходилось Яросвету под руководством Велимудра лечить раны. И простые порезы, и ожеги, был даже подранный рысью. Но ни одна из тех ран не была настолько запущенной. Выдавив желтый, дурнопахнущий гной, от чего Сергей моментально потерял сознание, Яросвет тщательно вымыл рану, и посыпал другой травой растолченной в мелкую пыль. Дал немного подсохнуть, и туго затянул оторванным от рубахи рукавом. Рубаха — дело наживное, а здесь жизнь друга на волоске!

Всю ночь Яросвет не смыкал глаз. Молился богам, прикладывал ко лбу Сергея влажные тряпицы, оторванные от все той же многострадальной рубахи, и к утру, боги отозвались на его горячие молитвы. Жар спал, Сергей успокоился, перестал метаться, и уснул крепким, здоровым сном. Вслушиваясь в его глубокое размеренное дыхание, Яросвет устало привалился спиной к стене, и моментально уснул.

Разбудили их перед самым отъездом. Близость цели настраивала кагана на добродушный лад. Он даже распорядился накормить пленников. После тягот пути, после объедков смешанных с прелой соломой, горчая каша с кусочками старого сала, показалась царским угощением.

Вовремя спохватился Яросвет, памятуя наказы Велимудра. Сам поел чуть-чуть, и Сергею много не дал. После стольких недель впроголодь, желудки вряд ли выдержали бы сытное кушанье. Так и ели по чуть-чуть, до самого отъезда. Пусть не наелись, зато силы немного восстановили.

После примочек Яросвета, жар у Сергея прошел без следа, дергающая боль в плече испарилась. Даже лицо порозовело, как отметил довольных волхв, значит, на поправку идет! Но организм, бросивший все силы на борьбу с лихорадкой требовал больше еды, а настолько доброта Отрака не распространялась.

Пришлось ослабевшему за время болезни Сергею, стиснуть зубы, и прислушиваясь к жалостливым завываниям желудка, засыпать Яросвета рассказами о своем мире. Сперва это и правда помогало. Увлекшись, Сергей забыл о голоде, но постепенно, все его рассказы скатились к праздникам и застольям, с воспоминаниями где и сколько съел, да кто вкуснее готовил. В конце концов, Яросвет, и сам страдающий от голода, вежливо попросил его заткнуться. Сергей смущенно примолк.

Разговор не клеился. Оба старательно избегали разговоров о Лике, но при этом, ни один, ни второй, не могли выкинуть из головы девушку, и то, о чем они догадались. Так и ехали в повозке молча, думая каждый о своем.

Постепенно, тряска укачала, заставила клевать носом, Сергей, все еще слабый после жара, задремал первым, а Яросвет еще какое-то время пытался глазеть по сторонам, но вскоре, сон сморил и его.

И снова заночевали на постоялом дворе. В отличие от Руси, где можно по несколько дней, а то и недель, ехать и не встретить ни единого человека, в землях Кощея люди жили густо. Не успеешь деревеньку миновать, на хутор натыкаешься. Хутор проедешь — деревенька стоит. А то и городец. Городцы степняки обходили стороной, а вот в деревеньки заезжали с удовольствием, вели себя чинно, разбой не чинили. Не столько из вежества, сколько опасаясь кощеевых бранников. Пару раз встречались им на пути, конные воины, сплошь закованные в железо, даже на конях бронь.

Вес вид этих осадных башен внушал уважение не только Сергею с Яросветом, но и Отраку. Схватиться с ними каган не боялся, но прекрасно отдавал себе отчет, сколько его воинов поляжет в этом бою. Поэтому приказ кагана был строг и недвусмысленен: пальцем местных жителей не трогать!

Но и без этого степняки на местных посягать и не собирались. Оборванные, тощие люди, с изможденными тяжелой работой лицами, провожали проездающих мимо всадников тоскливыми взглядами. Но стоило на них посмотреть, как отворачивались, суетливо принимаясь за работу.

— Дяденька, а дяденька!

Сергей обернулся, и посмотрел на чумазого пацаненка, дергающего его за рубаху. Степняки, занятые обустройством коней в конюшне очередного постоялого двора, на мальчишку не обратили никакого внимания.

— Чего тебе, постреленышь? — улыбнулся Сергей.

