Пророчество Золотого Перуна

Глава 35

Гибкие упроугие ветки, так и норовили хлестнуть по глазам и оцарапать лицо острыми сухими сучками. Не сучки, а настоящие когти, цепляются за одежду, дергают, пытаются стащить незадачливого ездока на землю, шмякнуть спиной о выпуклые твердые корни, червями вылезающие из-под устилавших землю сухих листьев.

Нестись через густой лес — не самая хорошая мысль. Но опасаясь погони, решили рискнуть, и гнали недовольных коней вперед, туда, где по прикидкам Лики, лежала дорога домой.

Густые кроны деревьев надежно укрыли беглецов от недружелюбного взгляда Черного, парящего высоко в небе. Когда в полдень, Сергей вскарабкался на высокий раскидистый дуб, гордо возвышавшийся над остальными деревьями, как ни напрягал зрение, но так и не увидел нежеланного соглядатая. Это известие немного всех взбодрило, но расслабляться не стали — погоне, а что она есть, никто уже не сомневался, известно в какой стороне искать беглецов, значит нужно спешить, уходить в сторону, сбивая со следа.

Именно это они и сделали, еще утром, едва скрывшись от Черного под густым лиственным пологом. Рискуя ногами коней, и собственными лицами, они мчались вперед, пытаясь уйти как можно дальше в густой, непролазный лес.

Лика все чаще поглядывала наверх, туда, где скрытые листьями, гуляли по небу серые тучи. Еще никогда раньше, она так не желала проливного дождя, такого, что б как из перевернутого корыта, чтоб с силой хлестало пробивая зеленую толщу, а по земле, меж корней широкие ручьи, уносящие с привычных мест сухую хвою, прошлогодние листья, и другой мелкий сор. Что бы прохладная небесная вода омыла каждый морщинистый ствол, каждый кустик, каждый пенек, смыла все следы оставляемые беглецами, не только видимые, но и те, что недоступны для человеческого глаза. Да, именно за эти следы беспокоилась девушка. Следы, которые не затрешь за собой, которые предательски висят в воздухе над самой землей, неощутимые, но так хорошо улавливаемые тонким собачьим нюхом. В том, что погоня захватит собак, Лика даже не сомневалась. А уж что за собаки в охотничьей своре Кощея, она знала прекрасно. Доводилось видеть, как они умело загоняют дичь, идут по следу дни и недели, неумолимые как рок.

Она не делилась своими опасениями с остальными. К чему зря трепать и без того напряженные нервы? Хватит с них и того, что и так постоянно оборачиваются, пытаясь высмотреть меж деревьев настигающих их всадников.

Как они ни спешили, но на второй день, осматривающая окрестности с вершины высокого дерева Лика, заметила далеко позади взмывшую в небо переполошенную стаю птиц. Тешить себя надеждой, что их напугала лисица, она даже не стала. Все и так ясно — погоня! Она постаралась прикинуть разделяющее их расстояние. По такой чаще, даже не жалея коней, им понадобится дня полтора-два, что бы достичь того места, где сейчас стояли кони беглецов. А в такой ситуации, даже один день совсем не мало.

И снова сумасшедшая скачка через густой лес. Деревья росли часто, и казалось их специально сажали так, что бы задержать беглецов, поймать в густое переплетение гибких ветвей, которое мало чем отличается от паутины гигантских размеров. Кони едва протискивались между толстыми стволами, почти задевая ногами ездоков шершавую и твердую как напильник кору. Такая легко раздерет плотные штаны, мигом стешет кожу и мясо до самых костей, только кровавые лохмотья повиснут. А сама кора, моментально впитает солоноватую влагу, облизнется как упырь и потребует добавки. Сергею хотелось зажмуриться, но тогда бы не удалось уклоняться от веток, и ему пришлось стиснуть зубы, и молиться, что бы живой болид под ним не врезался в очередное дерево. А Буян, словно насмехаясь над ним, стремительно несся прямо на самое толстое дерево, лишь в самый последний момент дергался в сторону, чудом избегая столкновения. Сергей вздрагивал, а Буян скалил зубы, и косил на всадника насмешливым взглядом.

