Пророчество Золотого Перуна

Глава 34

Широкая грудь Буяна с тихим шорохом раздвигала высокую густую траву, сочную на столько, что из-под подкованных копыт в стороны брызгал прозрачный, прохладный сок. Конские бабки моментально намокли, потемнели, выделяясь даже на черных как ночь конях Сергея и Яросвета.

Солнце нещадно палило, но в воздухе уже витали неуловимые ароматы приближающейся осени. Дикие яблони и вишни, низко склоняли усыпанные перезрелыми плодами ветви, густой аромат ударял в голову не хуже молодого вина. В колючих зарослях малинника тяжело ворочались ленивые медведи, обожравшиеся сладких ягод, и даже не оборачивающиеся на проезжавших мимо всадников. Жирные зайцы носились целыми стаями, неповоротливые, так и просящиеся на вертел. Яросвет и Лика, уже обвешавшие седла своих коней мохнатыми тушками, провожали их грустными взглядами, понимая, что впрок набить все равно не удастся. И все равно, хваталась Лика за притороченный к седлу саадак, все норовя выхватить лук.

Сергей довольно жмурился, подставлял лицо под горячие лучи. Сырые вонючие подвалы и плесневелые стены тайных проходов замка Кощея остались где-то в прошлом, в другой жизни, воспоминания о которой быстро улетучивались из памяти как дурной сон.

Шут не обманул. Подземный ход в конюшне, напомнил Сергею тоннель метрополитена, такой же круглый, огромный и темный. Каждую минуту Сергей осторожно оглядывался: не показался ли ослепляющий свет фар, сжимался, ожидая услышать рев гудка, перестук колес, и тяжелый удар, которым многотонная стальная гусеница сметет со свего пути пятерых всадников.

Только когда карлик распахнул большие створки ворот, и кони выбрались на крутой склон высокого холма, Сергей смог облегченно вздохнуть. С обратной стороны, створки были выложены надежно закрепленными пластами дерна, поверх которого росли самые настоящие кусты, в рост человека. Ворота закрылись, и Сергей, даже зная где они должны быть, не смог увидеть ни следа от спрятанного в двух шагах от него тайного хода.

Но это было так давно — аж вчера! Весь остаток вчерашнего дня, ночь, и сегодняшний день, кони уверенно отмеряли версту за верстой, унося своих всадников как можно дальше от мрачного замка, хозяин которого сейчас был перекинут через круп Грома, для надежности привязанный толстой пеньковой веревкой.

Ехать единогласно решили в стороне от дорог и деревень. Никто не сомневался, что погоня рано или поздно возьмет их след, но облегчать им жизнь, оставляя напоминание о себе каждому встречному, никто не собирался.

При кажущейся густоте поселений вдоль дорог, по которым недавно степняки провезли двух своих пленников, стоило забрать чуть в сторону, как потянулись безлюдные поля, заросшие высокой сочной травой, и леса полные непуганной дичи. Ни одного городка, ни одной деревушки, никаких следов, словно никогда не ступала здесь нога человека.

Лика и шут, трясущийся рядом на невзрачной лохматой лошаденке, объяснили недоумевающим спутникам, что эти земли являются охотничьими угодьями придворных Кощея, и людям под страхом смерти запрещено даже заходить сюда, не то что бы строить дома, охотиться, косить траву, или хотя бы набрать хворосту для очага. Сергей, вспоминая курс истории, такому слишком не удивлялся. В голове сами собой всплывали прочитанные истории о причудах бояр, панов, баронов, и прочих стоящих над простыми людьми господ, ослепленных собственным величием, и считавших своей собственностью даже облака на небе. А вот Яросвет и Светолика сердито хмурились глядя на данное богами изобилие. Особенно Яросвет, до белеющих суставов стискивавший обломок копья, вспоминал изможденных голодом людей, и никак не мог уложить в голове, как можно страдать от голода, когда рукой подать до кишащих рыбой рек, и бегающей по лесам дичи. И как можно запретить на них охотиться? Попробовал бы кто-нибудь, пусть даже сам Великий Князь, запретить охотникам Подгорной или Полесной охотиться в окрестных лесах! Да сам Велимудр за подобное, проклял бы такого правителя! Но кто может проклясть Кощея? — спохватился Яросвет. Он сам кого хочешь проклянет. Даже того же Велимудра. Как ни могуч Верховный Волхв, а супротив Чернобога не выстоит.

