Психи

33

Во что, черт возьми, я ввязалась?

Джованни садится, и буквально через несколько секунд мужчины и их жены заполняют каждое из кресел вокруг нас, как будто у них есть какие-то определенные места. Их задницы едва касаются стульев, как из бокового входа высыпают официанты в костюмах с подносами, уставленными тарелками с едой.

Официанты начинают сервировать ужин для Джованни и его жены, переходя к его сыновьям, прежде чем раздать блюда другим гостям. Я с опаской смотрю на тарелку с жареным цыпленком и овощами передо мной, задаваясь вопросом, безопасно ли это есть. В конце концов, парни предупреждали меня, что люди, как правило, теряют свои жизни во время таких событий. Когда ты враг босса, я полагаю, случиться может все, что угодно.

Разговор превращается в приглушенную болтовню, поскольку люди обращаются только к тем, кто сидит вокруг них, как будто исключительные манеры поведения за столом являются обязательным требованием для того, чтобы сидеть в присутствии Джованни. Не желая привлекать к себе внимание, я делаю все возможное, чтобы казаться скромной. Я ем маленькими кусочками и только время от времени потягиваю воду. Моя голова все время опущена, и я игнорирую насмешливые взгляды, исходящие от Арианы через стол.

— Кажется, вам удалось взять свою девушку под контроль, — говорит Джованни своим сыновьям, заставляя меня вскинуть голову, опасаясь, что он имеет в виду меня, но о ком еще он мог говорить?

Я поднимаю бровь. Должно быть, это какой-то комплимент его сыновьям, но, когда взгляд Романа прищуривается к отцу, а двое других парней напрягаются по обе стороны от меня, я понимаю, что это совсем не так. Я перевожу взгляд на Джованни и натыкаюсь на его жесткий взгляд, устремленный на меня.

Я с трудом сглатываю, но, когда никто не реагирует на его комментарий, я обнаруживаю, что поднимаю подбородок.

— Простите? — Спрашиваю я, понизив голос, чтобы не привлекать к себе внимания.

Джованни откидывается на спинку стула, вытирает рот салфеткой, прежде чем небрежно бросить ее на стол.

— Я не собираюсь лгать, впечатление, которое ты оставила у меня во время наших последних двух встреч, было менее чем приемлемым. Ты выглядела потрепанной и сломленной, но, похоже, мои сыновья поумнели и привели тебя в порядок. Возможно, ты научилась на своих ошибках, — говорит он, его тон мрачнеет, — в отличие от твоего отца.

Я хмурю брови, а руки сжимаю в кулаки под столом. По спине пробегает холодок, и я делаю глубокий вдох, заставляя себя оставаться на месте.

— Что вы хотите этим сказать? — Рявкаю я, мгновенно сожалея о своем тоне, когда он наклоняется вперед, его жесткий взгляд становится враждебным и полным презрения. Рука Леви скользит мне на колени, сжимая мои кулаки и заставляя их разжаться, безмолвное напоминание, говорящее мне успокоиться, черт возьми, пока это не зашло слишком далеко, к чему я не готова.

Джованни замечает враждебные взгляды своих сыновей и смеется, вероятно, предполагая, что мы у него именно там, где он хочет, или, по крайней мере, предполагая, что мне не наплевать на своего отца. Джованни встает и опирается своими большими руками на стол, его толстая золотая цепь звякает о дерево, когда он впивается в меня взглядом.

— Каково это быть такой незначительной для своего отца? — спрашивает он. — Мои сыновья — куски дерьма, и все же я бы ни за что их не продал.

Я усмехаюсь, на этот раз не в силах разобраться в этом.

— Вы бы не отказались от них только потому, что они слишком ценны для вас, а не потому, что испытываете к ним хоть какую-то отеческую привязанность.

Он пожимает плечами.

— Я воспитал своих сыновей по своему образу и подобию, и они именно такие, какими мне нужно, чтобы они были.

— Солдаты.

