Психи

14

Темнота овладевает замком, а унижение захлестывает меня до самых костей. На сегодняшний вечер мне выдали чертову униформу, состоящую из облегающего черного белья, сапог-шпилек на высоком каблуке и гребаного толстого чокера на горло. Если бы я собиралась на какую-нибудь развратную вечеринку в честь Хэллоуина, тогда бы я полностью соответствовала дресс-коду, но это уже слишком.

Я думала, что справлюсь с этим, что мне просто придется хвастаться своим телом перед их долбанутыми друзьями и скалить зубы каждый раз, когда кто-то пытается прикоснуться к товару. Но когда Маркус появился в дверях моей камеры и повел меня туда, где должна была проходить вечеринка, я быстро поняла, что все не всегда так, как кажется, во всяком случае, не там, где дело касается братьев ДеАнджелис.

Меня отвлек Леви, сидевший справа в комнате за полностью черной ударной установкой. Он бил по барабанам так громко, что каждый удар отдавался у меня в груди. Его глаза были закрыты, и это был первый раз, когда я видела, чтобы он выглядел таким умиротворенным сам с собой. Я не могла оторвать взгляд, и именно так я пропустила, что Маркус ведет меня прямо в центр полностью заполненного бара и берет тяжелую цепочку. Затем он в мгновение ока закрепил ее на моей шее и приковал меня к чертовой барной стойке.

Прошло четыре часа, а вечеринка пока только начинается. На ней собрались люди, от которых можно ожидать дружбы с братьями ДеАнджелис, — гребаные отморозки, наркоманы, грязные ублюдки, которых следовало бы запереть в день их рождения… или проглотить.

Это не то место, где я хотела бы оказаться, особенно в нижнем белье, в сапогах, в которых я едва могу двигаться, ах да… И ПРИКОВАННАЯ ЦЕПЬЮ К ДОЛБАНОМУ БАРУ!

Тела повсюду, и мне не требуется много времени, чтобы начать узнавать лица из ‘САМЫХ РАЗЫСКИВАЕМЫХ’ новостей, которыми пестрят по всему телевидению. Даже некоторые здешние цыпочки выглядят устрашающе похожими на плакаты с надписью "ПРОПАВШАЯ ДЕВУШКА", которые висят на обратной стороне дверей туалетов в клубе, но они, похоже, не слишком расстроены своим статусом "пропавшей без вести".

У меня вспотели руки, а колени все еще трясутся. Братья Деанджелис, безусловно, самые опасные в зале, но мне нравится думать, что у меня с ними сложились какие-то отношения — не самые лучшие, но это больше, чем я могу сказать о других присутствующих здесь людях.

Когда братья подходят к бару выпить, я знаю, что они будут свирепо смотреть на меня или отпускать ехидные комментарии о том, как замечательно видеть страх, который вызвала их вечеринка в моих глазах, но, когда другие участники вечеринки подходят ко мне, я не знаю, чего ожидать.

В зале темно и уныло, хотя ожидать чего-то другого было бы глупо с моей стороны. Вся вечеринка — это атмосфера. Она утонченна, и очевидно, предназначена только для приглашенных, но в то же время это нечто дикое, чего я никогда не испытывала в клубе.

Девушки танцуют на столах, их лифчики падают на пол, когда мужчины задерживаются и хватают их за тела. Их руки поощряются, в то время как в клубе большинство девушек избегали бы таких парней. Парочки трахаются в открытую, грубо и неумолимо, в то время как другие стоят в стороне и оценивающе наблюдают, но что меня действительно поражает, так это таблетки, кружащие по комнате.

Почти за каждым столиком употребляют кокаин, а я с ужасом наблюдаю, как по всему залу разливают напитки. Черт, из-за этого я уже четвертый час не могу выпить даже глотка воды.

Тяжелый взгляд пронзает меня с другого конца комнаты, и я не могу удержаться, чтобы не поднять глаза и не заметить, что глаза Романа прикованы к моим. Он наблюдал за мной весь вечер вместе со своими братьями, но Роман был самым сосредоточенным. Леви был настолько поглощен своими барабанами, что едва замечал вечеринку вокруг себя, пока Маркус был занят тем, что напивался в стельку, давая понять, чьей идеей на самом деле была эта вечеринка. Хотя мысль о том, что Маркус вот так теряет контроль, так же ужасна, как и мысль остаться с ним наедине, особенно учитывая, что его рука еще даже не начала заживать.

Рядом с Романом сидит женщина, слишком близко для удобства, и я не упускаю из виду, как ее пристальный взгляд непрерывно скользит по моему телу. Она наблюдала за мной весь вечер, что-то шепча на ухо Роману и проводя своими когтистыми ногтями вверх и вниз по его сильному бедру, но от того, как он поощряет это, у меня стынет кровь в жилах.

