Психи

1

К черту беспризорность и дерьмовых домовладельцев. Они могут засунуть динамитную шашку в свои сучьи задницы и играть с коробкой фейерверков, моля Бога, чтобы они сами себя не взорвали. Мы назовем это динамитной рулеткой, и это будет игра века.

Вздыхая, я бреду к холодильнику и бросаю взгляд на дурацкий листок бумаги, прижатый магнитом. ‘Уведомление о выселении’ — напечатано жирными красными буквами сверху, и я не могу отделаться от ощущения, что это было напечатано таким образом только для того, чтобы поиздеваться надо мной.

— Нет, да пошел ТЫ, — ухмыляюсь я, открывая дверцу морозилки и хмуро разглядывая содержимое.

Холодильник должен быть моим счастливым местом, но пустые решетчатые полки лишь напоминают о том, какими ужасными были последние полгода. На меня смотрит одна-единственная баночка наполовину съеденного мороженого, и с учетом того, какая у меня была неделя, я удивлена, что там вообще что-то осталось.

Это был один из тех особо дерьмовых дней, и то, что мой домовладелец подсунул уведомление о выселении мне под дверь, стало вишенкой на моем дерьмовом торте. Я по-королевски облажалась, и я абсолютно понятия не имею, что буду делать по истечении этих тридцати дней.

Если говорить серьезно, то мне, наверное, стоит отказаться от своего арендодателя. Он не виноват в том, что я не плачу за квартиру. Я знала, что грядет выселение, и, честно говоря, мой домовладелец дал мне больше времени, чем ожидалось. Хотя он и не заслуживает награды за свое терпение. Этот мужчина пытается залезть мне между ног с того дня, как я сюда переехала. Ему насрать на то, что я бездомная, этот засранец просто пытается увидеть, как далеко заведет его мое отчаяние. Он уже должен был понять, что никакие деньги, даже крыша над головой, не заставят меня склониться перед ним.

Я сжимаю баночку с мороженым "Орео", и тяжело вздыхаю, прежде чем закрыть дверцу морозилки с излишним энтузиазмом. Сейчас только начало пятого утра, и я чертовски устала. Я провела в клубе целую смену, уворачиваясь от придурков и стараясь расслышать заказы клиентов сквозь грохочущую музыку.

У меня болит голова. Недавно в клуб наняли нового ди-джея, который играет больше техно, чем имеет на то право, и каждая смена, которую я делила с ним, была не чем иным, как кошмаром. Не говоря уже о том, что иметь дело с моим засранцем боссом, который считает приемлемым обращаться со своими сотрудницами как с кусками мяса, — это всегда такое особое удовольствие. Мне нужно уйти оттуда, но на данный момент это мой единственный доход, и я не могу уволиться, пока не придумаю что-то еще. Хотя, если у меня нет аттестата о среднем образовании и других квалификаций, то это означает, что мне придется либо работать барменом, либо стриптизершей, либо продавать себя придуркам на улице. У меня не так много вариантов.

Покопавшись в кухонной раковине, я нахожу самую чистую ложку, которую только могу найти, и тащусь по короткому коридору в свою спальню. Сняв обувь у двери, я стягиваю черные рваные джинсы на бедра и ляжки, пока неловко не выхожу из них. Грязная черная майка одним движением слетает с моей головы, и я бросаю ее в постоянно растущую кучу белья возле шкафа. Ставлю мороженое на прикроватный столик, нахожу салфетку для лица и начинаю стирать фальшивую версию себя, более чем готовая покончить с этим адским днем.

Матрас прогибается под моим весом, когда я опускаюсь на него и скрещиваю ноги, пряча под одеялом свои не сочетающиеся лифчик и трусики. Нажимаю кнопку включения на пульте от телевизора, и на маленьком экране появляется старый повтор "Игры престолов". Вздохнув, я снимаю крышку со своего мороженого и глубоко погружаю ложку в него.

Нет ничего лучше, чем расслабиться с баночкой мороженого после дерьмовой ночи… черт возьми, дерьмовых шести месяцев.

Мороженое "Орео" тает у меня на языке, когда я кручу ложку во рту. Я тяжело сглатываю, глядя, как Дейенерис берет под контроль своего здоровенного зверя-мужчину, и, черт возьми, эта сцена заставляет меня потянуться к прикроватному ящику. Я снимаю перед ней шляпу. Она гребаная сучка-босс, живущая долбаной мечтой. Кто бы не хотел трахнуть Кхала Дрого? От одной этой мысли у меня по коже бегут мурашки.