А управляющие его землями паны, хоть и люди, но видно с гнилыми душами, если допускают такое. Не зря говорят, что яйцо от курицы недалеко падает. Если сможем Кощея до князя довести, решил Яросвет, сам соберу мужиков да парней, что лучшей доли ищут, и сюда поведу. Охочих и недовольных своей жизнью много, силу можно собрать такую, что одним пинком отсюда всяких панов вышибут! Без Кощея они ни что, степняки и те намного опаснее.

Замечтавшись, Яросвет едва расслышал громкий оклик Лики:

— Куда тебя несет? Говорю же, здесь заночуем, распрягай коней!

Не нравился шут Лике, очень не нравился. И не своим уродством и глупыми ужимками. Был он весь какой-то… скользкий, неприятный, глаза сальные, и эта постоянная кривая ухмылка на губах, которую хотелось стереть сильным ударом. Всякий раз, когда Лике приходилось жить в замке, она сторонилась его, всеми правдами и неправдами избегала оставаться с ним в одном, пусть даже большом и заполненном другими людьми, помещении. Она была тогда еще ребенком, а ребенок всегда замечает то, что взрослые не видят, или не хотят замечать. И она видела как он, пробираясь между ведущими беседы людьми, кривляясь и отпуская шуточки, внимательно прислушивается, запоминает каждое слово, всматривается в лица, и, без сомнения, этим же вечером все дословно перескажет хозяину, может быть чуть-чуть приврет, но получит щедрую награду. А утром, вчерашних собеседников выдернут прямо из теплых кроватей суровые мечники, преданные Кощею душой и телом, отволокут в сырые подвалы, из которых назад возвращается лишь один из десяти…

И чем больше Лика сейчас задумывалась над этим, тем больше крепла уверенность, что к смерти ее матери приложил руку и этот противный карлик.

— Эй, ты чего там забыл? А ну, брысь! — прикрикнула она на шута, слишком близко вертящегося рядом со связанным цепями Кощеем.

— А я что? Я ничего! — шут сразу отошел в сторону, вытащил из-за пазухи свой колпак, одел, и, аккомпанимируя себе звоном бубенцов, начал негромко напевать: — Звени, бубенчик мой звени, играйте в них шута напевы. Я расскажу вам о любви, шута к прекрасной королеве…

Светолика навострила уши, присела у костра, обхватила колени руками, положила на них подбородок, и зачарованно слушала историю о любви шута и королевы.

Нахмурясь, Лика пыталась понять, что же ее так насторожило. Вроде бы все спокойно. Сергей лежит, бездумно пялясь в небо, Светолика слушает, надо признать недурственное, пение шута, кони стреножены. Яросвет, нанизав большие куски зайчатины на прутья, подвесил их над костром, следит что б не пригорели, заботливо переворачивает, что б равномерно румянились со всех сторон. Запах жареного мяса одуряет, капли жира срываются с мяса, падают на угли, шипят, от них струи дыма…

— Кощей! — от Ликиного крика вскочили все, Сергей даже успел подхватить ножны с мечом. На девушку уставились четыре пары непонимающих глаз. Она ткнула пальцем в замотанное в гобелены тело, и пояснила: — Дым!

Через плотную ткань, прямо там, где ее топорщила горбом торчащая из спины Кощея рукоять кинжала, пробивался дым. Лика резко развернулась на каблуках и схватила за шута за шиворот.

— А ну говори, что ты там сделал? — как следует встряхнув его, так что жалобно звякнув бубенцами свалился колпак, грозно спросила Лика. — Я же видела, что ты, подлюка, возле него ошивался!

Она замахнулась, шут съежился, вскинул руки закрываясь от удара, но удара не последовало. Подоспевший Сергей перехватил ее руку, покачал головой.

— Светолика, последи за ужином, — попросил он. — Яросвет, давай-ка посмотрим, что там может дымиться…

— А я за этим, — Лика подбородком показала на дрожащего шута, — присмотрю.

— Я тут не при чем! — заныл шут. — Чуть что — сразу меня винять. А я маленький, слабый. Вы вон какие большие, вам просто меня обидеть! Такого маленького и слабого…

— Слабый, говоришь? — переспросил Сергей, осматривая гобелен. — Очень слабый, значит?

— Да, слабый, очень слабый! — всхлипнул шут.

— Тут все в порядке, — сказал Яросвет. — Разрезов нет, дырок нет, так что, не похоже, ить, что бы уголек он подсунул. Надо разворачивать, смотреть что дымить может.

— Ну так разворачивай!

— А чего сразу я?

