Прямое серебро

ГЛАВА 2. Раненная река.

Насколько хватало глаз, земля была усеяна старыми залитыми дождем воронками от снарядов. Рябая поверхность стала похожа на изрытую кратерами корку мёртвой луны. Влажная почва была зеленовато-серой, а воронки — тёмно-изумрудными или чёрными, хотя жижа в некоторых из них подёрнулась пенистой белой дрянью. Казалось, тут не осталось ни одного объекта выше человеческого плеча. Из грязи торчали редкие палки — случайные истерзанные останки деревьев, железные колья, дуги, и мотки колючей проволоки.

Небо было свинцовым и проглядывало кляксами сквозь дыры в жёлто-серых облаках. На востоке тёмная дымка дождя превратила горизонт в грязное пятно.

Мколл опустил прицел и сплюнул. Воздух был душным и тяжёлым от пыли и извести, оседавших в глотке. Он чувствовал, как песок скрипит на зубах. Это был запах мёртвой земли. Земли, которую взрыли, стёрли в пыль и вывалили обратно так много раз, что она рассталась с самой своей сущностью, передав её воздуху.

— Ну, здорово! Это прямо то, что я, фес, люблю больше всего на свете, — саркастически пробормотал Бонин. Мколл оглянулся на него и кивнул. Место было тревожным. У танитских скаутов было безошибочное чувство направления, но из-за одинаково безликого болота вокруг создавалось впечатление, что они стоят посреди пустоты. Все его люди казались встревоженными: обычно весёлый Бонин, Каобер из собственного взвода Гаунта, Хьюлан из Десятого, Баен из отряда Варла. Даже Мквеннер, тощий, неразговорчивый разведчик Корбека из второго взвода, слывший образцом сдержанного спокойствия, казался нервным.

У Каобера была небольшая карта, которую дал ему Гаунт. Он поднял её и озадаченно поводил указательным пальцем по бумаге. — Ситвейл Вуд, — заключил он, наконец.

— Ситвейл, Вуд? — повторил Хьюлан, подчеркнув второе слово.

Каобер пожал плечами. — Уравнивающая слава полевой артиллерии, — сказал он, — после неё всё выглядит одинаково.

Неподалёку виднелась какая-то колея, глубокая и заболоченная. Отряд разведчиков последовал за Мколлом, двигаясь на северо-восток. Примерно через километр дорога превратилась в перекресток, обозначенный временным знаком. «55th/9th rg», гласил один указатель. «916th/88th ac» удалось прочесть на другом. «R’forq ASHQ и 42nd rg» гласил знак, указывающий путь, по которому они пришли. На последнем, повёрнутом на запад, было написано «Реальная жизнь».

— У нас гости! — оповестил Баен. Позади них виднелись фары и гудели двигатели. Мколл жестом велел своим людям скрыться.

Трясущийся военный грузовик, измазанный грязью, прогрохотал мимо и свернул на восток. За ним тянулась внушительная вереница артиллерийских тягачей, буксирующих полевые пушки 0,12 калибра. Пехота Альянса Айэкса в грязных зелёных шинелях плелась рядом с колонной. Их головы были скрыты брезентовыми противогазами с грубыми прорезями для глаз и ртов. У большинства из них были стальные ломы или мотки троса, чтобы вызволять колёсную технику, если та увязнет. Люди в капюшонах напомнили Бонину чучела, расставленные на фруктовых фермах дома, в графстве Кахалик. Никто не обращал внимания на группу танитцев.

Двадцать тягачей, тридцать, тридцать пять, затем двенадцать телег с высокими бортами, нагруженных снарядами, в защитных плетёных чехлах. Телеги тянули упряжки гиппинов, по десять штук на каждую.

Эти животные были худыми, с выпученными глазами, воняли болезнью, хрипели и фыркали; каждый шаг давался им с большим трудом.

Вслед за медленными телегами шли пехотинцы, сгибаясь под тяжестью полного полевого снаряжения и кутая головы в грязные шарфы. Мколл наблюдал, как офицер покинул колонну и встал у указателя, направляя войска в нужную сторону.

Через несколько минут военный повернулся и подошёл к Танитцу. Его шинель промокла от грязи, а когда тот снял шарф со своего грязного лица, Мколл удивился, насколько офицер молод.

— Заблудились? — Начал он, а потом заметил знаки отличия Мколла и отдал более формальное приветствие.

— Нет, — ответил Мколл, подходя. — Сержант Мколл, Первый Танитский.

— Вы из Имперской экспедиции?

— Да, верно.

— Лейтенант Февриерсон, 30-й батальон, Генсвик-Фут. — Его акцент был резким и отрывистым. Айэксегарианец.

— Рады вас видеть. Где ваши основные силы?

— Переведены в резерв, — ответил Мколл. — Наш командир послал в разведку на передний край.

— В разведку… куда?

— Оценить диспозицию на передовой, — пояснил Мколл. Молодой человек кивнул. — Отчасти это было из-за диалекта, — подумал Мколл. Как мой непривычен для него, так и его для меня. К тому же они всё ещё используют старые термины. Он напомнил себе, что эта война (да и весь этот мир) довольно долго были изолированы.

— Мы продвигаемся к 55-му сектору, — сказал Февриерсон, — присоединяйтесь.

Мколл кивнул в знак благодарности и подал знак рукой, который лейтенант не уловил.

Остальные пятеро членов патруля в то же мгновение оказались рядом. Они присоединились к потоку пехоты Альянса, который всё ещё тянулся мимо них.

