Провидец

Глава 9 Абсолютно наихудший

Он наблюдал, как крючок загибается вверх, чтобы принять вес его плаща, когда Уинтер повесила его у двери.

Затем она прошла глубже в его гостиную, оставляя самого Ника закрывать за ними дверь и заново запирать замок.

Он поставил бутылку шампанского на низкий столик у двери. Наблюдал, как Уинтер потягивается, выпрямив руки над головой и стоя возле дивана. Следил за изгибом её спины, пока она тянулась кончиками пальцев к высокому потолку, разминаясь.

Она выжидала его.

А может, пыталась дать ему время.

Или же гадала, вдруг он опять передумает.

Она не сказала ему ни единого бл*дского слова, пока они поднимались в лифте.

Он тоже ничего не говорил. Честно говоря, он понятия не имел, что сказать.

Он и сейчас не знал, что говорить, но понимал, что должен что-то произнести.

Он не спланировал сознательно то, что слетело с его губ.

Как это обычно бывало с ней, он просто сказал.

— Я даже не знаю её имени, — сказал он.

Уинтер повернулась, сверкнув своими сине-зелёными глазами, похожими на драгоценные камни.

— Мне от этого должно стать лучше?

— Это должно сообщить тебе, что любые «отношения» между нами — это чисто плод её воображения, — всматриваясь в её глаза, Ник услышал, как его голос ожесточается частично из-за раздражения. — Ты не поняла, что я никогда и не спрашивал её имени? Она была кормёжкой от М.Р.Д… Я был с ней один раз. Один раз, Уинтер. Я вообще ничего о ней не знаю…

— Но ты кормился от неё, — парировала Уинтер. — Ты трахнул её и покормился от неё, Ник.

Воцарилось молчание, затем он стиснул зубы.

— Да, — когда в её глазах проступила злость, он рявкнул: — До того, как познакомился с тобой, Уинтер. До того, как я приехал в Келлерман в тот день. До того, как я встретил тебя.

— Ты трахнул её и покормился от неё, — повторила она, обхватив себя руками поверх безрукавного платья. — Это значит, ты читал её, Ник. Ты был в её сознании, — в её тон вернулся сарказм. — Знаешь… тот «один раз» наверняка продолжался несколько часов.

— Да, — ответил он, раздражённо взмахнув рукой. — Да! Я это сделал. Я уже сказал, что сделал это. Я во всём признался. И что? Что?

Она сердито сверлила его взглядом.

— Это больше, чем всё, что ты когда-либо делал со мной, Ник.

— И намного меньше, чёрт возьми, — прорычал он в ответ.

Уинтер уставилась на него.

Он наблюдал, как она обдумывает его слова, ещё сильнее стискивая челюсти.

Он не решал, что делать дальше.

Похоже, с ней он никогда не поступал хоть сколько-нибудь продуманно.

Он вообще ничего с ней не продумывал. Никогда. Он размышлял, находил логические обоснования и до, и после, чисто для того чтобы почувствовать себя лучше, но он достаточно честен с собой, чтобы знать, какое это чистой воды дерьмо собачье.

Ни один из его поступков с Уинтер не был логичным.

Ни один.

И теперь Ник без раздумий пересёк пространство между ними.

Он двигался быстро, бесшумно… по-вампирски.

Он схватил её за талию, смягчившись, когда ощутил её напряжение…

Затем, когда она расслабилась, он развернул её, твёрдо направляя её тело руками, остро осознавая каждое движение её мышц, которые могли запротестовать, каждое её действие, которое могло означать отпор или какое-то сопротивление.

Он ничего не почувствовал.

После того изначального напряжения он ощущал от неё лишь готовность.

Он почувствовал, что вместо этого она притягивает его.

Притягивает… может, побуждает… или что там она ещё делала, бл*дь.

Он заставил её нагнуться через спинку дивана, и она смягчилась, позволяя ему сделать это, упираясь ладонями в сиденье, приподнимая попку в воздухе. Он помедлил ровно настолько, чтобы посмотреть на неё. Позволение этой боли нарасти, по-настоящему разлиться в его груди и нутре в сочетании с её полным и абсолютным подчинением под его руками практически стёрло остатки его сопротивления подчистую.