Поставив мороженое обратно на прикроватный столик, опускаю руку прямо к нижнему ящику. Вываливаю его содержимое на пол рядом с кроватью и начинаю перебирать бесконечные варианты. Большинство этих маленьких ребят даже больше не работают. Либо их аккумуляторы сели, либо я потеряла их зарядные устройства, но есть один особенный парень, который выдержит все бури и всегда придет мне на помощь. Я называю его Тарзаном, но не в анимационной версии, а в версии Александра Скарсгарда. Мы провели вместе несколько действительно удивительных моментов, наблюдая за этим чудовищем, скачущим по джунглям.

Пальцами обвиваю вокруг гладкого тела Тарзана, и он смотрит мне прямо в глаза, молчаливо обещая исправить мое кислое настроение. Я не могу сдержать восхитительной улыбки, которая растягивает мои губы. Прошло слишком много времени с тех пор, как я трахалась с парнем, но сейчас придется обойтись Тарзаном.

Я откидываюсь на подушки, сползая по матрасу и опуская Тарзана на кровать рядом с собой. Я приподнимаю бедра и спускаю трусики вниз по ногам, пока они не превращаются в беспорядочную кучу внизу моих простыней.

Мои колени широко расставлены, и я закрываю глаза, нащупывая на кровати Тарзана. Я нахожу его там, где оставила, и когда моя рука проскальзывает обратно под одеяло, тяжелое возбуждение поселяется внизу моего живота.

Я нуждалась в этом больше, чем даже осознавала. Я была так взвинчена сегодня, что после быстрого — а может, и не очень быстрого — взрывного оргазма я должна отдохнуть и наконец-то позволить себе заснуть. Я могу разобраться с дерьмовыми последствиями уведомления о выселении завтра и разработать план действий, но пока не взойдет солнце, здесь только я и Тарзан.

Мой палец зависает над кнопкой включения, и я глубже зарываюсь в подушки, когда Тарзан ложится прямо на мой клитор. Я мягко нажимаю до тех пор, пока первая вибрация не прокатывается по моему телу подобно землетрясению.

— Ммм, черт, — шепчу я в своей затемненной спальне, чувствуя, как восторг и наслаждение пульсируют в моих венах, помогая мне расслабиться.

Все мысли об уведомлениях о выселении и тупых мудаках из бара стираются из моей головы, оставляя лишь мысли о Кхале Дрого, нависшем надо мной. Пока мой палец проводит по изогнутому корпусу Тарзана, увеличивая силу, злобная ухмылка Кхала Дрого расширяется, а его глаза горят обещанием опасной ночи.

Черт, это будет классно. Я это чувствую.

Мое тело вздрагивает от мощных вибраций, когда тихий стон срывается с моих губ. Свободная рукой опускаюсь к своей груди и провожу по коже, вызывая волну мурашек, распространяющихся по телу, отчего покалывает соски. Я откидываю голову назад, стараясь не забывать дышать, пока моя спина отрывается от матраса.

Я прибавляю скорость еще на несколько уровней, и интенсивность шокирует мой организм.

— О, блядь, да, — хриплю я, зажмуривая глаза и погружаясь в себя, пока все мое тело извивается. Мое дыхание становится резким, жестким, но я даже не близка к тому, чтобы кончить. Если мне удастся продержаться до тех пор, пока солнце не заглянет в окно моей спальни, я буду очень счастлива.

"Игра престолов" продолжает играть на заднем плане, и в ней меняются сцены, но к черту Кхала Дрого. Теперь это касается только меня, и только меня.

— О, чеееееерт, — простонала я сквозь стиснутые челюсти, раздвигая ноги пошире и отчаянно желая, перевернуться на колени и почувствовать, как твердый член вонзается глубоко внутрь меня. Конечно, я могла бы отнести это дерьмо в душ и присосать к стене одного из моих многочисленных силиконовых друзей, но это не то же самое. К тому же, если я остановлюсь, чтобы разобраться с этим, то только испорчу то, что у меня сейчас происходит, а я не люблю портить хорошие вещи.

Я чувствую сладкую истому глубоко внутри себя и стону от нарастающей интенсивности. До оргазма осталось недолго, но я хочу, чтобы он длился как можно дольше. Я не готова почувствовать конец этого.