Февриерсон на ходу перекинулся с ним парой фраз. Он слегка настороженно относился к новоприбывшим. Их обмундирование оказалось слишком чистым и целым, не считая пятен, которые появились во время дневного марш-броска. Ткань униформы была незнакомого типа. Она выглядела удобной и прочной, возможно, была синтетической. За плечами они несли внушительные винтовки, в которых, похоже, не было никаких отверстий для выброса стреляных гильз. Не исключено, что это было энергетическое оружие. Февриерсон никогда не видел лазган вблизи, и ему стало стыдно за свой громоздкий автомат с затвором. У иномирцев было и другое техническое оснащение. К примеру, мощные бинокли и ушные комм-линки. Индивидуальные комм-линки для личного состава! Они действительно были из другого мира, словно персонажи фантастических комиксов за полскуто, которые его брат раньше покупал у газетчика.

— Передислокация? — спросил Мколл.

— Ага. Раньше это была неделя, а затем две в резерве, но теперь нас перебрасывают туда-сюда.

— Вы и ваши люди целую неделю сидели на месте?

— Ага. — Мколл воздержался от комментариев о плачевном внешнем виде местных, но Февриерсон заметил это.

— В Джен-Фроу негде стирать одежду. Плохое снабжение. Нет даже воды для того, чтоб умыться.

— Мколл кивнул. — Я не хотел Вас обидеть.

Да, конечно, — искренне сказал айэскегарец.

— Скоро и вы обрастёте грязью, очень скоро, — пробормотал один из его подчинённых. Мужчины вокруг захихикали.

— Довольно, Херксер! — зарычал Февриерсон.

— Всё нормально, — сказал Бонин. — Мы тоже умеем делать грязную работу. Нам и прежде доводилось выкарабкиваться из подобного дерьма.

— Где ваш командир? — спросил Мколл у Февриерсона.

— Я единственный командир, — ответил тот.

С хвоста колонны раздался свисток, затем второй, затем ещё один, ближе и ближе.

Февриерсон достал свой и скомандовал. — С дороги! Все с дороги!

Мколл удивился, если бы это было нападением. Конечно, вокруг ничего нельзя было толком разглядеть, но в остальном холодный и влажный ландшафт казался спокойным.

Тут послышался стук копыт. Галопом по дороге приближалась кавалерия, а пехота отходила в сторону, чтобы пропустить их.

Айэксегарианцы приветствовали и размахивали своими шарфами и головными уборами, когда всадники проезжали мимо.

Кавалеристы были одеты в синие-золотые мундиры с ярко-зелёными поясами и белые киверы с колокольчиками. Они сидели прямо и надменно, глаза смотрели вперёд, сабли стучали по их бедрам. Они сидели верхом на гигантских нелетающих птицах с серым оперением и огромными загнутыми клювами, которые несли своих всадников, переступая на мощных синих конечностях.

— Фес меня подери! — пробормотал Хьюлан.

Передние всадники держали копья с развевающимися знаменами, а у остальных были короткоствольные винтовки.

Похоже, ни у кого из них не было никаких поводьев или уздечки.

— Гусары. Гусары-карабинеры, — гордо объявил Февриерсон. — Прекрасное зрелище.

— Что это за пернатые? — спросил Каобер.

— Стратиды, — ответил Февриерсон и нахмурился. — Вы никогда прежде не видели стратид?

— Я видел многое, — сказал Каобер. — Но теперь я видел всё.

— У них нет поводьев, — заметил Мколл. — Они управляют ногами?

— Они — пси-кавалеристы, — сказал Февриерсон. — Им нужны обе руки, чтобы держать карабин при зарядке, поэтому у каждого всадника есть "кукловод", который связывает его со сратидом.

— Имплант? Аугметика?

— Я не знаю этих слов. Кукловоды — это небольшие механизмы, которые вживляются в головы людей хирургическим путём. У каждого стратида соответственно тоже есть подобный. Это создаёт связь и позволяет человеку управлять птицей.

Мимо проскакало более шестидесяти гусар, после чего пехота вернулась на дорогу. Мколл видел, как несколько айэскегарианских солдат извлекли из грязи случайно потерянные перья и прикрепили их к воротникам шинелей.

— Амулеты на удачу, — пояснил Февриерсон.

Ещё сорок пять минут спустя Мколл обратил внимание, что дорога идёт под уклон, хотя покрытый воронками ландшафт по-прежнему простирался во все стороны и был одинаково плоским. Они входили в тыл траншейной сети. Горизонт был чист, потому что всё жизненно важное давно сравняли с землёй и похоронили.

Выборка грунта носила поистине исполинский масштаб: некоторые траншеи были шириной с городские улицы и глубиной десять метров. Там, где они простирались ниже уровня грунтовых вод, были уложены доски, а бригады сапёров трудились с ручными насосами. По тщательно заглаженным стенам вились гирлянды освещения, и Мколл чувствовал запах озона от генераторов щитов. Бронетранспортеры и грузовики двигались по рабочей линии, и когда одна из них появлялась, им приходилось отступать в ниши, вырубленных в стенах траншеи. Солдаты сновали туда-сюда, кто в зелёной, кто в серой, а некоторые в сине-золотой или коричневой униформе. Все местные жители, все грязные. Это было похоже на вход в частично похороненный город. Некоторые участки траншеи были полностью забраны кровлей из армированных противоснарядных плит, и освещение там было смонтировано на потолке.

— Это что-то, — сказал Баен Мколлу. — Я ожидал окопов, но не таких.

— У них было сорок лет, чтобы построить это, — ответил Мколл.

И они потрудились на славу. Массивные траншеи заменяющие главные улицы зачастую укреплялись рокритом. От них на запад уходили казарменные ответвления, а к востоку, по направлению к линии фронта — коммуникационные и снабженческие. Траншеи снабжения, протянувшиеся от складов с боеприпасами, были неглубокими, но часто петляли и были хорошо укреплены прочными поперечинами в уязвимых местах и облегчения их обороны по секциям. По оценке Мколла, примерно в километре к востоку пролегали траншеи огневых позиций. На западе, в тылу, были вырыты глубокие ямы, к которым вели траншеи сообщения, оборудованные узкоколейными рельсами.

