Прямое серебро

ГЛАВА 3. Штаб-квартира союзников, Ронфорк.

Из Ронфорка было видно, как в десяти километрах к востоку, с линии Пейнфорк, поднимаются клубы густого дыма. Всю ночь в городе старые здания из саманного кирпича[9] сотрясались от грома далёкой симфонии артиллерийского огня.

Рассвет начался в 04.37 по имперскому времени. Тускло просвечивая сквозь дымку, солнце поднималось над лесами в направлении Онче. Туман окутывал прибрежные луга и небольшие фермы к западу от города. Первый Танитский отдыхал уже около пяти часов, расквартированный в бедных кварталах на южной окраине города, однако большая часть их техников и оружейников не спала всю ночь. Они сошли с эшелона в 21.00 накануне вечером вместе с двумя ротами крассианцев и моторизованным батальоном Сейкгевер, прибывшим из Серонны.

Гаунт поднялся в 05.00, смурной и угрюмый. Всю ночь курьеры и машины носились по улице под его окном. Его разместили в пансионе недалеко от городской площади. Даур и Роун тоже занимали там комнаты, вместе с пятью крассианскими офицерами и несколькими чиновниками Альянса Айэкса. Корбек предпочёл остаться вместе с Призраками.

Комната Гаунта была маленькой и скромной, с низким покатым потолком и окном, которое не закрывалось должным образом. Белтайн постучался и принёс ему жестяную кружку с кофеином и таз еле-тёплой воды.

— Мколл ещё не вернулся? — спросил Гаунт, пытаясь побриться в прохладной воде. Белтайн раскладывал на кровати военную форму Гаунта.

— В пути, сэр.

— Задержка?

— Что-то пошло не так.

— А именно?

— Вы слышали обстрел, сэр. Всё гудело из-за него. Новые сверх-тяжёлые осадные орудия. Отутюжили весь фронт вчера вечером.

— Я так и думал, — сказал Гаунт. — Я, а-ау!

Белтайн поднял глаза. — Сэр?

— Порезался, — ответил Гаунт, приподняв подбородок, чтобы рассмотреть в зеркало рану от бритвы у себя на горле. — Вода, что ты принёс, почти холодная, Белтайн.

— Эта вода настолько тёплая, насколько это возможно, если только она не задумала стать кофеином, — сказал Белтайн. Он начистил фуражку комиссара и положил её на кровать. Затем подошёл к Гаунту и взглянул на порез.

— Бывало и похуже, — заметил он.

Гаунт улыбнулся. — Спасибо и на том.

— Что Вам сейчас нужно, так это иголка, — заявил Бельтайн.

— Иголка?

— Старый семейный трюк. Иголка. Отличное средство, когда дело доходит до порезов от бритвы.

— И как это работает?

— Стоит вам порезаться бритвой, вы берёте иголку и втыкаете её в десну.

— Серьёзно?

Белтайн подмигнул. — А то как же, фес как здорово отвлекает от пореза.

Одевшись, и прилепив клочок бумаги от сигареты Белтайна к порезу, Гаунт вышел на улицу с кружкой кофеина. День был ясным и многообещающе тёплым, хотя повсюду стоял запах фуцелина. Он остановился на террасе пансиона, чтобы поболтать с крассианским майором и двумя офицерами из Сейкгевер, наблюдая как Роун и Фейгор уничтожают плотный завтрак[10] в маленькой столовой.

Колонна танков с лязгом пронеслась по площади. Гаунт допил, поставил пустую чашку на один из столиков на террасе и отправился через дорогу к часовне Сент-Авинс, где располагался штаб союзников.

Ронфорк был одним из Октал Бург — восьми высших церковных муниципалитетов, на которые распространялись полномочия Греннского Прихода по всему Миттель Айэксу. Местная церковь и монастырь были построены в 502 году, через десять лет после основания первой колонии в Самонпарлиане, и до войны основными здешними видами деятельности были выделка шерсти, изготовление пуговиц и сыроварение. Посетителям предлагалось бросить монету в фонтан Беати Хагийской или, если здоровье позволяло, отправиться в поход на Шеффурд-Хиллз, чтобы осмотреть место рождения генерал-губернатора Данера Феп Квельстина, члена знаменитой четвёрки, чьи автографы и печати скрепили Декларацию Независимости Великого Айэкса.

Всё это Гаунт почерпнул со страниц потрёпанного старого путеводителя, который он нашёл под кроватью прошлой ночью.