— А кто меня главным назвал? Вот, теперь слушайся приказов!

Недовольно бурча, Яросвет размотал Кощея, и длинно присвистнул, увидев источник непонятного дыма. Дымился кинжал. Черный дым медленно поднимался из раны, окутывал гладкую рукоять, и устремлялся вверх, чуть закручиваясь и истончаясь, пока совсем не исчезал, оставив после себя лишь резкий запах, чем-то похожий на запах серы.

— Никак Кощей горит? — Лике от костра было видно плохо, Сергей и Яросвет, спинами почти закрывали лежащее тело.

— Нет, не Кощей, — Сергей покачал головой, и в задумчивости потеребил кончик носа. — Дым от кинжала идет. Из раны и от рукояти. Первый раз такое чудо вижу. Это ж сталь, с чего ей дымить?

— К тому ж, ить, холодный, — добавил Яросвет, осторожно потрогав пальцем рукоять.

— Постой, вроде бы Ратибор что-то такое говорил… — задумался Сергей.

Но первой вспомнила Лика. Погрозив шуту кулаком, что б не вздумал что-нибудь вытворить, она подошла к задумавшимся ребятам.

— Что-то говорил, — передразнила она Сергея. — Дурни вы, да и я не лучше! Он сказал, что нельзя кинжал в Кощее долго держать — на третий день ржа разъест. Видимо, это и начало происходить. Вынуть его надо, нельзя его потерять!

— Вынуть?! — Яросвет вздрогнул всем телом. — Что б он нас на куски порвал? Ты совсем с глузда двинулась?

— Дурак ты, Ярко, для чего по твоему, мы его цепями обмотали? Железо его сил лишает. Пока на нем цепи, он нам ничего не сделает. Дадим кинжалу денек отдохнуть, потом опять воткнем, потом снова вытащим… По другому никак.

Сергей сел на землю рядом с Яросветом, рассматривая дымящийся кинжал. Дым, и правда, шел от самого железа, как бы странно это ни казалось. Прямо на его глазах, тонкая струйка дыма вырвалась прямо из рукояти, и взмыла в небо.

— Она права, — сказал он. — Кинжал такой единственный, нельзя, что бы он пропал. Да и нам будет проще знать, что всегда под рукой такое действенное средство против этого неумирающего. Давай цепи проверим.

Не слушая недовольного бурчания волхва, он сам принялся дергать опутывающие тело Кощея цепи. Нехотя, Яросвет присоединился, тоже подергал.

— Так, ить, я старался, когда вязал. До сих пор не ослабли. И не ослабнут. Слово даю!

Но Сергей и сам уже убедился, что цепи держаться крепко. Больше не тратя времени на разговоры, протянул руку, и просто выдернул кинжал. Вопреки ожиданиям, тот вышел легко, чуть ли не сам вывалился из мгновенно затянувшейся раны, перестал дымить.

Яросвет сдавленно крякнул, Лика напряглась, хватая рукоять сабли, за спиной, у костра, ахнула Светолика.

Голова Кощея медленно повернулась, острый взгляд пробежался по лицам людей, губы раздвинулись в презрительной ухмылке.

— Надеетесь сбежать? — спросил он, даже не делая попыток проверить цепи на прочность. — Надейтесь. Тем приятнее будет увидеть разочарование на ваших лицах. Я лично буду медленно сдирать с каждого шкуру. Но сперва, вырву веки, что б смотреть прямо в глаза…

И он с обстоятельной неспешностью, начал рассказывать что сделает с каждым, когда освободится.

— Сочно рассказывает, — хмыкнул Сергей. — Смачно даже. Яросвет, поищи какую-нибудь тряпку, надо рот ему заткнуть, а то аппетит портит.

Яросвет с готовностью бросился к седельным мешкам, но на полпути вспомнил, что никаких седельных мешков у них теперь нет.

— Так, ить, нечем, — развел он руками. — Не рубаху ж на него тратить.

— От его кафтана отреж, — посоветовала Лика, потеряв всякий интерес к Кощею. Поднимающиеся от костра запахи жаренной зайчатины, занимали ее гораздо больше. — Зачем ему теперь такой богатый кафтан? Да и все равно уже попорчен…

Яросвет в нерешительности застыл над Кощеем. Тянуть из-под цепей толстый кафтан не хотелось — вдруг цепь ослабнет? Он перевел возгляд на ноги Кощея, и вдруг заулыбался.

— А он онучи носит?

Быстро сдернув с ног Кощея дорогие сафьяновые запоги, повернулся и подмигнул:

— Носит!