Стараясь не обращать на них внимания, я сосредотачиваю свое внимание на текущей задаче. Заказы на выпивку поступают ко мне слева, справа и в центре, и, черт возьми, они чертовски злятся, что я едва успеваю за ними, но чего они ожидали? Я одна, а их сотни. Конечно, я привыкла к такому уровню спроса, исходящему от клуба, но обычно со мной работают несколько девушек, и я чертовски уверена, что не была ограничена в баре гребаной цепочкой и колье. Хотя ни один человек даже не взглянул дважды на мое колье, не воспротивился и не усомнился в нем. Это просто считается нормальным. Я не знаю, должно ли это меня утешать или я должна быть напугана до смерти.

Полагаю, теперь я должна просто смириться с этим.

Музыка звучит так громко, что я едва замечаю, когда прекращается барабанная дробь в другом конце комнаты, но, когда это происходит, она полностью завладевает моим вниманием. Я перевожу взгляд, когда я спешу наполнить стакан самым дорогим виски, которое я когда-либо видела, но то, что я нахожу, заставляет мое сердце бешено колотиться в груди.

Девушка, одетая только в черные стринги с бриллиантами, обходит Леви, занимая небольшое пространство между ним и барабанами, фактически прерывая его музыку. Она выхватывает барабанные палочки прямо у него из рук и кладет их на его площадку.

Дерзость этой женщины приводит меня в трепет. У какой девушки в здравом уме хватило бы смелости сделать это? Наверное, она самоубийца.

Она берет его руки и кладет их на свое тело, а я наблюдаю, полностью очарованная тем, как он исследует ее обнаженную грудь. Они полные и пышные, именно такие, какие каждый мужчина надеется получить в лицо, и я не собираюсь лгать, ее уверенность в себе задевает что-то внутри меня.

Она опускается на колени, и я наблюдаю, как она тянется к его штанам спереди. Конечно, он собирается оттолкнуть ее и сказать, чтобы она шла трахаться с каким-нибудь другим жалким мудаком, но, когда он позволяет ей продолжить, меня пронзает жестокая ревность.

Я отвожу взгляд и быстро выполняю свой заказ, прежде чем взять следующий, но притяжение слишком сильно, и я ловлю себя на том, что оглядываюсь назад и вижу массивный член Леви, стоящий высоко и гордо. Его кулак замирает у основания члена, но она быстро заменяет его своим, освобождая его руки, чтобы он снова мог схватить барабанные палочки.

Она обливает у его основания и доходит до самого кончика, прежде чем накрывает его своим ртом. Он закрывает глаза от удовольствия всего на секунду, и через мгновение его барабанные палочки опускаются на площадку, создавая самый эротичный звук, который я когда-либо слышала.

Он мотает голосовой вверх-вниз, когда ее рот едва умещает его внутри. Он огромный, прямо, как и у его брата, хотя я не удивлена. Парни, которые излучают такую уверенность, просто не могут обладать маленьким оборудованием. Черт возьми, я могу только представить, на что похож член Романа. Но, черт возьми, прямо сейчас, кажется, все, о чем я могу думать, — это о члене Леви.

То, как она двигается, как она прикасается к нему… Я знаю, что могла бы сделать это лучше, и, черт возьми, ему бы это чертовски понравилось. Это должна быть я.

Блядь. Нет, не должна.

Как, черт возьми, я могу избавиться от ощущения, что имею полное право на члены ДеАнджелисов? Они не мои, и хотя они утверждают, что я принадлежу им, я чертовски уверена, что не собираюсь раздвигать перед ними ноги и становиться их маленькой шлюхой… ну… если не считать того единственного раза с Маркусом. Это был всего лишь момент слабости, который больше никогда не повторится, но, черт возьми. Эта цыпочка просто не такая. Она не работает языком, она не пользуется руками, она не дает ему ничего, в чем он нуждается, по крайней мере, так, как могла бы я.

— Эй, сучка, — раздается громкий голос, прорывающийся сквозь мой затуманенный разум. — Я с тобой разговариваю. Где мой гребаный напиток?

Я поворачиваю голову и вижу, что мой взбешенный клиент пялится на меня так, словно представляет, как быстро он мог бы содрать с меня кожу заживо, и мой взгляд опускается на пустой стакан в моей руке.

Ах, черт.

Я никогда не считала себя человеком, который так сильно отвлекается на большой член и девушку, делающую минет неправильно.

— Сейчас будет, — огрызаюсь я в ответ парню, пока наполняю стакан.

