Прямое серебро

ГЛАВА 13. Свет мертвецов.

Пятнадцать полков Альянса вскоре после обстрела начали штурм вражеских линий. Волна атаки поднялась из окутанной дымом тьмы нейтральной зоны. Двадцатикилометровый участок линии в течение получаса освещался залпами артиллерии. После минутного зловещего затишья его вновь озарило светом. Автоматы. Пулеметы. Гранатомёты. Огнемёты. С воздуха было видно, как широкий пояс массивных ярких вспышек превратился в более тонкую полоску, переливавшуюся огнями.

Это была наиболее значительная атака на линии Шадика за восемнадцать месяцев. «Наступление», как называли его штабные офицеры, вернувшись в безопасные тыловые бункеры. Линтор-Сьюк и Мартэйн готовились к этому с тех пор, как первый стал верховным главнокомандующим. Линтор-Сьюк давно искал возможность проявить себя и продемонстрировать Верховному Сезару, насколько скромными были достижения его предшественника, графа Голке. Всё это было частью большой стратегии, включавшей прорыв на северном направлении, через Гибсгатте, где верховный главнокомандующий отвёл решающую роль танкам Имперской Гвардии. Идея заключалась в том, чтобы нанести неожиданный удар шадикцам на севере, а затем – в подбрюшье, в районе Покета и Бассина-на-Нэйме. Общий план Линтор-Сьюка состоял в том, чтобы отвлечь силы противника на север и отвоевать долину реки, открыв новый фронт, который он называл «линией Фрергартена». И всё это до наступления зимы. В случае успеха линия Пейнфорк впервые за двадцать шесть лет стала бы не актуальна.

За зиму новая линия получила бы подкрепление войсками Альянса, и к весне оказалась бы готова не только к отражению неизбежного контр-удара, но и к вторжению на юг Республики одновременно с армиями Коттмарка, атакующими по линии Остлунд.[карта]

Это был слишком амбициозный план, типичный для нового командира, который старался проявить решительность при выходе из тупика, куда, как он предполагал, дело завёл его предшественник. Если бы Голке принимал участие в брифингах, посвящённых планированию, он мог бы откровенно сказать Линтор-Сьюку, что на самом деле такие попытки уже предпринимались, трижды. Стратегия «Потеснить и завоевать» была старой, но ни разу не сработала.

Если бы на тех же брифингах присутствовал Ибрам Гаунт, его комментарии оказались бы ещё более приземлёнными. Линтор-Сьюк вёл войну, словно партию в регицид. Первое, что должен заучить командир, прежде чем начнёт руководить хоть кем-то, – это то, что группы армий не ведут себя подобно фигуркам на доске. Они не подчиняются установленным правилам, у них нет присущих им одним «ходов». Часто случается, что сильная группа войск очевидно не выполняет того, что от неё ожидают. В то же время, «слабая» фигура запросто может выиграть партию, если будет использована с умом.

К сожалению, ни один из офицеров на встречах не присутствовал. К тому времени, когда уже было слишком поздно давать Линтор-Сьюку советы, и Гаунт, и Голке (последний – по собственной воле) находились в самом центре событий.

Ван Войц, напротив, на собраниях был. По крайней мере, на большинстве из них. Но его попытки дать экспертную оценку оказались напрасными на фоне решительности нового верховного главнокомандующего. Когда, спустя месяцы, Ван Войц наконец покинул Айэкс Кардинал, он стал считать своё пребывание там самым напряжённым и безрезультатным за всю карьеру.

Большинство стратегов штаба сошлись во мнении, что именно эту ночь следует выбрать для начала наступления из-за контратаки проведённой в 57-ом секторе. Успех этого предприятия будто бы случайно совпал с лобовым наступлением из Гибсгатте. Что было правдой лишь отчасти.

Хотя Гаунт так и не узнал правду, наступление было начато из-за Редьяка Анкре. Ознакомившись со стенограммами брифингов он обнаружил, что Первый в ту ночь отправлял на фронт лазутчиков, и убедил Мартэйна трубить сбор. Анкре был гордецом. И его гордость в конце концов стоила ему жизни, много лет спустя. Он не мог смириться с мыслью о том, что танитцы ухитрились найти подход, и вложил всю свою ненависть в силу убеждения. Если даже невидимки из Первого смогли пробиться через линии шадикцев, то и наземные войска Альянса тоже смогут. На самом же деле Анкре опасался, что иномирцы смогут добиться чего-то, что не удавалось Альянсу. Он не в состоянии был переварить этот факт.

Он был в ответе за опрометчивое решение высшего руководства Альянса, которое привело к провалу и продлило эту войну на десятилетия. Как и любые действия подобного масштаба, его собственный провал в конечном счёте остался незамеченным.

В ту ночь почти три тысячи солдат Альянса погибли в ходе линейного штурма. Никаких оценок, даже приблизительных, не было сделано в отношении шадикцев.

На одном из участков линии сто семьдесят восемь человек из «Генсвик Фут», включая лейтенанта Февриерсона, не смогли преодолеть проволочные заграждения и были срезаны пулемётами. На другом участке, длиной не более пятидесяти метров, триста фичуанских пехотинцев пали при попытке штурма. Окоп оказался настолько забит телами, что поравнялся с прилегающей местностью, поэтому шадикцы были вынуждены отступить и занять резервную траншею. Окопные миномёты уничтожили шестьдесят человек из Пятого Мьюпортского: те уже вплотную подошли к парапету, но были освещены ркетницей, выпущенной одним из брюнсгаттских солдат, потерявшим направление. Выжившие бойцы Пятого Мьюпортского всё-таки взяли огневую траншею, удерживали её в течение часа, потом сдали, а к рассвету захватили вновь. Этот бой вошёл в историю полка.