Под сапогами и правда обнаружились пусть кружевные, но портянки. Настоящие, даже благоухающие соответственно.

— Только я, ить, не хочу к нему… укусит еще…

Пришлось самому Сергею, перебарывая брезгливость, заталкивать Кощею в рот вонючую тряпку. Кощей мотал головой, мычал, пришлось позвать на помощь Лику. Девушка ловко, и с видимым удовольствием, врезала носком ботинка по челюсти, зубы на миг разжались, и Сергей быстро затолкал ему в рот импровизированный кляп.

Не смотря на отсутствие соли и приправ, мясо было восхитительным. Может быть кушанья в замке Кощея были более утонченными, но голод после долгой тряски в седле, и свежий лесной воздух, даже подгоревшее мясо сделают нежным и аппетитным. А чистая ключевая вода, ледяная, аж зубы сводит, не сравнится ни с каким, даже самым дорогим вином.

Шут уселся есть в стороне от костра, всем своим видом показывая, что пустой треп, ему не интересен. Уговаривать и звать его обратно, никому и в голову не пришло.

Нехитрый ужин взбодрил лучше крепкого кофе. От усталости не осталось и следа, все шутили, смеялись, но веки становились все тяжелее, глаза разбегались в стороны, и все труднее было заставить их смотреть в одном направлении. Наконец, Лика встала, и потянула за собой Светолику.

— Девочки немного прогуляются перед сном, а вы тут пока решите в какой очереди дежурить будем. Да не забудьте за этими двумя приглядеть.

Перешептываясь и хихикая, девушки скрылись за деревьями, в густой вечерней тени, куда не дотягивались яркие всполохи костра.

— Ну что, я предлагаю так: до полуночи я, потом ты, потом Лика, — предложил Сергей.

— А я когда? — обиженно спросил прислушивавшийся к их разговору шут.

— А ты спать будешь, — буркнул Яросвет. — Еще не хватало, тебя на стражу ставить.

Обидевшись, шут показал язык, и отошел еще дальше.

— Ты куда это направился? — бросив на него взгляд, сердито крикнул Яросвет. Шут, вроде бы бесцельно бродя вокруг костра, снова оказался рядом с Кощеем. — Брысь оттудова! А то, ить, по голове дам!

Сделав вид, что совсем не понимает о чем речь, шут, тем не менее, перешел на другую сторону костра.

Диких зверей можно было не опасаться. Яросвет храпел так, что медведь обделается, если услышит такой рев над ухом. С переливами и посвистываниями. Да и шут от него не отставал, выводя носом такие рулады, что соловей обзавидуется. Вот только где найдешь такого охрипшего соловья?

Девушки спали тихонечко, сжавшись в маленькие комочки, прижались спинами друг к другу. Ночь выдалась холодной, заканчивается лето, тепла все меньше, одно хорошо — дождя нет.

Кощей лежал не шевелясь, и понять по нему спит или придумывает как освободиться, было делом совсем безнадежным.

Сергей, давно наученный этой премудрости Ликой, сидел к прогоравшему костру спиной, изредка подкидывая сухие веточки, не давая пламени погаснуть совсем. Смотреть в огонь приятно, вот только ночь после этого особенно темной кажется. Случись что, и пока глаза к темноте привыкнут, десять раз и охранника зарубят, и доверившихся ему друзей. Да и в сон начинает сильнее клонить, когда смотришь на завораживающий танец языков огня. Заметить не успеешь, как уснешь.

Ближе к полуночи набежали тучи, закрыли плотным одеялом луну и звезды, погружая мир в еще более непроглядную тьму. Где-то вдалеке закричала дурным голосом проснувшаяся птица, но сразу умолкла, испуганная собственным воплем. Светолика беспокойно завертелась, крепче прижалась к Лике, и снова крепко уснула.

Вслушиваясь в перешептывание листьев в кронах деревьев и сонное отфыркивание лошадей, Сергей вдруг остро ощутил свою бесполезность и никчемность. Столько всего осталось позади, схватки, плен, Кощей, но все делали Яросвет и Лика, а он, лишь путался под ногами, неспособный даже разжечь костер. Без их помощи, давно бы пропал. Это только кажется, что привык к жизни в этом мире, а на самом деле, ждет не дождется, когда снова попадет домой, вымоется в нормальной ванной, ляжет на нормальные простыни… Ведь осталось совсем чуть-чуть. Последний рывок, и… Почему-то, вдруг стало горько, что не увидит больше этого мира, не сможет поговорить с Яросветом, который хоть и наивный, но верный и преданный друг. Разве в его мире есть такие? Разве что Максим… Воспоминание о друге теплом отозвалось в душе. Да, Максим настоящий друг. Но с тех пор, как стал встречаться с новой соседкой по лестничной площадке, все реже у него оставалось времени на простые посиделки за бутылочкой пива. И хоть Лилия с удовольствием присутствовала на этих посиделках, но ее присутствие нарушало привычный уют дружеской беседы.