— Орудийные окопы, — уточнил Февриерсон. Даже основная артиллерия была зарыта под землю, подумал Мколл. Рельсы предназначались для тележек. Несколько мгновений спустя им пришлось прервать осмотр, чтобы позволить тачкам с грузом из массивных снарядов в плетёной обёртке пройти через резервную траншею и далее по каналам снабжения к артиллерийским позициям. Февриерсон посмотрел на часы. — Готовимся к ночному обстрелу, — сказал он.

Генсвик Фут остановились и спокойно заняли траншеи для стрельбы, а Февриерсон отправился в штаб сектора с докладом. Не забыв взять с собой Мколла.

Блокгауз представлял собой серию бронированных комнат, погребённых глубоко под землёй вдали от главной магистральной траншеи. Вход был оборудован складными створками и занавесом химзащиты.

Внутри было тепло, сыро и людно. Там была комната для совещаний и вокс-станция, где ряды связистов что-то бормотали в микрофоны громоздких и старомодных полевых установок.

Связки толстых кабелей вокс-линии тянулись вдоль вестибюля и уходили наружу через бойницы.

У входа сидели на скамейке вспотевшие посыльные с румяными лицами и ждали, когда их снова отправят с поручением.

Мколл остался ждать у укреплённой двери, пока Февриерсон получал допуск. Со своего места танитец видел небольшую командную комнату, заполненную военными советниками, столпившимися вокруг низкого стола с картами. Все они были в потрепанной, но впечатляющей форме: большинство в сине-золотой и зелёной, некоторые в жёлтой, серой и тёмно-красной.

Мколл ещё не освоился с разнообразием знаков различия и палитрой обмундирования. Однако он заметил, что мужчины в сером, как правило, были довольно смуглыми, а некоторые из числа "тёмно-красных" были бледно-рыжими или светловолосыми.

Февриерсон докладывал генералу, чьё лицо было болезненно-серым, а зелёная форма казалась мешковатой и плохо подогнанной. Лицо мужчины вытянулось. — Он много скинул с тех пор, как этот комплект был специально пошит для него, — подумал Мколл.

Генерал какое-то время разговаривал с Февриерсоном, указывая на предметы на карте-столе, и подписал приказной лист. Затем Февриерсон что-то сказал, указав на Мколла.

Генерал кивнул и зашагал туда, где ждал танитский разведчик. Мколл отсалютовал генералу.

— Мы ждали вас не ранее, чем через два дня, — сказал генерал.

— Мы не основной контингент, сэр. Мой командир заранее приказал мне двигаться вперёд, чтобы оценить полевую обстановку.

Генерал кивнул, а затем, к удивлению Мколла, сотворил аквилу на груди и протянул руку.

— В любом случае я рад видеть вас, и благодарю Трон за то, что вы пришли. Я Харгюнтен, командующий 55-ым сектором. Добро пожаловать на линию Пейнфорк.

— Сэр. Мколл, Танитский Первый.

— Вам что-нибудь нужно, сержант?

— Осмотреть фронт и по возможности вернуться с докладом в Ронфорк, — сказал Мколл. Он предъявил документы, подготовленные Гаунтом и подписанные Баззелем.

Генерал Харгюнтен осмотрел их. — Подожди здесь, — сказал он. — Генсвикцы выдвигаются к станции 143, так что вы можете отбыть с ними.

Он ушёл, чтобы посовещаться с другими сотрудниками. Пока Мколл ждал, он заметил, что один из офицеров в красной форме оглядывает его с головы до ног. Полковник, судя знакам отличия. Но Мколл не знал, что означали скрещенные сабли и геральдические драконы на его петлицах.

— Имперец? — процедил он спустя некоторое время с новым для Мколла акцентом. Грубым, гортанным и насыщенным.

— Да, сэр.

— Пришли, чтобы спасти всех нас.

— Пришли, чтобы сразиться с архиврагом, сэр.

Полковник фыркнул. Его кожа была очень бледной и слегка покрытой веснушками, а обритые по бокам головы волосы были красно-золотыми. — Мы сами можем выиграть эту войну, — сказал он. — Без сомнений. И без вашей помощи, — закончил он.

— Не мне судить, сэр.

Полковник хмыкнул и отвернулся. Февриерсон вернулся вместе с генералом.

— Документы в порядке, сержант, — сказал Харгюнтен, возвращая их Мколлу. — Ступайте с лейтенантом. Осмотритесь вокруг. Передайте моё почтение вашему командованию.

Мколл сунул свёрнутые бумаги в рюкзак и отсалютовал.

— Узрите фронт, — крикнул полковник. — Узрите войну, какой вы её никогда не видели.

— Я видел войны, сэр, — сказал Мколл и, повернувшись, покинул блокгауз.

— Шлейк меня! Не могу поверить, что Вы это сделали! — воскликнул Февриерсон, когда, задёрнув за собой химзащитные шторки, они вышли наружу во влажный вечерний воздух.

— Сделал что?

— Поставил его на место!

— Кто это был?

— Редьяк!

— Кто?

Февриерсон хлопал глазами, глядя на Мколла, будто тот был не в своём уме. — Редьяк… Редьяк Анкре, из Коттмарка, ну?

— Не понимаю, о чём ты.

— Коттштадские Виверны?

— Я серьёзно, не в курсе. Коттмарк — это соседняя страна, верно?