— Дяденька, дай хлеба, а?

— Извини, малыш, у меня нет…

— Жаль, — мальчик вздохнул. — Я уже давно хлеб не ел. Мамка печет, да только в нем лебеда одна, совсем не тот вкус…

— А скотина есть? — встрял в разговор Яросвет.

— Нету, — мальчишка совсем по взрослому развел руками. — Прошлым летом мытари пана забрали. Сказали отец мало зерна дал. А откуда его много дать, если коня еще раньше забрали…

— Как же вы пашете? — удивился Яросвет.

— Так и пашем. Тятька с мамкой плуг тянут, а мы с братьями сзади идем… А если зерна не дадим, то и нас продадут… Сестренку пан уже рахдонитам продал…

Яросвет бросил взгляд на Сергея. И без того бледное лицо побелело еще больше, глаза превратились в узкие щелки, губы сжаты так плотно, что слились в тонкую ниточку. Он положил связанные руки Сергею на плечо, и ощутил бьющую друга крупную дрожь.

— Дяденька, а чего ты связанный? — мальчишка заметил толстые веревки на запястьях Яросвета. — Тебя тоже рахдонитам продают за долги?

Не зная что сказать, Яросвет кивнул.

— Дяденька, если там сестренку мою, у рахдонитов встретишь, скажи, что мы ее любим, а мамка кажный вечер по ней плачет. Ее Бунькой звать.

— А ну, брысь отсюда! — опомнился степняк охранающий пленников, и замахнулся на парнишку плеткой.

Малец отбежал на безопасное расстояние, и показал степняку язык.

— Дядька, не забудь, Бунькой звать! — крикнул он еще раз Яросвету, и скрылся за высоким забором.

— А ведь удачно все складывается! — усмехнулся Сергей, когда их снова заперли в новом сарае. — Мы думали как к Кощею пробраться, а нас туда как дорогих гостей везут.

— Ага, дорогих, — Яросвет поежился, вспоминая дорогу в степи. — Да и толку-то? Кинжал Черный забрал. А без него, что мы супротив Кощея?

Он обошел небольшое помещение, заглядывая во все углы. Неизвестно, что он хотел там отыскать, но, судя по лицу, осмотром остался доволен.

— Ты раньше времени нос не вешай, — Сергей с размаху плюхнулся на большой ворох сена, насыпанный прямо у стены, и вытянул ноги. — Черный кинжал куда забрал?

— Кощею понес…

— То-то и оно! И нас туда же везут. Кто знает, как дело повернется? Главное, и он, и мы в одном месте окажемся. Еще и рядом с Кощеем!

Яросвет задумчиво оглядел сарай в котором их заперли. Сарай как сарай. Стены толстые, надежные, два поверха, на втором запасено сено для скотины, да пол в корчме посыпать. Под крышей узкие прорези для проветривания, а сама крыша вполне обычная, крытая дранкой, при желании такую даже пальцем проковыряешь. А уж огненный шар, не только крышу, но и хлипкую дверь, с куском стены вышибет.

— Ну вот, — расстроился он, — а я хотел тебе предложить бежать. Я раньше не решался, а сейчас ты вроде окреп, может и убежим…

Яросвет подошел, Сергей подвинулся, освобождая для друга место на душистом сене. Глядя, как тот ерзает, словно пытается задом свить гнездо, запальчиво сказал:

— Вот именно, что «может». Зачем рисковать? Что б все кости переломали? А так, хоть здоровыми к Кощею попадем!

— Попадем, и что дальше?

— А там и посмотрим. Что у тебя за привычка загадывать? На месте сориентируемся. Держись меня, Ярко, и не пропадешь!

— Да, не пропаду, — насупился Яросвет. — Делов-то! Из подземельев Кощея выбраться, оковы да решетки поломав, перевернуть огромный дворец в поисках маленького кинжала, найти и освободить Светолику, а потом, мимоходом, Кощея забороть. Слушай, великий богатырь, у тебя кольчуга под кожей растет, а мечи прямо из рук высовываются? А шелом тебе не жмет? А то, я смотрю, мозги ажно из ухов лезут!

— Да ну тебя, — обиделся Сергей. — А у тебя лучше предложение есть?

Но у Яросвета предложений не было.