Ник расстёгивал свой ремень прежде, чем позволил себе подумать об этом.

Он задрал её платье до бёдер, ногой заставил её раздвинуть бёдра. Он вспомнил, как фантазировал о чём-то схожем в первый день их знакомства, и издал низкий звук, проникая пальцами под её кружевные трусики.

Вспомнив, что она надела это бельё не для него, а для блондинчика-вампира, Ник издал похожий на рычание звук, на мгновение скользнув пальцами в неё. От этого её дыхание сорвалось, а сердце застучало громче — так громко, что он уже ничего больше не слышал.

Уинтер хватала воздух ртом, по-прежнему притягивая его в какой-то манере, которую он ощущал, но вообще не понимал… и тут он вошёл в неё, одной рукой стиснув плечо и погружаясь в неё до упора.

На мгновение он просто замер, не двигаясь.

Когда он так и не пошевелился, она издала хриплый, задыхающийся звук, который он поначалу не осмыслил. Ник медленно вышел из неё и вошёл обратно, и она вскрикнула, впиваясь пальцами в подушки дивана и подаваясь ему навстречу.

И всё же её дыхание было прерывистым, словно ей сложно дышать.

Он слишком сильно наваливался на неё?

Она силилась дышать, но вздохи получались прерывистыми.

Она дышала с трудом…

Она плакала.

Боги. Она плакала, бл*дь.

Та боль в груди ослепила его.

Ник вышел из неё, опять-таки бездумно, и обвил рукой за талию. Подняв со спинки дивана, он подхватил её на руки одним плавным движением и вместе с ней перескочил через диван. Он опустил её на толстый ковёр, по-прежнему обнимая обеими руками, затем обвился вокруг неё всем телом и одной ногой.

Он осознал, что крепко прижимает её к себе, лишившись дара речи.

Поначалу она просто позволяла ему. Затем тоже обняла его в ответ, стиснув его руки. Одной рукой она обвила его шею, другой обхватила за талию.

Ник покрывал поцелуями её шею, лицо, горло…

— Всё станет только хуже, — сказала она, убирая руку с его талии, чтобы вытереть щёки и глаза. — После этого всё станет только хуже, Ник… а ты так и будешь продолжать делать это.

Он уткнулся лицом в её шею, ещё крепче прижимая к себе.

— Что станет хуже? — спросил он, почувствовав, как она льнёт к нему в ответ.

— Всё, — сказала она, и в её голосе слышалось раздражение. — Всё, Ник. Боль. Бл*дские головные боли. Смятение. Проклятые эмоциональные горки. Сны. Лучше не будет. Станет хуже… и ты не решаешь эту проблему. Ты убегаешь всякий раз, когда позволяешь себе хоть почувствовать это, и уж тем более когда позволяешь себе признать, что происходит на самом деле. Ты бросаешь меня, заставляя разбираться с этим в одиночку…

Она снова вытерла глаза, избегая его взгляда. Он ощутил в ней шепоток смущения, когда она издала сдавленный полусмешок.

— С другой стороны, ты же не спишь, да, Ник? — произнесла она почти с горечью. — Ты не видишь снов. И голова у тебя, наверное, не болит. Ты не испытываешь боли разделения. Ты просто выходишь на чёртов ринг через каждые несколько дней и выбиваешь из кого-то дерьмо. Затем хватаешь фанатку из толпы и кормишься от неё. Проблема решена, верно?

Он старался обдумать её слова.

Он старался осмыслить, что она говорила ему.

В некотором роде он испытал облегчение.

По какой-то глупой мазохистской причине он хотел поговорить об этом. Он хотел понять. И всё, что она говорила, находило в нём отклик.

Даже та часть про сны.

Просто Ник испытывал их, пока бодрствовал.

— Ты ошибаешься, — хрипло сказал он. — Ты ошибаешься, Уинтер…

Она издала смешок, полный неверия.

— В какой части? — презрительно спросила она. — В какой части я ошиблась, Ник?