— Ага… и основной наш союзник в Альянсе. Мы были бы уже мертвы, если бы Коттмаркцы не присоединились к войне двадцать лет назад.

— А этот Редьяк… он особенный?

— Их лучший полевой командир. Возглавляет Виверн. Они бешеные. Нам повезло, что они с нами в этом секторе.

— Я так и понял.

К тому времени уже темнело. Февриерсон приказал своим людям сменить дислокацию, и они двинулись через серию зигзагообразных ходов сообщения на передовую. Там все было так, как и ожидал Мколл. Никакого электричества, только редкие прометиевые лампы или жаровни. Грязные огневые траншеи, глубиной около трёх метров, часто усиленные поперечными балками и заполненными землёй габионами. Огневые ступени были сделаны из каменных перемычек, уложенных у основания передней стены, под бруствером с железными бойницами. Несмотря на дощатый настил, траншеи заполняла жидкая грязь, в которой кишели паразиты.

Измотанные солдаты в синих мундирах сменялись и стали медленно отходить нестройными шеренгами, пока Генсвик Фут занимали их места у парапета.

Небо заволокло тучами, и свет, казалось, вытекал из него. Где-то прогремел гром.

Окопы смердели. Мколл повернулся к своим людям. — Каобер, Баен, Бонин… туда. Мквеннер, Хьюлан… в ту сторону. Двадцать минут и назад. Посмотрим, что вы найдёте.

Они разошлись, но Мколл поймал Мквеннера за рукав и на мгновение задержал его.

Неофициально Мквеннер был вторым номером после Мколла среди разведчиков, полностью преданным своему делу и совершенно безжалостным, каким Мколл, несмотря на всю его репутацию, даже не надеялся стать. Некоторые танитцы говорили, что Мквеннер владел старыми приёмами кил-вил[7], боевого искусства Налшин, легендарных воинов, которые поддерживали закон на Таните в неспокойные времена феодализма. Мколл всегда опровергал эти слухи. Главным образом потому, что они были правдивы. К тому же, он знал, как тщательно Мквеннер хранил своё прошлое.

— Присмотри за Хьюланом, — сказал ему Мколл. — В Десятом ещё не всё устаканилось, пока Криид вживается в роль командира. Убедитесь, что всё в норме.

Мквеннер кивнул и удалился. Мколл видел, как его высокая гибкая фигура вскоре затерялась в забитом людьми окопе.

Мколл присоединился к Февриерсону в командном блиндаже. Он был немногим больше сарая, вырытого в передней стене траншеи. На штативе стоял V-образный бинокулярный перископ, и Мколл прильнул к нему.

Это был его первый взгляд на поле битвы. В сумерках это место выглядело уныло, хотя он был уверен, что днём ​​оно должно смотреться ещё хуже. Вздыбленная земля, непонятные обломки, высокие столбы с натянутой и болтающейся на них проволокой. Через километр истерзанная земля немного уходила вниз, превращаясь в обширную низину, затопленную отравленной водой. Тухлые лужи перемежались с илистыми островками и пластами земли, разбросанными вокруг взрывами снарядов.

— Там внизу много воды, — сказал он.

— Это река.

Мколл снова посмотрел. — Но, тут нет реки…

Февриерсон улыбнулся ему. — Ага! Это прекрасный Нэйм, гордо несущий живительную влагу со всего приграничья!

— Но тут лишь какие-то пруды, лужи, затопленные ямы…

Голос Мколла затих. Он понял, что именно так выглядит река, которую бомбардировали снарядами на протяжении сорока лет. Берега, окрестности, даже само русло реки были разорваны на части и превращены в руины. Но вода всё ещё текла. Там, где когда-то гордая и полноводная река петляла через луга и тихие деревушки в долгом путешествии к морю, теперь она прерывалась, заливая истерзанные просторы, словно кровь из раны. Её первоначальные форма и содержание были утрачены, пока шла война.

Раздался глухой хлопок, и пространство вокруг внезапно озарило холодным белым светом. Ещё несколько секунд, и наверху вспыхнули новые звёзды ракетниц. Теперь в перископ всё выглядело обесцвеченным и холодным, резкие тени дрожали, пока мерцающие светопатроны падали с небес.

— Огни мертвецов, — пробормотал Февриерсон, надевая стальной шлем. — Теперь держитесь, — добавил он.

— Почему?

— Пришло время войны.

Вдалеке раздался свисток. Потом взвыла и затихла сирена, её стон эхом разнёсся по всему фронту.

Зато ожили артиллерийские окопы Пейнфорка.

Звук и свет рассекали тьму и затмевали трепетное сияние ракетниц. Земля дрожала. Из глубины котлованов и скрытых огневых позиций, из-за траншей линии фронта, крупнокалиберные гаубицы и минометы швыряли боеприпасы в сгущающиеся сумерки. Наземные полевые орудия и системы залпового огня вскоре тоже присоединились к ним.

Мколл оглянулся на тыловые окопы Альянса, и его взору предстало грандиозное световое шоу. В двух километрах на западе и на двадцать километров с севера на юг изрыгали пламя огромные орудия и плясали дульные вспышки пушек поменьше. Ослепительно яркие сполохи расходились вверх и вниз по артиллерийскому строю, некоторые из них на мгновение отбрасывали причудливые тени, выхватывая из темноты окружающие брустверы. Мколл слышал оглушительный визг тяжёлых снарядов, летящих над головой, гулкие компрессионные хлопки минометов и грохот массированной бомбардировки. Ракеты взмывали вверх и со свистом разлетались в воздухе, оставляя за собой огненные следы.

Он никогда раньше не видел бомбардировки такого масштаба. Даже в улье Вервун.