В штабе союзников кипела работа. Во внутреннем дворике, не глуша моторы, ожидала шеренга курьеров на мотоциклах. Связки телеграфного и вокс-кабеля выходили из окон и вели к тарелкам антенн, закрепленным на крышах. Мачта генератора щита соединялась с передвижным генератором, занимавшим почти всё пространство дворика. Трава под ним стала коричневой и чахлой от излучения.

Гаунт поспешил вверх по ступенькам главной часовни, принимая приветствия проходящих мимо офицеров Альянса.

— Где Ван Войц? — спросил он адъютанта за столом.

— Вы имеете в виду генерала Ван Войца? — Раздражённо ответил адъютант, не поднимая взгляда.

— Если уж совсем официально, следует сказать: «Лорда-генерала Ван Войца, полковник-комиссар, сэр». — Прорычал Гаунт, щёлкнув пальцами, чтобы адъютант поднял глаза. Что тот и сделал, нервно сглотнув.

— Прошу прощения, сэр. Лорд-генерал уехал в Мейсек, но ожидается, что он прибудет завтра вечером.

— Я хочу поговорить с ним по воксу.

— Вокс-линии были оборваны вчерашней бомбардировкой, сэр.

Иными словами, что-то не так, подумал Гаунт. — А как насчёт Линтор-Сьюка?

— Верховного главнокомандующего срочно вызвали, сэр.

— Фес меня! — прорычал Гаунт. — Мне нужна информация. Мне нужно увидеть сводки! Мне нужно…

— Минутку, сэр. Я сделаю звонок.

Адъютант поспешно поднял трубку своего полевого телефона и покрутил ручку.

— Полковник-комиссар Гаунт, насчёт брифинга, — сказал он и помолчал.

— Подождите минутку, сэр, — передал он Гаунту, положив трубку.

— Полковник-комиссар! — голос эхом разнёсся по залу. Гаунт оглянулся и увидел высокого, бледного, рыжеволосого офицера в тёмно-красной форме, который приближался к нему по мощёному коридору.

Гаунт отсалютовал ему.

— Гаунт, Танитский Первый-и-Единственный.

— Редьяк Анкре, Котштадтские Виверны. В отсутствие Линтор-Сьюка я исполняю обязанности главнокомандующего Альянса. Следуйте за мной.

Гаунт пошёл за более рослым мужчиной, и они направились к дверям оперативного пункта. Что-то было в Анкре, что-то такое в его поведении и манерах, что заставило Гаунта напрячься. Но он проигнорировал это чувство. Он служил в гвардии достаточно долго, чтобы привыкнуть к тому, что люди, которых приходилось считать союзниками, часто могли быть неприятны. Сдержать личное мнение бывает полезно, если нужно просто выполнить свою работу.

— Я встречался с некоторыми из ваших людей вчера вечером, — начал Анкре ни с того ни с сего.

— Правда?

— Отряд разведчиков.

— Ах да, я послал их вперёд.

— Вы не доверяете отчётам нашей разведки?

Гаунт остановился и посмотрел в глаза рыжеволосому здоровяку. — Я уверен, что они в порядке. Правда я ни одного не видел, — язвительно проговорил он. Анкре замолчал, не зная, как лучше отреагировать на укол.

Прежде чем он успел решить, Гаунт сгладил замечание, сказав: — Так, Вы были на передовой вчера вечером?

— Да, был, — сухо ответил полковник.

— Похоже, Вас здорово потрепало. Я слышал, это новые тяжёлые осадные орудия.

— Я не думал, что Вы читали сводки, — сказал Анкре, наслаждаясь двусмысленностью своего ответа.

— У меня есть глаза и уши. Итак… новая тактика врага? Новое оружие?

— Да, — сказал Анкре. Часовой в зелёной униформе Альянса отсалютовал и придержал им дверь.

Неф старой часовни был переоборудован для военных целей. Окна были проклеены лентой и затемнены, хотя Гаунт мог различить свинцовые узоры на старом витражном стекле. По периметру комнаты располагалось баллистическое заграждение, усиленное мешками с песком, воздух был сухим, тёплым и пахло электричеством.

Светящиеся шары парили под балками, освещая центральную зону, занятую техниками, помощниками и офицерами. Переносные кодификаторы и мощные вокс-кастеры были распакованы и установлены на штативы. Вокруг стоял гул множества голосов, стрекотание машин, случайные свисты настраиваемых вокс-каналов и фоновый шум. Пара послушников в робах Адептус Механикус благословляли сервиторов, подготовленных для подключения к новых имперским вокс-модулям.

Оперативный пункт был зоной строгой секретности. Входя в дверь, Гаунт должен был сообщить свое имя и серийный код клерку, после чего ему выдавался небольшой зелёный значок на булавке. Верховное командование требовало тщательного учета всех, кто приходил и уходил.

