Провинциал. Книга 8 (СИ)

Глава 21 В роли подсадной утки

Грохот тоже изрядным вышел, хе-хе… В общем, всё, как мы любим, громко и ярко, аж в ушах звенит и в глазах цветные круги.

Снизу, из холла, донеслись ругань, отрывистые команды и протяжные стоны. Всё это сопровождалось громким топотом и беспорядочной стрельбой из чего-то скорострельного и крупнокалиберного. Похоже, кто-то сунулся, не озаботившись собственной безопасностью, и теперь запоздало сожалеющий об этом своём опрометчивом шаге.

А ведь так хотелось первым ворваться и получить ещё одну лычку за этот сомнительный подвиг, что аж обо всём остальном на свете позабылось.

Ну, значит сами себе злобные дятлы. Могли бы и не торопиться так. Целее бы были.

Я расположился в кресле и принял позу скучающего джентльмена с бокалом вискарика в руке и брезгливой миной на физиономии.

Представляю, как мой облик будет раздражать всех, кто сюда первым ворвётся, мечтая покрыть себя неувядаемой славой в сражении не пойми за что, так как я сомневаюсь, что исполнителям сообщили о том, что тут реально происходит.

И, поскольку я не знаю, хватило ли у их начальника ума проинструктировать этих рексов насчёт обеспечения сохранности тушек секретоносителей, которых им удастся захватить, я, от греха подальше, включил защитный артефакт — одну из последних разработок Сергея.

Штука эта оказалась слишком дорогой даже для нас, чтобы пускать её в серию. Было изготовлено всего несколько экземпляров, один из которых и обеспечивал сейчас мою безопасность.

А артефакт этот генерировал не обычный защитный пузырь, а покрывал всё тело защищаемого человека незаметным для глаза, но совершенно непробиваемым покровом, обеспечивающим защиту буквально от всего.

И покров этот менял свою форму в зависимости от того, как двигался объект, находящийся под защитой.

Казалось бы просто, но, как сказал мне Сергей, по сложности эта штука сопоставима с квантовым вычислителем. Ну да ладно. Это не главное, а главное то, что она у меня есть, и за своё здоровье я могу сейчас не переживать, ибо, имея такую защиту я некоторое время смогу продолжать своё существование даже на поверхности голубого гиганта. Очень, правда, непродолжительное время.

Но сейчас могу быть спокоен, так как залп из штурмовых излучателей мне даже свитер не опалит.

Топот приближался. Как и ругань, которая становилась всё более отчётливой и всё более забористой.

Наконец, дверь рывком распахнулась, чуть не слетев с петель. И в помещение ввалилось несколько здоровенных лбов, с ног до головы облачённых в полицейский штурмовой доспех.

За зеркальными стёклами шлемов лиц видно не было, но, судя по тому, что ругань была отчётливо слышна, шлемы были задраены не герметично.

— На пол, руки за голову! — ту же скомандовал один из ворвавшихся в помещение и нацелил на меня внушительного калибра пушку.

Я оторвал глаза от созерцания бокала, в котором плескался ароматный виски и с интересом посмотрел на этого громилу.

Тот постарался принять ещё более угрожающую позу и повторил свою команду. Я смотрел на него со всё возрастающим интересом. Но, кроме того, что я продолжал изучать этот экземпляр сержанта обыкновенного взглядом, я ещё и позволил себе отпустить комментарий по происходящему:

— Хреновый ты командир.

Тот, буквально застыл на месте от такой наглости. Он же большой и страшный, а я его, понимаете ли, ни в грош тут не ставлю. И, мне показалось, что поза его стала какой-то… вопросительной, что ли?

Вероятно, он хотел, чтобы я обосновал своё только-что прозвучавшее утверждение.

Я решил, что да, следует разъяснить этому дуболому, почему я так подумал:

— Так подчинённые, — я кивнул на рассыпавшихся по комнате и грамотно взявших меня в полукольцо спецназеров, — тебя не слушают, ни один из них на пол, как ты приказывал, так и не улёгся, — и издевательски улыбнулся.

У парня, похоже, от этого снесло скворечник, и он, вместо того, чтобы хоть что-то сказать, просто нажал на спуск своего карамультука, и на меня пролился поток раскалённой плазмы.