Я ставлю его на стойку и пытаюсь вспомнить, что заказала шлюха рядом с ним, и когда я беру бутылку водки и начинаю смешивать ее напиток, большая рука протягивается вперед и хватает меня за запястье, сжимая его так чертовски сильно, что я уверена, что на нем останется синяк.

Болезненный вздох срывается с моих губ, когда здоровяк дергает меня вперед, притягивая мое тело к себе, в то время как моя голова откидывается назад в тугих цепях.

— Ты чертовски жалкая, — тихо бормочет он, его больные темные глаза смотрят в мои, и он делает все, что в его силах, чтобы попытаться запугать меня, но после того, как я провела последние несколько дней с братьями ДеАнджелис, очень немногое может вывести меня из себя прямо сейчас.

Кто бы мог подумать, что в такую ночь, как эта, единственное, что приводит меня в действие, — это не быть сучкой, стоящей на коленях?

Я сжимаю стакан кулаком, полный водки, и, не раздумывая, вырываю руку и выплескиваю содержимое на мужчину.

— ОТПУСТИ МЕНЯ, — рычу я, отдергивая руку назад, когда он неуклюже отступает на шаг, его глаза пульсируют от ярости, когда его женщина визжит рядом с ним.

Одним плавным движением мужчина переваливается через стойку и опускается рядом со мной, его рука немедленно ложится мне на горло, прежде чем прижать меня к задней стенке стойки. Бутылки бьются и гремят позади меня, раскачиваясь на полке и угрожая упасть, и когда он наклоняется ко мне, нож приставлен к моему горлу, прямо над долбаным колье.

— Что скажешь напоследок, сучка? — он рычит, брызгая слюной мне в лицо.

Чтож, блядь. Не так я себе это представляла.

Я отталкиваюсь от его твердой хватки, когда становится все труднее дышать, но каким-то образом я нахожу достаточно кислорода, чтобы пробормотать сладкие-сладкие слова.

— Пошел ты.

Его хватка усиливается, и я чувствую, как лезвие его ножа впивается в мою хрупкую кожу, а мои пальцы проскальзывают в голенища высоких сапог.

Рядом со мной появляется тень, и как раз в тот момент, когда он собирается перерезать мне горло на глазах у всего мира, тень подходит ближе, и его свирепый взгляд останавливается на ужасающем человеке, нависающем над нами.

— Она моя, — рычит Маркус таким низким тоном, что он отдается у меня в груди.

Парень отступает на шаг, но ограничительная планка позволяет ему отойти только на такое расстояние.

— Я… Я… Мне очень жаль, — говорит он, его глаза полны парализующего страха. Нож падает и со звоном стукается о пол, в то время как ничего не подозревающие участники вечеринки продолжают кружиться вокруг нас, танцуя под музыку и трахаясь на столах, пока их партнеры запихивают таблетки в рот.

Страх охватывает его, и на мимолетный миг все становится ясно.

Я принадлежу им.

В этой комнате, среди этих людей, власть принадлежит мне. Если они заберут собственность ДеАнджелис, им крышка. Если они причинят мне боль, им крышка. Если они хотя бы посмотрят на меня неправильно, им крышка.

Они не могут прикоснуться ко мне без последствий.

Я отрываюсь от стены, и осколки бутылок, стоящих у меня за спиной, падают вокруг меня, режут кожу, но я впервые оказываюсь перед Маркусом, глупо доверяя ему свою спину.

Мужчина смотрит, между нами, не в силах понять, что за хрень тут происходит, но, честно говоря, я тоже. Вся эта ситуация — полный пиздец, и те, кто хорошо знают братьев ДеАнджелис, должны знать, что они не часто проявляют собственнические чувства из-за игрушки.

— Она… она…

— Выкладывай, — рычит Маркус, его раненая рука опускается на мою талию и крепко сжимает мою кожу, молчаливое предупреждение о том, что я не невинна во всем этом.

— Твоя сучка плеснула мне в лицо выпивкой.

Маркус пожимает плечами.

— И что? — Парень таращится на него, не в силах понять, почему Маркус не потрясен за него, но, когда его глаза темнеют, а голова чуть наклоняется в сторону, я понимаю, что его веселье только начинается. — Извинись.

Лицо парня морщится в замешательстве.

— Какого хрена?

— Ты слышал его, — раздается знакомое рычание у него за спиной.

Я поднимаю взгляд и вижу Романа, стоящего на противоположной стороне стойки, прямо за ним, на расстоянии вытянутой руки, чтобы просто протянуть и свернуть ему шею.