Пальцами касаюсь своих сисек, нежно сжимая их, в то время как Тарзан энергично массирует, дразнит и боготворит мой клитор. Готовая к большему, я включаю Тарзана чуть сильнее и извиваюсь под его безжалостной вибрацией. Распахнув глаза, я смотрю в белый потолок, в то время как рукой тянусь к голове, хватаясь за спинку кровати и сильно сжимая ее. Я впиваюсь ногтями в мягкий материал и тяжело дышу.

— Блядь, блядь, блядь, блядь, — хриплю я, когда неистовая сила Тарзана быстро начинает брать надо мной верх.

Мой оргазм нарастает, усиливаясь с каждой вибрацией, вырывающейся из Тарзана. Внутри меня все сжимается, и я зажмуриваю глаза, готовясь к неизбежному. Так чертовски близко.

— Да, — шиплю я, зная, что это перевернет мой мир. Еще несколько секунд, и я изменю свое имя на миссис Тарзан.

Он подкрадывается все ближе и ближе. Я на гребаном краю, более чем готова к тому, что Тарзан сбросит меня в пропасть.

— О-о-о, черт, — хриплю я, готовая потерять себя. — Черт, черт, черт.

Моя спина выгибается еще чуть-чуть, а подбородок поднимается выше, когда я еще больше откидываю голову на подушку. Мои сиськи жаждут внимания, которого я не могу им дать, так же как моя задница и киска кричат о том, чтобы их хорошенько оттрахали, но сегодня все внимание на Тарзана, и, черт возьми, я знаю, что он справится — он уже справляется.

Я прямо тут, готовая упасть с самого высокого утеса, когда Тарзан начинает дымиться и гореть на моей коже.

— АХ. БЛЯДЬ, — визжу я, отрывая Тарзана от своего клитора и швыряя его через всю комнату. Он врезается в стену, и оргазм стихает до постыдной боли, оставляя мое тело еще более возбужденным, чем это было раньше.

Тарзан вспыхивает на полу моей спальни, и я в панике вскакиваю с кровати и мчусь к нему с бутылкой воды с прикроватного столика.

Вылив на него воду, смотрю на его обугленные останки, чувствуя, как весь мой мир рушится вокруг меня. Неужели я прошу так много — просто кончить, не угрожая сжечь мой клитор прямо внутри моего тела? Ради всего святого. Почему мне так не везет?

Я опускаюсь на колени, ничего так не желая, как заплакать, глядя на то, что когда-то было моим лучшим другом.

— Неееет, — вздыхаю я, пока он дымит, сообщая мне, что мой роман с Тарзаном наконец-то подошел к своему сокрушительному концу, и у меня не осталось ничего, кроме сломанных и использованных игрушек, которые остались в ящике моей кровати. Наверное, я заеду в магазин, чтобы выяснить, какие батарейки им нужны, хотя могу ли я действительно позволить себе новые батарейки, когда у меня просроченная арендная плата, которую необходимо оплатить?

Черт. Я облажалась, и не в хорошем смысле.

Пока я собираю с пола останки Тарзана, раздается тихий звук телевизора. Полагаю, арендодатель просто добавит уничтоженный ковер и следы от пятен на стене к моей растущей сумме долга за эту дыру.

Уверенная, что Тарзан не собирается снова самопроизвольно воспламениться, я выбрасываю его в мусорное ведро и падаю на кровать, уронив голову на руки.

Добро пожаловать в мою гребаную жизнь. Это настоящий шторм дерьма. Всегда что-то идет не так.

Было время, когда у меня все шло действительно хорошо. Не то чтобы я платила аренду на несколько месяцев вперед или что-то в этом роде, но у меня было достаточно сбережений, чтобы позволить себе отдохнуть недельку-другую. Работа по ночам в клубе в центре города — не совсем то, чем я хотела бы заниматься в своей жизни, но чаевые были неплохими — просто недостаточно хорошими. Мне приходилось вкалывать каждую ночь, работая в две смены, чтобы получить лишнюю стопку наличных. У меня было достаточно денег, чтобы дать себе столь необходимый перерыв, когда мой подонок-отец наконец выследил меня и ворвался в мою дверь с решимостью забрать все, что, по его мнению, ему причитается.

Я думала, что здесь я в безопасности. Я оставила его жалкую пьяную задницу валяться в пыли четыре года назад и никогда не оглядывалась назад. Он забрал все, что я скопила, мою арендную плату, мою еду, даже мой гребаный телевизор. Мне повезло, что миссис Браун, живущая дальше по коридору, предложила мне свою старую машину в обмен на небольшую помощь в выполнении дел по дому, которые для нее уже не так просты.