Анкре провёл Гаунта к стратегическому столу, который тот лишь окинул взглядом. Там возвышалась гора из зашифрованных сводок. Анкре дал ему размытую карту с низкой детализацией, охватывающую лишь небольшой участок местности. Она была напечатана на тонкой бумаге.

— Ваш полк должен продвинуться в 55-ый сектор по траншее сообщения 2319 сегодня в сумерках и занять позицию вдоль фронта, чтобы прикрывать станции с 287 по 295. Ваша цепочка командования — майору Нейлландсу на станции 280, а затем, командующему сектором, генералу Харгюнтену. Вот дневные коды доступа и вокс-частоты. — Анкре протянул Гаунту информационный планшет. — Ознакомьтесь, а затем сотрите.

— Моя цепочка проходит через майора? — уточнил Гаунт.

— А в чём проблема?

— Этот Нейлландс будет передавать приказы от командования области/сектора?

Конечно, в том случае, если Вы не сможете получить их сами… если, скажем, нарушится вокс-сообщение.

— Что, если Нейлландс не сможет получать приказы из области/сектора… в случае, например, отказа его собственного вокса? Я подчиняюсь ему?

Анкре пожал плечами, как будто всё ещё не понимал, в чём проблема. — Да, как я и сказал…

— Я Вас слышал, полковник. Я просто не могу в это поверить. Вы говорите, что при определённых обстоятельствах, а если говорить по существу, то наиболее вероятных обстоятельствах, я должен подчиняться младшему по званию? Подразумевается, что я передам командование… свой полк… в его руки?

Анкре нахмурился. — Дайте мне Общую Книгу Приказов, — сказал он своему помощнику. Через несколько секунд мужчина вернулся, держа в руках толстую папку с красной перевязью, на которой был штамп Альянса и пометка «Высшая секретность — уничтожить в случае опасности». Анкре пролистал её. Гаунт заметил, что большинство страниц были машинописными вставками, вклеенными или подшитыми. — Верховный главнокомандующий описал эту ситуацию чёрным по белому, — сказал он раздражённо. — Его рабочая группа по тактическому планированию внесла коррективы, как только мы узнали о вашем прибытии. Вот… порядок подчинения, как я уже упоминал.

— Дайте взглянуть, — потребовал Гаунт. Анкре, казалось, не хотел отпускать книгу, но поколебавшись всё же передал её. Гаунт пробежал глазами плохо пропечатанный перечень приказов. — Тут ничего не говорится о нашем положении.

— Никаких подробностей. Здесь просто сказано, что мы должны отвечать перед старшим офицером того сектора, в который нас направляют…

— И это генерал Харгюнтен.

— И во вторую очередь — старшему линейному офицеру Альянса.

— Именно так я и сказал. Старший офицер Альянса в вашем районе — майор Нейлландс из Фейнстерских Горцев.

Гаунт покачал головой. — Я так не думаю. Я думаю, что майор Нейлландс должен находиться у меня в подчинении. В случае потери связи с областью/сектором это будет наилучшим решением.

— Что ж, это прискорбно, — сказал Анкре. — Вы, кажется, игнорируете слово «Альянс». Вы должны подчиняться командованию Альянса. Верховный главнокомандующий просто следует воле Верховного Сезара. Он ясно дал понять, что силы Альянса Айэкса должны по-прежнему вести эту войну. Если это означает, что Вы должны проглотить свою гордость и подчиняться майору, то так тому и быть. Вас послали сюда, чтобы сражаться за Альянс.

— Я пришёл сюда сражаться за Императора, — прошипел Гаунт. — Мы вместе воюем против Шадик. Мы, Гвардия, теперь часть Альянса.

— Технически – нет, — сказал Анкре, вынимая папку из рук Гаунта и перелистывая на другую страницу. — Вот. Тут довольно специфично. Имперская экспедиция называется «вспомогательными силами».

Он закрыл папку и улыбнулся, как бы намекая, что выиграл эту короткую дискуссию. Гаунт знал, что спорить с ним абсолютно бессмысленно. Он и раньше встречал людей вроде Анкре. Это было выше его понимания.

Гаунт повернулся к карте и не без труда нашёл станции, перечисленные Анкре. — Тут проходит линия фронта?

— Да.

— Мои люди – лёгкая пехота, специализирующаяся на тайных операциях. Бросить их туда означает растратить попусту их возможности.