Парень тяжело сглатывает, ясно видя ситуацию, в которой он оказался, и кривая усмешка растягивается на моем лице. Мне очень нравится такой небольшой поворот событий. Это захватывающе, грубо и потрясающе, хотя это не то, к чему я хочу привыкать. Если бы Маркус не появился, я бы уже лежала на полу. Точнее, болталась бы над полом, поскольку цепь на моей шее не дотягивается до него.

Парень выпрямляется и смотрит на меня.

— Извини, — мрачно бормочет он, прежде чем попытаться отодвинуться.

— За что?

Он оглядывается на меня, метая кинжалы своим ядовитым взглядом.

— Что?

— За что ты извиняешься?

Роман прищуривается, встречая мой разгоряченный взгляд, когда пальцы Маркуса сжимаются на моей талии. Парень переводит взгляд, между нами, прежде чем, наконец, снова переводит его на меня.

— За то, что причинил тебе боль.

— Видишь ли, — говорю я с тяжелым вздохом, вырываясь из объятий Маркуса и направляясь прямо к парню. Я вытаскиваю нож Маркуса с черным лезвием прямо из голенища своего ботинка и молниеносно приставляю лезвие к его горлу точно так же, как он приставил свое к моему. — С тем, что мне больно, я могу справиться, но ты назвал меня сукой, и знаешь что? Мне это не очень понравилось. Так скажи мне, что ты можешь сказать в свое оправдание?

Паника мелькает в его глазах, когда он смотрит на Маркуса через мое плечо, задаваясь вопросом, что, черт возьми, происходит, но тогда нас будет двое, потому что, черт возьми, я выдумываю это дерьмо на ходу.

— Я… Мне очень жаль, — выпаливает он, когда я начинаю проводить кончиком ножа по его горлу и медленно вниз по телу. — Я извинился. Беру свои слова обратно. Я не буду называть тебя гребаной сукой.

Мои глаза расширяются, и я наклоняюсь еще немного.

— Что?

— СУКА. ГРЕБАНАЯ СУКА.

Еле заметный кивок Романа на периферии моего сознания посылает волну ядовитой уверенности, проходящую через меня, и когда его сильная рука обхватывает его горло сзади, я всаживаю нож так глубоко ему в живот, что чувствую, как кровь заливает мою руку.

У мужчины вырывается болезненный вой, и я наклоняюсь чуть ближе, чтобы он мог услышать меня сквозь грохочущую музыку, хотя я пока не решаюсь выдернуть лезвие, вместо этого я лишь слегка поворачиваю его.

— Мы усвоили урок о том, как обращаться с леди в баре?

Он тяжело сглатывает и яростно кивает.

— Да, пожалуйста, просто… отпусти меня.

— Ваше желание для меня закон, — говорю я ему, прежде чем выдернуть нож и мило улыбнуться. — Я надеюсь, вам понравилось ваше пребывание в "ДеАнджедис курорт и спа". Пожалуйста, подумайте о том, чтобы оставить отзыв, и не забудьте забрать с собой свою шлюху, на выходе.

И с этими словами хватка Романа сжимается вокруг его горла и тянет его тяжелое тело обратно через стойку, оставляя за собой тошнотворный кровавый след.

Пока я смотрю ему вслед, пугающее осознание того, что я только что сделала, начинает давить на меня. Маркус снова подходит ко мне. Его пальцы скользят по моей руке, начиная с локтя и спускаясь все ниже, пока его большая ладонь не обхватывает нож в моей руке.

Он берет его у меня, и я смотрю, как он вытирает лезвие с обеих сторон о маленькую полоску кожи, виднеющуюся на моем бедре, заставляя меня носить его кровь как трофей.

Маркус не сводит с меня глаз, и когда лезвие становится настолько чистым, насколько это возможно, я наблюдаю, как он умело засовывает нож обратно в мой ботинок, сохраняя его на случай, если он мне понадобится в следующий раз.

— Возможно, у тебя еще есть надежда, — говорит он мне, его насыщенный тон темный и зловещий, наполненный обещаниями, с которыми я не хочу иметь ничего общего. Его пальцы обхватывают мой подбородок, и он приподнимает его, удерживая мой взгляд еще на минуту. — У тебя есть работа, которую нужно делать, и если ты собираешься пускать слюни при виде того, как Леви отсасывают его член, убедись, что сначала ты готова встать на колени.

Затем он просто уходит, оставляя меня смотреть ему вслед, все еще в полном ужасе и замешательстве от всего, что только что произошло.

Я могла бы поклясться, что Роман сказал что-то о том, что Маркус отомстит за то, что я сделала с его рукой, но эта версия Маркуса, похоже, даже не вспомнила об этом.