Такая скачка не могла пройти даром. Жалобно заржав, конь Светолики остановился, неловко вскидывая переднюю ногу. Подвернувшаяся сухая ветка острым сучком вонзилась глубоко в ногу, чуть повыше копыта. Мохнатые бабки пропитались кровью, сучок проткнул насквозь, и торчал с другой стороны как вдруг выросший у коня палец — толстый, длинный, узловатый, с острым ногтем. С копыта ручьем текла густая, черная в тени деревьев, кровь. Конь дрожал всем телом, глаза большие, влажные, тихонько ржет, надеется на помощь людей, доверчиво дает трогать ногу, лишь вздрагивает от боли.

— Дальше не пойдет, — вынесли вердикт Лика и Яросвет, осмотрев ногу животного. — Надо бросать.

Чувствуя себя предателями, жеребца расседлали, избегая встречаться глазами с укоряющим взглядом больших карих глаз, с длинными, как девушки, ресницами. Бросить его в таком состоянии, ни одному из четверки не позволила совесть, поэтому Яросвет крепко держал ногу, а Лика, уже имеющая опыт по извлечению стрелы, резко выдернула застрявший в мышцах коня сучок. Конь дернулся, замотал головой, но Светолика уже гладила бархатную морду, что-то ласково шепатала, и он перестал вырываться, прядал ушами, вслушиваясь в слова девушки. Дальше все было просто. Яросвет посыпал на рану мелко истолченную сухую траву запирающую кровь, и перевязал, надеясь, что повязка не будет мешать, и со временем, жеребец сможет от нее освободиться.

— Смотри, не попадись волкам, — напутствовал коня волхв. — Пару дней продержись, а там нога должна подзажить, сможешь бегать как прежде!

Конь благодарно фыркал, словно и правда понимал слова человека.

— Ты только не сердись на нас, — попросила Светолика, поцеловала его в морду, потрепала шелковую гриву, — мы бы никогда тебя не бросили, но ты пойми, за нами погоня…

И жеребец снова фыркал, и кивал ушастой башкой.

Мохноногая лошаденка шута, на которой везли связанного Кощея, быркалась, ржала, пыталась кусаться, но так и не позволила Светолике сесть на ее спину. Никто не мог понять, что за муха укусила всегда смирную и покорную лошадку. Ведь не дикий жеребец, молодой и горячий, стремящийся доказать свою силу и ловкость перед нежными и медлительными двуногими. С тем все как раз ясно: запрыгнуть на спину, сжать пузатые лоснящиеся бока коленями так, чтоб взвыл, присел от боли на задние, передними по воздуху, как богомол лапками, и все, как шелковый будет. А это — обычная коняжка. Пахари таких любят, не скоростная, зато выносливая. И в плуг можно впрячь, и в телегу, и в сани, да и на спине проехать, если появится необходимость. На такую даже малого ребенка посадишь без боязни. Не понесет, будет плестись шагом, как ты ее ни понукай. Да и сама за ребенком присмотрит, что бы со спины не свалился… Только не в этот раз. Как заговоренная на одного хозяина: никому не дала себя оседлать.

Пришлось Яросвету взять девушку к себе за спину, на широкий круп Грома. Гром, для которого вес девушки был намного предпочтительнее веса Кощея, не протестовал, даже не глянул укоризненно на хозяина. А может быть, понимал, что не время сейчас спорить.

К вечеру, лес закончился. Сперва деревья стали расти реже, уже не грозя отбить прижатые к конским бокам колени, за ними пошли тонкие молодые деревца подлеска, а за ними открылся большой, поросший высокой — коням по брюхо — травой луг. Далеко впереди, почти на горизонте, виднелась темная полоска леса. Слева раскинулась широкая река, неспешная, словно текла не вода, а густой, сладкий кисель. Тучи немного расступились, и лучи багрово-кровяного заходящего солнца подкрасили воду красным, превращая то ли в малиновый кисель, то ли в стекающий с жертвенного камня поток свежей крови. Редкие барашки волн пробегали по зеркальной поверхности, и в эти моменты воды реки становились потоками остывающей лавы, по какому-то недоразумению вырвавшемуся из раскаленных земных глубин, но еще не успевшим одеть сверху твердую черную корку, в толстых каменных наплывах.

