Против течения. Книга 2

Глава 16. На неведомых дорожках

Мира шла по лесу. Сначала это было не так-то легко: мало того, что ног теперь не две, а четыре, так ещё и покрывающий землю фиолетовый (под стать грибам) мох пружинился, отчего казалось, будто она идёт по огромному желейному торту. Делая каждый шаг, Мире казалось, будто сейчас она провалится по брюхо и будет жалобно голосить, зовя на помощь. А вот кто придёт на этот зов — ещё неизвестно. Могут и хищники, которые только и ждут, пока какой-нибудь канжди попадёт в беду. Пока других животных кроме себя самой, Мира здесь не встречала, но её обострившийся слух ловил разные звуки, которые она не могла распознать. Это было хуже всего: она слышала и улавливала слишком много, чтобы знать, враждебно оно или доброжелательно, и как себя с ним вести. Казалось, из-за каждого куста за ней пристально наблюдают зоркие глаза местных. Да если уж на то пошло, тут каждое дерево было живым, смотрело на неё миллиардами листьев-глаз, принюхивалось к её запаху, тянулось ветвями, желая потрогать. Мира ощущала себя чужачкой, каждой шерстинкой чувствовала, что её раскрыли, разглядев и унюхав под шкурой могучего зверя слабую двуногую, впервые попавшую в это место.

Иногда паника накатывала с такой силой, что Мира останавливалась, не в состоянии сделать хотя бы шаг.

«Кого я пытаюсь обмануть? — стучало в висках. — Уже то, как я иду, неумело цепляясь рогами за ветви деревьев и стараясь не запутаться в собственных ногах, выдаёт меня с головой».

Замерев, она вглядывалась в таящуюся за кустами неизвестность и втягивала ноздрями запахи, которых не знала прежде.

А ведь это ведь была идея Гая — чтобы Мира поменялась телами с канжди.

«Может, он специально так сделал? — подумала она. — Чтобы поиздеваться надо мной».

В душе разлилась обида на Гая и жалость к себе-несчастной. Обижаться было приятно: не надо ничего делать, ни за что отвечать, стой себе посреди леса и жалуйся: а у меня лапки, точнее копыта.

«Стопе, — сказала сама себе Мира. — Так я далеко не уйду. Нужно быть честной: сперва Гай пытался поменяться телами с канжди, но ничего не вышло».

Но сладкий мёд жалости к себе уже разлился по её душе и всё, чего ей хотелось, это вернуться на Большие кочки и сказать Хадару, что задание оказалось невыполнимым. Пусть сам придёт сюда, станет лосем с яйцами и попробует попасть во дворец Лесного владыки — не зная местности, обычаев, палясь на каждом шагу.

Пусть попробует справиться с таким заданием, а Мира посмотрит на это.

Она уже почти готова была повернуть, но вдруг представилось, как будет злорадствовать Дарина, когда узнает, что Мире не удалось узнать, жив ли Тиред. Внешне магиня, конечно, будет сочувствовать, но в душе порадуется никчёмности Миры. Вспомнилась кривая усмешка, скользнувшая по губам Дарины, когда она спросила: «Какая же вы магиня, если ни одного заклинания не знаете?»

«Даже если она не пыталась отравить Хадара, всё равно подсиживает меня», — подумала Мира.

Тут же почувствовала, как жалость к себе перерастает в злость.

«Не уж, — подумала она. — Я не доставлю Дарине удовольствие жалеть меня. Пусть лучше завидует: моим способностям, умениям, тому, как легко и шутя у меня всё получается. Пусть изводится, теряет аппетит и пытается понять, как мне это удаётся. Не хочу, чтобы меня жалели. Жалость унижает. Я найду и спасу этого виллова пацана! Всем назло!»

Внезапно её чуткий слух уловил шум, который отличался от прежних. Более громкий, плотный, он приближался дугой.

Мира ждала, прядя ушами. Через некоторое время она стала различать треск ломающихся веток. Что-то очень крупное ломилось через лес, круша всё на своём пути. Надо найти укрытие. Она вспомнила, что недавно переходила овраг. Стараясь не задевать рогами ветки, Мира побежала обратно. Вот и овраг. Она быстро спустилась и легла, чтобы не высовываться. Шум нарастал, и вдруг на неё сверху посыпалось что-то мелкое и не очень, пищащее и рычащее, мохнатое, лысое и даже чешуйчатое. Оно мчалось через овраг будто лавина, топталось по Мире, прыгало по её рогам, норовило выцарапать глаза и оторвать уши. К счастью, все они были мельче канжди, так что хоть и доставляли большие неудобства, но это было не смертельно. В числе прочих по ней бежали ёлки, которые Мира видела сверху. Однако теперь они не вызывали умиления: неповоротливые и наглые, ёлки лезли Мире через голову, земля с их корней сыпалась ей в глаза и забивала нежные ноздри канжди. Мира сдавленно чихала и колебалась: явить себя всем этим тварюшкам или ждать, пока они схлынут?