Мколл взглянул на восток через прицел. Рваная полоса взрывов сливалась в огненный шторм, который полз по разрушенной земле на дальнем берегу раненой реки. Он ощутил запах фуцелина и железа на ветру, а затем запах грязи, превратившейся в пар.

Февриерсон казался довольным. Он сел и взял у своего подчинённого жестяную кружку с кофеином.

— Не желаете? — спросил он.

— Нет, — сказал Мколл. Обстрел отдавался у него в мозгу.

— Они будут палить несколько часов, а потом могут подать нам сигнал к наступлению.

— Фес, — сказал Мколл.

— Вы бы всё же выпили чашечку, — сказал Февриерсон. — Нам тут сидеть ещё очень до…

Раздался внезапный рёв, и волна жара прокатилась по линии фронта с запада.

Февриерсон вскочил на ноги. Он оглянулся на сеть окопов Айэкса. Раскаленный добела конус огня взметнулся со стороны артиллерийских позиций союзников.

— Не могли же они прицельно…» — начал он.

Раздался ещё один колоссальный взрыв и вспышка, и на этот раз она сбила их с ног, заткнув звучавшие отовсюду свистки. — Это артиллерийский огонь, — сказал Мколл, вставая. — Но у них нет ничего такого…

Третий рев. Потом четвёртый. Всего около дюжины мощных ударов вдоль линии траншей на северо-западе.

Колоссальные взрывы осветили ночь.

— Шлейк! — воскликнул Февриерсон. — Да что это, чёрт возьми, такое?

— Обычно не так? — спросил Мколл.

Мокрый от пота посыльный чуть не свалился в блиндаж. — Приказ отразить атаку! — выпалил он.

— Атаку? — переспросил Февриерсон.

Мколл схватил бинокль. Со стороны спорной земели, из долины Нэйма, к ним приближались призрачные фигуры.

— Поднимай своих людей, — сказал он молодому лейтенанту. — На нас напали.

Мколл поспешил в траншею, сняв винтовку. Солдаты кричали и бегали, натыкаясь друг на друга. Они запаниковали.

— Возьми их под контроль, иначе мы все – трупы, — прошипел танитец Февриерсону, который тут же стал неистово дуть в свисток. Мколл слышал звон полевых телефонов и вопли, требующие подтверждения приказа.

Это в планы не входило. Они прибыли для небольшой разведки, а не для того, чтобы попасть в бурю полномасштабного штурма.

Мколл поправил микробусину. — Четвёртый! Это четвёртый! Приём!

— Тридцать второй! — Это был Бонин.

— Двадцать восьмой – четвёртому! — Каобер.

— Тринадцатый. Со мной шестидесятый, — отозвался Мквеннер, подразумевая и Хьюлана тоже.

— Сорок пятый, сэр, — сказал Баен.

— Четвёртый, принял. Все ко мне, сбор у блиндажа. Двойной темп.

— Тридцать второй. Контакты. Приближаются. — Сообщил Бонин.

— Принято. Все ко мне. Разрешаю открывать огонь по необходимости.

Земля сотряслась от новых мощных ударов, и небо на западе озарилось жёлтым огнём.

Массовый контрудар противника нарушил дисциплину союзников. Мколл почувствовал ультразвуковой треск, а затем почувствовал запах озона, когда на линии командования союзников вспыхнули щиты. В полумраке он увидел полупрозрачные матовые энергетические колпаки, замерцавшие над основными резервами. Ещё больше вражеских артиллерийских снарядов обрушилось на позиции, разбиваясь о щиты в мощных воздушных взрывах. В одном месте щит зашипел под градом ударов и погас.

Мколл не был экспертом по артиллерии, но он знал, что мощность и дальность стрельбы вражеских пушек должны быть приблизительно равны таковой у имперских тяжёлых осадных орудий. Данный участок фронта, эта «линия Пейнфорк», была спроектирована с таким расчётом, чтобы позволять вести постоянные артиллерийские обстрелы с расстояния в пять или шесть километров. Снаряды, вероятно, прилетели за пятнадцать или двадцать. Одного изумления Февриерсона было достаточно. Ничего подобного он не видел. Это был плохой знак.

Мквеннер и Хьюлан присоединились к Мколлу, как и Бонин через мгновение. — Они прямо на парапете, менее тридцати метров, — сообщил Бонин.

— Почему, фес возьми, этих идиотов нет на месте? — возмутился Хьюлан.

Февриерсон вывел на огневую ступень несколько человек, и Мколл услышал первые глухие выстрелы траншейных миномётов и треск пулемёта.

Почти сразу, как будто в ответ, верхняя часть задней стенки траншеи стала получать попадания. Доски раскалывались, и во все стороны летели куски земли. Затем один из солдат Генсвика, стоявший на огневой ступени, отлетел назад в траншею, словно получил удар дубинкой по лицу.

— Примкнуть штыки! — заорал Февриерсон. — Приготовится к рукопашной! — Собравшиеся пехотинцы союзников спешно присоединили длинные клинки с острыми наконечники к своим винтовкам.

— Нужно кое-что получше, чем просто сидеть тут и отбиваться, — тихо сказал Мквеннер. — Несколько гранат или своевременный прорыв, и враги окажутся в окопе. Нужно напасть, прежде чем те преодолеют парапет…

Мколл оглянулся на Февриерсона. — Давай же! Пока ещё есть время.

Приказ был отбиваться. — Держать позиции… — голос Февриерсона оборвался. Его вытаращенные глаза казались дикими в темноте.

А потом стало уже поздно. Множественные взрывы прокатились по траншее с другой стороны от ближайшего траверса. Гранаты. Секунду спустя над их головами пролетела бомба, брошенная слишком сильно. Она приземлился на заднюю стенку и окатила их грязью.