Как ни хотелось дать коням отдых после изнурительной скачки через непроходимую чащу, да и самим размять ноющие мышцы, но пятки пришпорили коней, заставляя снова нестись вперед, опережая погоню. Кони скакали легко, мягкая земля глушила перестук копыт, и издалека казалось, что над травой летят четыре призрачных всадника волей провидения посланные обратно в мир живых, для неведомой цели. Возможно отомстить убийце? И может быть, именно этот убийца привязан к луке пятого коня, перекинутый через седло? Но некому было задать эти вопросы. Ни одна живая душа не стала свидетелем этой стремительной скачки. Только одинокая куропатка, на свою беду свившая гнездо прямо на пути огромных животных, испуганно подгребала крыльями под себя любопытных цыплят, так и норовящих сбежать из-под ее бдительного надзора, изучить такой интересный и пугающий мир, и, конечно же, посмотреть кто с таким шумом и топотом ломится через непролазные заросли травы. Только по случайности, ни одно копыто не задело спрятанное в траве гнездо, и вслушиваясь в удаляющийся шум, куропатка вздохнула, совсем как человек.

Лишь когда стемнело окончательно, и луна снова спряталась за густыми, тяжелыми тучами, сделали короткий привал, что бы с рассветом снова поспешить в путь. Костер разводить не стали, в чистом поле его и за виднокраем увидят, ужинали молча, доели остатки жареного мяса с прошлого привала. Холодная и несоленая зайчатина с трудом лезла в горло, уже вчера Сергей недоумевал, как на кануне мог жрать с таким аппетитом, считая наивкуснейшим блюдом. Запили водой из притороченных к седла мехов, только днем наткнулись на ключевой ручей, вода до сих пор холодная, вкусная, но уже с неприятным привкусом старой кожи.

Спали в полглаза, от каждого шума вздрагивая и хватаясь за оружие. Но никто не побеспокоил их отдых этой ночью. Только докучливые комары заполняли воздух монотонным гудением, но пить из людей кровь почему-то не решались. Яросвет ломал голову над этой загадкой, а Светолику спросить не догадался. А она бы рассказала, что отпугивать коморов и мошек, ее мать научила еще в далеком детстве. Летом и в начале осени умение более чем полезное.

Едва темный небосклон посерел, и первые лучи всоходящего солнца, тронули плотный полог низко нависших над землей туч, все уже были в седлах.

Бросив взгляд назад, Лика изменилась в лице.

— Они!

Кто «они» было ясно уже по тону, которым было произнесено это слово. Четыре головы дружно развернулись назад. Из оставшегося далеко позади леса, выметнулись всадники на тонконогих резвых конях. Их было так много, что Сергей понял что означает выражение: как горох из прорванного мешка. Только жаль, что из этого гороха суп не сваришь.

Далекая полоска спасительного леса, в котором надеялись снова запутать погоню беглецы, словно приклеенная к горизонту, маячила далеко впереди, даже не думая увеличиваться в размерах. Открытое пространство сыграло злую шутку исказив расстояние, вселив робкую надежду и тут же ее отобрав.

А погоня, наоборот, медленно но верно приближалась, сперва мелкие как муравьи, сейчас всадники были уже размером с хорошую фасолину, и увеличивались при каждом обороте головы назад.

— Не уйдем! — простонала Лика, отворачивая лицо от бьющего в лицо сильного ветра. — Догонят раньше чем доберемся до леса!

Преследователи вытянулись длинной цепью, концы которой постепенно выдвигались вперед, намереваясь зажать беглецов в клещи. А лес был все так же недостижим.

— Стой! — неожиданно закричал Сергей. — Да стойте же!

— Чего еще? — сердито спросила Лика, резко останавливая Метелицу, так что, бедный жеребец встал на дыбы, заржал, молотя передними копытами воздух. Нетерпеливо поглядывая на погоню, Лика ждала ответ.

Сергей невольно залюбовался ее раскрасневшимся лицом, и растрепавшимися из тугой косы, волосками. Но ответил не ей, а Яросвету:

— Помнишь, как от стпеняков когда уходили, ты коня пришпорил так, что тот полетел быстрее ветра?

— Ну, — кивнул Яросвет. — Ты что, хочешь…

— Да, да! — почти выкрикнул Сергей. — Или ты предпочитаешь обратно в замок Кощея? Что бы он сперва веки вырвал…

— Чтоб мог смотреть в глаза, когда буду сдирать с еще живых шкуру, — раздался с лошадки шута голос Кощея. На этот раз Лика не обратила на него внимания, а Сергей, не желая возиться с кляпом, в сердцах плюнул, и с силой воткнул кинжал в закрывающую Кощея парчу. Дернувшись, Кощей затих.

— Смогут они так скакать с двойной тяжестью?

Яросвет почесал затылок, кидая быстрые взгляды на приближающуюся погоню.