— Мы не можем позволить себе роскошь выбора. Станции с 287 по 311 были захвачены вчера ночью противником, что стало крупнейшим прорывом на линии Пейнфорк. Враг был оттеснён, но в этом районе необходимо подкрепление. Жизненно необходимо. Бригада крассианцев выдвинется вперёд, чтобы занять станции с 296 по 311, к северу от вас.

— Я повторяю свой протест.

— Вы боитесь, что Ваши люди не смогут удержать окоп?

Гаунт снял кепку и перчатки, положив их на край картографического стола. Это действие дало ему несколько секунд, чтобы глубоко вздохнуть и унять свою ярость.

— Я ничего не боюсь, кроме глупости и ограниченности системы высшего командования, — ответил он.

Анкре отступил на шаг и вызывающе слегка склонил голову. — Верховный главнокомандующий выбрал танитцев на эту роль исключительно на основании положительного впечатления, которое сложилось о вашей разведывательной группе, благодаря их действиям прошлой ночью. Сегодня с утра об этом говорит весь 55-й сектор. Горстка людей, но они переломили положение на станции 143. Такие умения видятся командующему крайне нужными на фронте, особенно на слабом и уязвимом его участке.

— И это несмотря на то, что мы всего лишь вспомогательные силы?

Анкре вернул папку ожидающему помощнику. — Думаю, мы закончили, полковник-комиссар, — заключил он.

— Мне нужны копии полевых сводок, — сказал Гаунт.

— Зачем? — спросил Анкре, теперь явно теряя терпение.

Гаунт взял в руки выданную ему бумажку с картой местности. — Потому что это показывает только мою непосредственную позицию.

— В смысле?

— Как я могу оптимально распоряжаться войсками, если вижу на карте лишь клочок земли, где и так нахожусь? Как я могу оценить поле боя в целом?

— В этом нет необходимости. У Вас есть конкретная обязанность. Это то, что Вы должны выполнить. Это всё, что Вам должно быть интересно.

Гаунт засунул карту и информационный планшет в карман шинели и снова надел перчатки и фуражку. — Не могу поверить, что в наши дни Вы до сих пор ведёте войны таким образом, — сказал он. — Вы никогда не читали Махария? Солона? Слайдо?

— Никого из этих прекрасных воинов нет на Айэксе, — ответил Анкре.

— Весьма прискорбно, — отрезал Гаунт. Он зашагал прочь, затем повернулся и посмотрел на Анкре. — Я мобилизую свои войска. Но они и шагу не сделают, пока я не встречусь с командующим Альянса, любым командующим Альянса, который сможет подтвердить эти приказы более подобающим образом, нежели Вы. Поспособствуйте этому, полковник. И как можно скорее.

Взгляд Анкре был убийственным. — Это равносильно неповиновению. Я мог бы Вас…

— Совет, — резко возразил Гаунт. — Ты никогда больше не станешь говорить со мной таким тоном. А теперь прикуси язык и найди для меня кого-нибудь более полезного, чем ты сам. И не смей мне угрожать. Всё ясно?

Анкре ничего не сказал. Весь оперативный штаб погрузился в тишину. Гаунт развернулся спиной ко всем присутствующим и вышел.

— Сделай мне одолжение, — вздохнул Дорден, — не дёргайся, а?

Рядовой Каобер пожал плечами. — Мне паршиво, как обваренному шогги, док, — простонал он.

— Ты уже большой мальчик. Заткнись. Ты видишь, чтоб Вен суетился? Вот и ты сиди смирно. Он истекает кровью, как подстреленный кабан, но слышим ли мы хныканье? Отнюдь. Так что заткнись.

Каобер вздохнул и стиснул зубы. Он сидел на деревянном столе в полевом медпункте Призраков, посреди заброшенной шерстяной фабрики на южной окраине Ронфорка. Фабрика была большой и старой. Её построили из твёрдого чёрного камня поперёк русла бурного потока, который когда-то использовался рабочими для промывания шерсти от ланолина. Воздух тут был затхлым и прогорклым, а все поверхности были липкими от жира. Санитары предложили отчистить тут всё щётками, но Дорден решил, что они пробудут здесь недостаточно долго, чтобы это стоило подобных усилий. Лучи полуденного солнца, резкие и жёлтые, проникали сквозь вентиляционные панели высокой черепичной крыши, наполняя зал болезненным светом. Большая часть фабричного оборудования давно была вывезена, но крошечные клочки шерсти до сих пор торчали из щелей в балках и покрывали неровности каменной кладки.