— И знаешь… — Сергей замялся. Он огляделся, словно где-то здесь, в сарае, были написаны те слова, что должны были убедить Яросвета. — После того что видел… После того, что мальчишка сказал, да что Лика — или Светолика? — рассказывала… Пусть и без кинжала, так я хоть так ему в глотку вцеплюсь. Не убью, так хоть подохну не зря… А если убежим, нам точно Кощея не видать…

Он выдернул из-под себя длинную соломинку, и сунул в рот, перекатывая языком из стороны в сторону. Не выдержав повисшего молчания сел, подтянул колени, и обнял, положив на них подбородок. Неожиданно, из-за плеча вынырнула широкая ладонь Яросвета. Выдернув из его зубов соломинку, Яросвет сунул ее себе в рот другим концом. Сладко потянувшись, до хруста в суставах, молодой волхв закинул руки за голову, и перекатывая соломинку, как только что делал Сергей, негромко сказал:

— И то правда, чем помирать как заяц от страха, хоронясь по кустам, лучше свободным волком навстречу выскочить. И за горло, гада! Но ежели выживем, с тебя должок!

Засмеявшись, Сергей откинулся назад, падая рядом на мягкое сено.

— Заметно! Если выживем, с меня — что пожелаешь!

Яросвет каждый день осматривал рану Сергея. Половцы ему в этом не препятствовали, и даже несколько раз сами обращались за помощью — то живот прихватит, то еще какая напасть случится. Яросвет в помощи не отказывал, за что и разрешили ему достать из седельной сумы мешочек с травами. Теперь выздоровление Сергея пошло еще быстрее. Видя это, Отрак усилил охрану пленников. В те короткие моменты, когда пленником развязывали руки, будь то по нужде, или для лечения, за каждым их движением зорко следили как минимум десяток пар глаз.

Не один раз собирался каган запретить их развязывать, но рассудил, что за здоровых и полных сил пленников получит больше почета, нежели за немощных и обовшивленных. Злые языки только и ждут удобного случая, и уж наверняка пустят слух, что таких израненых и полонил. И что воины его лишь бахвалятся, а сами полегли в бою с девкой да хворым мужиком, который и здоровый-то богатырем не выглядит!

Сергей лежал в трясущейся повозке, задумчиво глядя в затянутое хмурыми облаками небо. Сколько месяцев прошло уже с тех пор, как он попал в этот мир? Лето заканчивается, а путешествию не видно конца и края. Хотя, как раз у Кощея оно и должно закончится. И вариантов его окончания лишь два. И как бы он не храбрился перед Яросветом, но сам все меньше надеялся на благополучный исход. Сложно чувствовать себя победителем, когда связан по рукам и ногам, а одна рука хоть и слушается, но от малейшего толчка повисает безжизненно, пронзая все тело жгучей нестерпимой болью.

Степняки впереди загомонили, оживились, залопатали что-то на своем языке. Более любопытный Яросвет поднял голову, и тут же присвистнул, толкая Сергея в бок.

Впереди, преграждая дорогу, мрачно высились стены огромного замка. Самого настоящего, такого, какой Сергею доводилась видеть лишь на картинках. Сложенные из грубо отесанных серых глыб высокие стены, по верху зубцы, за которыми легко укроются лучники, по краям круглые башни, с такими же зубцами что и стены. И над ними, возносится в острыми шпилями в небо громада донжона — узкие окна, что скорее не окна а бойницы, массивные балкончики, с которых удобно скидывать на нападающих тяжелые камни и лить кипящую смолу, вот только ни следа от ожидаемых горгулий — но и без них замок пугал своей массивностью и неприступностью.

Половцы еще подъезжали к замку, когда истошно заскрипели цепи, опуская большой мост, прячущий за толстыми бревнами черный провал ворот, и накрывая заполненный до краев мутной водой, широкий ров. С лязгом и грохотом поползла вверх чугунная решетка преграждающая проход, выпуская из замка всадников на тонконогих конях. Степняки, знающие в конях толк, завистливо зацокали языками.