— Да не тяни ж ты! — в один голос закричали на него Лика, Сергей и Светолика.

— Смогут! — наконец родил волхв.

— Тогда, быстро, перекидывай Кощея к себе, а ты, Лика, прыгай ко мне, — начал распоряжаться Сергей.

Пока Яросвет перекладывал на философски взирающего на это Буяна тело Кощея, Лика, не скрывая слез, обнимала шею Метелицы, прося прощение за то, что приходится бросить его на произвол судьбы. Мягкие конские губы размазывали слезы по ее лицу, Метелица тихонько фыркал и толкал ее носом, как бы торопя запрыгивать на Грома, ведь погоня все ближе…

Нежные тонкие руки крепко обхватили грудь, к спине прижались два упругих горячих холма, Сергей замер, почувствовав как часто застучало сердце, посылая мощные потоки крови совсем в другую от головы сторону. Но в плечо уткнулось заплаканное лицо, там сразу намокло, и он со стыдом одернул себя, напоминая себе, что время для таких мыслей не самое подходящее.

— Выноси, волчья сыть! — что было сил крикнул Сергей, и тот час же, задницу рвануло вперед так, что едва не оторвало от еще остававшихся на месте плеч.

Мощным прыжком, Буян скакнул далеко вперед, и помчался так, словно его ткнули пылающей головней. Ветер мощно ударил в грудь, в лицо, рвал рубаху, мечтая если не скинуть седока, так хотя бы раздеть его, взметнуть высоко в небо клочки ткани, что бы не забывали люди о его силе. Едва слышно, сзади донеслось протяжное ржание Метелицы, прощающегося с любимой хозяйкой, возможно навсегда.

Низко пригибаясь вперед, Сергей бросил взгляд вниз, под мелькающие копыта, но сразу же зажмурился. Трава слилась в зеленую полосу, к горлу подступил комок тошноты. Он бросил взгляд влево, и увидел что Гром, не смотря на тройную тяжесть, легко скользит рядом, длинная грива развевается флагом, полностью скрывая лицо Яросвета.

За спиной заерзала Лика, сквозь гудящий в ушах ветер, донесся ее слабый голос:

— Все равно не успеем! Не нагоняют, но и не отстают, видимо у них кони не хуже!

Серегей скрипнул зубами. Стало обидно за Буяна и Грома — как это она сравнила их, таких великолепных, с какими-то жалкими лошаденками из конюшен Кощея. И все же, Лика была права: погоня и не думала отставать, продолжая преследование с прежним азартом.

— И что теперь? — крикнул он.

— В поле нас на раз, ить, сомнут! — услышав его, отозвался Яросвет.

— Укрыться надо, — крикнула Лика. — Отбиться не сможем, но живыми чтоб взять не смогли!

— Она верно говорит, — поддержал Яросвет. — Я не хочу, чтобы с меня живьем кожу сдирали!

— А я, так прямо желанием горю! — саркастично крикнул Сергей. — Где укрываться будем? Под кустами, или травинку потолще найдем?

— У реки старое капище Перуна есть! — сразу ответила Лика, с трудом перекрикивая ревущий ветер. — Там, однажды, степняки месяц оборону держали. И то лишь когда от голода совсем обессилили, их перебить смогли. Там тын здоровый, с двух сторон река закрывает, еще с одной кусты густые, да и сам стоит на холме!

— Чтоб нас там как Клыка, тепленькими взяли? — крикнул Сергей. Стоило открыть рот, как ветер ударял прямо в горло, надувал щеки, и так и норовил вывернуть наизнанку губы. Но заставить Грома нестись потише, Сергей не решался.

— Там хоть время потянем! А тут нас в два счета настигнут! Закидают сетями, и никакие мечи не помогут. Да и много их слишком!

— Клыка не так уж просто вытащить было! — поддержал Лику Яросвет. — Будь у него лучники, кто знает…

— У нас лучников тоже нет.

— У меня лук есть. Да и Яросвет на что?! — парировала Лика. — Он как свой огненный шар киданет, мигом им отобьет всякую охоту к нам лезть!

Яросвет, услышавший ее слова, довольно покраснел и надулся как индюк.

— Они шары не хуже кидают, — осадил Лику Сергей. — Как бы мы себя сами в ловушку не загнали.

— Если там есть капище Перуна, то надо туда спешить, — крикнула молчавшая до этого момента Светолика. — Капище — место, где боги могут человека услышать. Не может такого быть, что бы мы там помощь не получили!