Пехота на огневой ступени начала стрелять. Их винтовки издавали громкие хлопки, которые перемежались со щелчками затворов, когда их взводили и досылали. Вражеские снаряды летели низко над краем парапета. Ещё двое человек упали со ступени, один резко развернулся от удара.

— Держать позиции! Держать позиции! — орал Февриерсон.

Вдруг значительный участок парапета разлетелся в куски, разметав доски и хворост, которыми была усилена стенка окопа, и людей отбросило на настил. Первые волны обезумевших вражеских солдат пробивались в траншею через образовавшийся после взрыва проход. На них были шинели цвета хаки, коричневые рубчатые брюки и пропитанные илом обмотки[8], а на головах — тёмно-зелёные каски поверх грязных шерстяных подшлемников или кольчужных масок. У большинства солдат были громоздкие автоматы с уродливыми зазубренными штыками, но некоторые были вооружены пистолетами и несли с собой кусачки с длинными рукоятками. Мколл увидел по крайней мере трёх солдат в безразмерных гренадерских жилетах, по брезентовым карманам которых были набиты гранаты и динамитные шашки.

Хлынув через брешь, налётчики повернули оружие и обстреляли окоп, сметая паникующих Генсвик Фут. Другие нападающие обошли бруствер и на ходу открыли огонь, продвигаясь вглубь траншейной сети.

Между Мколлом и нападавшими оказалась плотная толпа солдат Альянса, большинство из которых пытались убежать или найти укрытие. Он слышал чавкающие хлопки вражеских пуль, вонзавшихся в сутолоку тел и пробивавших сукно, фланель, парусину и кожу, а в конце – плоть.

От попаданий некоторые солдаты содрогались, но, подпираемые со всех сторон, продолжали стоять. Другие вопили, потому что были ранены или от того, что отчаянно пытались избежать этого. Одного человека выдернуло из толпы мощным выстрелом в шею, его тело опрокинулось на головы остальным. Граната, круглая и чёрная с шипящим бумажным фитилем, отскочила от плеча другого человека, а затем разнесла переднюю часть командного блиндажа, осыпав солдат ливнем щепок.

Генсвикские солдаты подняли шум, пытаясь скрыться подальше от бреши и спастись от перекрёстного огня. Большинство из них, стремясь забиться в укрытие, сами загнали себя в западню, как животные в коридорах скотобойни. Февриерсону и некоторым людям на огневой ступени удалось открыть ответный огонь поверх толпы, и Мколл насчитал по крайней мере двоих застреленных налётчиков. Он пробивался вперёд, преодолевая напор паникующих мужчин.

— К фесу всё это! Вернитесь! Вернитесь и сражайтесь! Ну же! — гаркнул он.

Мквеннер и Хьюлан поднялись на огневую ступень и принялись боком стрелять вниз по траншее. Внезапные вспышки лазерных выстрелов ошеломили мальчишек из Генсвика. — Как будто никогда раньше не видели лазерного оружия, — подумал Хьюлан.

— Ложись! Ложись! — заорал Мколл людям в окопе, и когда те пригнулись и съёжились, он и Бонин пустили очереди над их головами, поддерживая боковой огонь Мквеннера и Хьюлана.

Атакующие дрогнули под градом энергетических лучей. Трое или четверо передних приняли удар и отлетели на людей позади них, повалив некоторых своим весом. Мколл протиснулся сквозь сбившихся в кучу Генсвикских солдат, прижавшихся к стене окопа и стал поливать лазерным огнём налётчиков, преодолевших развороченный парапет, приостанавливая их продвижение. Он почувствовал, как винтовочная пуля попала в нагрудную броню. Другие по счастью пролетели мимо, пропахав земляную стену, и он продолжил стрелять.

Февриерсон дал свисток. — Давайте! Ну, же! Теперь очередь имперцев дать ответ!

Винтовки вновь стали стрелять по захватчикам. Бонин вскинул лазган к плечу и быстро прицелился, сделав единственный выстрел, в результате которого вражеский гренадер замер в гуще других нападавших. Граната взорвалась у него в руке, и содержимое жилета сдетонировало следом. Направляемый траншеей, сочетанный взрыв разметал пламя, шрапнель и осколки досок в ​​обоих направлениях.

— Пошли! — крикнул Мколл, рванув вперёд вместе с Бонином. Атакованный участок был эффективно очищен взрывом. Воздух был наполнен мелкой, как мука, земляной пылью, которая оседала повсюду, оставляя тёмные липкие пятна там, где она смешивалась с пролитой кровью. Тела налетчиков, почерневшие и скрюченные, лежали поперёк огневой ступени и усеивали дно траншеи. Один висел вверх ногами на проволочном ограждении парапета. Мколл, Бонин и пятеро из Генсвик Фут бросились к разрушенному участку траншеи как раз вовремя, чтобы перехватить следующий отряд, перебравшийся через парапет.

Обороняющиеся открыли шквальный огонь почти в упор, в результате чего трое рейдеров были выброшены из траншеи, но и одного генсвикца сбили со стрелковой ступени. Последовала рукопашная. Жестокая. Слепая. Мколл использовал приклад своей винтовки, чтобы отразить летящий в него штык, а затем нанёс удар атакующему в коленную чашечку. Один из генсвикских парней всадил штык в живот нападавшему и поднял того в воздух, словно тюк соломы вилами. Бонин, у которого было время прикрепить танитский серебряный клинок к дулу своей винтовки, прикончил им одного сразу же, а затем резанул бедро другому, и, как только тот упал, довершил дело ударом приклада в голову. Вблизи пистолет дважды рявкнул, оглушив Мколла, и рядовой Альянса, стоявший рядом с ним, вскрикнул и упал, схватившись за лицо. Мколл выстрелил из винтовки и прострелил горло гренадеру с автоматическим пистолетом. Боец замертво съехал с парапета, на котором стоял, и сидя замер на огневой ступени, спиной к стене траншеи.