На северной оконечности фронта атаки отряд кавалерии на стратидах вторгся на удерживаемую позицию и штурмовал главный резервный окоп под прикрытием автопушек. В ответ взрывы газовых снарядов и осколочных бомб смяли их уверенное продвижение, усеяв пространство мёртвыми и умирающими. Гусары, сами по себе невредимые, валялись во мраке и тумане, дёргались и вопили, разделяя через мысленную связь со своими покалеченными скакунами их агонию. Солдаты Альянса, продвигаясь по местности, стали добивать птиц, чтобы те не мучились, а затем со слезами отчаяния обнаружили, что из милосердия убивают и гусар. Их крики были невыносимыми.

Коттштадтские виверны под командованием майора Бенедиче атаковали, захватили и удержали километровый участок огневой траншеи, а затем с боями пробились вглубь по соединительным окопам, чтобы обезвредить окопавшуюся артиллерию. К югу от них бригада драгун из Миттель Айэкса, «Седьмой Греннский» или «Пронзатели», сделала то же самое. А затем они попытались вывести из игры орудия, уничтожив их боеприпасы. Девяносто три человека сгорели заживо, когда полыхнула взрывоопасная свалка, проделавшая в земле дыру диаметром двести метров. Уцелевшие вместе с изрядным количеством Виверн впоследствии погибли в облаках ядовитого газа, повалившего из ниш для боеприпасов, повреждённых взрывом.

Всё это время, находясь далеко позади, супер-осадные орудия шадикцев продолжали обстрел. Их огромные снаряды пробили защитные экраны на линии Пейнфорк и уничтожили склад боеприпасов, командный бункер, девятнадцать артиллерийских станций (в том числе пять тяжёлых стационарных гаубиц), лазарет сектора и резервную траншею, полную молодых призывников из Фичуа, которые думали, что им удалось в эту ночь избежать боя.

Некоторые из массивных снарядов долетели даже до самого Пейнфорка. Усадебный дом был разрушен; погребальная часовня, два кафе и целая улица, где были расквартированы крассианские солдаты превратились в скотобойню.

Несмотря на колоссальные потери, наступление Альянса не потеряло темп ни той ночью, ни на следующий день. Линтор-Сьюк, решивший добиваться победы, которую он уже видел у себя в руках, задействовал всё больше и больше войск, пока на четвертый день окончательно не выдохся, признав поражение.

Но для миссии Гаунта всё это пока находилось в будущем. К полуночи первых суток наступления они на целый километр продвинулись за границу Шадика, уходя вглубь по траншее снабжения.

Позади них, на шадикском фронте, разразился ад, озарявший небо и заполнявший дымом долину.

Но они безмолвно и безжалостно продвигались в сердце укреплений противника.

Над ними зажёгся свет мертвецов, холодный и бледный. Потом ещё. Рёв битвы был далёким и приглушённым. Они только что зарезали двенадцать шадикских пехотинцев в пятой за ночь стычке. Первый пока не понёс потерь, но Гаунт задавался вопросом, сколько ещё они смогут орудовать одними лишь клинками.

Грохот осадных орудий теперь был оглушительным, хотя до них по-прежнему оставалось ещё несколько километров. Но теперь земля дрожала не от взрывавшихся снарядов, а от самих выстрелов.

— Я бы сказал, что там как минимум шесть орудий, — сообщил Мколл Гаунту. — Я считал вспышки и ритм.

— Семь, — поправил Бонин. — Определенно, их семь.

— Ну, если Бонин говорит семь, значит семь, — согласился Мколл. — У него слух острый на такие вещи.

— Как далеко? — спросил Гаунт.

— Ну, не похоже, что мы не сумеем их найти, — сказал Мколл, ткнув пальцем в сторону пылающих зарниц, освещавших северо-восточное небо.

— Разумеется, — сказал Гаунт, — но как насчёт точности? Сколько до них?

— Два, может, три километра.

Гаунт вздохнул и огляделся. Система траншей снабжения, в которой они находились, была тёмной и тихой.

Все были стянуты на фронт.

Если время от времени кто-то из шадикцев и появлялся, то лишь для того, чтобы оказаться зарезанным Призраками по-тихой.

Но Гаунт знал, что до сих пор им просто везло. И это везение закончится с первым же встреченным серьёзным отрядом, спешащим на передовую.

И тогда дело решит огневая мощь. Огневая мощь и численность.

Вот бы успеть найти те орудия. Узнать об их расположении что-то такое, что можно было бы унести с собой. Он всем дал понять, что определение местонахождения является минимальным условием выполнения миссии.

Два или три километра к северо-востоку – это недостаточно точно.

Обогнув очередной траверс траншеи снабжения, они оказались в глубоком коридоре для доставки боеприпасов, по которому были проложены рельсы. Он был вдвое шире пехотных рвов и вёл строго на северо-восток.

Без сомнения, эти пути снабжали огромные орудия, и были достаточно широки, чтобы вмещать целые составы со снарядами.

Они приближались к цели.

— Разомкнуть ряды и вперёд, — приказал Гаунт, увлекая свою команду на дно широкого рукотворного оврага.

Вдруг послышались два хлопка. Рядовой Секко вздрогнул и упал.

Гаунт оглянулся и увидел, как шадикцы выскакивают из темноты, освещаемые вспышками собственного оружия. Призраки открыли ответный огонь, раздался треск лазганов. Лубба окатил огнём широкий просвет орудийного коридора.

Игра была окончена. Их раскрыли.