Сергей не оглядывался, но чувствовал, что все трое выжидающе смотрят на него, ожидая его решения. Все еще сомневаясь, он дернул поводья, заставляя Буяна брать чуть правее, туда, куда указала Лика.

— Показывай, где твое капище, — сказал он девушке.

Сам Сергей, никогда бы не сообразил, что показавшаяся вдали крепость, и есть капище. Даже издалека было видно, как высоко вздымаются почерневшие от времени бревна тына. А вблизи, душа вообще затрепетала от восторга. Бревна в высоту в два роста человека, в толщину в три обхвата длиннорукого Яросвета, и где только такие деревья нашли, не иначе, как специально по лесам древних исполинов собирали! Ворота стенам под стать — узкие, едва конь протиснется, но толстые, мощные, широкие доски в четыре ряда, густо обиты железными полосами, ржи не видно, значит выдержат и удар тарана. Петли толщиной с бедро, крепятся такими же полосами темного железа даже не к одному соседнему бревну, а к нескольким, у ворот лежит засов — целый дубовый ствол, ощутимо толще совсем не худого Яросвета.

Едва протиснувшись через узкий проход, ребята бросились закрывать ворота, оставив девушкам выхаживать взмыленных коней. С трудом подняв засов, закрепили его в толстые кованные уши, и только теперь перевели дух.

Сергей легко взбежал по скрипучей лесенке на опоясывающий тын изнутри, широкий настил, огляделся.

Широкая река, с неизветным Сергею названием, в этом месте делала крутую излучину, петлей огибая высокий холм, на вершине которого и замерло монументальное капище, ничуть не уступающее своей внушительной массивностью знаменитому Стоунхенджу. С двух сторон, примыкающих к реке, холм круто обрывался, отвесные песчаные стены, испещеренные гнездами ласточек, надежно защищали от внезапного нападения. С двух других сторон, склоны холма густо поросли высоким колючим кустарником, пробиться через который не удалось бы и медведю. Оставалась свободной только узкая тропинка, ведущая от подножия холма прямо к воротам. Но на ней и двое не разъедуться, так что, погоне, хочешь не хочешь, а придется тратить время на вырубку кустарника. Может быть подожгут, но кусты сплошь покрыты сочными зелеными листьями, гореть не захотят, а тлеть будут долго, лишь бы ветер дул в другую сторону, а то и задохнуться не долго.

Сергей приложил ладонь козырьком ко лбу, всмотрелся вдаль. Погоня приближалась, но ее скорость заметно снизилась. Сейчас их кони шли уверенной ровной рысью, цепь сжималась в компактный отряд. Раз уж Лика знала об этом капище, глупо думать, что в погоне нет ни одного знатока этой местности. А раз так, то зачем гнать коней, если беглецам из этого места никуда не деться? К тому же, загонять коней в то время, когда беглецы отдыхают — значит не готовиться к возможным неожиданностям. Вдруг отдохнув, те решатся на прорыв, и как их преследовать на уставших конях? Это человек может без еды, воды, сна и отдыха, ради далекой цели рвать мышцы, переть на пролом, вгрызаясь зубами даже в твердые скалы. А животные существа слабые и хрупкие, им нужен уход и забота, иначе захиреют и издохнут.

Изнутри, капище ничуть не отличалось от уже виденных Сергеем раньше. В центре, высоко в небо торчало бревно в котором неведомый резчик грубо вырезал мужское лицо, с вислыми, плетенными в косички усами, мощные руки, вытянутые вдоль тела, и едва обозначил глубокими бороздами ноги. У подножия плоский камень, с углублением по середине — именно на нем забивали в жертву животных, сбоку продолблен дол, по которому стекала в подставленную чашу еще дымящаяся кровь. Этой кровью мазали губы идола, не обходя вниманием и более мелких, кольцом опоясывающих каменный алтарь. На этих и лиц было не разобрать, лишь угадывались едва намеченные резцом глаза и толстогубые рты. А может, просто стерлись со временем. Кто знает, когда последний раз здесь приносили жертву? Камень чистый, вымытый дождями, высушенный ветром, ни следа засохшей крови, а ведь за долгие годы впитывается в камень, так просто не отскоблишь.