Отец оставил меня ни с чем, уставшую и измученную, не имеющую возможности дать ему отпор. Думаю, пройдет еще несколько месяцев, прежде чем этот засранец снова попадет в беду и снова ворвется в мою жизнь. Может быть, уведомление о выселении — это замаскированное благословение. Может, возможность начать все сначала — это именно то, что мне нужно, чтобы больше никогда его не видеть. Но он просто выследит меня, как всегда.

С тех пор я пытаюсь встать на ноги, но у меня не так много двойных смен, которые я могу выдержать, прежде чем усталость овладеет мной. Кроме того, я на собственном опыте убедилась, что чаевые не растут, когда ты практически спишь, прижавшись головой к барной стойке.

С момента визита отца я каждый месяц задерживаю арендную плату, и, хотя я объяснила хозяину свою ситуацию, я не виню его за то, что он хочет выгнать меня отсюда. Черт, если бы ситуация была обратной, я бы, наверное, поступила точно так же.

Я люблю свою квартиру, хотя в ней нет ничего особенного. Дверцы шкафов отваливаются, а на стенах более чем достаточно следов от предыдущих жильцов, но она моя. Я работала ради нее, и в трудные времена, когда я не знала, что будет дальше, она была моим спасением. И теперь у меня есть тридцать дней, прежде чем у меня все это отнимут.

Мой домовладелец — скотина. Черт, может, это несправедливо. Он только тогда скотина, когда его глаза неизбежно начинают блуждать по мне. В большинстве случаев его проверки не так уж плохи. Ухмылка появляется только в конце, когда его работа выполнена. За эти годы было несколько предложений руки и сердца и несколько пьяных визитов с вопросом, готова ли я потрахаться, но он всегда уважал мое личное пространство, когда я просила его уйти. Я знаю, что это действительно не идеальные качества для арендодателя, но могло быть и хуже. Несмотря на уведомление о выселении, я считаю, что мне повезло.

Моя вечеринка жалости только начинается, когда я собираюсь лечь обратно на подушку и погрузиться в ванночку с полурастаявшим мороженым, но пока я пытаюсь забыть о своей ужасной ночи, моя маленькая квартира погружается в полную, абсолютную темноту.

Телевизор выключается, унося с собой Кхала Дрого, а свет над моей кроватью гаснет.

— КАКОГО ЧЕРТА НА ЭТОТ РАЗ? — спрашиваю я.

Я стону, более чем готовая закатить чертову истерику, даже если это означает разбудить моих соседей в соседних квартирах.

Как одному человеку так чертовски не везет? Что я такого сделала, чтобы заслужить это дерьмо?

Вслепую нащупывая прикроватный столик, я кладу тающее мороженое обратно на него. У меня вырывается долгий вздох, когда я опускаю голову на руки, чувствуя, как тяжесть всего мира ложится на мои плечи. Несмотря на то что мой домовладелец обычно исправно платит по счетам за коммунальные услуги, я представляю, как он негодует из-за того, что я ему задолжала. Отключение электричества — это, должно быть, его долбаный способ сказать мне, чтобы я катилась к черту.

Я сдерживаю крик, когда шарю по темной кровати в поисках своих трусиков, и как только я натягиваю их на место, я срываю с себя одеяло и шарю вокруг прикроватной тумбочки в поисках старой резинки для волос. Скрутив свои светло-каштановые волосы в неряшливый пучок и не сумев найти тапочки, я беру баночку с мороженым и тащусь в коридор.

Я чертовски устала. Я бы сделала все, что угодно, лишь бы иметь возможность просто закрыть глаза и забыть, что моя жизнь такая дерьмовая, какой она кажется, но вот я здесь, застрявшая в этом ужасном положении. Взяв телефон в другую руку, я включаю экран и использую его, чтобы видеть дорогу, когда встаю с кровати и бреду обратно на кухню, решив проверить, есть ли электричество у моих соседей или это действительно только у меня.

Прохладный порыв воздуха обдувает мое лицо, когда я с усмешкой запихиваю баночку с мороженым обратно в морозилку. Не уверена, что от этого будет много пользы без электричества, но девушке остается только надеяться.

С трудом пробираясь по темной квартире, я добираюсь до входной двери и отодвигаю три засова, прежде чем открыть ее и выглянуть в коридор. Там царит кромешная тьма, если не считать небольшого свечения фонарика в противоположном конце, исходящего из маленькой квартиры миссис Браун.