Мало того, его подчинённые на этот раз проявили завидную дисциплинированность, и тоже открыли огонь вслед за своим командиром. Меня окутало ревущее пламя.

Но, конечно, хоть пламя и было сравнительно высокотемпературным, но до степени нагрева звёздной короны температура его явно не дотягивала.

Не смотря на это, неудобства эти ребята мне таки доставили. Если бы не моя реакция, то я бы, несомненно, просто плюхнулся бы на задницу, так как кресло подо мною почти моментально сгорело. Да ладно кресло…

Виски, дорогой, кстати виски… Коллекционный… Он бесследно испарился, а стакан, в который я его налил, расплавился прямо в моих пальцах и стёк на пол, образовав лужицу из богемского стекла.

Честно говоря, подобного я не ожидал. Я надеялся на то, что в головах этих солдафонов есть хоть какое-нибудь содержимое, пусть даже вместо извилин там есть только вмятина от фуражки. Но, видимо, я хочу от людей слишком многого…

Они настолько привыкли к тому, что могут делать со своими жертвами всё, что угодно, что до сих пор не осознали, что если со мной что-то произойдёт, что помешает потом соответствующим специалистам добывать из меня информацию, то с них шкуру спустят… Видимо, такие сложные умозаключения им недоступны…

Хотя, возможен и другой вариант. Который, кстати, мне не очень нравится. При том варианте им просто сказали, что вреда мне они при всём своём желании сделать не смогут. А это значит, что противник, хоть и частично, но осведомлён о моих возможностях. И тут я уже должен начать теряться в догадках, что именно им обо мне известно. И к каким из моих фокусов они успели подготовиться…

Да, ситуация приобретает пряный привкус риска и опасности. Хотя чуйка пока помалкивает, и это, что греха таить, немного обнадёживает.

Всё закончилось тем, что этот отморозок, увидев, что, в отличие от кресла, которое превратилось в кучку пепла, я никоим образом не пострадал, вовсе не удивился, а впал в ещё большую неконтролируемую ярость и набросился на меня.

С кулаками набросился, кстати. И каждый его удар был усилен сервоприводами его доспехов…

В общем, минут пять я летал по комнате, так как почти все его подчинённые подключились к этой забаве и увлечённо меня пинали.

Но, так или иначе, а им это надоело, так как они всё-таки заметили, что все их усилия ни к чему не привели.

Я ничуть не пострадал, и по состоянию моей одежды нельзя было даже предположить, что меня минут пять избивало целое отделение разъярённых спецназеров.

Мне, наверное, следует гордиться тем, что ребята, пытаясь меня травмировать, изрядно запыхались.

И, после того, как прозвучала команда прекратить, исходившая, как это ни странно, от зачинщика этого беспредела, они стояли и натужно пыхтели, пытаясь восстановить ставшее неровным, дыхание.

Но стояли они не долго. Прозвучала новая команда:

— Взять его!

И мои многострадальные конечности тут же были зафиксированы во многих местах пластиковыми хомутиками и стяжками.

Если бы у меня возникло такое желание, то я мог бы избавиться от этих пут, но зачем?

Ведь моей целью было и оставалось до сих пор, постараться посмотреть в глаза того, кто организовал всю эту жалкую клоунаду. Так что я расслабился, и, хоть никакого удовольствия от процесса фиксации и не получил, но стал, как мне кажется, на шаг ближе к знакомству с главным кукловодом…

Но посмотрим, посмотрим… В конце концов, я на любом этапе имею возможность прекратить это вот всё и переместиться в более уютное место.

А пока меня, стянутого пластиковыми ремешками, подхватили, взвалили на плечи и понесли к выходу.

И, что интересно, двигались в полной тишине, что укрепило меня в мысли, что вся эта эмоциональная ругань и прочие пинки, были не более, чем не особенно талантливо срежессированной инсценировкой.

Меня погрузили в один из бронетранспортёров. Ну как, погрузили? Грубо кинули на металлический пол. Наверное, и этим стремясь меня как-то уязвить, пусть не физически, но, хотя бы, морально.