За высоким истуканом, у самого тына, притулился кряжистый сарайчик, бревна потоньше, но все равно толстые, скреплены на славу, дерево мореное, не загорится от горящей стрелы, да и не развалится от удара — для того и делался, что бы приютить на время баб и детей, надежно уберечь от вражеских стрел. Туда сразу загнали коней, привязали, что б те ненароком не выскочили, не попали под шальную стрелу, если такие будут. А уж как можно прицельно бить навесом, когда стрела внезапно падает с казалось бы чистого неба, Лика Сергею однажды показывала. С тех пор он уже не думал, что крыши над городскими стенами делались от дождя, для комфорта прохаживающихся там стражников.

Земля в капище твердая как камень, за годы запустения трава так и не сумела пустить корни, разрастись бурьяном и лебедой. Сергей попробовал ковырнуть землю кончиком меча, но та не поддалась, нехотя откололся маленький кусочек, на ощупь похожий скорее на обожженную глину, чем на утрамбованную землю. Значит, тын надежно вмурован, врагам не удасться расшатать бревна, вроде бы мелочь, а в ситуации загнанных в угол, даже мелочи могут быть притяными.

— Яросвет, бегом на стену, — вовсю распоряжалась Лика. — Сперва они через ворота поробуют, надо постараться с первым ударом, чтоб дважды подумали, прежде чем второй раз соваться! Сергей, Светолика, а вы с конями сидите, от вас тут толку все равно мало будет! Эй, ты куда?

Последнее предназначалось Светолике. Не слушая приказов Лики, девушка бросилась к деревянному истукану, упала на колени, и что-то горячо зашептала.

— Я кому говорю, иди к коням! А у как навесом стрелы метать будут!

Не поднимаясь с колен, Светолика повернула голову. На лице суровая решимость, глаза сощурены, губы сжались в тонкую линию, и куда подевалась робкая стеснительная девушка. Сейчас, глядя на ее лицо, Лике захотелось преклонить перед ней колено, и смиренно ждать приказ к действию. Так вот ты какая, дочка Сварога, — уважительно подумала она.

— Я взываю к Перуну, — твердым голосом сказала Светолика. — Боги слышал людей молящихся в капищах. А мой голос, он должен и подавно услышать. Не может не услышать. А самим нам долго не продержаться.

— Ладно, — Лика махнула рукой, не очень-то рассчитывая на то, что у той что-то выйдет.

Сама была дочерью полубога, много поскиталась по свету, но ни разу не видела, что бы боги откликались на молитвы. Даже на самые горячие. Не зря в народе говорили: на бога надейся, а сам не плошай. Но кто знает, вдруг, да отзовутся боги на молитву дочери самого главного бога?

— Думаете сможем поогрызаться? — спросил Сергей, останавливаясь за спиной Лики, всматривающейся в приближающуюся погоню.

— Сможем. Еще как сможем, — Лика многозначительно тронула тугую тетиву лука. Отзываясь на прикосновение, тетива басовито загудела, как обожравшийся пыльцы шмель. — У меня в тулах почти сотня стрел. Даже если каждая пятая стрела найдет цель, это, считай, четверть их отряда. А я стреляю намного лучше! К тому же, и Яросвет кого-то зацепит. Зацепишь, а?

Яросвет, стоявиший над тыном с другой стороны ворот, пожал плечами. Если верхний край тына Лике доставал до груди, а Сергею до солнечного сплетения, то рослому волхву едва дотягивал до пупка. Положив ладони на заостренные верхушки бревен, Яросвет перегнулся через тын, внимательно осмотрелся.

— Так, ить, ежели всей кучей попрут, то зацеплю обязательно.

— С двух сторон мы защищены, — негромко сказала Лика. — Но по узкой тропинке они не дураки лезть. Раз-другой, попробуют, но если с наскока не пройдут, баранами долбиться в ворота не будут. С обрывом сделать ничего не смогут, а вот кусты будут вырубать… А скорее всего выжгут. Это займет больше времени, зато для них безопаснее. Вырубщиков стрелять будет одно удовольствие. А вот когда вырубят и кучей попрут… тут нам и конец.

Сергей бросил взгляд на стены, еще раз измеряя их длину. Большим капище назвать было сложно, но и не было оно настолько мало, что бы два человека могли обеспечить надежную защиту. Дюжина, даже десяток, но не двое.

— Яросвет много шаров не сможет… Эх, нам бы еще пару луков! Ему и мне!

Лика фыркнула, не отводя внимательного взгляда от приближающейся погони.