— Правильно, — говорит он. — С другой стороны, ты такая же никчемная, как и твой отец. Представь, что ты продаешь своего ребенка такому человеку, как я, а потом возвращаетесь за добавкой. Вряд ли он знает, что ты едва покрываешь его первоначальный долг, не говоря уже о новом. Интересно, от чего еще он откажется? Скажите, мисс Мариано, у вас есть еще братья и сестры, о которых мы пока не знаем?

Я сжимаю челюсть от его высокомерия, и от одной мысли о том, что мой кулак пролетит через стол и врежется в его глупую физиономию, внутри меня что-то успокаивается.

— Если бы я и знала, то уж точно не сказала бы тебе.

— Осторожнее, — предупреждает он меня, опасно прищурившись. — Ты же не захочешь узнать, что случается с маленькими девочками, которые портят мои званые ужины. Следи за своим языком. Сегодня я чувствую себя снисходительным. Это твое единственное предупреждение.

Я с трудом сглатываю, не собираясь дальше испытывать судьбу, и снова перевожу взгляд на свою тарелку. Я откусываю от еды, но аппетит полностью пропал. Эта ночь была невыносимой. Я не знаю, что делать, что говорить, чего не говорить, и как, черт возьми, даже дышать, не вызывая проблем.

Огромный обеденный зал заполнен разговорами, и я ловлю себя на том, что пытаюсь отвлечься, прислушиваясь. Пара, сидящая рядом с нами, жалуется на своих трех дочерей и собирается отправить их в школу-интернат, в то время как двое мужчин, сидящих рядом с Романом, обсуждают недвижимость.

Я вздохнула, надеясь, что хотя бы один человек в этой комнате обсуждает что-то достаточно интересное, чтобы привлечь мое внимание. Не в силах продолжать мучить себя, запихивая еду в горло, я отодвигаю тарелку и ловлю себя на том, что смотрю на Романа. Его тяжелый взгляд устремлен на меня, но его разум явно где-то далеко, погружен в раздумья.

Я хмурюсь, когда наблюдаю за ним в ответ, но вскоре он возвращается к реальности, его взгляд немного смягчается. Ариана поднимает взгляд на Романа своими большими глазами типа "трахни меня" и, видя, что я завладела его вниманием, переводит свой свирепый взгляд на меня. Ее глаза сужаются, и когда я снова смотрю на нее, у нее не остается выбора, кроме как выдавить улыбку, поскольку ревность бурлит в ее венах.

Она наклоняется к мужу, кладя пальцы ему на запястье.

— Пожалуйста, извини меня, — тихо бормочет она. — Мне нужно в туалет.

Джованни кивает, и она поднимается со своего места, прежде чем бросить на меня острый взгляд.

— Шейн, дорогая. Не пройдешься со мной? Что может быть лучше для нас, чтобы узнать друг друга получше? В конце концов, кажется, что ты похоже пробудешь рядом еще какое-то время.

Мое сердце останавливается, когда Леви и Маркус хватаются за меня под столом. Глаза Романа становятся жестче, в то время как его тело остается расслабленным, все трое полны решимости не показывать, насколько сильно ее простая просьба беспокоит их, но разве у меня есть выбор? Отказать ей — значит только навлечь на меня подозрения.

Я просто киваю и поднимаюсь со своего места.

— Конечно.

Ариана сияет, как будто она только что что-то выиграла, а я медленно обхожу длинный стол, мое сердце бешено колотится, когда я вынуждена пройти рядом со спиной Джованни, слишком близко, чтобы мне это нравилось. Трое братьев следят за каждым моим шагом, пытаясь казаться расслабленными, но я вижу ярость, горящую в их глазах. У них нет веских причин вставать и следовать за мной, и уж точно нет причин доверять Ариане.

В тот момент, когда я отхожу от стола, Ариана подходит ко мне, берет мою руку в свою и прижимает к себе.

— Как чудесно, — она сияет, разыгрывая спектакль. — Мы с тобой станем лучшими подругами.

