Провинциал. Книга 8 (СИ)

Глава 14 Заговорщики

Роскошно обставленный кабинет был погружён в вязкий полумрак. Перед огромным столом, немного наклонившись вперёд, сидел старик. Лицо его можно было рассмотреть, благодаря неверном отблескам света, падавших на него с работающего экрана. И было лицо это жестким, изрезанным глубокими морщинами. А под правым глазом, вдобавок ко всему змеился старый шрам, пересекавший всю щёку и исчезавший под длинным седым локоном, закрывавшем часть щеки и ухо. Шрам придавал этому, и так, не особенно доброму лицу ещё дополнительный угрожающий оттенок.

Колоритный такой дед. Причём, даже в этом неверном сумраке можно было понять, что спина его не согнулась под тяжестью прожитых лет, а плечи его всё так же широки.

Сидел он почти неподвижно, только изредка проводил высохшими, но, по прежнему сильными, пальцами по поверхности сенсорного экрана.

Дверь в кабинет едва слышно открылась, и в кабинет проскользнул слуга, одетый в старомодную ливрею:

— Чего изволите? — бесцветным голосом спросил он, неотрывно глядя на хозяина.

— Вот что, Фёдор, — произнёс сидящий скрежещущим голосом, — завари-ка ты мне чаю, — тут он опять задумался, — наверное, Да Хун Пао, тот что мне привезли недавно из Джунго.

— Будет исполнено, господин, — слуга поклонился, и тут же исчез за дверью.

Исчез, чтобы появиться через несколько минут с подносом, на котором стоял пузатый керамический чайник с коротким носиком, сделанном в виде головы дракона.

Ставь сюда, — старик неопределённо махнул рукой, не сочтя нужным оторвать взгляд от монитора.

Фёдору, похоже, было не привыкать к подобным сигналам, и он уверенно примостил подносик на край стола:

— Какие ещё будут распоряжения? — всё таким же безжизненным голосом спросил он.

— Пока ничего, — пробормотал старик, — можешь пока идти…

Слуга тихо покинул кабинет, а седой аристократ, а это был именно аристократ, и каждое слово, произнесённое им свидетельствовало об этом, наконец отвлёкся от экрана информационного терминала, и поднял чайник.

В высокую бочкообразную керамическую кружку из драконьей пасти хлынул ароматный напиток.

— Ага, как и обещали, — сказал он про себя, сделав первый маленький глоток из парящей чашки, — сильная прожарка, то, что надо…

Бросив взгляд на антикварный флотский хронометр, который предки вывезли ещё тогда, когда ещё во всю шёл Исход человечества, с материнской планеты в числе прочих семейных реликвий, он недовольно хмыкнул.

Этот бесстрастный механизм, состоящий из пружинок и шестерёнок, и не имеющий в своих потрохах никакой, пусть даже и самой примитивной электроники уже сотни лет отмерял время.

И сейчас он показывал, что чаем наслаждаться осталось совсем не долго.

Как это ни печально, но этот человек уже забыл, когда принадлежал сам себе. Вот и сейчас ему предстояло провести селекторное совещание со своими… Соратниками? Подельниками? Всё зависит от того, с какой точки зрения на их деятельность смотреть, да…

Себя этот человек предпочитал позиционировать, как того, кто борется за своё кровное.

А вот с точки зрения имперских властей в общем, и с точки зрения рода правящего клана Медведевых в частности, он был бунтовщиком и преступником.

Но, так или иначе, а он уже долгие годы шёл к своей цели. Шёл упорно, не считаясь с преградами. Да, по головам шёл. Но цель остаётся всё-ещё недостижимой.

Он знал, что не стоит сейчас себя обманывать и затевать авантюры, которые, в случае, если всё получится, то вознесут его на вершины власти и низвергнут его врагов и соперников прямиком в преисподнюю…

Ключевые слова тут «в случае»… Ибо пока никакие действия, пусть даже самые продуманные не могут принести полной победы со стопроцентной вероятностью.