— По поручению Его Светлости, приветствую тебя, славный каган Отрак! — степенно произнес возглавляющий небольошй отряд всадник, резко осаживая коня в нескольких шагах от Отрака. Расправив толстую золотую цепь, сверкающую на расшитом золотом же темно-малиновом камзоле, всадник горделиво выпрямился в седле. — Твоим людям будет оказан достойный прием. А тебя, каган, Его Светлость, жалует аудиенцией, и обедом в присутствии его прекрасной дочери. И, конечно же, с нетерпением ожидает подробного рассказа о свершенных деяниях!

Он развернул коня, жестам предлагая Отраку следовать за ним.

— Да, чуть не забыл, — всадник повернул голову, бросая на Отрака взгляд через плечо. — Пленников заберут мои люди.

— Вот тебе бабушка, и юрьев день, — вздохнул Сергей оглядывая каменную темницу, куда их втолкнули молчаливые стражники, после долгого блуждания по узким коридорам подземелий замка.

— Я уж думал будем спускаться под землю, пока к самому Ящеру в подземный мир не зайдем, — в тон ему отозвался Яросвет. — Это ж надо было на такую глубину ходы копать!

Сергей молча согласился. По его прикидкам, спускались по узким лестницам не менее получаса, и даже учитывая что шли медленно, стараясь не поскользнуться на осклизлых ступенях, глубина получалась порядочная.

Единственным источником света было слабое пламя факела в коридоре, висевшего прямо напротив толстых железных прутьев решетки захлопнувшейся за их спинами. Но даже оно позволяло увидеть что комфортом тут и не пахнет. Зато пахнет сыростью, плесенью и гнилью.

Охапка прелой соломы в углу, видимо должна была являться постелью, но в ней что-то заметно шевелилось, попискивало, и Сергей, с дрожью омерзения, решил что на ней спать он точно не будет. Сырость была такой, что рубаха моментально промокла и неприятно холодила тело. Где-то в углу, часто капала вода, но где именно, рассмотреть не удалось.

Яросвет коснулся стены, и тут же брезгливо вытер перепачканые холодной слизью пальцы о рубаху.

— Тьфу, ты, гадость какая!

Он повернулся к решетке, подергал прутья, каждое толщиной в два пальца, смерил взглядом висевший с другой стороны решетки замок. Замок был знатный: никак не меньше головы коня, как минимум в пуд весом! Проще решетку выломать, нежели этот замок сбить!

— А ну, не балуй! — скрипучий, как несмазанное колесо голос, заставил Яросвета вздрогнуть и отскочить от двери. — Дергай, не дергай, а лажено на совесть, тебе все равно не выломать!

За решеткой возник маленький сгорбленный старик. Седые волосы грязной паклей свисали с висков и затылка, обрамляя блестящую в свете факела лысину. Жиденькая бороденка на трясущемся по старчески подбородке, напомнила Яросвету бодучего соседского козла.

— Посадили, так и сиди спокойно, — проскрипел снова старик. — Не тревожь людев попусту. Дела мне больше нет постоянно вскакивать, да запор проверять!

Он погрозил костлявым пальцем с длинным обломанным ногтем. Да и сам он был весь костлявый, несуразный, ветхий, казалось — ткни, и рассыплется сухим песком, но глаза смотрели цепко, остро, сразу вдино, не так прост, как кажется.

Старик одернул болтающуюся на костлявых плечах кожаную рубаху, явно с чужого плеча. От движения звякнула связка больших ключей, кольцом прицепленных к широкому, воинскому поясу, сплошь усыпанному железными бляхами. От сырости бляхи потемнели, покрылись бурой ржавчиной и выглядели как минимум ровесником старика.

— А ты кто будешь, дедушка? — ласково, решив не злить сторожа, спросил Яросвет.

— Тебе-то не все равно, кто я буду? — старик почесал вислый нос. — Поставлен тут за порядком приглядывать. Этого с тебя хватит.

— Неужели ты один тут за всем уследишь? — подходя к решетке, и окидывая взглядом старика, спросил Сергей.

— Будете сидеть тихо, и услежу. А нет, — старик усмехнулся, — так недолго и стражников кликнуть. Их тут много по колидорам ходит, мигом посекут нарушителей порядка.

— И много тут таких как мы?

— Боги миловали. Пока вас не было, только девка и была. Одно удовольствие ее охранять. Сидит себе тихонечко, молчит, тишину если и нарушит, то только всхлипом. А вы только появились, уже шумите, спокойствие портите. Ну да, смотрю, рожи у вас добрые, не доставите хлопот старому человеку?