Мы выходим из столовой, и в ту секунду, когда мы сворачиваем за угол, ее фальшивая улыбка исчезает, а нервы поселяются глубоко у меня в животе. Мы делаем всего несколько шагов по коридору, прежде чем она затаскивает меня в гардеробную, которая больше, чем спальня в моей квартире.

Ариана обходит меня, ее взгляд скользит по моему телу.

— Сними платье, — требует она тоном, не ожидающим возражений.

Я усмехаюсь, приподнимая бровь и отходя от нее, медленно поворачиваясь, все время держа ее в поле зрения.

— Черта с два я снова собираюсь раздеться перед тобой.

Ее глаза расширяются, она смотрит на меня так, словно я только что пнула ее щенка.

— Ты знаешь, в чем дело, Шейн, — мурлычет она, быстро приходя в себя. — Когда мы встретились, я оказала тебе услугу, и теперь мне пора забрать долг. Я терпеливо ждала всю ночь, но время быстро заканчивается.

На моем лице расплывается улыбка, и на мгновение ей кажется, что я попала именно туда, куда она хотела. Я близко подхожу к ней, и она приподнимает подбородок, ее глаза затуманиваются от желания.

— Ты хочешь, чтобы я встала на колени? — Бормочу я. — Ты хочешь почувствовать, как мой язык ласкает твой клитор, пока мои пальцы проникают глубоко внутрь тебя? Ты хочешь, чтобы я заставила тебя почувствовать себя живой?

— Таков был уговор, — шепчет она, хватаясь за материал своего платья и начиная мять его между пальцами, демонстрируя свои длинные, подтянутые ноги.

Я наклоняюсь к ней и провожу языком по нижней губе, наблюдая за тем, как она становится загипнотизированной этим едва уловимым движением. Я понижаю голос, мой тон становится едва ли не шепотом.

— Я никогда не встану перед тобой на колени, — говорю я ей. — Ты для меня никто, просто шлюха, которая навязалась мне во время вечеринки. Я тебе ничего не должна.

— Прошу прощения? — требует она, отстраняясь от меня, когда по моему лицу расплывается злая усмешка. — Ты знала условия сделки. Я ясно выразилась. Я не оказываю услуг просто так.

— За исключением того, что ты сделала это, — говорю я ей, шагая к ней, когда она отходит. — Я была одна и напугана на той вечеринке. Меня забросили в мир, которого я не понимала и не знала как в нем ориентироваться. У меня сложилось впечатление, что эти три брата искали любой предлог, чтобы покончить со мной, поэтому, когда ты прижалась к Роману и потребовала попробовать мою киску, у меня не было выбора, кроме как сидеть там и принимать это. Было ли это хорошо? ДА. Извлекла ли я из этого максимум пользы? ДА. Но разве я просила об этом? Черт возьми, нет.

Я отстраняюсь, направляясь обратно к двери гардероба, прежде чем оглянуться на ее потрясенное лицо.

— Ты сделала это добровольно, так что это твоя вина. Я не обязана тебе за то, что ты мне навязала, — говорю я ей. — Но, если ты действительно так отчаянно хочешь, чтобы тебя трахнули, возможно, тебе стоит раздвинуть колени перед своим мужем. Я ни капельки не заинтересована в том, чтобы ввязываться в твои дерьмовые игры.

Я открываю дверь и собираюсь выйти, когда она бежит за мной и толкает рукой дверь, заставляя ее закрыться.

— Разве ты не видишь? — спрашивает она. — Ты и я должны держаться вместе. Мы похожи.

Я смеюсь ей в лицо.

— Мы с тобой совсем не похожи, — говорю я ей. — Ты распутничала на вечеринках и позволила выдать себя замуж за такого человека, как Джованни ДеАнджелис. Ты ходячий мертвец. Как ты думаешь, что произойдет, когда он узнает, что ты посещаешь все их вечеринки и трахаешь все что движется, не задумываясь? Черт возьми, совершенно очевидно, что ты трахалась и с его сыновьями тоже.