Но мне это всё было по барабану. От физических повреждений я был надёжно застрахован, а моральных травм мне эти парни при всём своём желании нанести не могли.

Двигатель заурчал, и транспорт двинулся. Путешествие было не особенно долгим. Мы петляли по городу примерно пару часов, и я даже вздремнуть успел, благо тряска мне совсем не мешала.

Но путешествие закончилось, меня грубо пнули, подняли и поволокли. Причём, сволочи, озаботились тем, чтобы накрыть меня какой-то дерюгой, чтобы я не видел, куда меня тащат.

По ощущениям, тащили меня сначала по открытому месту, так как какой-то свет таки пробивался сквозь ткань, закрывавшую мне глаза. А потом меня затащили в помещение. Причём, тёмное.

После чего внесли, похоже, в лифт. Грузовой, так как все, кто меня тащил и кто сопровождал носильщиков без каких-либо усилий разместились вокруг меня. В общем, просторный такой лифт. А потом мы, буквально со свистом, провалились вниз. Очень глубоко вниз, так как падали быстро и долго.

Наконец я ощутил, что наше падение замедляется, и, спустя несколько минут, мы, наконец, остановились.

Меня вынесли и поволокли дальше. За всё это время я услышал лишь одну короткую фразу, которую один из носильщиков выдал злым свистящим шёпотом сквозь плотно сжатые зубы:

— Тяжелый, гад.

Я счёл это незаслуженным оскорблением, так как, по моему убеждению, выгляжу я, если уж и не совсем спортивно, но вполне себе достойно, и животик у меня, как у многих, не отвисает. И вешу я не много.

Ну да ладно. С другой стороны, если я умудрился, не смотря на своё пассивное поведение, доставить неприятности одному из своих недругов, то это, несомненно, хорошо.

Движение опять приостановилось и меня, как мне показалось с размаху, бросили на пол. После чего прозвучала фраза, сказанная откровенно издевательски:

— Приехали. Чувствуйте себя, как дома.

Меня сноровисто освободили от пластиковых фиксаторов.

После чего прозвучал звук закрывающейся шлюзовой заслонки и воцарилась тишина.

Я поворочался, потом с кряхтением поднялся, разминая немного затёкшие из-за вынужденной неподвижности конечности и окинул взглядом место, где, наконец, оказался.

Комната. Стены обшиты серыми плитами толстого пружинящего пластика.

— Ага, — с некоторым весельем подумал я, — мои гостеприимные хозяева почему-то опасаются, что у меня возникнет желание убить себя о стену… Напрасно, напрасно. Мы посмотрим ещё, к кому в финале этой истории придёт подобное желание…

Ну, ты не особенно хорохорься-то, — раздался в моей голове сварливый голос, говорить которым с некоторых пор предпочитает Зоэ, — проверил бы, не ограничили ли тут твою свободу перемещения…

— Ты имеешь ввиду способность к телепортации? — уточнил я.

— Да, именно её, — подтвердила псевдоличность, — ведь именно на это ты рассчитываешь, если выяснится, что лучше будет свалить отсюда, не дожидаясь совсем уж плохого развития событий.

— Сейчас… — подумал я.

Прежде, чем переходить к каким-либо действиям, следует убедиться в том, что это не станет известно моим тюремщикам…

Поэтому, перед тем, как делать тестовую попытку перемещения, ну, хотя бы за дверь, следует вывести из строя все приборы наблюдения, которые тут, несомненно имеются… И я уже было собрался заняться этим муторным делом, как Зоэ снова напомнила о себе:

— А подумать? — ядовито спросила она.

— О чём подумать? — недоуменно поинтересовался я, — вроде же всё правильно собираюсь делать…

— Подумать следует о том, что даже если ты уничтожишь тут все жучки и камеры, детекторы движения и прочие шпионские штучки, ты самим этим фактом дашь знать хозяевам этого неприветливого места ещё о части своих возможностей…

— Логично, — подумал я, — но, если нельзя делать так… то как же тогда…

— А подумать? — все так же ядовито спросила Зоэ.