— Не доставим, дедушка, — поспешил успокоить его Яросвет.

— А что за девка? — нетерпеливо спросил Сергей, за что получил тычок локтем в грудь от Яросвета. Но было уже поздно.

— Не твоего ума дело, что за девка! Важная, коли сюда посадили! — сердито рявкнул старик. Он поморщился, и потер пальцами виски. — Опять голова разболелась! И все из-за вас, сучьи дети! Еще рот откроете, без еды оставлю!

И бурча что-то под нос, старик зашаркал прочь от решетки. Прижав лицо к прутьям, Яросвет увидел как он подошел к маленькому деревянному столику стоявшему возле обитой железом двери, через которую их привели сюда, и уселся на заваленную потертыми шкурами лавку. Цапанув со стола пузатый кувшин, старик сделал несколько жадных глотков.

— И чего у тебя язык как помело? — тихо прошептал он Сергею. — Я ж его почти разговорил.

— Я-то откуда знал, что вопрос о девке его так разозлит? — шепотом оправдывался Сергей. — Просто когда он о ней сказал, я подумал…

— Вот и я о том же подумал, — кивнул Яросвет.

Он отошел от решетки, задумчиво посмотрел на гнилое сено, и предпочел сесть прямо на сырой пол.

— Когда нас вели, я три двери насчитал, — Яросвет для убедительности показал три пальца. — Две, как и наша, решетки, они пустые, там никого нет, а вот третья дубовая, окошечко маленькое, там ничего не видно было. Значит там и сидит. Как думаешь, она?

Сергей пожал плечами.

— Она бы нас окрикнула.

— А если спала? Или без сознания?

— Все может быть. А чего думать? Ща крикнем, может отзовется!

Он собрался крикнуть, но Яросвет шикнул так, что крик застрял в горле.

— Погоди ты орать! — зашипел он. — А если не она, нам что, без еды тут куковать? Этот хрыч ведь свое слово сдержит.

Сергей тоже сел на пол, облокачиваясь спиной, на спину Яросвета. И теплее, и успокаивает ощущение крепкого дружеского плеча.

— Надо старика разговорить, — решил Яросвет. — А там уж видно будет.

— А ты можешь эту решетку огненным шаром вышибить?

— Может и могу, — пожал плечами Яросвет. — А может и нет. Это ж не стена, а ну как пламя сквозь пройдет, только шуму наделаем. Если не брешет старик, набегут охранники. Без оружия, долго ли продержимся? Змеи и те не могут долго пламя метать. А я и подавно не больше пяти шаров осилю. Думать надо.

Они замолчали. Вспыхнувшая в Сергее надежда, что Лика рядом, требовала немедленного действия, но Яросвет был прав. Если поднять шум, кто знает, что сделают охранники? Может в другое место переведут, а то и порознь посадят, тогда вообще недолго упасть духом.

— Придумал что-нибудь? — спросил Яросвет.

— Не-а, — удрученно ответил Сергей.

В наступившей тишине снова стал слышен перестук невидимых капель. Машинально, Сергей начал считать их: одна, вторая, третья…

— А сейчас? — снова спросил Яросвет.

Сергей, насчитавший десять капель, только вздохнул.

Время тянулось медленно. Замерзший Сергей, стараясь хоть немного согреться, поприседал, попытался попрыгать, но плечо возмущенно стегнуло болью, заставив его угомониться.

— Ярко, может костер разведешь? — не очень-то рассчитывая на согласие спросил он.

— Угорим ить, да и из чего? Из мокрой соломы?

— Да я так… Для поддержания беседы, — смутился Сергей.

Он уже обследовал все углы, нашел-таки где капает вода, попробовал ее на вкус, и долго отплевывался от мерзкого привкуса. Пить ее было невозможно. Больше ничего интересного найти не удалось. Но на это он и не рассчитывал. Зато двигаясь, немного согрелся. И это уже хорошо. Он завистливо поглядывал на Яросвета. Хоть за месяцы тряски в седле и похудел волхв, но по прежнему оставался массивным и широким, не чета Сергею. Такой промерзать долго будет. Словно подслушав его мысли, Яросвет потер озябшие ладони, подышал на них, отогревая пальцы, и снова застыл статуей, думая о каких-то лишь ему ведомых вещах.