Он подумал, прокручивая в голове её слова.

Затем он посмотрел вниз, встречаясь с ней взглядом.

— Практически во всём, — признался он, когда эта пауза закончилась. — Практически в каждой чёртовой детали, которую ты озвучила. За исключением, может, того, что я использую бои, чтобы справиться с этим.

Наблюдая, как она избегает его взгляда и хрупкими пальчиками вытирает потёкший макияж под глазами, Ник крепче стиснул её, не сумев сдержаться. Чем дольше он смотрел на неё, чем явственнее ощущал её скептицизм, тем сильнее хотелось её встряхнуть. Он видел, как она поджала губы и едва заметно покачала головой.

Практически видя мысли, бурлившие в её голове, Ник заговорил прежде, чем она опять послала его нахер.

— Я не спал ни с кем, — хрипло произнёс он. — Я не кормился ни от кого. Я испытываю бл*дскую боль, как ты и сказала… в груди. В нутре. Иногда в горле, отчего создаётся ощущение, будто я задыхаюсь. Я не могу спокойно сидеть на одном месте. Я не могу долго находиться в одиночестве.

Он отвёл взгляд от её лица, хмуро уставившись в никуда и разглядывая пол своей квартиры.

— У меня начались головные боли, — добавил он. — Странные сны наяву, если я не занимаю свой разум чем-нибудь. Я постоянно зол. Я пи**ец как зол, Уинтер… всё время. Но у меня нет желания справляться с этим через кормление, или секс, или даже сёрфинг, или через физические нагрузки… через всё то, с помощью чего я справлялся раньше. Бои немного помогают, — признался он, продолжая размышлять. — Но лишь немного и ненадолго. Этого далеко не достаточно…

Краем глаза увидев, как она повернула голову, и ощутив на себе её взгляд, Ник пожал плечами, смотря в пол.

— Я не понимаю, — сказал он, стискивая зубы. — Я ни хера не понимаю, Уинтер. Я не понимаю наши отношения. Никогда не понимал, — посмотрев вниз, он встретился с ней взглядом, всматриваясь в её сине-зелёные глаза. — У вампиров не бывает боли разделения. Не бывает. Мы не теряем желание кормиться. Мы не теряем желание трахаться…

— Это Брик тебе сказал? — спросила она с лёгким презрением в голосе. — Или один из других твоих вампирских приятелей в Белой Смерти?

Ник остановился, прикусив язык.

Её слова не разозлили его.

Вместо этого он осознал, что обдумывает и это тоже.

— Может, — признал он после небольшой паузы. — Но до сих пор я бы согласился с ним. Я никогда не видел и не слышал ничего, что указывало бы на обратное… не замечал такого ни за собой, ни за кем-то другим.

— Хрень собачья, — отозвалась она.

Когда он моргнул, вновь посмотрев на неё, она нахмурилась.

— Хрень собачья, Наоко, — повторила она, легонько толкнув его в грудь. — Я чувствовала это в тебе. Я чувствовала в тебе эту боль… когда ты говорил о том видящем, которого ты любил. Я знаю, что ты испытывал это прежде. Я знаю, что отчасти именно поэтому тебя это так сильно беспокоит. Ты не хочешь снова проходить через всё это. Ты не доверяешь мне или кому-либо другому, и ты не хочешь опять проходить через всё это…

— Нет, — он непреклонно покачал головой. — Бл*дь, я не вру тебе, Уинтер. Сейчас всё не так. Совсем не так.

Некоторое время они молча лежали на ковре.

В эту паузу Ник вновь остро осознал её тело, лежавшее под ним, но не пошевелился и не попытался что-либо сделать. Он чувствовал на коже биение её сердца и закрыл глаза, подавляя ту боль, которая усиливалась в его груди.

— Ты позволила ему покормиться от тебя? — спросил он, по-прежнему держа глаза закрытыми.

Молчание.

Ник почувствовал, что напрягается, а его боль ухудшается.

Однако в этот раз было больнее, точно в груди провернули нож.