— Ты думаешь, я хотела этого? — визжит она. — Я была вынуждена жить такой жизнью, как и ты. Я позволила себе подобраться слишком близко к Роману, и Джованни забрал меня, чтобы использовать как рычаг давления на него.

— Что? — Спрашиваю я, мое лицо морщится в замешательстве. — О чем ты говоришь?

Ариана разочарованно вздыхает.

— Ты что, ничего не знаешь? — она говорит. — Мы с Романом были вместе в старших классах. Он был для меня всем. Единственный человек, который когда-либо по-настоящему понимал меня, и, хотя наши отношения были ядовитыми и опасными, он всегда был рядом со мной. Роман — это весь мой гребаный мир, и в какой-то момент я тоже была его миром.

Я судорожно втягиваю воздух, мои глаза расширяются, когда я воспринимаю все это. Она была его школьной подружкой, вероятно, первой девушкой, которая ему когда-либо по-настоящему нравилась, и по сей день они близки, несмотря на все, что произошло. Но я думаю, это объясняет, почему она смотрит на него так, словно солнце светит у него из задницы. Так какого черта он ничего не предпринял по этому поводу? Он просто позволил своему отцу увезти ее, а затем жениться на ней, чтобы бросить ему это в лицо.

— Как, черт возьми, ты оказалась замужем за Джованни?

— Потому что это именно то, чем занимается Джованни, — говорит она, на самом деле не давая мне того ответа, который я хочу знать. — Когда он видит, что парни слишком сблизились с кем-то, он находит способ разрушить это точно так же, как он сделал со мной. Нам было всего шестнадцать, когда он забрал меня у Романа. Он сделал то же самое с Фелисити, только ей не настолько повезло, чтобы остаться безнаказанной, а теперь еще и ты. Как ты думаешь, что произойдет теперь, когда он наблюдал, как ты сидишь за его обеденным столом, души не чая в его сыновьях и даешь им надежду на светлое будущее? Я знаю, ты можешь думать, что достаточно сильна, чтобы изменить систему, но ты никто, как и я. Я не единственный ходячий мертвец.

Я прерывисто выдыхаю, ее слова потрясают меня до глубины души, но все, что я могу сделать, это смотреть на нее в ответ, пока она продолжает.

— Я трахаюсь, потому что это все, что у меня есть. Это единственный способ нанести удар Джованни в спину, и так уж получилось, что его сыновьям нравится и хорошо потрахаться, и поиздеваться над своим отцом. Ебля — это беспроигрышная ситуация для меня, и если это делает меня шлюхой, то так тому и быть. Но ты, ты с таким же успехом могла бы трахаться с этими парнями прямо на чертовом столе. Мы обе играем в опасную игру, но ты единственная, кто тычет ему это в лицо.

Не говоря больше ни слова, Ариана протискивается мимо меня и открывает дверь. Она выходит прямо, даже не оглянувшись на меня, и оставляет меня стоять здесь, с колотящимся от страха сердцем.

Это закономерность. Джованни забирал каждую девушку, с которой сблизились парни. Он забрал школьную подружку Романа, а затем убил Фелисити прямо у них на глазах. Если бы они вот так сблизились со мной… черт. Неудивительно, что Роман держался на расстоянии и настаивал, чтобы его братья делали то же самое, хотя я могу гарантировать, что это спасает их от разбитых сердец. Вероятно, его не так уж сильно волнует моя жизнь.

Если бы я была умной, я бы держалась от них на расстоянии вытянутой руки и была идеальной маленькой домашней рабыней. Я должна вернуться в камеру пыток и держаться от них подальше. Хотя, если бы я им действительно была небезразлична, они бы отпустили меня и отправили туда, где их отец никогда меня не нашел.

Мое сердце колотится от страха перед тем, что должно произойти, и если бы я была где угодно, только не здесь, я бы пряталась в этом шкафу всю ночь напролет, но мысль о том, что я останусь одна в особняке ДеАнджелисов, заставляет меня покрыться холодным потом.