Вообще, с тех пор, как попал ему в руки свиток Змея, он все чаще задумывался, и все реже засыпал Сергея глупыми вопросами. Точнее совсем не засыпал. Видно хватало вычитанных мудростей. На что угодно можно было поспорить, что острее всего, волхв переживает не пленение и исчезновение Лики, а потерю любимого свитка.

Из коридора донесся лязг отпираемой двери, невнятные голоса, а затем, скрипучий голос сторожа возвестил:

— А вот и ужин прибыл!

Он просунул через прутья решетки две глиняных миски, наполненых до половины, какой-то жидкой бурдой.

— Кушать подано, хе хе хе!

Он отошел к соседней двери, долго звенел ключами, наконец щелкнул отпираемый замок, но как ни напрягали друзья слух, ни Ликиного, ни чьего другого голоса так и не услышали. Только перханье сторожа, изображавшее смех, да стук миски о каменный пол.

Сергей поднял с пола миску и осторожно принюхался. Половцы приучили жрать всякую дрянь, и он внутренне приготовился с отвращением выхлебать похлебку, но, на удивление, запах оказался неплох. Да и на вкус, нельзя сказать что было так уж и гадко. Сергей даже поймал себя на мысли, что и от добавки бы не отказался. Жаль, все равно не дадут.

Горячая похлебка согрела тело, взбодрила, и Сергей снова воспрянул духом. Он внимательно осмотрел решетку, но едва коснулся тяжелого замка, как старик, тут как тут, возник напротив решетки.

— Кому сказано, не балуй! — строго приказал он, поморщился, и снова потер пальцами виски.

Дождавшись, когда он отойдет, Сергей снова коснулся замка. И опять перед решеткой возник сторож.

— Будешь лапать что ни попадя, без рук останешься! — зловеще пообещал он. — Ишь, не дает покоя, охальник! Ни посидеть, ни вздремнуть, все за ним глаз да глаз нужен! Опять из-за тебя, гад ползучий, голова разболелась!

Обескураженный Сергей присел рядом с Яросветом.

— Видать заговорен замок, — пояснил волхв. — Стоит тронуть, как сторож сразу чувствует. Обычное дело.

Для кого обычное, а для Сергея не очень. Такая ходячая сигнализация, похуже электронной будет. Ту хоть обмануть можно.

— Есть у меня одна мысль, — вылизывая миску, поделился Яросвет.

Сергей моментально повернулся к нему, весь обращаясь в слух. Вместо ответа, Яросвет достал из-за пазухи бережно хранимый мешочек.

— Половцы не отобрали, а эти, — он неопределенно махнул рукой, — даж не обыскивали ить, на половцев понадеялись.

— И чем нам твои травки помогут? — удивился Сергей. — Накуриться до одури?

— Почему же, — Яросвет пожал плечами, — я ж тебе когда-то показывал, что за травы нам Лесомир дал. С тех пор и храню.

— Ладно, не тяни кота за… хвост, говори что придумал.

Яросвет помотрел Сергею прямо в глаза.

— Если помнишь, там ведь пара стебельков разрыв травы есть!

— И что? — не понял Сергей. — Чем трава-то поможет?

— Разрыв-трава, даже один стебелек, этот замочек в куски разнесет! Говорил же я тебе!

Сергей наморщил лоб, припоминая, действительно, давным-давно, еще когда впервые Рыбку встретили, рассказывал что-то такое Яросвет, да только мимо ушей прошли его слова в тот раз. К тому же, кто подумать мог, что столько месяцев, он с собой будет какую-то сухую траву таскать, и не потеряет, не выкинет…

— Ладно, сапер, если не врешь, тогда дождемся, когда старый хрыч уснет, и… Кстати, громко бахнет?

— Это почему ж бахнуть должно? — Яросвет пропустил мимо ушей непонятное обзывательство — сапер. — Железо лопнет и все. Только пустое это.

Он насупился и убрал обратно под рубаху мешочек.

— Как это пустое?

— Так замок заговоренный. Как коснемся его, сторож сразу почует, даже если спит. А уж если замок сломается, наверняка, не просто ощутит, а заорет благим матом — я в свитке читал про такие заклятия — всех переполошит. Нас тут же и споймают.