— Уинтер, — повторил он. — Позволила или нет? — сглотнув, он продолжил говорить тихо, прикладывая усилия, чтобы голос звучал спокойно и бесцветно. — Потому что если так, то возможно, придётся попросить Кит стереть его. Он никак не мог покормиться от тебя, не узнав, что ты…

— Ох, чушь собачья, Ник, — рявкнула она.

Его глаза открылись, и он посмотрел на неё.

Осознав, что она имела в виду, и что она права, он нахмурился.

— Ты не собираешься объяснить это? — потребовал он чуть жёстче. — Ты не собираешься ничего мне говорить? Ты не скажешь мне, кормился ли этот мудак от тебя… кормились ли от тебя другие вампиры? Ты не скажешь, какого хера между нами происходит? Почему я так реагирую на тебя?

Она слушала его, и чем дольше он говорил, тем явственнее недоумение проступало на её лице.

Когда он закончил, она просто уставилась на него с нескрываемым непониманием.

Поначалу она ничего не говорила, но когда всё-таки нарушила молчание, это смятение ещё сильнее звучало в её голосе.

— Почему ты решил, что я знаю об этом больше, чем ты, Ник?

Он уставился на неё в ответ. Затем нахмурился.

— Ты так говоришь, будто знаешь, — прорычал он, раздражённо взмахнув рукой. — Ты только что перечислила кучу симптомов… сказала, что станет только хуже. С самого начала ты как будто знала об этом больше, чем я. Даже в тот первый день, бл*дь, когда я сидел там, сбитый с толку тем, что происходит между нами, а ты уже пыталась соблазнить меня, чёрт возьми, прося укусить…

Она заёрзала под ним, пытаясь освободиться, но в этот раз он удержал её, стиснув запястья, и налёг своим весом. Когда он пригвоздил её ноги, Уинтер уставилась на него с яростью. Он осознал, что понимает её мысли, но опять-таки, не задавался вопросом, откуда ему это известно.

— Я не говорю, что это чувство одностороннее, — прорычал он. — Ты можешь не трактовать мои слова худшим образом из возможных и просто поговорить со мной, Уинтер?

— А то ты у нас так рассудительно ведёшь себя, бл*дь… не так ли? — рявкнула она.

— Я этого не говорил!

— Тогда что ты говоришь, мать твою? — теперь она почти орала на него. — Ты был там вместе со мной, когда этот странный видящий-гот назвал нас «парой». Не прикидывайся, будто ты так мало знаешь о видящих и не понимаешь, что значит «супружеская пара» у видящих?

Он уставился на неё.

Раздражение болью сдавило его грудь.

Раздражение, смешивавшееся с болью, с не имевшим смысла голодом, которого, как он осознал, он избегал вместе с остальным.

Она права.

Чёрт возьми, она права.

Он до сих пор играл в ментальные игры с ними обоими. Он до сих пор пытался убедить себя, что может просто трахнуть её одной этой ночью, а потом вернуться обратно к своим боям и расследованию дела Стрейвена, и больше не думать об этом до тех пор, пока боль не станет совсем невыносимой.

Уинтер ударила его по груди.

Не очень сильно, но достаточно, чтобы заставить перевести взгляд на её лицо.

Он в ужасе обнаружил, что она опять плачет.

Однако заговорив, она сказала то, что он ожидал услышать в последнюю очередь.

— Ты худший супруг на свете, — сказала она, вытирая слёзы пальцами. — Абсолютно, бл*дь, наихудший, Ник. Я никак не смогла бы найти ещё большее худшего кандидата для образования связи. Можно подумать, я пошла в магазин супругов и сказала… дайте мне худшего. Абсолютно наихудшего из всех, что у вас есть. Да-да, вот его… давайте его сюда.

Он моргнул, уставившись на неё, пока слова откладывались в сознании.

Затем накатило смущение, которое лишь усилилось, когда он осознал, насколько серьёзно она произносила эти слова, и насколько реальна боль, прозвучавшая в них.