— Ну, Ярко худо-бедно с луком управляться умеет. А тебе-то зачем? Что-то я не помню, что бы ты с десяти шагов хотя бы в стену сарая попасть смог.

Сергей покраснел. Если с мечом управляться научился, то лук так и остался в разделе недостижимого оружия.

Лика надела толстую кожаную рукавицу, надежно защищающую руку от удара тугой тетивой. При острой необходимости, она могла бы обойтись и без нее, но в таком случае, за точность ручаться уже не могла. Даже с руковицей, в основании большого пальца, после пары десятков выстрелов, набухал черный, переливающийся всеми цветами радуги синяк. А без рукавицы, все внимание не на стрельбу, а на положение руки — иначе тетива рассечет до кости, и вовсе не до стрельбы будет.

Она повесила наполненный стрелами тул прямо на заостренную верхушку толстого бревна, щепотью поводила над разноцветными хвостовыми оперениями, выбирая стрелу. Сергей внимательно наблюдал за ее действиями. Как она ни пыталась объяснять, но так и не запомнил каким наконечникам соответствуют какие цвета. Ладно бы, были какие-то стандарты, так ведь нет, каждый лучник предпочтитал свои собственные расцветки, а то и перья.

Немного подумав, Лика достала стрелу с широким, почти с ладонь, наконечником, в виде развернутого рогами вперед полумесяца — срезень. Сергей поежился. Он видел, как такой стрелой Лика, однажды поспорив с Яросветом, перерубила деревце толщиной с руку.

Тем временем, преследователи уже достигли подножия холма. Оценив ширину прохода в густом кустарнике спешивались, отводили коней, понимая, что толку от них сейчас будет не много. Несколько человек обогнули холм, осмотрели крутые края песчаного обрыва, и уже докладывали вставшим чуть в стороне черным. Черных набралось аж шестеро. Все в одинаковых балахонах, похожие как близнецы, даже с близкого расстояния, вряд ли можно отличить, разве что по голосу. Все неподвижно замерли, только ветерок теребит длинные полы балахонов и широкие рукова. Капюшоны развернуты в сторону капища, лиц не видно, но острые взгляды так и чувствуются, кажется, прислушайся, и услышишь тихий шорох, с которым они обшаривают толстые бревна, пытаются раскачать, пробуют крепость, выискивая малейшую слабость.

Всего в погоне насчиталось почти семдесят человек. Все в кольчугах, половина щеголяет в блестящих выпуклых кирасах, у каждого небольшой щит, на головах одинаковые шлемы, значит не сброд — один отряд. Суеты нет, каждый занимается своим делом, другим не мешает, видно, что сработавшиеся, притертые друг к другу долгими учебными и настоящими боями. На высокий тын в удивлении не пялятся, стало быть такие преграды брать не впервой. Кто-то уже рубит редкие невысокие деревца, ладит лестницы, кто-то осматривает кустарник, советуется с другими, как лучше вырубать, откуда начать, что бы не мешая друг другу прорубиться как можно быстрее.

От такой спокойной и обстоятельной слаженности мороз по коже. Именно так, по деловому, убеленный сединами мясник подготавливает ножи собираясь заколоть кабанчика или корову. Проверяет остроту, правит затупившиеся кромки, на животное не смотрит, что бы не нервировать раньше времени.

Яросвет обернулся, бросая тревожный взгляд на коленопреклоненную перед алтарем Светолику. За несколько коротких дней, дочка бога покорила сердце молодого волхва. И понимал разумом, что он ей не пара, а все равно ни о чем кроме нее думать не мог. Да и сама девушка, судя по всему была к нему неравнодушна. Как ни корил себя Яросвет за то, что едва не стал виновником гибели друга, но случись всему повториться, не задумываясь снова пошел бы с ней прогуляться по просыпающемуся лесу, снова ощутить нежную ладонь в своей руке, услышать тихое дыхание, и нежный, заставляющий терять волю, голос.

Сейчас, он не колеблясь был готов отдать жизнь, лишь бы она оказалась подальше от этого места, в безопасности, под защитой своего отца. Тогда бы не билось с таким надрывом его сердце, с радостью бросился бы на противника, не заботясь о том, что предстоит. А предстояло. Еще как предстояло!