И он, зная, что Фортуна только прикидывается серьёзной богиней, а на самом же деле представляет из себя ветреную и взбалмошную девку, старался ничего не оставлять на волю случая.

Он все свои шаги планировал с невиданной скрупулёзностью, и с ещё большей скрупулёзностью и осторожностью претворял в задуманное жизнь.

Вот и сейчас у него предстоит не простой разговор с теми, кто идёт рядом с ним. Хотя сегодня у него нет той железобетонной уверенности, которая у него была всегда, после проработки плана действий…

Что интересно, никому из тех, с кем он через несколько минут начнёт совещание, он не верил ни на йоту. Всех их, хоть и называл вслух соратниками, про себя именовал не иначе, как попутчиками.

Каждый из них стремился, используя его борьбу, добиться каких то своих целей. Да, они клялись и божились, что будут бороться за общее дело. Но это самое бла-бла-бла его никоим образом не обманывало. Он знал, чего стоят все эти партнёры…

Но, с кем то надо работать, иначе, пришлось бы заниматься грязными и неблаговидными делами самому. А тому, кто грезит об императорской короне, не стоит пачкать своё имя. Ведь, пачкая своё имя, он мажет грязью и имя будущего императора…

Все эти соображения усугублялись ещё и тем, что, к сожалению, сейчас складывается такая ситуация, и времени на планирование и расчёт рисков нет. Совсем нет.

Нет и достаточной информации, опираясь на которую можно было бы найти ту единственную дорожку, которая приведёт к успеху.

А сидеть тихо, и смотреть, как правящий дом укрепляет свои позиции тоже не выход.

Если принимать во внимание непроверенные слухи и шепотки, постоянно гуляющие в роскошных столичных салонах, то верный пёс правящего дома, генерал Пронин, ведёт какую-то работу, которая, в случае успеха очень серьёзно усилит Империю.

Старик ничего не имел против Империи, как таковой, тем более, что рассчитывал её со временем возглавить.

Но, дело в том, что если Пронину дать довести дело до конца, то достижение цели всей его жизни опять отодвинется за горизонт, так как вместе с Империей усилится и клан Медведевых.

И свалить их станет совсем проблематично.

Но, ладно, время подходит, сейчас, на этом секретном селекторном совещании он, во первых, постарается добыть ещё какую-нибудь полезную информацию по этому животрепещущему вопросу, а во-вторых, у него уже есть некоторые намётки того, чем озадачить соратничков.

Озадачить так, чтобы они не сидели на своих раскормленных задницах, удовлетворённо наблюдая за тем, как завязывается жирок на их необъятных телесах, а начали делать хоть что-нибудь для того, чтобы приблизить победу исторической справедливости… Так, разумеется, как это ему самому рисовалось.

Старик опять покосился на хронометр и с сожалением посмотрел на остывающий чай.

Ткнул пальцем в экран. На экране развернулось окно, с пока ещё серыми иконками.

Каждая иконка — это один из членов его тайной ложи, построенной по типу секретных масонских лож.

То есть каждый из тех, кто сейчас будет принимать участие в совещании, не известен остальным собеседникам. Ну, разве что за исключением самого старика, который и собирал всех этих пауков в одну банку, но не для того, чтобы они пожирали друг друга, а для того, чтобы работали для пользы дела. Его дела.

Жрать то друг друга они всё равно будут, они без этого не могут. Но так, хотя бы какая-то, а польза от них будет…

Он знал всех. А вот они его не знали. Могли подозревать, догадываться, но точно не знали. Тем более, что и настоящих своих целей он не декларировал.

Эти недоумки думают, что принимают участие в некой преступной организации, членство в которой позволяет им плотнее набивать свою мошну.

Ну и пусть… Хотя один минус в этом есть. Настоящий заговорщик знает, что в случае неудачи его ждёт плаха. И это без вариантов.

И тот, кто, не взирая на это, всё равно принимает участие в свержении правителя знает, что у него теперь одна дорога — к победе. Мотивация, однако.

А эти трутни успокаивают себя тем, что откупятся, в случае чего. Само собой, имперские дознаватели никаких поблажек им, в случае провала, не дадут.