Я выскакиваю из гардеробной и направляюсь обратно в столовую, и несмотря на то, что до нее всего несколько шагов, я не могу не оглядываться, нервы быстро берут верх. Обеденный зал выглядит точно таким же, каким я его оставила, люди разговаривают между собой, в то время как официанты снуют вокруг, отчаянно пытаясь сделать вечер идеальным для своего босса, но парни выглядят совсем не уютно.

Они тихо разговаривают со своим отцом, но все прекрасно понимают, что Ариана вернулась без меня. Все трое смотрят в мою сторону, когда я останавливаюсь у входа, и облегчение разливается по их суровым красивым лицам, когда я возвращаюсь к столу.

Опустив взгляд и не привлекая к себе внимания, я опускаюсь обратно на свое место и отмахиваюсь от прикосновений парней, когда они пытаются взять меня за руку под столом. Маркус смотрит на меня обеспокоенным и подозрительным взглядом, но я тут же опускаю взгляд, решив не давать Джованни еще одного повода желать моей смерти.

— Почему вы до сих пор не нашли этого парня? — говорит Джованни, продолжая разговор, который они вели до моего возвращения сюда, словно моя жизнь висела на волоске.

О, подождите. Так и есть.

Роман качает головой.

— Дилер замолчал, — говорит он, обращаясь к отцу так, словно всего несколько ночей назад не пытался его убить. — Мы знаем не больше твоего.

Рука Джованни с такой силой ударяет по столу, что я чувствую вибрацию, проходящую прямо сквозь меня, сотрясающую разложенные столовые приборы. —

ЭТОГО НЕДОСТАТОЧНО, — рычит он. — Этот мудак подрывает мои позиции, крадет моих клиентов прямо у меня из-под носа. Это плохо для бизнеса. Мне НУЖНО ГРЕБАНОЕ ИМЯ.

Я сжимаю челюсть, заставляя себя не рассмеяться ему в лицо, когда вспоминаю разговор, который у меня был с Леви в клубе. Поставщики и дилеры, которые мешают ему, — его собственные сыновья, и я этому очень рада. Черт возьми, они не просто мешают ему, они еще и крадут его продукт. Я не очень хорошо разбираюсь в мафиозных сделках, но если говорить о том, как надуть кого-то, то этот случай просто поражает воображение.

Леви стонет и откидывается на спинку стула.

— Как, по-твоему, мы узнаем тебе имя, когда сидим взаперти. Дай нам свободу действий, и я уверен, что к концу недели у нас будет имя для тебя. Черт возьми, мы могли бы даже прикончить этого ублюдка ради тебя.

Джованни смотрит на сына сверху вниз, в его глазах горит ярость, но он знает, что тот прав. У парней нет надежды поймать парня, если они застряли в своем замке. Не то чтобы там действительно было кого ловить, но что-то подсказывает мне, что у парней есть способы обойти своего отца.

— Прекрасно, — наконец говорит Джованни, заставляя мужчин вокруг него обеспокоенно посмотреть в нашу сторону. — Вы получаете полную свободу действий до конца недели, и если вы не сможете завершить свою миссию до этого времени, вы будете страдать от последствий.

— В таком случае, — говорит Роман, вставая, его острый взгляд скользит по отцу, в то время как ужасающая тьма проносится в его глазах. — Нам лучше поторопиться. Мы бы не хотели опоздать к сроку.

Не говоря больше ни слова, Леви и Маркус встают по обе стороны от меня, Маркус обхватывает пальцами мой локоть и тянет меня за собой. Роман разворачивается и выходит из комнаты, а мы трое следуем за ним, в комнате за моей спиной царит мертвая тишина.

Я не могу не оглянуться, глядя на взволнованные лица гостей, которые остаются позади.