Лика пристально следила за деловито снующими, как лесные муравьи, воинами. По шлемам с поднятыми сейчас стальными личинами, она сразу определила кого черные взяли с собой в погоню — безликие. Отборная гвардия Кощея. Безжалостные к другим и к себе воины, не знающие пощады, не мирящиеся с поражением. Все как на подбор высокие, не ниже Яросвета, светлоглазые и бородатые дети холодных северных фьордов. Только самых свирепых викингов отбирал Кощей сам, лично, справедливо рассудив, что чужаки надежнее. Не имея родственников среди окрестных племен, не будут сомневаться получив приказ убивать, не предадут, а сполна отработают щедрую плату. И те ни разу не подвели. Закрывали его своими телами, первыми бросались в самые кровопролитные сражения, и выходили из них последними, иссеченные, но с победой, или так и оставались лежать на поле боя, заваленные горами вражеских трупов.

Не желая пугать своим открытием друзей, Лика присматривалась к разворачивающейся у холма подготовке, стараясь предугадать, с какой стороны придется главный удар. Она не тешила себя надеждой, что им удасться устоять. Помощи ждать неоткуда, на сколько бы ни затянулась осада, рано или поздно силы беглецов иссякнут, но безликие долго ждать не намерены. Для них избегать боя хуже позора. К тому же, противников только четверо, вооружены плохо. Сомнут не считаясь с потерями. Да и много ли ожидается этих потерь?

Лика со вздохом посмотрела на тул со стрелами. Как бы быстро она ни стреляла, как бы точно ни разили ее стрелы, но вряд ли успеет расстрелять все, прежде чем первые воины взберутся на тын.

За спиной слышалось негромкое дыхание Сергея. Очень хотелось обернуться, но Лика сдерживала себя изо всех сил, боясь что не совладает с собой, кинется ему на шею, а время для этого не подходящее. Она корила себя, что не смогла сделать этого раньше, все прислушивалась к своей гордости, ожидая когда он сам… А он, дурень, все тянет, ждет не пойми чего, не понимает, что может стать слишком поздно.

Почувствовав, как в душе начала закипить злость на себя и на него, Лика постаралась взять себя в руки. Плевать на гордость, подумала она. Плевать. Если не сказать сейчас, то, кто знает, предоставиться ли другая возможность.

Она сделала несколько глубоких вдохов, как перед прыжком в ледяную воду, собрала в кулак всю свою волю, и даже не думая что именно будет говорить, резко развернулась, ловя глазами его глаза.

Сергей задумчиво смотрел на толстую косу, сытым удавом свисающую с плеча Лики. В голове сами собой вновь родились слова, которые так давно хотел ей сказать, но откладывал, не желая рвать душу. И вдруг остро ощутил, что должен произнести их не смотря ни на что.

Впервые за все это время понял, что «потом», на которое постоянно откладывает, может не насупить, как бы безумно это ни звучало.

Словно подслушав его мысли, Лика резко развернулась, и вопросительно посмотрела прямо ему в глаза.

— Сергей…

— Я хотел сказать…

Одновременно начали они, и так же осеклись, отводя взгляды.

— Ты хотел что-то сказать? — кусая губы, негромко переспросила Лика.

— Да я, это… — Сергей замялся, ощущая как горячая краска заливает лицо. — Давно хотел сказать, но все откладывал, думал — зачем, если все равно вернусь в свой мир, но сейчас…

Он поднял глаза на низкие серые тучи, как будто искал на их ватных боках написанную неведомым суфлером подсказку. Но тучи, равнодушные и угрюмые, медленно проплывали мимо.

Лика, замерев, ждала продолжения его слов. Женское сердце уже знало, какие слова пытаются сорваться с его дрожащих губ. Оно часто стучало, как попавшая в силки птичка, безмолвно кричало, торопя этого чурбана сказать то, что само готово кричать на весь мир.

Наконец, Сергей решился. Его сильные, ставшие мозолистыми от рукояти меча ладони опустились на ее хрупкие плечи, он чуть привлек ее к себе, заставляя поднять взгляд, глазами поймал ее глаза, и вздрогнул, прочитав в их серой глубине то, что пытается выговорить вдруг ставшим сухим как наждачная шкурка языком.

— Лика, — дрожащим, как перепуганный мышонок голосом, сказал он. Ее глаза чуть увлажнились, губы, зовущие, красные как рубины, медленно приближались к его губам. Он, завороженно потянулся на встречу, голос стал едва слышным, сорвался на хрип. — Я… тебя…

— Я бы не стал мешать, — разрушая очарование момента, и обрывая Сергея на полуслове, раздался негромкий басок Яросвета, — но, ить, от них переговорщик пришел…