Вот и Максим обзавелся постоянными отношениями, невпопад подумал Сергей, а я? Знакомых девушек много, но ни одна не заставляет сердце трепетать от волнения. Ни с одной из них не бывает так легко и спокойно как рядом с Ликой. Ни у одной из них нет такой длинной и тяжелой косы, таких больших серых глаз и такого звонкого и чистого смеха.

Он посмотрел на спящую Лику, и вздрогнул, понимая почему вдруг сердце забилось так тревожно и часто. А ведь и ее он больше не увидит. Они просто попрощаются, и расстануться навсегда. А он, так и не скажет ей, как она ему нравится. Не сможет. Не найдет в себе сил, даже зная, что больше никогда ее не увидит. Особенно, зная что больше никогда ее не увидит! Может быть, именно поэтому, и старался держаться от нее на расстоянии, что бы не привязаться еще сильнее, не разорвать сердце на кровавые лоскуты при прощании. Ни себе, ни ей.

Сергей с силой потер лицо ладонями, отгоняя нахлынувшие мысли. Нечего расклеиваться. Надо собраться. Впереди еще долгая дорога, никто не знает, что может произойти.

Непонятное чувство кольнуло грудь. Еще не понимая, что насторожило, Сергей внимательно осмотрелся, прислушался. Яросвет по прежнему храпит как разъяренный змей, девушки тесно прижались друг к другу, шут… Шут!

Сергей вскочил, только теперь понимая, что давно не слышит его тонкого, переливистого храпа. И самого шута не оказалось на том месте, где он недавно спал!

Нашелся шут неподалеку от неподвижно лежащего Кощея. Специально, или действительно случайно поворачиваясь во сне, откатился далеко в сторону, еще чуть-чуть, и на Кощея навалиться. Сергей потолкал его ногой, дождался пока откроются сонные глаза, и красноречиво погрозил кулаком.

Неразборчиво бурча, что и во сне ему маленькому и слабому не дают покоя, шут вернулся обратно к костру, и моментально уснул.

Сергей потер виски. Тучи надежно спрятали луну, не понятно пора будить Яросвета или еще нет. Наверное все же пора, решил Сергей, и растолкал спящего друга.

Зевая так, что едва не выворачивалась челюсть, Яросвет занял его место, подбросил в прогоревший костер несколько веточек, и клятвенно пообещал не сводить с шута глаз.

Сергей с наслаждением вытянулся у костра. В голове, назойливой занозой, почему-то крутились слова шута, о том какой он маленький и слабый. Но глаза закрывались сами собой, и разбираться что в этих словах такого важного совсем не хотелось.

Сны пришли тяжелые и мрачные. Кто-то кого-то догонял, яростно звенели мечи, приснился Кощей, вскинувший меч почему-то над Добромилой, которая неразборчиво повторяла одну и ту же фразу. Сергей дернулся и проснулся. Холодный ветерок неприятно скользнул по мокрому лбу, заставил поежится, и пододвинуться поближе к костру. Предрассветная хмарь туманом окутала землю, было промозгло и холодно. От костра донесся негромкий разговор. Бросив туда взгляд, Сергей увидел Яросвета и Светолику, о чем-то беседовавших вполголоса, хмыкнул, — и не лень им — и снова крепко уснул. На этот раз без снов.

Лику разбудил жук. Толстый, наглый, он полз по руке, щекотал усиками, и даже не упал, когда она попыталась его стряхнуть, а вцепился острыми коготками, пережидая неожиданную бурю. Нехотя открыв глаза, она сбила его щелчком, и потянулась. Солнце уже встало, птицы со щебетом носились в хмуром дождевом небе, ловко подхватывая зазевавшихся мух.

Странно, Яросвет должен был разбудить ее еще затемно. Сбоку негромко зашебуршало, и тут же звук прекратился, словно устыдившись своей бесцеремонности. Лика лениво привстала на локте.