Но они-то думают, что пропетляют, а подобные мысли здорово расслабляют и иногда провоцируют отход от своих обязательств перед организацией, что чревато срывами в самый неподходящий и ответственный момент.

И это тоже надо иметь ввиду, и страховаться от подобного…

Голова пухнет. А прямым текстом всё выкладывать тоже нельзя, ибо тут же продадут… Эх…

На экране посветлела первая иконка. Старик улыбнулся. Этого деятеля он знал хорошо. Этот индивид был очень далёк от дворцовых интриг и прочих игр. Он был простым криминальным боссом.

Ну да, простой, но при этом отнюдь не мелкий босс. В сфере его интересов были такие традиционные промыслы, как торговля оружием, наркотиками и людьми.

Про оружие и наркотики всё понятно, он поддерживал контакты с наркобаронами латинских миров, там и получал свой товар для перепродажи в Империи.

При этом он славился своей предусмотрительностью. И в том, что он человек действительно предусмотрительный и осторожный можно было не сомневаться. Ведь хоть у него и была крыша в лице одного из депутатов Государственной Думы, но без предельной осторожности ему было бы не выжить, так как Имперская полиция действовала довольно жёстко с подобными криминальными элементами.

Что касается торговли людьми, то тут тоже есть интересные нюансы. Нет, он не чужд организации подпольных и полу-подпольных борделей.

Но основной навар он снимал с того, что завозил в Империю гастарбайтеров с планеты, которую заселили выходцами из Средней Азии, и предоставили им полную независимость, чтобы не кормить за счёт государства Российского.

Завозил он их тысячами, потом легализовывал, с помощью, как раз крышующего его самого депутата, у которого были соответствующие завязки в миграционном ведомстве…

А депутат, кстати, что-то не торопится. Если проманкирует, надо будет ему внушение сделать. Пока мягкое. Ну, как мягкое… Машину сжечь, например.

Если не дурак, то сможет связать то, что проигнорировал секретное мероприятие, и тут же, как на грех, случилась беда с транспортным средством. Не дешёвым, кстати, транспортным средством.

Довольно хорошо оплачиваемому инженеру, кстати, на такую тачку за всю жизнь не скопить…

А, не, вот и его иконка загорелась.

Почти все в сборе, но того, кого он особенно хотел бы сегодня послушать, пока не видно. А именного этого работника Имперской Канцелярии, вернее, того что может быть ему известно, ему сейчас, как раз и очень не хватает…

— Ещё минут десять подожду, — подумал старик, — может, всё-таки, сподобится… А то машину чиновничью жечь как то и не охота…

Но вот и иконка, за которой прятался чиновник налилась тёпло-золотистым светом. Старик удовлетворённо вздохнул, и тронул один из сенсоров на лежащей перед ним панели.

Тут же стены кабинета, широкие окна, закрытые тяжёлыми шторами, двери, и даже пол начали испускать слабое флуоресцирующее свечение. Хозяин кабинета озаботился конфиденциальностью и включил изолирующее поле. Причём, поле было нестандартным, и проникнуть, стандартными общеизвестными способами, сквозь его покровы было практически невозможно.

Так что, если учесть и то, что снаружи было ещё несколько полей, препятствующих любым попыткам сунуть нос в дела хозяина особняка, то защиту можно было считать если не абсолютной, то близкой к этому.

А то совещание, начало которого он только ещё собирался объявить, велось с использованием квантового шифрования. Методика не новая, но доказавшая за столетия использования свою надёжность.

— Добрый вечер, — как мог, приветливо проскрежетал хозяин кабинета, — рад, что вы откликнулись на мою просьбу и приняли участие в этом нашем внеочередном совещании…

— Хотелось бы понять, по какой причине мне пришлось отрываться от важных дел, — прозвучал голос одного из тех, кто скрывался за золотистыми иконками.

— Вот же, Савва Тимофеевич, не упустил возможности недовольство своё продемонстрировать, — ухмыльнулся про себя старик.