— Ты в порядке, Шейн? — спрашивает она старым, скрипучим голосом, который обычно бывает у пожилых людей.

— Я в порядке, — отвечаю я. — Вам что-нибудь нужно? У вас есть свечи?

— Все, что мне нужно, — это приятный рослый молодой человек, который заставит меня снова почувствовать себя женщиной.

— Нам обоим, — бормочу я себе под нос, прежде чем широко улыбнуться ей. — Если я вам понадоблюсь, просто постучите в дверь.

— Спасибо тебе, дорогая. А теперь иди спать. Я уверена, что к утру электричество восстановится.

Она закрывает дверь, и свет ее фонарика исчезает, снова оставляя коридор в полной темноте. Я нажимаю кнопку "Домой" на своем телефоне, и он снова загорается, пока я закрываю свою дверь и задвигаю засовы. Я дважды проверяю все три засова, пока не убеждаюсь, что мой маленький дом в безопасности, и начинаю пробираться обратно в свою комнату.

Индикатор на моем телефоне продолжает гаснуть, и мне приходится несколько раз нажимать кнопку, чтобы увидеть, куда я иду. Я не из тех, кто спит в полной тишине и темноте. Я всегда спала с включенным телевизором, чтобы заглушить шум города за окном, но сегодня мне просто придется это вынести.

Пока я иду по короткому коридору, мое внимание привлекает движение в мягком свете. Я поднимаю голову и вижу темную фигуру в капюшоне, выходящую из моей спальни. Я судорожно хватаю ртом воздух, мои глаза расширяются, а сердце начинает бешено колотиться.

На мгновение я замираю, уверенная, что мой разум играет со мной в темноте. Я трижды моргаю, пытаясь заставить темную тень исчезнуть, но когда маленький коридор наполняется истошным хохотом, я разворачиваюсь на пятках и убегаю, черт побери.

Это не гребаный обман разума. Кто-то в моей квартире.

Громкий пронзительный крик вырывается из моего горла, когда я достигаю конца коридора и оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть большую фигуру в капюшоне, медленно приближающуюся ко мне, преследующую меня так, словно у него есть вся ночь, чтобы поймать меня.

Я вырываюсь из коридора и направляю свет от телефона прямо на входную дверь, зная, что мне каким-то образом нужно открыть все три замка, прежде чем человек в капюшоне доберется до меня, но шансов нет.

Мои ноги стучат по старым дерьмовым половицам, пока я пытаюсь перевести дыхание и двигаться одновременно. Свет от моего телефона прыгает по квартире с резкими движениями, и когда я оказываюсь в нескольких футах от двери, фигура в капюшоне скользит перед ней.

Паника охватывает меня, когда я резко останавливаюсь.

— Нет, — выдыхаю я, пятясь от фигуры в капюшоне. Он был прямо за мной. Как он сюда попал?

— Как… как… — Я запинаюсь, прежде чем прервать себя, но позади меня раздается тот же отвратительный смех. Я резко поворачиваю голову, чтобы обнаружить, что парень все еще стоит в проеме, и мой желудок сжимается. Их двое, и я в полной заднице, насколько это вообще возможно.

Отступая в противоположную сторону, я двигаюсь в свою тесную гостиную так, чтобы видеть их обоих одновременно, но моя спина быстро прижимается к твердому телу. Я поворачиваюсь и смотрю в ужасающее, покрытое шрамами лицо Романа ДеАнджелиса.

Испуганный вздох вырывается из глубины меня, я слишком напугана, чтобы даже закричать.

Если это Роман ДеАнджелис, то я могу гарантировать, что две другие фигуры в капюшонах в моем доме — его братья Леви и Маркус, самые страшные братья в городе. Они печально известны. Все о них знают, и каждая гребаная душа боится попасть под прицел одной из их извращенных игр. Они — то, из чего порождаются кошмары, они палачи, и они, блядь, живут ради этого.

Я пытаюсь вырваться из рук Романа, но его стальная хватка быстро сжимает мои предплечья, как тиски, его смертоносный запах окутывает меня. Пойманная в ловушку его яростных объятий, я наблюдаю, как его братья медленно подкрадываются ближе, их мертвые глаза сосредоточены на своей добыче в ужасающей тишине.

Я качаю головой, зная, что это гребаный конец. Там, где замешаны братья ДеАнджелис, никто так и не дожил до того, чтобы рассказать эту историю.