Я подумал. И, что-то на меня какой-то тупняк напал. В голову ничего не приходило… Я уже начал подозревать, что захватившие меня ребята оказались хитрее, чем я предполагал, и распылили тут какой-нибудь газ, сильно ограничивающий мыслительные способности…

— Ага, — продолжала веселиться Зоэ, — всё гораздо хуже, ты и без подобного газа тормозишь по полной программе… Ладно, подскажу…

— И каким же откровением ты меня собираешься осчастливить? — я попробовал вернуть глумливой псевдоличности хотя бы часть её яда, но получилось как-то не очень, если честно.

— Ну, раз очевидные вещи будут для тебя откровением… — со смешком протянула Зоэ, — ладно, слушай, — уже более серьёзно, но всё-таки слегка издевательски сказала она, — собери информацию с помощью петов. В этом есть хотя бы один, но очень большой плюс — вряд ли кто поймёт то, что ты какую-то информацию вообще собираешь. Будешь тут бестолково хлопать глазами и ошеломлённо оглядываться — это у тебя действительно замечательно и очень естественно получается, — снова подколола она меня, — а Пронька твой тем временем тут всё осмотрит и тебе тихонько расскажет…

Действительно, зачем огород городить, самому куда-то прыгать… Действительно торможу… Ну ладно. Раз идею поднесли мне на блюдечке, то грех ею не воспользоваться.

Пронька отозвался сразу, и я отправил его на экскурсию по окружающему пространству.

Пет не долго думая начал трансляцию того, что лежало прямо за закрытой дверью.

Я увидел коридор, стиснутый унылыми стенами, облицованными тем же самым амортизирующим материалом.

— Прямо таки психлечебница, отделение для буйных, — усмехнулся я, — а что там, интересно, дальше?

А дальше Пронька показал мне бесконечные коридоры, камеры различной степени комфортабельности, некоторые были, кстати, гораздо более благоустроенными, нежели та, куда меня определили. И это меня несколько покоробило. Пренебрежение, однако.

В общем, я преисполнился дополнительной враждебности к своим похитителям, так сказать, сверх того, что они заслужили до этого момента.

Некоторые камеры были населены. Видел и пыточные. Их тут было не намного меньше, чем камер. И, кстати, на каждого из арестантов, населявших этот этаж, приходилось в среднем по две пыточные, обставленные по последнему слову техники.

Была даже реанимационная комната. Наверное, это на тот случай, если местные заплечных дел мастера немного переусердствуют.

В общем, как я и предполагал, мною заинтересовались люди не простые, и, как показал первый осмотр, основательно подходящие к делу.

Пронька поднимался всё выше и выше, сквозь этажи, заполненные складами, какими-то цехами, казармами, и ещё не пойми чем. В общем, я мельком увидел очень обширное хозяйство, надёжно укрытое под поверхностью земли.

Поймал себя на мысли, что как получу тут участок, то тоже отгрохаю себе что-нибудь подобное.

А над землёй… А над поверхностью земли я увидел глазами Проньки огромный парк, раскинувшийся на десятки гектар. А в глубине этого парка возвышался трёхэтажный особняк, выглядящий словно королевская резиденция.

— Ага, — подумал я, — вот они, элементы красивой жизни… И всё это в метрополии, где каждая пядь земли просто бесценна, ибо ни за какие деньги не купишь без высочайшего соизволения…

Но главным во всём этом было то, что раз Пронька мой свободно перемещается по всему подвалу вплоть до поверхности, то это значит, что и мои передвижения, в том случае, если я захочу покинуть это место, никаких серьёзных препятствий не встретят. И это меня очень обнадёживает.

То есть я в любой момент могу помахать этим злым дядям ручкой.

Но делать я это собираюсь только после того, как узнаю имена, фамилии, а желательно, и отчества этих самых злых дядек, покусившихся, кстати, на мою свободу.

И следует ещё обязательно выяснить, с какими целями меня загребли. И доставили в какую-то частную тюрьму. Ну, не похоже это совсем на казённый дом, ну, никак…

Так что я Проньку за пронырливость похвалил, и опустил своё седалище на койку, застеленную серым арестантским одеялом.

Противно скрипнули пружины этой панцирной кровати.

Теперь остаётся дождаться начала разговора, в процессе которого я и собираюсь выяснить, куда конкретно и к кому именно я попал. И зачем это всё…