Группа Мколла вернулась в Ронфорк в 11.30 тем же утром. Мколл, Каобер и Мквеннер немедленно явились в медпункт. Дорден возился с вывихнутой лодыжкой Каобера, пока Лесп перевязывал раненное ухо Мквеннера. Мколл сказал, что его собственные травмы могут подождать. В соседнем цехе фабрики находился крассианский медпункт, и оттуда доносились голоса солдат, выстроившихся в очередь за прививками.

— Как опять это случилось? — спросил Дорден, осматривая голую ногу и лодыжку разведчика. Кожа была отёчной и лиловой из-за гематомы.

— Мне… а-ауу …наступили. Была драка.

— Мколл что-то такое упоминал, да. Хорошая?

— Можно и так сказать. Сам знаешь.

Дорден взглянул на Каобера. — Вообще-то нет, не знаю. Расскажи. Позволь мне проникнуться твоей бравадой на этой войне, пока я стою в сторонке и вожусь с повязками.

— Произошла драка. Оуу! Драка. В окопе. Пришли враги, и мы с ними сражались. У меня… аау! …моя лодыжка встала на место.

Каобер замялся, и его голос затих. Он был прекрасным разведчиком, но его способности рассказывать истории оставляли желать лучшего.

Дорден продолжал туго наматывать бинты на лодыжку Каобера. — Кто-нибудь меня проинформирует. Вен?

Мквеннер поднял глаза, его ухо было заткнуто марлей. — Пардон?

Дорден засмеялся, как и все остальные: Лесп, полоща руки в жестяной миске, Чайкер и Фоскин перебирая хирургические инструменты. Даже Мколл, сидя на стуле в углу.

— Что смешного? Я не слышу, — прорычал Мквеннер. Смех прекратился. Никто не хотел, чтобы Мквеннер подумал, что кто-то издевается над ним. Мквеннер был одним из тех Призраков, уважение к которым не пропадало ни на секунду.

— Когда начался обстрел, они отправили на линию траншей рейдеров, — сказал Мколл, вставая. Дорден с первого взгляда мог сказать, что его движения были скованными. — Началась неразбериха. Местные были совершенно не готовы.

Дорден закрепил повязку и подозвал Фоскина. — Снова надень Каоберу ботинок, ослабь, и найди ему костыль. Не усердствуй несколько дней, и всё будет в порядке. Он вытер руки и подошёл к Мколлу. — Давай посмотрим, — сказал он.

Мколл начал снимать разгрузку и куртку, но ему явно было больно поднимать руки, поэтому Дорден помог ему раздеться до пояса. Синяк у него на груди был уродливым и чёрным.

— Фес! Тебя-то что, бревном приложили? — спросил Дорден.

— Винтовочная пуля. Вчера вечером поймал. Тогда не заметил. Наверное из-за адреналина. А вот с рассвета разболелось просто фесово.

Дорден обработал рану Мколла и обрызгал её контрсептиком. Рядом Фоскин изумлённо выдохнул. Он складывал одежду и снаряжение Мколла и поднял искорёженную пулю большого калибра.

— Твой бронежилет остановил это, — сказал он. — Зарылась в нагрудник. Мне её выкинуть?

Мколл взял пулю и сунул в карман брюк. У него были свои суеверия на этот счёт.

— Вижу, война началась без меня, — раздался голос позади них. Гаунт вошёл на фабрику.

— Вольно, — добавил он, прежде чем все начали салютовать. Он посмотрел на здоровенный синяк Мколла.

— Первая кровь на их счету, я так понимаю?

— Мы тоже задали им жару, — сказал Мколл.

— Я в курсе. Встречался сегодня с вашим фан-клубом. Полковником Анкре.

— С кем? — пробормотал Мколл. — А, тот. Рыжий. Мне не показалось, что мы ему сильно понравились.

— Вы – герои той линии, друг мой, — саркастически заявил Гаунт. — Местные так впечатлились, что выделили нам целый окоп на переднем крае.

— Фес, — сказал Мколл.

— Вы сказали им… — начал Дорден.

— О, я рассказал им всё, что нужно. Не думаю, что они слушали. — Гаунт вздохнул. Он передал обтрёпанную карту Мколлу. — Это то, что нас ждёт, если они продолжат стоять на своём.

Мколл посмотрел на листок. — Плохое место. Оно даже хуже, чем то, где мы были прошлой ночью. Хуже некуда. Здесь река подходит близко, понимаете? Парапет низкий и заболоченный. Идеально подходит для штурма. Не удивлюсь, если они об этом даже не подумали.

— Расскажи мне, что ты разузнал на передовой, — попросил Гаунт, присаживаясь, пока Дорден перевязывал неприятную рану Мколла.