Саффа Тимофеевич был крупным торговцем. Раньше таких купцами называли. Был он богат, а потому мог себе позволить иметь склочный и тяжёлый характер.

В то же время, когда нужно, то мог и держать себя в узде, в случае, если от этого зависел размер предполагаемой прибыли, и даже больше, он мог и вовсе наступить себе на горло, и говорить и делать то, что ему глубоко противно… Но не просто так, а ради прибыли, ради денег.

— Да, — подумал старик, — этот совершил главную ошибку, — он со временем стал воспринимать деньги не как инструмент, позволяющий проще достичь цели, а как саму цель. Цель всей своей жизни.

Этим он и зацепил Савву, предложив ему давным давно одно доходное дельце… Дельце, правда, с душком было. Даже не так. Воняло оно откровенно, дельце это. Но Савву это не остановило, и он вписался. Ведь не зря древние демократы говорили о том, что если впереди маячит триста процентов прибыли, то нет такого преступления, на которое не рискнул бы пойти капиталист, хотя бы даже и под страхом виселицы1.

А людишки старика всё втихую зафиксировали, и эти материалы стали первыми в той папочке, в которой собиралась подноготная этого матёрого купчины.

И может настать момент, когда купчина посчитает меньшим злом совсем невыгодное, да и весьма опасное дело, настоятельно предлагаемое ему стариком к исполнению, лишь бы соскочить с крючка или хотя бы избежать обнародования информации из этой, ставшей, кстати, уже довольно пухлой, папочки.

Он пока даже не подозревает о её существовании, на настанет день, когда ему её предъявят… А пока… Пока пусть тешит себя иллюзией безопасности и самостоятельности.

А то, что он сейчас о важных делах кричит, то да, ублажать любовницу важно, и нужно, кто бы спорил. Но, всё таки, есть дела и поважнее. За то, что он со своей пассией, да ещё и не одной, кувыркается, денег ему никто не заплатит. Мало того, он похабным девкам своим на булавки такие суммы выкатывает, что купец победнее и по миру бы пошёл после такого.

— Всё расскажу, Шестнадцатый, — сурово ответил дед, — всё расскажу. Только, попридержал бы ты характер свой несносный. Так оно для дела только лучше будет.

— Извини, Первый, — купчина пошёл на попятную, усмирив своё раздражение и гонор.

— Вот и славненько, — этими словами старик подвёл черту под попыткой купца развязать дебаты не по делу.

— На самом деле, я сейчас говорить не буду, — начал свои разъяснения по прозвучавшему о целях собрания вопросу, — а говорить сейчас будет Четвёртый.

Под этим номером значился как раз тот чиновник, появления которого он-лайн так ждал инициатор этого мероприятия.

И слово он собрался предоставить не просто так, а по тому самому вопросу генерала Пронина, так как в Имперскую Канцелярию для подготовки регулярных докладов для самодержца стекается очень много всевозможной информации.

В том числе туда направляются и рапорты из Генерального Штаба, а там содержится и информация, о исходящая и от генерал-майора Пронина.

И все стихли. Так как знали, что Четвёртого всегда спрашивают именно о том, чем дышит верхушка государственного аппарата. И от информации, которую сейчас все участники организации услышат, может зависеть многое. В том числе и гешефты многих, если не всех тут собравшихся.

Старик, будучи главным удавом в этом анонимном серпентарии не препятствовал использованию информации, полученной на подобных собраниях, в личных целях. Только для того, чтобы реализовывать такие проекты, это надо было обязательно согласовывать их с ним.

Те, кто этого делать не посчитали нужным, более он-лайн не выходят. По независящим от них причинам.

— Это похвально, — хмыкнул старик, — что вы умолкли, чтобы не мешать нашему докладчику… Ну, что же, вам слово, Четвёртый, вам слово… Расскажите нам, что там Пронин наш ненаглядный Императору в клювике принести хочет…

1 Тут приведена часть фразы, принадлежащей Томасу Джозефу Даннингу, британскому профсоюзному деятелю.