Ещё несколько секунд остервенелой штыковой, и последний из налётчиков был повержен, не пройдя и пары шагов.

Бонин и двое генсвикцев встали у парапета и начали стрелять в темноту, чтобы отогнать налетчиков обратно в пустошь. Вдоль траншеи Февриерсон, стоя со своими людьми на огневой ступени, вёл ожесточённую перестрелку. Грохот их выстрелов перемежался треском лазганов Мквеннера и Хьюлана.

Мколл присел на ступеньке и принялся вынимать округлые бомбы из жилета мёртвого гренадера. У шаров были фрикционные запалы, которые загорались при выдергивании скрученной бумажной полоски. Он швырнул их один за другим через парапет. У шашек же были длинные деревянные рукоятки, похожие на ручки для кистей. К предохранителю в основании рукоятки крепился льняной шнурок. Мколл понял, что нужно просунуть руку в петлю, прежде чем бросить гранату, чтобы шнурок, вытянув предохранитель, остался болтаться на запястье. Один из людей Февриерсона, раненный в руку, подбежал, чтобы помочь с бомбами.

Танитский сержант обернулся, услышав лазерный огонь слева от себя. Каобер и Баен, вместе с тремя солдатами Альянса, обогнули следующий траверс, стреляя в пространство за ним. — Фланговая атака! — Крикнул один из солдат Альянса. — Рейдеры в смежном окопе!

— Прикрывай стену! — Крикнул Мколл Бонину, спрыгнув с огневой ступени, и ринулся по траншее, чтобы поддержать Каобера и Баена. Мквеннер присоединился к нему вместе с горсткой людей Февриерсона.

Траверс защищал от нападения из соседнего окопа, но также не позволял им прицелиться.

Баен высовывался за край траверса и стрелял из-за угла так часто, как только осмеливался. Шашка, кувыркаясь, прилетела с другой стороны траверса. Едва заметным глазу движением, Мквеннер поймал её в воздухе и бросил обратно. Взрыв окутал дымом край земляного вала.

— Они оглушены! Добьём их! — решил один из Генсвикцев и вместе с двумя своими товарищами они кинулись за край оборонительного укрепления. Все трое были изрешечены выстрелами из винтовок и врезались спинами в стену окопа. Они зависли там на мгновение, а затем рухнули лицом вниз.

Мколл взглянул на Мквеннера.

— Наверх. Обойдём их и вырежем, — предложил высокий хмурый разведчик.

Мколл кивнул. Он махнул рукой Каоберу, позвав того с собой, а Баена оставил прикрывать угол траверса.

Три призрака расправили свои камуфляжные плащи и накинули их на плечи, мастерски свернув так, что одна из складок образовала капюшон над головой.

Затем они забрались по задней стене траншеи и оказались сверху.

Земля за траншеей была утоптанной, повсюду виднелись грязные лужи. Практически стемнело, но сильный обстрел продолжал озарять всю линию фронта яростными вспышками. В пылу жестокого окопного боя Мколл почти забыл о бомбардировке. Она всё ещё продолжалась: сверхтяжёлые снаряды дальнего действия падали на командные и снабженческие блиндажи по всей линии Пейнфорк, насколько он мог видеть. Некоторые щиты всё ещё держались, но союзная артиллерия отвечала врагу лишь редким огнём.

Мколл, Каобер и Мквеннер, закутавшись в плащи, ползли вперёд, разгребая грязь.

Они вложили свои боевые ножи в ножны и закинули лазганы за спину, спрятав их под плащами, дабы не задеть ими о камни и куски металла, рассыпанные по земле. Они на ощупь выбирали путь.

Всякий раз, когда вспышка артиллерии озаряла небо, они замирали.

Огибая траверс справа, они слышали, как в окопе то тут, то там свистели выстрелы, это Баен и парни из Генсвика сражались с налетчиками. Мколл слышал, как налетчики кричат ​​друг другу на языке, которого он не знал. Но легко понял, что означал приказ «Гренадзе! Гренадзе!»

Теперь до края траверса им оставалось совсем чуть-чуть. Мквеннер достал жёсткий, но гибкий провод, который был обвёрнут у него вокруг талии, распрямил его и выдвинул вперёд, пока кончик не показался за край траншеи. Наконечник приспособления представлял собой крошечную оптическую ячейку, а со стороны Мквеннера имелся разъём, который тот присоединил к своему прицелу.

Он осторожно поводил щупом и изучил изображения с плохим разрешением, которые камера отправляла по кабелю в окуляр его прицела.

Мквеннер поднял руку достаточно высоко, чтобы Мколл и Каобер увидели. Пять пальцев, потом три. Восемь рейдеров. Он двинул рукой в ​​сторону, обозначая, что четверо засели в противоположном углу, двое прямо под ними, а ещё два были слева.

Мколл кивнул и потянулся назад, и вынул трубчатый заряд из подсумка. Все трое сняли лазерные винтовки и положили их в грязь. Там должно быть слишком тесно и мало пространства для атаки с винтовкой. Они достали пистолеты и боевые ножи. У Мколла и Каобера были лазерные пистолеты стандартного образца, а у Мквеннера — автоматический пистолет 38-го калибра с обоймой на двенадцать патронов, который он раздобыл на Нацедоне. Каобер и Мквеннер, легли ничком, взяв пистолеты в правую, а клинки в левую руку. Мколл положил лазерный пистолет на грязь рядом с правой рукой и зажал в зубах боевой нож. Затем он сорвал ленту с гранаты и швырнул её в угол траверса.