Более всего, конечно же, хотелось знать, что их всех так напугало и, разумнее было присоединиться к общей гонке на выживание. Но тогда она вернётся к Гаю так и не узнав про Тиреда! Поэтому Мира всё колебалась и раздумывала. Ровно до тех пор, пока не унюхала запах дыма.

«Горим!» — подумала Мира.

Ждать дальше она не стала. Сначала поднялась на передние ноги, тряхнула головой, так что с её рогов посыпались недовольные ёлки и всякое вопящее зверьё. Затем встала на задние. Зверушки спрыгивали с её спины и бежали дальше.

Мира прислушалась: ей показалось, будто она уже слышит гул огня в деревьях. Впрочем, то могла быть галлюцинация. Выбравшись из оврага, она вместе со всей компанией поспешила прочь от пожара.

Зверьё мешалось. Возможно в другое время Мира изучила бы соседей получше — всё же рядом с ней собралась если не вся лесная фауна, то процентов восемьдесят. Но сейчас ей было не до того, чтобы рассматривать этих мехо-чешуйчатых. Едва не раздавив какого-то зверька, похожего на зайца в змеиной коже, Мира решила свернуть на соседнюю тропинку. Она перемахнула через кусты, потом ещё через одни, убедилась что звериная лавина до сюда не достигает и рванула вперёд. Неожиданно что-то крепко схватило её за переднюю ногу. От неожиданности она споткнулась и упала, пробороздив рогами мох. Несколько секунд лежала оглушённая, пытаясь понять, что вообще произошло, затем дёрнула ногой, за которую её схватили. Нога отозвалась острой болью. Взглянув на неё, Мира увидела, что нога попала в петлю из тонкой, но очень крепкой верёвки. Она впилась так глубоко, что разрезала кожу, и бурая шерсть уже намокла от крови.

«Дьявол, кажется меня поймали в силки», — подумала она.

Мысль была настолько удивительной, что сначала кроме злости на себя-неосторожную Мира ничего не почувствовала. Следом возник вопрос: «Как мне освободиться? Попробовать магию?»

Она мысленно приказала узлу на верёвке развязаться. Однако не тут-то было! Верёвка даже не шелохнулась. Похоже, вместе со сменой тела Мира утратила магические способности. Вот это был поплный попадос! Она попыталась вспомнить, точно ли об этом ничего не было написано в заклинании? Точно! Заклинание было общим, для всех магов и таких нюансов не учитывало.

Она легла поудобнее и уже более пристально рассмотрела верёвку. Даже ей, не искушённой в вопросах охоты, было понятно, что чем сильнее она будет дёргаться, тем крепче затянется верёвка. Если бы у неё были руки и нож, можно было бы обрезать верёвку и дело с концом. Но у Миры имелись только четыре ноги с копытами и рога. Она изогнула шею и попыталась подцепить петлю рогом. Ничего не получилось, только нога отозвалась такой острой болью, что из горла Миры вырвался вскрик.

— Твою ж мать! — всхлипнула она. — Вот попала, так попала!

Даже если за ней не придут охотники, поставившие этот силок, её в скором времени настигнет огонь.

— Чтобы вы сдохли, браконьеры проклятые! — заорала она, беспомощно озираясь по сторонам.

Звериное горло издало трубный вопль.

«Может его услышит Гай и прибежит мне на помощь?» — подумала она в отчаянной надежде и заголосила с новой силой.

От собственного вопля у неё заложило уши. Замолчав, Мира прислушалась. Нет, никто не бежал её спасать. Только запах дыма становился сильнее, да нога болела всё невыносимее. Неожиданно за поваленным деревом неподалёку от неё послышался громкий шорох. Мира напряглась, вглядываясь в корявый, покрытый мхом ствол. Мгновение, и на него запрыгнуло животное напоминающее одетую в металлический панцирь белку. Сев на задние лапы и упершись на хвост, бронированная белка посмотрела на девушку и лязгнула зубами.

«Блин, такими зубами можно провозку перекусывать! Не то, что какую-то верёвку!» — подумала Мира.

Как бы уговорить эту бронированную зверушку помочь?

Мира потыкала мордой в больную ногу, потом показала на верёвку. Белка не шевелясь сидела на стволе. Сквозь металлические прорези на Миру смотрели горящие красными огоньками глаза-лампочки.

— Помоги мне! — взмолилась Мира.

Белка оценила ситуацию, покачала головой и лязгая лапами, будто гусеницами, убежала прочь.

— Чтоб ты заржавела, сука! — заорала Мира ей вслед.

На неё обрушилась паника.

«Неужели моя судьба — умереть здесь?» — подумала она.

Мысль о смерти в теле животного была одновременно нелепой и ужасающей.

«Это не может происходить со мной, — бились в горячке мысли. — Умереть в охотничьей петле: такое даже в дурном сне не привидится!»