Яросвета и Светолики не было. А над мирно спящим Сергеем, навис шут, сжимая обеими руками, его же, Сергея, меч. Увидев, что Лика проснулась, шут торопливо вскинул руки над головой.

Ужас сдавил горло девушки, не давая даже крикнуть, разбудить, предупредить. Она вскакивала на ноги, понимая, что не успевает, меч уже падает вниз, сейчас жадно вопьется в мягкую плоть, брызнет кровь, хрустнут разрубаемые кости, и обрвутся сразу две жизни. Одна сейчас, а другая в тот момент, когда любящее сердце остановится от тоски и от горя.

На губах шута мелькнула торжествующая ухмылка, и тут же сменилась гримассой недоумения. Клинок, вместо того что бы разрубить упругое тело, вдруг ткнулся в твердую от спутанных корней землю. Опустив взгляд к ногам, шут наткнулся на холодный взгляд совершенно не тронутых сном глаз. В следующий миг, грудь пронзила острая боль, настолько сильная, что вдох замер на кривящихся в ухмылке губах. Покачнувшись, карлик упал навзнич, широко разметав руки в стороны. Из его груди торчала желтая костяная рукоять кинжала.

Перекатившийся в сторону в самый последний момент Сергей, упруго вскочил, и нагнулся над умирающим карликом.

— Зачем? — просто спросил он, равнодушно глядя, как жизнь покидает дрожащее в агонии тело.

Он даже не удивлялся этому равнодушию. Только мелькнула в голове мысль, что слишком быстро привык убивать. Что это неправильно, но тут же осек сам себя: лучше убьешь ты, чем убьют тебя. И эту науку он уже выучил на отлично.

— Хозяин… дал все… он бы щедро… — на губах шута вздулся кровавый пузырь, лопнул, струйка крови сбежала из уголка губ. — Да, очень щедро…

Он захрипел, что-то еще пытался сказать, но Сергей его уже не слушал. Протянув руку, резко выдернул кинжал из тщедушной груди, от чего шут выгнулся дугой, и замер, больше не шевелясь.

Лика ураганом налетела на Сергея, обняла, прижалась так крепко, что он явственно ощутил как часто бьется в ее груди всполошенное сердце. По лицу девушки бежали слезы, которые она даже не пыталась спрятать. Он обнял ее, успокаивающе погладил по спине.

— Да будет тебе, — шепнул он. — Все же обошлось. Видишь, этот кинжал не только Кощея может успокоить.

Она подняла заплаканное лицо, их глаза встретились, и Сергей ощутил как затягивает его водоворот ее глаз, как шея сгибается, и противостоять этому невозможно, буд-то накинули петлю, и сильная рука тянет веревку, заставляя покориться, опустить голову, касаясь губами жарких девичьих губ. Он не сопротивлялся, ее дыхание тронуло его подбородок, он уже ощущал идущий от ее губ жар. Лика затрепетала, закрыла глаза, готовясь отдать всю себя в долгожданном, сводящем с ума, поцелуе.

— Кхе, что голубки, милуетесь, — прокаркал в стороне голос Кощея. — Ну ничего, недолго вам осталось! Но все равно жаль, что шут оказался таким никчемой!

Лика отпрянула от Сергея, заливаясь густой красной краской. Смущенный не меньше ее, Сергей разжал руки, с неохотой отпуская сильное гибкое тело. Пытаясь сгладить возникшую неловкость, повернулся к связанному цепями пленнику.

Кощей умудрился выплюнуть кляп, и теперь нагло скалил зубы, глядя на пылающие щеки молодых людей.

Стараясь не смотреть на Лику, Сергей быстро подошел к Кощею, и не обращая внимания на насмешки, затолкал кляп обратно в рот. Пока он завязывал на его затылке веревку, которая удержит кляп на месте, Лика вполне овладела собой, но стала хмурой и раздражительной.

— Куда этот остолоп, Яросвет, подевался? — потихоньку начиная заводиться, спрашивала она у деревьев. — И эта тихоня, тоже мне, дочка бога! Не успели глаза закрыть, как уже хвостом закрутила! А то все краснела, глазки опускала! Ну, доберусь я до них!

Сергей попытался ее успокоить, но лишь привлек к себе внимание, и уже сам был не рад, что открыл рот. Лика надрывалась так, как буд-то он перед ней в чем-то провинился.

— Ты его не защищай! — бушевала Лика. — Он сторожить был поставлен! Между прочим тобой! У тебя что, мозгов не хватило, меня вперед него поставить? Ты же знаешь, что он дрыхнет как суслик, верхом на коне уснуть может! А ты самый умный, да? Сложно было посоветоваться? Командовать нравится, да?