— Солдаты Альянса, которых мы видели, были уставшими, многие на пределе. Большинство из них не здоровы. Плохая санитария, отсутствие гигиены. Но что ещё хуже, у них очень слабая дисциплина. Они сражаются достаточно хорошо, когда им приказывают и контролируют, но нет никаких признаков инициативы.

— Они запаниковали, когда начался рейд, — сказал Каобер.

— Честно говоря, — вмешался Мквеннер, — они запаниковали, ещё когда начался обстрел. Солдаты никогда прежде не сталкивались с орудиями такой мощности. Думаю, они более-менее подходят на роль пехоты на передовой, но когда вступили в дело эти новые супер-орудия, они обезумели, сломались и пришли в ужас. Да ещё и вражеские рейдеры повалили прямо на них.

Гаунт кивнул. — А враги?

— Хорошие, тренированные профессионалы. Огнестрельное оружие, кое-какая броня. Гренадеры – их преимущество. Простая взрывчатка, но эффективная и в большом количестве.

Гаунт выслушал своего главного разведчика и затем сказал: — Итак… что думает лорд-генерал Мколл?

Это был личный подкол. Гаунт всецело доверял тактическому уму Мколла и часто задавал этот гипотетический вопрос. Если бы Мколл был здесь верховным главнокомандующим, как бы он поступил?

— Эта война продлится до конца света, — сказал Мколл, когда всё обдумал. — Она затянулась уже на сорок лет. Тупик. Можно подумать, что гвардейские подкрепления, вроде нас, могут сместить баланс в пользу Альянса, но то же самое могут и эти новые супер-пушки, которые использует враг. Я хочу сказать, что для того, чтобы переломить ситуацию, потребуется что-то новое, какая-то хитрость. Не могу сказать, что, потому как мы располагаем пока лишь этой фесовой бумажкой.

— Я работаю над этим, — заверил его Гаунт.

Мколл пожал плечами, и тут же пожалел об этом, сморщившись от боли. — Не знаю. Что-то новенькое. Что-то необычное или неожиданное. Нужно взглянуть на это под новым углом, и лучше бы поспешить, пока враг не начал действовать.

— Я кое-что знаю, — тихо сказал Мквеннер. — Те новые супер-пушки, которые у них есть. Возможно, они разрабатывали их годами, но разве не забавно, что первое их применение в бою произошло через день или два после того, как мы прибыли? Они, должно быть, заметили наши корабли. Они наверняка в курсе, что Гвардия здесь, и что у Альянса наконец-то есть подкрепление из-за пределов их мира. Они боятся, что у Альянса теперь есть преимущество. Они хотят вернуть себе инициативу.

— Есть у меня кое-что для инициативных, — усмехнулся Каобер, проверяя остроту своего "прямого серебра".

— Попридержи коней, — сказал ему Гаунт с улыбкой и вновь обернулся к Мколлу: — Подготовь для меня полный отчёт. Всё и обо всём.

— Есть, сэр.

Гаунт собирался сказать что-то ещё, когда в зале мануфактории раздались гневные голоса. Вбежала Ана Курт. — Дорден, где фес… О! Мои извинения, сэр.

Гаунт встал. — Отставить, хирург Курт. Полагаю, Вы снова собирались ругаться.

Фес, так точно, — сказала она. — Я не могу найти наши фесовы припасы, они должны быть там, и крассианцы винят…

— Эй, эй! — остановил её Дорден. — Давай сначала, и на этот раз не забывай дышать.

Ана Курт сделала глубокий вдох. До Зойканской войны она была уважаемым и хорошо оплачиваемым гражданским медиком на Вергхасте, но, к изумлению Дордена и Гаунта, решила присоединиться к Танитскому полку по Акту Утешения. Никто так и не узнал, почему она отказалась от достойной и комфортной жизни в пользу тягот, с которыми сопряжена служба в медпункте Имперской гвардии. Гаунт считал, что это произошло потому, что у неё есть чувство долга, которому все могли бы позавидовать.

Им фесово повезло с ней.

— Наши припасы отсутствуют, — сказала она. — Вообще все. Всё, что мы выписали с судов Муниториума. Я поискала их при посадке, и мне сказали, что наш груз отправили вперёд. Но их здесь нет.

— Нет, нет, — вмешался Чайкер. — Я их видел. Свалены в кучу под навесом, за фабрикой.

— О, там полно гаковых ящиков, Чайкс, — прыснула Курт. — И все они отмечены символами Танит и Крассиана. Но в них ничего нет, кроме грязной ваты и соломы. Крассианские медики пытаются привить личный состав, но им нечем, и они заявляют, что мы спёрли у них…

— Хорошо, хорошо… — сказал Гаунт. — А что у нас есть?