Она нечаянно дёрнула ногой и едва не потеряла сознание от боли. Ощущение было такое, будто ей на живую перепиливали кость. Из глаз хлынули слёзы. Подвывая, Мира пыталась найти для ноги такое положение, чтобы стало легче. Но верёвка впилась так глубоко, что как ни поверни, боль не затихала.

— Прекрасный финал, что ни говори, — всхлипнула Мира.

Внезапно ей показалось, будто она слышит далёкий мужской голос.

«Гай! — радостно подумала она. — Он услышал мой крик и спешит спасти!»

Мира снова закричала, чтобы обозначить, где находится. Голос смолк. Потом заговорили сразу двое. Оба голоса мужские, но слов Мира разобрать не могла.

«Охотники! — обожгло её. — Сейчас найдут меня и добьют!»

Сама не зная зачем, она попыталась подняться на здоровые ноги, но, само собой, тут же свалилась. Из-за кустов появились двое мужчин. Оба рыжеволосые и рыжебородые; с раскосыми глазами, одетые в звериные шкуры и мягкие сапоги до колен. За спиной у них были колчаны со стрелами, а в руках луки. Мужчины были словно родные братья похожи на всадников, с которыми Мира и Гай сражались в Сухири.

— Смотрит-та, канжди в петлю попался, — сказал один из них второму.

— Наверное убегал от пожара и зацепился.

Первый перешагнул через ствол, где недавно сидела белка и остановился, с удивлением глядя на Миру. Она угрожающе опустила рога, хоть и понимала всю несерьёзность такой угрозы.

— Странно, как ему удалось убежать из крепости? — продолжал мужчина.

То, что всадники прилетели в Сухири на канжди, означало, что им не резон убивать её. Скорее всего, освободят и отведут в крепость к остальным канжди. Но, всё же, эти люди внушали ей страх. Неизвестно, что у них на уме. Вдруг они исстребляют канжди с покалеченными ногами? Мира напряжённо наблюдала за его руками — не натянет ли он тетиву и не спустит ли стрелу? Хотя… что она могла в таком случае сделать, кроме как умереть смертью славного канжди?

— Осторожнее, он сумасшедший от боли, — предупредил рыжего товарищ. Он предпочёл остаться за стволом и явно не собирался приближаться к Мире.

Спаситель, стал медленно обходить её по по дуге, держась так, чтобы она не смогла зацепить его рогом.

— Охота тебе с ним возиться? — заметил товарищ спасителя. — Может, добить и дело с концом? Скоро огонь сюда доберётся, не успеем убежать.

На лице рыжего отразилось сомнение, а рука потянулась к колчану.

— Не надо! — вскрикнула Мира и мотнула головой, взрывая рогами мох.

Спаситель хмыкнул:

— Смотрит-ка, будто понимает, о чём мы говорим.

— Ещё как понимаю! — воскликнула Мира, и её трубный рёв огласил лес.

Лесные вновь переглянулись. Мира с облегчением увидела, что спаситель передумал доставать стрелу.

— Такого разговорчивого канжди добивать не хочется, — произнёс он. — Да и зверь крупный, сильный. А нога быстро заживёт.

Он встал на одно колено и осторожно протянул к Мире руку. Их глаза встретились, и мужчина произнём слова на незнакомом ей языке. Видимо, какие-то команды, которыми лесные успокаивали зверей. Она позволила ему дотронуться до своей больной ноги, только зашипела от боли. Не отводя от МИры желто-зелёных глаз, мужчина медленно подобрался поближе.

— Долджо вошёл очень глубоко, — бросил он через плечо товарищу.

Мира поняла, что долджо — это верёвка.

— Я обрежу его, а из раны пусть уже Велюн вытаскивает, как в крепость вернёмся.

Товарищ пожал плечами. Мол, делай, что хочешь.

Продолжая нашёптывать Мире что-то на непонятном языке, рыжий медленно достал из чехла на поясе нож. На миг ей вспомнился лесной, которого они пытались вместе с Гаем взять в плен и который захлебнулся собственной кровью, после того, как откусил себе язык. Интересно, как на его месте поступил бы этот?

Мужчина взмахнул ножом. Мира невольно зажмурилась. Раздался слабый треск разрезаемого долджо, и голос лесного:

— Вставай. Свободен, — он помолчал и заметил: — Нет, ты смотрит-ка! Зажмурился, как человек. Что за канжди такой? Даром что зверь! А то я бы женился на нём.

Он засмеялся густым приятным смехом.

Его товарищ шутки не оценил. Он тревожно оглядывался по сторонам и по-вериному принюхивался.

— Идём уже, — сказал он. — Опоздаем в крепость, по головам не погладят.

Спаситель убрал нож в чехол, приблизился к Мире и наклонился, помогая ей встать так, чтобы снять нагрузку с больной ноги. Даже несмотря на дым, она почуяла тяжёлый, кисло-горький запах его тела.

Тяжело встав и стараясь не наступать на больную ногу, Мира пошла следом за мужчиной, словно послушный зверь за хозяином.