— …Ты ведёшь себя так, будто это я что-то сделала с тобой, — продолжала Уинтер. — Ты ведёшь себя так, будто я заманила тебя в ловушку или, бл*дь, попросту выбрала тебя. Но я этого не делала, Ник. Я не «выбирала» тебя никоим сознательным образом, во всяком случае. И да, я говорю стопроцентно серьёзно, когда называю тебя худшим, Ник. Я ощущаю от тебя лишь то, как сильно ты не хочешь этого, не хочешь меня, не хочешь иметь дело со всем этим…

— Это неправда, — хрипло возразил он.

Она с неверием рассмеялась.

— Да что ты? — презрительно переспросила она. — Какая часть, Ник? Какая часть — неправда? Хочешь меня просветить? Потому что последние несколько недель ты мне снился… и даже в моих бл*дских снах ты избегал меня, бросал меня, отталкивал меня. Или же ты проводил со мной долгие часы, ведя себя так, будто я, бл*дь, домогаюсь тебя просто потому, что мой свет постоянно влечёт к тебе…

Он почувствовал, как боль в его груди усилилась.

Его разум перебирал её слова.

Он связывал эти слова с тем, что он чувствовал, с теми своими снами наяву, случавшимися не раз… даже когда он был на ринге.

— Возможно, я худший супруг на свете, — признал Ник.

Уинтер издала сдавленный смешок.

— …Но не притворяйся, будто я не хочу тебя, Уинтер, — прорычал он. — Или будто с моим нежеланием всё так просто и однозначно, как ты говоришь. Очевидно же, что часть меня хочет этого. Бл*дь, сегодня я не мог контролировать себя даже после всего того, что сделал, чтобы разлучить нас. Я готов был выбить дерьмо из твоего спутника. Я практически силой затащил тебя к себе домой…

Она хмыкнула, но он её перебил.

— …И прости, что я свалил всё это на тебя, — сказал он более сдержанным тоном. — Я сожалею. Ты права, и я действительно сожалею. Какая-то часть меня винила тебя… и пыталась убедить меня, что ты влияешь на это сильнее, чем я.

Ощутив от неё очередной импульс боли, Ник встретился с ней взглядом и стиснул зубы при виде того, как ярко блестят её глаза.

— Но я так не считаю, Уинтер. Правда, не считаю. Никогда не считал и определённо не стану считать теперь. Когда знаю, что ты испытывала то же самое, что и я, чёрт возьми.

Подумав над своими словами, он осознал их правоту.

Более того, его омыла та тщетность, вызвавшая ощущение тошноты.

Не просто тошноты. Загнанности в ловушку.

Он чувствовал себя животным в силках.

Уинтер с силой ударила его по груди.

— Ты думаешь, я этого не знаю, Ник? Ты думаешь, я не чувствую, как тебя всякий раз тошнит от мысли, что ты застрял со мной? — она опять ударила его. — Ты Худший. Супруг. На свете.

На каждое из этих трёх слов она била его по груди.

Её голос окрасился раздражением.

— Если бы я могла разорвать эту связь, я бы так и сделала. Бл*дь, я бы сделала это, Ник… в мгновение ока. Но я не могу. Это так не работает. Разве ты ещё не понял? Так что прекрати винить меня. Это пустая трата времени. Для нас обоих…

Он схватил её за запястье прежде, чем она опять ударила его.

Затем его рот нашёл её губы, и он поцеловал её, всем своим весом вжимая в пол. Первые несколько секунд её тело оставалось напряжённым, сопротивление, злость и обида исходили от неё подобно густому запаху, полностью помутившему его разум.

Затем он куснул её губы клыками.

Она резко втянула воздух.

Затем отстранилась, уставившись на него.

Та боль в груди сделалась ослепляющей, когда он увидел её реакцию. Он чувствовал, как вздымается её грудь, видел, как широко раскрылись её глаза при взгляде на него. Её сине-зелёные радужки озарились изнутри, точно в них жил маленький яркий огонёк.

— Можно? — его голос звучал хрипло.

Уинтер моргнула.

Затем нахмурилась, недоверчиво взглянув на него.