— Около тридцати упаковок с вакциной от болотной лихорадки и примерно столько же препарата против токсинов, — подытожил Лесп. — Всё, что мы взяли с собой, сэр.

— Отдайте их крассианцам.

— Гаунт! — начала, было, Курт.

— Сделай это. Я бы не хотел конфликтов с такими хорошими союзниками, как крассианцы. Я найду наши припасы, и припасы крассианцев тоже. А до тех пор мы обойдёмся.

— Вы когда-нибудь были дипломатом, а, Ибрам? — улыбнулся Дорден.

— Однажды они пригласили меня присоединиться к Имперской дипломатической службе, — ответил Гаунт, — но я сказал им проваливать к фесу.

Из здания старой шерстяной фабрике доносился смех. Водитель сказал ему, что это место отведено под медпункты Имперской гвардии. Казалось странным слышать здесь смех. Он вылез из машины и вошёл в большой зал, где восемь мужчин и женщина стояли кругом, улюлюкали и посмеивались. Похоже, офицер только что рассказал действительно хорошую шутку. Четверо мужчин и женщина были медиками. Остальные, кроме офицера в фуражке, были солдатами в чёрной форме, получившими ранения.

Он прочистил горло, и смех прекратился. Все оглянулись.

Полагаю, Вы искали меня, — сказал он. — Я граф Йако Бусар Феп Голке.

Граф Голке был спокойным седовласым айэксегарианцем, одетым в тёмно-зелёную униформу без каких-либо украшений, кроме знаков отличия Айэксегари на воротнике и погонах. На шее у него висела золотая медаль с аквилой. Он шёл, слегка прихрамывая, ещё Гаунт заметил, что его аккуратно подстриженная седая борода отращивалась отчасти для того, чтобы скрыть шрамы от ожогов на щеке и шее. Он представился начальником штаба и уполномоченным по взаимодействию.

Они вместе прошли через двор, примыкавший к фабрике.

— Мы с Вами уже знакомы, — начал Гаунт. — Мимоходом. Я был одним из имперских офицеров, представленных Вам той ночью во дворце Верховного Сезара.

— Я так и думал, — ответил Голке. — Признаюсь, в ту ночь я был весьма не собран. Простите мою рассеянность. Неожиданное известие о прибытии Имперцев, моё неожиданное награждение… — Он похлопал по медали с золотым орлом. Но Гаунт знал: Голке умолчал о том, что его к тому же недавно лишили должности. Той ночью закончился четырёхлетний срок пребывания графа на посту верховного главнокомандующего силами Альянса Айэкса. «Какой удар по его гордости, — подумал Гаунт. — Ещё один слегка напыщенный генерал-аристократ, получивший звание благодаря благородной крови, а не командным заслугам, теперь уволился с должности, чтобы уступить место новичку». Гаунт ожидал увидеть горечь и обиду. Но был удивлён, когда не обнаружил ничего подобного. Голке не проявлял ничего, кроме усталости и разочарования.

— Моя новая роль, — продолжил Голке, прислонившись к столбу ворот, чтобы ноге было легче, — насколько я понимаю, должна облегчить сотрудничество Имперской экспедиции с Альянсом. Всё это довольно звучит очень обтекаемо и лишено конкретики… Впрочем, я должен Вас поблагодарить.

— За что?

— За то, что предоставили мне возможность заняться чем-то достойным, полковник-комиссар. Чем-то кроме бесполезных приветственных вечеринок и рукопожатий. Кстати, Вы изрядно сконфузили Редьяка Анкре.

— Могу я говорить прямо?

Голке махнул рукой. — Полковник Анкре продемонстрировал мне поразительное незнание современных методов ведения войны. Он зашорен, цепляется за устаревшие и изжившие себя принципы и стратегии. В самом деле, вся эта война… — Гаунт замолчал.

— Продолжайте, полковник-комиссар.

— Не следует, сэр. Я почти не знаю Вас, и я не считаю, что это мое дело – критиковать войну Вашей страны.

Голке улыбнулся. Это была довольно обаятельная улыбка, даже несмотря на то, что уголок его рта, задетый шрамом, отказывался сгибаться. — Полковник-комиссар Гаунт, мне было двадцать девять лет, когда началась эта кровопролитная война. Я служил офицером пехоты на передовой в течение двенадцати лет, затем перешёл в Стратегический Штаб ещё на пятнадцать, потом некоторое время на востоке, затем пять лет в качестве генерала в секторе 59, и, наконец, четыре года в качестве верховного главнокомандующего. Ни разу за всё это время я не был на сто процентов доволен тем, как Айэксегари вели эту войну. Я критиковал, возражал, использовал свое звание, чтобы попытаться внести изменения, которые, по моему мнению, были бы полезными. Это было похоже на подъём воды в гору. Так что давайте договоримся: говорите прямо и только то, что думаете.