— Да ты же сама сказала распределить очередь…

— Мало ли что я сказала! А если я скажу головой в дерево долбиться, тоже будешь дятла изображать? Сложно было мое мнение спросить? А если бы шут Кощея освободил? А если бы он тебя убил?

— Да уж лучше бы убил… — едва слышно, под нос, буркнул Сергей.

— Чего ты там говоришь? — опасно прищурилась Лика.

— Ничего. Говорю завтрак надо делать.

— Вот и делай! Или ты что, решил что на мне теперь ездить можно? Нашел кухарку! У самого руки есть, вот и сделай хоть раз доброе дело, или ума хватает только командовать, да? Костер раздуть уже мозгов не хватает?

Сергей собирался уже грубо ответить, как зашуршали кусты, сорвалась в небо перепуганная сойка. Лика резко обернулась хватаясь за саблю, но это оказались всего лишь Яросвет и Светолика. Лицо Светолики было красным, смущенным, она не поднимала глаза, но рука крепко сжимала ладонь Яросвета. Тот разве что не светился от счастья, довольно жмурился, на губах блаженная улыбка, даже когда впервые развернул свиток Змея, и то таким довольным не был.

— Что за шум? — весело поинтересовался Яросвет.

— Шум? Что за шум? — Лика встала широко расставив ноги, кулачки уперлись в бока, и по этой позе и голосу, Яросвет мигом понял, что лучше бы ему было так и оставаться в кустах. — Тебя, свинорылого, поставили сон охранять, на тебя понадеялись, а ты… Да как тебя земля только носит?!

Сергей подумал, что на этот раз, Лика превзошла сама себя. Последний раз, в такой ярости она была разве что в бане, когда он ненароком вылил на нее бадейку ледяной воды.

— Вот что за шум! — она ткнула пальцем в тело шута. — По твоей милости, твой друг едва не проснулся в Вирии! И не тебе благодаря, он сейчас живее всех живых, что б он сдох, остолоп! Ты вообще чем думал, когда пошел по лесу со своей ладой гулять? Задницей? Не поверю, в ней у тебя мозгов больше, сообразил бы, что сперва меня разбудить надо!

— Это моя вина, — тихонько пискнула Светолика, до глубины души перепуганная криками Лики. — Он не хотел идти, а я услышала как птенцы пищат, уговорила его посмотреть, а потом…

— А потом, совершенно случайно, целовались полдня! Вон, губы до сих пор распухшие и бордовые, как переспелая вишня! — блестя глазами закричала Лика. — Ни стыда ни совести! А у родителей вы благословления спросили? Превратили лес в бог знает что, устроили блуд! У-у, глаза, ваши, бесстыжие!

На Светолику и Яросвета было жалко смотреть, лица вытянулись, глаза прячут, руки поспешно отдернули друг от друга, щеки и уши красные как раскленный в кузнечном горне металл. Сергей подумал, что в следующий раз, если придется разводить костер, можно просто разозлить Лику, и от ушей Яросвета можно будет поджигать даже самые сырые ветки.

— Во дает, стерва! — восхищенно прокаркал голос Кощея, — ну вся в мать! Та когда орать начинала, даже Черные по углам прятались. Какой талант, первоклассная стерва! Вот и говори потом, что росла без матери. Все равно один в один выросла!

— Если вы сейчас же, не заткнете этого тухлого мерина, — тихо, и от того особенно страшно, произнесла Лика, — я буду не я, но я его на мельчайшие кусочки настругаю, зажарю, заставлю вас все сожрать, дождусь, пока в ваших бездонных желудках он не превратиться в то, чем является, а потом настругаю вас, точно на такие же кусочки, зажарю, и… и…

Она выдохлась. Так и не найдя походящих слов, сердито сверкнула глазами, уселась у костра, спиной ко всем, и уставилась в одну точку, больше не обращая внимание ни на кого.

Переглянувшись, все поспешили заняться делами, лишь бы не разозлить Лику снова. Молча, стараясь не привлечь ее внимание, Сергей с Яросветом принялись запихивать кляп обрано Кощею в рот, придумывая как бы закрепить его так, что б уже не смог выплюнуть, а Светолика, тихой мышкой шебуршилась у костра, нанизывая на тонкие ветки, заготовленные с вечера куски зайчатины. Только когда первые капли жира зашипели на раскаленных углях, а в воздухе завитал упоительный аромат сочного, жареного мяса, Лика соизволила оттаять.