Взрыв выбросил изорванное тело одного из налётчиков прямо из траншеи. Его горящий труп перелетел через парапет и покатился в нейтральную зону.

К тому времени все трое сбросили плащи и прыгнули в окоп.

Мколл приземлился неуклюже, но достаточно ровно, чтобы сесть на корточки. Он прицелился вправо и продырявил спины двум налетчикам, дезориентированным из-за взрыва и дыма.

Мквеннер спрыгнул, как кошка, между двумя рейдерами, которых он заметил в траншее под собой. Он в упор выстрелил в голову первому, а когда тот отшатнулся, развернулся и сломал шею другому мощным боковым ударом.

Прыжок Каобера окончился прямо на головах двух оставшихся врагов, и все трое брыкаясь свалились на пол траншеи. Пытаясь подняться, один из налетчиков встал на лодыжку Кобера и вывихнул её. Танитец взвыл и прострелил ему таз. Рейдер рухнул опять, крича и молотя руками, как сломанная игрушка. Другой рейдер откатился и замахнулся на Каобера штыком. Выставив руку, Каобер заблокировал штык своим боевым ножом и выстрелил в нападавшего, но промазал. Рейдер продолжил движение, и Каобер потерял пистолет в отчаянной попытке увернуться.

Оружие упало рядом, на доски, но Каобер не стал тратить на него время. Он схватил ствол винтовки рейдера освободившейся рукой и потянул его на себя, пока штык не воткнулся в стену траншеи, пойдя подмышкой, после чего схватил врага за горло и насадил его на клинок. Кровь залила грудь Каобера. В ушной бусине он услышал, как Мквеннер сказал «ложись», что он сделал, упав вместе с трупом.

Ещё пять рейдеров устремились на них из траншеи. Мквеннер не обращал внимания на пролетавшие мимо винтовочные пули и шагал к ним, стреляя из пистолета. Первый и второй налётчики отлетели назад, будто под ударами невидимой секиры. Третий упал лицом вниз. Четвёртый боролся с заклинившим затвором, когда пуля Мквеннера свернула ему голову и вырвала щёку. Выстрел пятого, задел Мквеннера вскользь, и его голову залила кровь.

— Вен! — Заорал Каобер и бросился на рейдера, сбив его с ног. Каобер толкнул солдата правым локтем и мастерски перехватил нож левой рукой так, чтобы лезвие смотрело вниз. Когда тот упал, Каобер несколько раз ударил клинком ему в грудь.

Мколл прикончил рейдеров, выживших после взрыва, и ринулся дальше по траншее, ведя за собой Баена и солдат Генсвика. За второй пятёркой возникло ещё больше рейдеров, в том числе гренадер.

Выстрел Мколла опрокинул одного, а затем Баен открыл огонь из лазгана на полную мощность. Солдаты Альянса, стоя рядом с ним, стреляли из винтовок.

Мколл двинулся вперёд по смятым телам. — Вы, двое! Вперёд и прикрывайте траншею! — приказал он, и пара пехотинцев побежала вперёд. — Оставшиеся – на огневую ступень! — Забравшись на ступень, они принялись палить в ночь.

— Траншея зачищена! — крикнул в ответ один из Генсвикцев. Он объединился с солдатами своего взвода, которые вышли из-за следующего траверса.

— Тогда на ступень! — настаивал Мколл. — Давайте проводим их!

Каобер с трудом поднялся и побежал туда, где Баен стоял на коленях над Мквеннером. Там всё было залито кровью.

— Фес всемогущий! — пробормотал Каобер. — Вен!

— Ой, заткнись, — коротко прорычал Мквеннер. Он прижимал лоскут ткани к уху, а когда убрал, оттуда снова полилась кровь. — Мне оторвало мочку. Вот и всё.

— Фес! — Выдохнул Каобер с облегчением, а Баен с Мквеннером рассмеялись.

В ту ночь атак на станцию ​​143 больше не было, хотя люди Февриерсона стояли на огневом рубеже, ожидая очередной тревоги. Согласно донесениям, станции 129, 131, 146 и 147 были отбиты с серьёзными потерями, и хотя к полуночи на 146 всё ещё шли бои, там войска Альянса тоже упорно теснили налётчиков. По неподтверждённым данным, участок между станциями 287 и 311 был прорван, и Мколл вполне верил в это, учитывая грохот боя, разносившийся по всему фронту.

Вражеский обстрел внезапно прекратился в полночь, оставив лишь густой туман из пепла и фуцелинового дыма, висевший над позициями союзников. В 01:00 артиллерийские бермы Альянса начали ответный обстрел, в ходе которого до рассвета безжалостно атаковали передовые позиции Шадика вдоль Нэйма.

В 02.15, когда карательная артиллерия опалила небо позади них, Мколл собрал свою команду и попрощался с Февриерсоном. Молодой лейтенант отсалютовал и пожал руку Мколлу, а многие из его поредевшей роты им аплодировали.

— Вы собираетесь вернуться? — спросил Февриерсон.

— Давно должны были. Нам нужно доложить о результатах разведки.

— Спасибо, — сказал Февриерсон. — Спасибо. И да благословит вас Император.

— Это хорошие люди, — сказал Мколл, кивая измазанным грязью пехотинцам, окружавшим их.

— Держи их в узде, и ты сохранишь им жизнь.

— Надеюсь, я больше никогда вас не увижу, — сказал Февриерсон. — Я никому и ни за что не пожелал бы оказаться в этой сраной дыре, особенно во второй раз.

Мколл кивнул. Бонин усмехнулся.

— Что вы скажете этому своему командиру? — спросил Февриерсон.

— Правду, — ответил Мколл, — фронт – повсюду, чего он и опасался.