Если я обижусь, что ж, каждый останется при своём.

Гаунт кивнул. — Тогда я бы сказал, что эта война завершилась бы более тридцати лет назад, если бы Альянс хоть на мгновение пересмотрел свою военную философию. Вы сражаетесь так, словно не знаете, что такое огнестрельное оружие — как во времена античности. Использование пехоты и кавалерии, зависимость от пушек, затраты живой силы. И, не сочтите за грубость, у Вас до сих пор дворянский титул даёт пропуск в командный состав.

Голке печально усмехнулся.

— Есть концепция, которой мы в Гвардии придерживаемся. Тотальная война. Преследование неприятеля без учёта суверенности границ или политической структуры. Война с единственной непоколебимой целью – победить врага. Война, которая никогда не останавливается, но постоянно ищет новые возможности.

Верная такой концепции, Имперская гвардия одерживала победы над врагами Императора на всех театрах. Мы совершенствуемся как физически, так и морально. В интеллектуальном плане у Вас царит тот же основательный и глубокий застой, как и на линии фронта.

— А Вы не стараетесь "подсластить пилюлю", верно, Гаунт?

— Не тогда, когда меня просят об обратном. Послушайте, сэр, я знаю, что у Айэксегари за плечами долгая и выдающаяся историю военных успехов, но вы по-прежнему ведёте войны так же, как и ваши предки. Шадик – это не воинственное соседнее государство, которое можно одолеть на поле боя, а затем пригласить к себе для обсуждения репараций. Это рак, ползучая скверна Хаоса, которая никогда не будет следовать старым правилам. Они сокрушать вас, займут ваши земли и поглотят вас.

— Я знаю.

— Тогда, кажется, Вы в этом одиноки. Анкре этого не понимает. Абсолютно.

— Анкре – старомоден. Он коттмаркер. Они очень хотят доказать свою ценность в Альянсе. Да что там: мы все устарели. Голке взглянул вдаль, поверх крыш Ронфорка, прищурившись, будто послеполуденный свет резал ему глаза. — Так что рассказывайте всё, как есть.

— Танитцы, в первую очередь, специалисты по скрытности. Они будут драться, как сволочи, на передовой, но это будет растратой их способностей впустую. Их нужно использовать не как пушечное мясо, а как острое оружие.

— Звучит разумно.

— Второе… распределение информации. Я знаю, что очень важно защищать данные о диспозиции от глаз врага, но это же просто смешно.

Гаунт вытащил крохотную карту, которую дал ему Анкре. — Я думаю, что озвучу позицию каждого имперского офицера, если скажу, что нам нужна общая перспектива. Как я смогу реализовать преимущество, которое сумею получить, если у меня нет чёткого представления о ситуации в целом?

— Анкре передал мне, что Вы затребовали общие карты. Эта идея потрясла его. Наш способ ведения войны сосредоточен вокруг отдельных командиров, выполняющих назначенные им задачи, при этом вопросы общей стратегии остаются в ведении начальников штабов.

— Это всё равно, что сражаться с завязанными глазами или, по крайней мере, имея лишь ограниченный обзор сквозь узкую щель.

Голке сунул руку в карман пиджака и достал информационный планшет. — Копии всего, что у нас есть – здесь, — сказал он. — Это полные сводки, которые Вы запрашивали. Но будьте осмотрительны. Анкре и генералы Альянса застрелят меня, если узнают, что я отдал их Вам.

— Я буду осторожен.

— Дайте мне время, и я получу одобрение Генерального штаба. Если мы сможем доказать преимущество, им будет легче это проглотить. Ваш командир, Ван Войц, тоже пока подыгрывает им. И я не уверен, что он в связи с этим страшно рад.

— Я бы тоже не стал ожидать подобного, — улыбнулся Гаунт.

— А теперь сделайте мне одолжение. Выдвигайте свой полк к назначенным позициям. Продемонстрируйте исполнительность. Я вернусь к верховному главнокомандующему и попрошу его действовать согласно Вашим рекомендациям. День или два, максимум – три. И мы увидим результат.

Гаунт кивнул и пожал руку графу. — У Вас есть возможность выиграть эту войну, сэр, — сказал он. — Не позволяйте Альянсу загубить её.