— Мне все утро не спалось, лежал, думал, — рассказывал Сергей с аппетитом уплетая горячее мясо. Липкий, растопленный жир брызгал при каждом укусе, тек по рукам, по щекам, по подбородку, он подхватывал языком прозрачные капли, сладкие, обжигающие язык и невыносимо вкусные. — Почему-то всю ночь снилась Добромила, вспомнилось ее предсказание. Я ж первый раз от него отмахнулся, и мы сильно влипли в неприятности в Крынице. Потом снова отмахнулся, да что отмахнулся, просто ен вспомнил, когда доверились Черному и попались Кощею. А тут… Шут столько твердил что он слабый, что я решил все-таки отнестись к предсказанию серьезно. Два раза уже сбылось, кто знает, а вдруг и третий…

— Да, — Яросвет обглодал косточку, и запустил ее в кусты. — В Крынице мы тогда едва живы остались. Я, ить, сейчас дорого бы дал, если б можно было взад вернуться, да о предсказании тебе напомнить, глядишь, и с Черным бы все иначе повернулось.

— А что в Крынице было? — с любопытством спросила Светолика. — И что за предсказание?

— Потом расскажу, — пообещал Яросвет, и повернулся к Сергею. — Ну, вспомнил предсказание, а дальше то что?

— Дальше? На всякий случай достал кинжал, решил еще подремать, но нервы уже на пределе, какой тут сон. А когда услышал, как он зашевелился, и меч потянул, тут уж понял, что права Добромила. Вот в общем, и все.

— А как он лихо из-под меча вывернулся! — неудовлетворенная тем, то Сергей не рассказывает самое интересное, и пытается скромничать, продолжила за него Лика. — Я смотрю — все, меч уже одежды коснулся! Вдруг он как крутанется, а ведь железо уже почти одежды касалось, а у меня бы нервы не выдержали, а он дождался момента! Шут и понять ничего не успел, как кинжал в груди образовался!

Под восхищенными взглядами Яросвета и Светолики, Сергей раздулся как жаба, нагревшаяся на солнце, и теперь раздувающая воздушные белые мешки под подбородком.

О своих похождениях в лесу, что Светолика, что Яросвет молчали как разведчик под пытками, и делиться своим счастьем вовсе не собирались. Лику это взбесило, но она улыбалась, и даже разговаривала с ними, но только наивная Светолика не замечала опасного блеска в ее глазах.

После еды, все развалились на траве, не смотря на то, что каждый понимал: время не ждет, надо спешить. Но так не охота куда-то спешить после сытного, плотного завтрака.

— Смотрите, какая странная птица, — вдруг сказала Светолика, показывая пальчиком в затянутое хмурыми тучами небо.

Присмотревшись, Сергей похолодел. Хоть расстояние было велико, но он хорошо рассмотрел вытянутую пасть, кожистые крылья, и мощные лапы с длинными изогнутыми как турецкие сабли, когтями.

— Черный! — выдохнула Лика то, что Сергей боялся произнести вслух. — Выследили-таки! Быстрее по коням, надо спешить! Может быть сможем оторваться. В густом лесу он нас не рассмотрит.

— Не рассмотрит, так нюхом почует! — проскрежетал зловещий голос Кощея. — Вы еще узнаете всю мощь Черных. А потом вами займусь я! Сперва, я вырву вам веки, что бы не смогли зажмуриться, и лишить меня удовольствия видеть боль, застывшую в глазах…

— Я вас предупреждала?! — рявкнула Лика, и Сергей с Яросветом сжались, понимая что их сейчас ожидает. — Предупреждала! Последний шанс, но если опять его заткнуть не сможете…

Не дожидаясь подробного рассказа, что она с ними сделает, друзья бросились к Кощею, снова забили кляп, замотали, стали думать, как тому удается выплевывать через завязанную на затылке веревку.

— Знаешь, — тихонько поделился Яросвет, — я чуть лужу под себя не пустил. Все же лучше с Черными драться, чем эту бешенную разозлить.

— Ярко, она за тобой стоит, — решил пошутить Сергей.

Яросвет дернулся, запутался в ногах, и тяжело рухнул прямо на Кощея. Лицо последнего покраснело, глаза выпучились, едва не выпрыгивая из орбит — весил молодой волхв не мало.

К тому времени, когда они закончили с Кощеем, запряженные хрупкими девушками кони, уже били копытами землю, и поторапливали медлительных людей нетерпеливым ржанием.