— Вы уверены? — Я слышу, как один мужчина спрашивает Джованни. — В последний раз, когда ваши сыновья получили полную свободу действий в городе…

— Повторения прошлого раза не будет, — огрызается Джованни, его голос отражается от стен позади нас, когда его взгляд снова падает на мой. — Они знают о последствиях выхода за рамки дозволенного. Они бы не осмелились рискнуть этим снова.

Маркус сжимает меня крепче, практически вытаскивая из столовой, и делает большие шаги, чтобы не отставать от Романа. Ни слова не произносится, между нами, пока мы не пролетаем через впечатляющий парадный вход и не закрываем за собой двери внедорожника.

Двигатель с ревом оживает, и когда Роман нажимает на газ, его жесткий взгляд встречается с моим через зеркало заднего вида.

— Какого черта хотела Ариана?

Я выгибаю бровь. — Важно не это, — выпаливаю я. — Что, черт возьми, произошло в прошлый раз, когда вы, придурки, получили полную свободу действий в городе? И почему ты не расспросил своего отца о своей матери?

— Сейчас было неподходящее время спрашивать о ней, только не во время деловой встречи. Сначала нам нужно суметь загнать его в угол, и в прошлый раз, когда у нас была полная свобода действий, ничего не произошло, — объясняет Маркус. — Это было просто недоразумение. Это в прошлом. Чего хотела Ариана?

— Почему это важно? — Спрашиваю я, бросая взгляд на Леви. — Она хотела, чтобы я ее трахнула, но я сказал ей, чтобы она раздвинула ноги перед мужем. — Я издаю стон и оглядываюсь на Романа. — Какого черта ты не сказал мне, что она была твоей школьной подружкой? Что, черт возьми, здесь происходит? Дорогой папочка забирает твою девушку, затем убивает Фелисити. Я следующая?

— Конечно, ты, блядь, следующая, — выплевывает он, вырываясь через главные ворота, у него едва хватает терпения дождаться, пока они полностью откроются. — Как ты думаешь, почему я был так непреклонен в том, чтобы мои братья держали свои грязные руки подальше от тебя? Он собирается использовать тебя против нас. Это только вопрос времени.

— Но ты же не позволишь этому случиться, верно? — Требую ответа я, переводя взгляд с одного на другого. — Ты был совсем ребенком, когда он забрал у тебя Ариану. Ты не можешь позволить ему так поступить со мной.

Роман сжимает челюсть, когда неловкая тишина заполняет машину, и я понимаю, что, если бы до этого дошло, они бы меня отпустили. Для них единственное, что имеет значение, — это придерживаться своих планов по свержению всей семьи ДеАнджелис. Если Джованни доберется до меня первым, то это мое собственное невезение.

— Этого не случится, — наконец говорит Маркус. — По крайней мере, пока. У нас еще есть время, и если мы будем держать тебя вне поля его зрения, то все будет в порядке.

— Ты полон дерьма.

— И что же ты хочешь, чтобы я сказал? — бросает он мне в ответ, в глубине его глаз плещется разочарование. — Он, наверное, вырвет тебе глотку, если ты посмотришь на него не так? Ради всего святого детка. Я пытаюсь облегчить тебе жизнь.

Я тяжело вздохнула.

— Мне следовало трахнуть его жену, когда у меня был шанс.

Леви смеется, прежде чем быстро подавить ухмылку, растянувшуюся на его лице. Настроение во внедорожнике сразу улучшается, и я закатываю глаза, глядя в окно, когда мир проносится мимо нас.

— Почему мы торопимся? У вас есть вся неделя, чтобы найти этого человека, которого даже не существует. Почему вы не можете просто выдумать какого-нибудь случайного дилера и сказать ему, что убили его?

— Зачем придумывать, когда мы можем просто подставить кого-то? — Говорит Маркус. — Но не это причина, по которой мы спешим. — Мои брови хмурятся, когда он оглядывается на меня, его глаза сверкают болезненным возбуждением. Дрожь пробегает по моей спине. — У нас есть для тебя сюрприз, и если мы не доберемся туда в ближайшее время, может быть просто слишком поздно.