— По башке бы ему дать, — кровожадно блеснув глазами шепнул Сергей.

— Как же, дашь ему! Он-ить, в стороне держится, близко к решетке не подходит. Вот если бы…

— Что если бы? — ухватился за оговорку Сергей.

— Если б ему сон-травы дать, тогда б не проснулся. Да только как его заставишь ее проглотить?

Решение пришло неожиданно, как упавшее на Ньютона яблоко. Проснувшись среди ночи, а раз оба уснули, то Сергей рассудил что наступила ночь, он прислушался к постанываниям сторожа, и громко спросил:

— Что, дед, голова болит?

— Ой, как болит, еще ты изверг орешь! И не стыдно тебе, над старым человеком издеваться?

— Да не издеваюсь я, дед, а сочувствую. Знаешь такое слово-то?

— Как не знать, чай не дурнее тебя буду. А все одно, кончай орать. А то без еды оставлю, будешь локти кусать!

— Ну, как знаешь, не хочешь говорить, не нужно. А я, вот, хотел с тобой бедой поделиться, у меня ведь тоже голова болит.

— Нету мне дела до твой головы, — сердито крикнул сторож. — Мне своей хватает.

— Как знаешь, — еще раз повторил Сергей, и, повернушись к Яросвету, подмигнул, громко сказал: — Ярко, у меня голова опять болит, не дашь ли той травки, что боль прогоняет?

Яросвет с просонья тяжело соображавший, вскинул брови. Серегй подмигивал так, что лицо свело, а тот все пытался сообразить, в какую сторону ветер дует.

— Отчего ж не дать, могу и дать, — начиная догадываться, так же громко ответил Яросвет. — Правда малеха осталось. Ну да, того что есть, хватит на седьмицу от головной боли избавить.

— Это что за травка еще? — старик тут же нарисовался возле решетки, с любопытством глядя на Яросвета. — И откуда, кто позволил?

— Никто, я завсегда ее за поясом ношу. А ну как голова заболит. Я сразу травинку — ам! И все, опять здоровый хожу. Нонче, вот, друга от муки избавлю.

Яросвет повернулся к решетке спиной, что бы сторож не увидел мешочек на шее, и достал тоненькую засушенную травинку. Потом повернулся, и протянул ее Сергею.

— Держи, для тебя ничего не жалко!

Едва сдерживая смех, разыгрывая такой глупый спектакль, Сергей взял травинку. Актеры из них получались не важные, но сторож уже заглотил крючок.

— А еще у тебя есть? — спросил он Яросвета, жадно глядя на зажатый между пальцев Сергея стебелек.

— Извини, отец, последняя.

Сторож погрустнел. Почесал затылок, но отвести глаз от рук Сергея так и не смог.

— Послушай, добрый молодец, — льстиво протянул старик. — Ты ж молодой, чай, голова и так пройдет. И потерпеть можешь. А я человек старый, немощный, неужель откажешь страждущему?

— Даже и не знаю, — вертя стебелек между пальцев, задумчиво сказал Серегй. — Помочь, дело хорошее, но мне-то что с этого?

Как ни обрадовался, что сторож сам попросил, а сразу отдать побоялся — вдруг заподозрит подвох?

— А я тебе двойную порцию похлебки налью! — пообещал сторож. — И даже мяса кусок туда положу.

— Два куска! — начал торговаться Сергей. — И расскажешь про девку, что рядом заперта!

— Три положу! А вот про девку не скажу, молчать на ее счет велено!

— Ну, как хочешь, — Сергей сделал вид, что сейчас сам съест травинку.

— Стой! — закричал сторож. — Мне правда не велено! Заклятье на мне! Смилуйся, дай травку!

— Хоть имя назови, — вставил свое слово Яросвет.

— Чего это вы ей так интересуетесь? — спохватился сторож, и подозрительно стрельнул глазами.

Сергей сделал самое честное лицо, что только мог.

— Так интересно знать, кто рядом сидит. Не так уж много народу тут, стало быть, пленница не менее важная чем мы! — он подмигнул сторожу.

— Это да, — успокаиваясь кивнул тот. — Тут только важных и держат. Ладно, имя сказать могу. Светоликой ее кличут.