— Можно? — переспросила она. — Ты, бл*дь, сейчас серьёзно, Ник? Ты невозможный… ты это знаешь? Ты реально самый эмоционально недоразвитый, незрелый, трусливый…

— Знаю, — прорычал он. — Всё это я знаю, Уинтер. Я тебя услышал. Я худший. Я, бл*дь, наихудший супруг на всём белом свете. Я сожалею, что ты застряла со мной… правда. Но я ни хера не могу поделать с этим… или с собой… и видимо, ты тоже ни хера поделать не можешь. Я сожалею об этом. Правда. Но нахер это всё… можно?

Когда она продолжила таращиться на него с сердитым неверием, Ник опустил голову, в этот раз легонько покусывая её шею, и почувствовал, как она вздрогнула; из неё выплеснулся завиток жара. Боль в его груди усилилась без предупреждения, заставив его дёрнуться.

В этот раз он слизнул достаточно её крови со своего клыка и застонал, мгновенно затвердев до такой степени, что уже не мог связно думать.

Он вжался в неё, запустив руку в её волосы.

— Может, так мы сумеем не поубивать друг друга, — хрипло и тихо произнёс он ей на ухо. — Может, это поможет хотя бы тебе не убить меня…

— Ты кусок дерьма… — произнесла она со слезами в голосе.

— Знаю.

В этот раз он не стал ждать.

Он опустил рот…

И полностью погрузил клыки в её горло.

Ник застонал, сделав первый глоток… затем второй… всё его тело отяжелело на ней, пока он пил.

Он осознал, что торопливо стаскивает с неё одежду, не отрывая рта от её горла, дёргает ткань с такой спешкой, которая пугала его самого. Он скользнул пальцами в неё, и Уинтер застонала, забившись под ним. Он застонал в ответ.

Боже. Она была влажной.

Она была охеренно влажной.

Она всхлипнула с неверием…

А потом Ник услышал её по-настоящему.

Он смог по-настоящему её почувствовать.

По нему пронёсся шок, когда её мысли громко зазвучали в его сознании, и её эмоции омыли его через кровь и яд, и вот уже он застонал по-настоящему, отрываясь от неё ровно настолько, чтобы стянуть рубашку через голову, а потом практически содрать с неё платье. Он пытался сделать то же самое с её бельём, когда Уинтер села, пытаясь помочь ему…

Его терпения хватило на несколько секунд.

Затем он содрал с неё лифчик, сорвал остатки трусиков, которые она надела не для него, и впился клыками в её плечо.

Она вскрикнула…

Затем он опять услышал её.

«Бл*дь. Бл*дь. Бл*дь… почему это должно ощущаться так приятно, чёрт возьми? Почему с ним это всегда так? Поцелуи, его член, то, как он трахается… теперь то, как он кусает. И он просто сделает это, а завтра найдёт какую-нибудь другую причину. Что бы он ни говорил сегодня, он снова тебя бросит, Уинтер».

Её боль усилилась.

Она ослепила Ника, заставив хрипло вздохнуть.

«Не обманывай себя. Он уйдёт. Не позволяй себе поверить в этот раз. Он уйдёт. Он сделает это снова. Бл*дь, он уйдёт. А потом он сделает всё то же самое опять.

Всё будет становиться только хуже…»

Ник слушал, как она пытается убедить себя ничего не испытывать.

Он слушал, как она пытается убедить себя не ожидать от него ничего.

Он не мог найти слов, чтобы возразить ей.

Он даже не мог решить, ошибается ли она.

Пока что ему было всё равно.

Ему было наплевать на это всё.

Он просто хотел дать ей то, чего она желала.

Он хотел прекратить кричащую, корёжащую боль в его голове и груди. Он хотел прекратить эту боль в ней. Он хотел унять ту боль, то смятение, те сны наяву, тошноту, бесячее ощущение вечного похмелья, из-за которого он в разлуке с ней ненавидел абсолютно всё… даже если эта разлука длилась несколько часов.

Он хотел положить этому конец. Он хотел положить конец всему этому.

Хотя бы на некоторое время он хотел дать им обоим то, чего они желали.

И это всё, с чем он мог справиться.

Это единственное, о чём он мог заботиться в данный момент.